Козлёнок

Мальчишкой, летом я жил в деревне у своей бабушки. Понятное дело, носился с утра до ночи босиком по лугам и полям. В моём босоногом детстве не было бы ничего примечательного, но одно воспоминание врезалось мне в память на всю жизнь.

Компанию для игр мне составляли не только деревенские ребятишки, но и всякая домашняя живность: кошки, собаки, козы и даже лошади. На лошадях я, бывало, катался под присмотром конюха дяди Егора. С собакой своей, Жуком, ходил в лес. А с соседским серым козликом, что пасся на лужайке под деревом, играл в “бодалки” – кто кого боднёт, значит.

Но был среди деревенских обитателей один особенный козлик. Совершенно белый, весёлый, игривый, с маленькими острыми рожками – всё, как у обычных козлят. Но ещё этот козлик умел курить. Уж кто ему привил такую привычку, теперь неизвестно. Только козлик этот так пристрастился к куреву! Бывало, увидит кого-нибудь с цигаркой, тут же к нему бежит, выпрашивает, ещё и рожками бодается.

Мужики-то в деревне сигарет или папирос каких не покупали. Сами растили на грядках табак. Широкие спелые листья собирали, да закладывали себе в сапоги – прямо под портянки. Так-то вот походят день-два, листья в сапогах под пятками сопреют – вот и готов табачок – суши его, да клади в газетный листик, скручивай цигарку. Поэтому мужики на козлика не обижались, не жадничали, всякий давал ему покурить. Бывало, затянется козлик, пустит дым из носа – мужикам потеха, да и ребятишки от смеха покатываются. Таким вот забавным и запомнился мне этот козлёнок.

На другой год я приехал, смотрю, многое изменилось. Тот серый козлик, с которым я играл в “бодалки”, вырос совсем. Теперь уж с ним не пободаешься, даже подходить к нему близко я вначале опасался. Тут, вижу, идёт белый козлёнок, курильщик наш. Я сразу его узнал – он вовсе не изменился с виду. Только смотрю, нет в нём той резвости, что было прежде. Идёт, чинно травку пощипывает, повзрослел, значит. Увидел дядьку с цигаркой, подбежал, на задние копытца встал, передними норовит в грудь дядьке упереться, дотянуться до цигарки. Тот отмахивается, отбивается. Всем уже надоела потеха с козликом, уже не смешно. А козлик-то злится, наседает, рожками норовит дядьку поддеть – беда. Дал-таки ему покурить – иначе не отбиться.

Я спросил у бабушки:
– Отчего это серый козлик вырос, а белый остался маленьким – порода, что ли, такая?
– Да нет, порода-то у него обычная, – ответила бабушка. – Курит сызмальства, вот и не растёт.
– Так ведь табак – это растение, сам видел. А растения – полезны, в них витамины. Сама же заставляешь меня есть салат, петрушку всякую.
– Трава траве – рознь, – возразила бабушка. – Есть полезная, а есть ядовитая. Я ж тебе не разрешаю бледные поганки трогать или белену. А этой весной овечки наши чернокорня наелись – чуть не передохли. Ходили мы всем селом чернокорень этот выдёргивать, чтобы вся скотина не потравилась. Так и табак – ядовитый он. Козлик курит отраву и не растёт.

Мне стало непонятно, почему это козлик не вырос, а взрослые дяди, которые курят, выросли.
– Которые выросли, и курить стали уже взрослыми, – пояснила бабушка. – Но не все взрослые – большие ростом. Ты посмотри на наших мужичков деревенских – маленькие все, серые какие-то, сами как эти окурки. Сразу видно, что курить начали с детства. Раньше на Руси табака вовсе не было. Россия славилась богатырями, а из деревни самые крепкие выходили. Где теперь эти богатыри? Разве что на картинке? – и бабушка показала на трёх богатырей, что висели в рамочке в простенке между окнами.

– Зачем же дети пробуют курить?
– Берет пример со взрослых. Думают, если курят, то они уже как большие. А на деле выходит наоборот, перестают расти.

– Но если этот табак такой вредный, почему его взрослые курят? – не унимался я. – Значит, им нравится, что-то в нём есть хорошее!
– То нравится, что он мозги одурманивает, делает человека отупевшим. Вот, например, страус от страха прячет голову в песок, и, вроде, как нет больше опасности. Так и курильщики, что ни случись, – они за цигарку. Задуреют – и вроде всё ладно, и нечего переживать.

– Так это же хорошо, что не переживать! – воскликнул я.
– Вот и не хорошо, – возразила бабушка. – Табак ядовитый, он убивает радость. От него человек злым делается, кричит, дерётся. Вот, хоть на козлика посмотри – ведь не дай ему цигарку – с ног собьёт, зашибёт совсем. А курнёт немного, голову задурманит и опять спокойный, как удав после обеда. Только ненадолго.

Я засмеялся, от этого удава, но всё равно грустно мне было, как будто нет никакого выхода, никакого спасения от этого табака.
– И что же, ничего нельзя сделать? – спросил я.
– Отчего же нельзя, можно, – успокоила меня бабушка. – Не курить совсем и не пробовать даже. – И, помолчав, добавила. – Табак – он бедовый. Кто его попробует – потом пропадает. Табак – как диавол (тут бабушка набожно перекрестилась на иконку в углу комнаты), захватывает в свои лапы и уж не отпускает.

– А я знаю, папин друг курил, а потом бросил, с сердцем у него плохо было. Врачи сказали – будет курить, помрёт совсем.
– Ну, бросить-то можно, – вздохнула бабушка, – а здоровье и радость уже не вернёшь. Бывают ошибки, которых исправить нельзя. – Тут бабушка притянула меня к себе, посмотрела своими добрыми глазами и сказала – Ты уж, внучек, не пробуй вовсе…

На всю жизнь запомнил я этот взгляд. С тех пор, когда мне кто-то предлагает закурить, вспоминаю я бабушкины глаза, а особенно того белого козлика, который сызмальства курил, да так и остался маленьким.

3 апреля 2007 г.
Иллюстрации автора.