Море...

О море, как и о любви, написано много банальных вещей. Наверное, тот, кто первым изрек: «Оно бесконечностью разлилось у моих ног», поразил человечество и любимую великолепием своего слога и благозвучностью мыс-ли.
Когда я смотрела на море, мне хотелось сочинить язык, состоящий из одних только прилагательных. «Бесконечное, ласковое, чужое…». Чужое - потому что своевольное, гордое и очень дерзкое. Глупые туристы ныряют и нежатся в прибрежной шипучке, щелкая фотовспышкой и пивными пробками, не догадываясь – наивные – что это лишь потому, что оно сегодня в хорошем расположении духа, сытое и немного ленивое, и потому снисходительно по-зволяет им почесывать себе бока после обильного завтрака. Оно тоже радо выглянувшему солнцу и распласталось под ним, чтобы немного загореть.
Дети строят на берегу роскошные замки и простенькие лачуги, укра-шая их водорослями и мелкими камнями. Ему становится интересно, и оно приближается к ним все ближе и ближе, с интересом разглядывая, как ловко они возводят этажи, пристраивают террасы, балконы и беседки, пока не сли-зывает все окончательно, чтобы в тишине поиграться самому.
Но больше его смешат взрослые, которые возомнили себе, что умение подолгу барахтаться в воде дает им какие-то права и преимущества, и шанс рассчитывать на его благосклонность. Его так смешит эта возня, что оно поч-ти не реагирует на нее. И только когда кто-то из них заплывает слишком да-леко или слишком долго кружит на одном месте, ему становится щекотно, и оно одним неловким движением волны, словно тряпичную куклу, отбрасывает его к самому берегу, нетерпеливо подгоняя его до тех пор, пока он не ступит на выгоревший добела песок.
Но временами ему вдруг хочется немного размяться, порезвиться с ко-рабликами и шхунами, плывущими по делам, погонять глупую рыбу и попу-гать пучеглазых крабов. И тогда… Тогда ничто не может его остановить. Оно поднимается в полный рост, и, отталкиваясь от скал и затонувших судов, на-чинает наводить порядок в своих владениях. У него накопилось много дел, да еще эти глупые люди наследили своей цивилизацией по всему побережью. И оно начинает выплескивать свое затаенное безумие на песок и камни, стара-ясь ничего не пропустить, и везде навести влажную, соленую чистоту.
А иногда ему вдруг становится неспокойно, и его непостижимая ни людьми, ни природой глубина, просит уединения. Оно начинает ворочаться с боку на бок, беспокойно вздыхая, в надежде, что все эти томящиеся в отпу-скной истоме создания, наконец, оставят его и позволят ему подумать и по-мечтать, закинув руки за голову. И вот они, испугавшись его настроения, в спешке собирая с песка и камней всю принесенную с собой бесполезность, ретируются в надежде найти укромное местечко вдали от угрюмого ворчливо-го зверя.
…И оно становится самим собой. Ему уже не от кого скрывать свою сентиментальность, не очень, может быть, подходящую такому великану. Волны оставляют следы на песке, рисуя картину безысходного великолепия, которую смогут оценить разве что чайки с высоты своего бестолково-крикливого обзора. Оно смотрит вверх и пытается подражать совершенству облаков непостоянством своих белых барашков; передразнивает скалы и уте-сы, вздымаясь рядом и на секунду застывая в том же обличье.
И вот уже жажда одиночества утолена, заботливо выполоскано остав-ленное кем-то на песке полотенце, оно делает еще один глубокий вздох и уже готово заснуть, наслаждаясь прохладой предвечерней неги.
Но вдруг,… на берегу оно замечает одинокую зачарованную душу, на-блюдающую за ним, затаив все, что роднит ее с оголтелой пляжной толпой. Пара глаз с одушевленной покорностью смотрит на него, едва ли не забывая дышать. И ей, душе, не страшно его волнение, скорее она стремится его по-нять и разгадать его тайны, так неощутимо похожие на ее. Она наслаждается его упоением одиночеством, она находит в нем величие и вседозволенность, перед которыми ей хочется встать на колени и наполнить ладони мокрым тя-желым песком. Она восторженно внимает его дыханию и чувствует гранди-озность его возможностей. Но она не боится. Потому что только ей, искренне любящей и понимающей эту «бесконечность, разлившуюся у ее ног», дано знать, что, начинаясь вот здесь, у ее ладоней и не заканчиваясь нигде, рас-простерлось самое нежное, самое ласковое, самое тонкое и совершенное соз-дание природы. Смешные люди придумали ему название – Балтийское море. Но уж ей ли не знать, что для тех, кто однажды увидел его, другого Моря просто нет…


2001-2002 гг