В мире тихом

«В мире тихом
Громко больно
Звуки взрываются,
А во сне слышно
Как поет мама -
колыбельная начинается...»


Они не слышали музыку, но чувствовали ее. Разговаривая, перебивали друг друга и смеялись. Словно юные дирижеры, они чувствовали музыку и друг друга, в то время как мы только слышали ее. Их было как Мушкетеров - четверо, но в отличие от них, ребята разговаривали не словами, а жестами, движениями тонких юношеских рук, ну и, конечно, мимикой, которая у каждого из них была уникальной. Они корчили рожи, открывали рты, как рыбы, которым не хватает воды. Рты были сухие, беззвучные. Но музыка жила у них внутри и они чувствовали то, что никогда не смогут передать звуки и слова.
Чтобы привлечь внимание своего товарища, одному из ребят пришлось стучать кулаком по стеклу, а потом и по коленке друга, чтобы тот обратил на него внимание. И тогда начиналась эмоциональная беседа, они смеялись, шутили, жили своей жизнью, неведомой, невидимой и непонятной никому из нас.
Потом трое ребят вышли из автобуса, а один остался. Он сидел у окна. Выйдя, мальчишки начали долбить в стекло, чтобы что-то сказать напоследок своему другу. Это был настоящий танец рук – один там, за стеклом что-то кричал, другой его перебивал, и тоже что-то в немую выкрикивал. А тот мальчик, который остался в автобусе весело махал им в ответ.
У него были темные волосы, длинная щелка спадала на один глаз. И он, словно одноглазый пират, энергичный и счастливый, смотрел в окно. Мысленно он еще был с друзьями. На нем была клетчатая рубашка и легкие цветастые шорты…
Он встал, убрал щелку за ухо и посмотрел на меня. У него были глаза цвета капучино, глубокие, карие.
Он вышел на остановке. Потом обернулся, и еще раз посмотрел на меня. Но в этот раз почему-то грустно. И опустив голову, побрел домой.
Наверное, он думал о том, что никогда не сможет познакомиться с девушкой, которая говорит и слышит, у него просто-напросто не получится ворваться в мир звуков и слов со своей немотой.
Одна такая трагедия уже случилась. Эта история произошла с моим знакомым .
Миша, так его звали, влюбился в девушку. Они каждое утро ездили в одном вагоне электрички, будто договариваясь. Но они не договаривались, и она о нем не знала. А он знал о ней почти все: какие у нее глаза, когда ей грустно, какая она, когда хочет спать, какие книги читает, как морщит нос, когда ей что-то не нравится.. Он наблюдал за ней, и каждое ее движение записывал на листочек своего сердца. С каждым днем записей становилось все больше. И он одновременно становился счастливее и несчастнее, счастье придавала любовь, которая росла, как ребенок, который уже смог заговорить, а несчастье – то, что он молчал. Любовь заговорила, запела, а он - не может…
И в один день он решился, и подошел к ней, сначала пытался сунуть ей в руку записку, но она посмотрела на него с недоумением, и он не стал. А потом сказал ей что-то на своем языке, жестами. Но она не поняла и отвернулась. И тогда он вышел на ближайшей станции. Электричка уехала, а он упал на колени прямо на платформе и заплакал. Впервые в жизни он почувствовал свою ничтожность, никчемность, убогость.
«Господи, почему ты меня так не любишь?!?» - мысленно ревел он, «Почему, почему...!»
Поезд должен был пронестись мимо, но Миша его остановил. Всей грудой боли он бросился под него, так и не сумев выкрикнуть ни слова.