Маша и медведь

МАША И МЕДВЕДЬ

Она открыла глаза, лишь услышав, как кто-то тихо вздыхает. Слева от нее появился новичок. Симпатичный, хоть и прозрачный.
- Кто ты? – спросила она.
- Я забыл, как меня звали раньше. А теперь я – никто.
Ее нарисованные голубые глаза распахнулись во всю ширь.
- Так не бывает. Я, например, кукла Маша. А ты?
- Не знаю, - еще раз повторил он. – Я лишь помню, какой прекрасной была моя прежняя жизнь.
- Прежняя жизнь? – Маша покопалась в памяти, но ничего подобного не обнаружила. – Разве на свете существует что-то еще?
Не мудрено, что она не подозревала о другом мире. Волей случая закинутая на полку склада магазина игрушек и там позабытая, Маша считала, что весь мир – это пыльная, захламленная полка в темном помещении, где появляются и исчезают ярчайшие коробки, большие разнаряженные куклы, паяцы в смешных колпаках, плюшевые медведи, зайцы и тигры. А она… Она была слишком маленькой, чтобы оказаться увиденной среди нагромождения коробок и ящиков.
Тот ящик, в котором прибыла их партия, был разодран с одного бока, и никто не заметил, как Маша вывалилась в дырку и закатилась за кучу хлама.
Ее платьишко выцвело, краски потускнели. Сначала она старалась привлечь к себе внимание, но потом смирилась со своей участью. Почти все время спала и уже не обращала внимания на смех и переговоры новых обитателей склада.
Ей было очень одиноко и тоскливо. Теперь же выпал случай пообщаться со странным незнакомцем, и Маша с радостью ухватилась за эту возможность.
- Конечно! Прежде я жил в лесу. Чудесней места не бывает! Свобода, красота! А воздух… А теперь вот приходится стоять здесь и глотать пыль. – Он снова вздохнул и пробормотал: - Но я все равно вернусь.
- Ерунда! – возразила Маша, качнув головкой. – Отсюда один выход – на прилавок.
- А что это? – спросил прозрачный пришелец.
- Вот дурачок! Не знать, что такое прилавок! Это такое место, откуда не возвращаются. Там тебя выбирают, покупают, и ты навсегда покидаешь этот мир, - авторитетно заявила кукла.
- Меня продадут?! – в звенящем, стеклянном голосе незнакомца слышался ужас. – Но я не игрушка! Я – живой!
- Ха-ха! «Живой»! Держи карман шире! – рассмеялась над его словами Маша. – Все так говорят, и все уходят туда. И ты не избежишь той же участи!
Пришелец смолк, обиженный. Весь день он не проронил ни слова, погруженный в воспоминания. Временами казалось, что его уже нет. Однако же, ночью Маша обнаружила его на прежнем месте.
- Как, тебя еще не забрали? – очень удивилась она.
Он не ответил.
- Ты что, оглох?
Он по-прежнему молчал.
Даже кукла в душе – женщина. И ей свойственно любопытство. Маша не выдержала:
- Расскажи мне об этой… как ее?.. прежней жизни.
- А смеяться не будешь? – чуть слышно отозвался он. – Нет? Ну, тогда слушай.
Никогда еще кукла Маша не слышала, чтобы кто-то умел так рассказывать. Она закрывала глаза, зачарованная, и видела необъятные черные ели, упирающиеся макушками в голубое и алое, серебристое и черное небо, по которому друг за другом бегут кудрявые, пушистые, как мех, облака. Огромный поджаристо-золотистый блин солнца, целый день изливающий потоки теплых лучей.
И как же приятно бывало отыскать в чаще маленькую, покрытую нежной, как сказка, и сладкой, как пчелиный нектар, травой полянку и разлечься, подставляя тело ласкам незримого водопада.
Но солнце не любит лентяев. А от солнечного удара можно и умереть.
Яркие цветы, похожие на бантики и маленьких ежиков. Веселые хороводы бабочек, так похожих на цветы. Холодная, как одиночество, и прозрачная, как он сам теперь, вода ручейка, прибегающего из ниоткуда и убегающего в никуда.
Какой же вкусной казалась ему эта родниковая вода. И он, и многие другие напивались из ручейка до отвала, однако ж, вода в нем никогда не кончается.
А какое удивительное слово – свобода! Ты можешь идти, куда хочешь, можешь делать все, что заблагорассудится, - никто тебе и слова не скажет. Правда, свободу тоже надо использовать с толком. Только тогда получишь удовлетворение от жизни…
Что бы ему это ни стоило, он вернется туда!
Пришелец замолчал. Маша открыла глаза. Погрустневший и какой-то далекий-далекий, он глядел вверх. Наверное, пытался разглядеть огромный блин солнца…
«Все это выдумка! - решила кукла. – Такого не бывает!»
Но ей почему-то не хотелось разубеждать в этом странного собеседника. Уж очень живой и реальной казалась фантазия…
Если ему так хочется, пусть придумывает. Но вернуться туда? Этого она понять не могла. Вернуться в мир, которого не существует? Невозможно!..
Дни шли за днями, принося каждый раз новые, неожиданные подробности.
И бродяга-ветер, так хорошо умеющий петь колыбельную. И птицы, наполняющие лес голосом жизни. И темные грозовые тучи, бьющие в землю бледно-желтыми разлапистыми молниями. И быстро растущие грибы, появляющиеся из-под земли сразу же после дождя. И огненно-рыжие белки с кисточками на ушах и длинным пушистым хвостом-парашютом, так любящие сушить эти грибы на зиму. И расщепленный молнией вековой дуб, выросший из крохотного желудя. И вкусная черника во влажных еловых лесах. И обширные, полные красных, сочных ягод малинники. И многое, многое другое.
А в конце обязательно повторял, что непременно туда вернется.
Невольно для себя Маша начала принимать его рассказ за реальные события. Ей нравился цветной, яркий мир. Она начинала сочувствовать пришельцу. Да, по сравнению с этим однообразием та жизнь куда интересней. Ох, ей бы так пожить! Хотя бы капельку!.. Выпить воды из ручья, погреться на солнышке, поесть сладкой малины и послушать колыбельную ветра.
Но что, какие силы заставили его очутиться здесь? И она спросила его об этом.
- Меня заколдовали, - просто сказал он. И снова вздохнул.
- Так ты – заколдованный принц?
Маша краем уха слыхала, что иногда встречаются люди, превращенные ведьмами в самые невероятные вещи: лягушку, дерево, коня, щелкунчика-уродца. Почему бы и ему не оказаться таким человеком? Ей очень хотелось верить ему.
- Нет, - он с грустной улыбкой покачал головой. – Если б я был сказочным принцем, то все бы, что имел, отдал тебе. Я никогда не встречал ничего более красивого.
Обычно куклы не краснеют. Но тут бледно-розовая краска залила щеки Маши, и она отвернулась, чтобы он не заметил, как заблестели ее глаза.
- Бедный мой! Как же ты вернешься? Отсюда нет дорог!
- Это довольно просто. Самое главное – скинуть оболочку!
Никто не называл ее красивой. Ради этих слов она была готова поверить во что угодно. Теперь Маша боялась одного: он уйдет, а она опять останется в одиночестве. Его рассказы волновали ее…
«Скинуть оболочку»? Но разве это так просто? И совсем, ни капельки не больно?
- Еще как! – отозвался он на ее невысказанный вопрос. – И больно, и страшно! Страшно, что ничего не получится, и больно… расставаться с тобой.
- И тебе?!
- Да. Но ты не бойся. Теперь тебя никто не забудет!
Эти его слова она тогда не совсем поняла. Лишь по прошествии времени кукла осознала, что он все предвидел заранее.
Баба Клава, сторожиха на складе, решила стряхнуть пыль с полок…
Маша очнулась от того, что кто-то скинул ее со старого места. Она сильно зажмурилась от страха и вдруг услышала звенящее:
- Прощай!
- Не-ет! – сердце ее пронзила острая боль. И она потеряла сознание…
- Ах, какая я растяпа! – сокрушалась баба Клава, увидев на полу стеклянные осколки. – Ох, и попадет же мне от заведующей! Всегда так: хочешь сделать, как лучше, а руки-крюки вечно что-нибудь напортачат!.. Прибрать скорей, пока никто не заметил. – Зашуршал веник. Осколки стеклянного медвежонка полетели в ведро. – Ой, а это что за крохотуля?.. Бедненькая, какая ты грязная!.. Пойду снесу Верочке. Она давно хотела такую куколку… Здесь-то, видать, она уж никому не нужна.
Медвежонка так никто и не хватился. Неизвестно, числился ли он вообще в списках поступающих партий игрушек.
Но еще долгое время Маша не могла придти в себя. Она грустила по пришельцу, ставшему ей другом.
И часто, глядя голубыми нарисованными глазами на восход жаркого солнца, она молчаливо говорила себе: «Нет, он не умер. Он просто сменил оболочку».