О том, что нет на свете благородных рыцарей на белом коне

Первая глава большой книги, интересно было бы услышать отзывы.

О том, что нет на свете благородных рыцарей на белом коне.

- Подлец ты всё-таки, Ежек, - заявила Милька, тяжело дыша и даже не пытаясь поправить задранную повыше груди юбку.
- Да нет же, Миль. Вовсе не подлец. Чесслово как сказал, так и будет, - ответил Ежек, подтягивая штаны и завязывая пояс. Поднятая ими и теперь кружащаяся в воздухе пыль весело сверкала переливаясь лучами заходящего солнца. Пахло сеном, старым деревом, ранней весной и совсем немного конским навозом.
- Подлец, подлец! Обещал заслать сватов ещё в начале апреля. Я дома сижу у окошка, жду сватов энтих… Вторая неделя пошла, а я всё жду, да жду, как дурёха какая. Ночами ведь не сплю, извелася вся. Пришла к тебе сказать, что ты подлец и что видеть тебя больше не хочу, а ты, прохиндей, меня на сеновал потащил.
- Милька, чесслово будут сваты, я же обещал, - закончив со штанами, Ежек принялся надевать лапти, - А уж ежели Ежек Валка чего кому обещал, то он пополам порвётся, а сделает.
- Обещал… Сделает..., - кривя пухленькие губки передразнила она, - А третьего дня, тебя в березняке с Иргишкой, мельниковой дочкой, видели. Ей ты тоже, небось, наобещал. Вот скажу про тебя всё братьям своим, они то тебе живо рёбра начешут.
- Это кто меня видел-то?! Это в каком березняке? – ни то от возмущения, ни то со страху, Ежек бросил завязывать лапоть и вскочил на ноги.
- А в том березняке, что подле Холодных ключей, - Милька всё-таки одёрнула рубаху и перекатилась на живот, болтая босыми ногами в воздухе, - Говорят, за руку её держал и в щёку целовал.
- Не верь им, Милька, поклёп всё это! Поклёп, чесслово, - он подошёл к ней, сел рядом на корточки в разворошенное сено и, нагнувшись, поцеловал в нос, - Не нужна мне никакая Иргиша. Я ведь тебя одну люблю. И сватов пришлю, чесслово, вот только денег ещё у господина Бинервальта подзаработаю и пришлю.
- Всё равно я тебе не верю, - заявила она, обиженно надувая губки.
- Почему это не веришь-то?! – возмутился Ежек.
- А потому, что ты подлец!
- Вот заладила дурёха, подлец да подлец. Да ты у людей поди спроси, тебе каждый скажет, что Ежек Валка – самый честный человек во всём Триозёрьи.
- У кого бы это мне спросить то?! – задиристо выкрикнула Милька.
- Да хоть у господина Бинервальта и спроси. Он тебе сразу скажет...
- Ежек, подлец!!! Пёсий хвост, где тебя ведьмы носят! – раздался со двора грозный крик, местами срывающийся на писклявый фальцет.
- Уже иду, господин Бинервальт! – откликнулся Ежек, соскакивая с места и на ходу натягивая через голову рубаху.
- Ежек! А я?! – потянулась за ним Милька.
- Погоди, не до тебя сейчас! Работать надо, - не оглядываясь, отмахнулся он и спрыгнул вниз со второго яруса сеновала.
- Подлец, - обречёно вздохнула Милька, снова надувая губы, но не удержалась и тут же озорно улыбнулась самой себе, - Зато какой он рыженький…

- Ежек – бездельник! Сколько тебя кричать можно! – пискляво надрывался, стоя посреди двора, толстенький половинчик, одетый в шерстяной свитер ярко оливково цвета и коричневые брючки.
- Я уже здесь, господин Бинервальт, - голубоглазый рыжий парень лет восемнадцати появился из ворот сенного сарая. Прыгая на одной ноге, он на ходу пытался завязать обмотки лаптя.
- Опять дрых на сеновале, ядрёна-кочерыга?! – половинчик аж подпрыгнул от возмущения.
- Не спал, господин Бинервальт. Чесслово не спал, - искренне ответил «самый честный человек во всём Триозёрьи».
- К нам гости едут, - Хамфик Бинервальт махнул рукой в сторону ворот, - примешь коней и позаботишься о них.
- Конечно, господин Бинервальт, - Ежек, прикрыв ладонью глаза от солнца, глянул в указанном направлении. С мощёного камнем тракта, что выныривал из дальнего леса и широкой дугой миновал привольно раскинувшиеся деревенские поля, свернули в сторону постоялого двора Бинервальта двое всадников. Они шли рысью по весенней раскисшей дороге, тянущейся от тракта аккурат к воротам. Оба наездника были вооружены копьями с яркими жёлто-зелёными флажками-пропорцами, весело трепетавшими на ветру. Значит, гости на службе у кого-то из благородных дворян, сообразил Ежек. Вот только у кого? Молодой конюх не был силён в геральдике, а потому и не помнил, чьи это цвета. Ясно одно, что никак не короля Триозёрья, флаги Его Величества Велерада 4 - уж это-то Ежек знал наверняка - бело-голубые с золотой каймой.
Тем временем всадники уже въезжали под створ ворот. Усталые и заляпанные грязью после долгой дороги лошади дышали тяжело и с хрипотцой, да и сами наездники выглядели точно также. Теперь было видно, что вооружены они не только копьями, но и короткими мечами на поясах и круглыми дощатыми щитами за спиной, а у одного рядом с седлом ещё висел молот-чекан. Оба в броне, на том, что с чеканом, видимо он являлся старшим в этой паре, была бригантина и лёгкий шлем собранный из стальных полос. Второй носил тёплый, плотно набитый сеном кафтан, прошитый стальной проволокой и вываренный в солёной воде для жёсткости, а поверх ещё и нашитые на плечи куски кольчужного плетения, немного тронутые ржавчиной. Шлема на нём не было вовсе, просто вязаная шапочка-чулок.
- Добро пожаловать, судари мои. Мир вам, гости, - суетился вокруг них Хамфик, - Ежек – бездельник, прими поводья!
Молодой конюх уже и без того придерживал обеих лошадей.
- Хозяин, водки давай, - коротко распорядился, тот что в шлеме, тяжело спрыгивая с коня.
- Проходите в зал, гостюшки. Там вам и водочка будет и угощение, - радость и суету господина Бинервальта можно было понять. После долгой затяжной зимы, снег сошёл всего пару недель назад, тракты и большаки потихоньку начали оживать. Перезимовавший народец пускался в путь, кто по торговым, кто по служебным, а кто и по личным надобностям. Постоялый двор Бинервальта расположился далековато от обжитых земель, что раскинулись зажиточными деревнями и посёлками вокруг славного города Пагельдора много южнее этих мест. Однако половинчик получал немалый доход за тёплый сезон, когда оживлялась торговля с эльфами в Северных пущах. Эти двоя, хоть и не выглядели состоятельными купцами, готовыми оставить в трактире не один десяток монет, но зато были едва ли не первыми гостями постоялого двора, после больше чем четырехмесячного зимнего затишья.
- Шевелись быстрее, хозяин, - старший из всадников направился внутрь дома, - Скоро здесь будут благородные господа, князья Вотчеры с дружиною. Они велели передать, чтобы к их приезду еда должна быть уже на столе. И ещё приготовь три комнаты для господ, ну и для воинов придумай там какой-нито сарай али сеновал.
- Стало быть, благородные господа хотят остановиться на ночь? – господин Бинервальт, быстро перебирая коротенькими мохнатыми ножками, едва поспевал за широким шагом воинов. Вслед за ними он вошёл в обеденную залу.
- Верно мыслишь, благородные господа хотят от тебя ужин, ночлег и завтрак для себя самих и для своих дружинников, - по сигналу хозяина кухарка поставила на стол перед гостями бутыль с водкой, две глиняных кружки и плошку с солёными огурцами.
- А позвольте отлюбопытствовать, сколько же это всего людишек то будет?
- Пятнадцать, кроме нас двоих, - тот, что в просоленном кафтане, оказалось, что это румяный светловолосый парень, на вид даже младше Ежека, разлил водку по кружкам. Оба выпили. Старший поморщился, глотая, а потом прямо рукой, не снимая кожаных перчаток, выудил из плошки огурец и громко захрустел им.
- Стало быть, всего семнадцать, - подытожил половинчик. Что-то прикидывая про себя, он забавно шевелил носом, будто собака берущая след.
- Правильно кумекаешь, - кивнул старший и махнул второму, - Наливай ещё, Тивилька. Пошевеливайся, хозяин. Всё должно быть… должно быть… ну, по княжеске, сам понимаешь, еда там, комнаты и всё такое…
- Не извольте беспокоиться, судари мои, всё будет в лучшем виде, - Хамфик Бинервальт, улыбнувшись на последок, выскочил во двор.
- Сюда! Все сюда!!! Живо-живо! Ядрёна-кочерыга! – завопил половинчик, - Ежек – подлец, где ты опять?!
- Здесь я, господин Бинервальт, - появился из конюшни рыжий парнишка.
- Ежек, сколько лошадей ты сможешь поставить в конюшню? – от волнения господин Бинервальт подпрыгивал, жестикулировал, размахивая руками, шевелил носом и тараторил, глотая окончания.
- Семь – восемь, может быть десять, если потеснить немного.
- Не нужно. В конюшню поставишь только господских лошадей. Остальных всех накроешь попонами, чтобы не помёрзли, ядрёна-кочерыга, и выгонишь на поле.
- Ясно, господин Бинервальт. Сделаю.
- Стреножь их, чтобы не сбежали, ведьмины дети, и на ночь пусть Гажель их стережёт, днём потом отоспится. Но… Но всех – слышь, что говорю?! – всех лошадей почистить, накормить, напоить.
- Понял, господин Бинервальт.
- Фрильда! Где Фрильда, упыря ей по юбку?!
- Тута я. Чего изволитесь, господин-хозяин? – дородная толстуха кухарка глядела на Хамфика сверху вниз, превышая его, наверное, втрое, если не больше.
- На стол подашь всё самое лучшее. Что там у тебя есть?
- Ну, это… - растерялась Фрильда, а потом начала перечислять, загибая пальцы, - Из готового есть суп с грибоф, сами же сёдня на обед едали. Есть капуста квашенная, острая с перцем, сладкая с яблоком, и просто квашенная. Есть колбаса телячья, токма она плесенью пошла самую малость, есть сыр козий с укропчиком. Ну рыбия там всякая, вяленная, солёная, даже свежая есть, Булза сегодня поутрясь наловил, могу пожарить…
- Булза! Позовите Булзу, хромоча треклятого! – вдруг всполошился хозяин.
- Он в подвале, господин Бинервальт, на дровах спал, - подал голос Гажель, молодой русый парень лет тринадцати, помощник Ежека.
- Ну так разбуди его сейчас же, пёсий ты хвост! Скажи чтобы затопил большой камин в зале и в трёх комнатах на втором этаже. И пусть натаскает тёплой воды в умывальники… Ах, вот ещё! Ежек! Ежек, где ты?!
- Здесь я, господин Бинервальт, - к слову сказать, рыжий конюх никуда не отходил, так и стоял рядом с хозяином.
- Натаскай воды в кадушку, войнам тожеть надобно умыться с дороги, вурдалак их задери!
- Господин Бинервальт! Едуть! Едуть гости! – от ворот, распугивая кур, бежала худенькая девчушка, Ивиса – помощница кухарки.
- Как?! Уже?! Где?! – Хамфик Бинервальт подпрыгнул ещё выше, а густые окладистые бакенбарды, особая гордость каждого, уважающего себя половинчика, встопорщились и распушились.
- Из лесу показалися. Шагом едуть. Через пол часа здеся будут.
- Ядрёна-кочерыга! Боги милостивые, вернитесь к нам грешным, - взволнованно прошептал себе под нос хозяин постоялого двора, и тут же снова затараторил, - Живо-живо! Все за работу, бездельники! Фрильда!
- Да тута я, - снова подала голос кухарка.
- Пойдём на кухню, я сам скажу, чего на стол подавать, - ухватив её за фартук, выше он дотянуться попросту не мог, господин Бинервальт потянул её внутрь здания. Но тут же снова выскочил во двор.
- Ивка, загони кур, дурья башка! И бельё с верёвок сними! – он ещё раз окинул хозяйским взглядом двор и суету, которая набирала обороты, и уже потом засеменил на кухню.

Всадники шагом въезжали в ворота. Сразу было видно, что позади у них остался долгий и тяжёлый путь. Зябкая сырость, чуть подстывшая грязь, изматывающие ночёвки около костра, разлившиеся переправы и раскисшие дороги. «Сколько же они в пути?» - прикинул про себя Ежек, - «До Ивельтиля, замка князей Вотчеров, что на самом пограничье с Северной пущей, дня три-четыре пути, но это на телеге, по сухим летним дорогам, а сейчас в лесах, наверное, ещё и снег не сошёл».
Во главе колонны на хорошем пародистом жеребце гнедой масти ехал крупный, да нет просто огромный воин. На нём был дорогой, аккуратно подогнанный юшман, начищенные пластины, покрытые тонким узором, горели на солнце так, что глазам было больно. Вместо шлема он носил кольчужный капюшон. Поверх брони был накинут тёплый подбитый енотом плащ.
Чуть позади него на вороном коне гарцевал стройный, хорошо сложенный мужчина. Брони на нём не было вовсе, только камзол из мягкой тщательно выделанной кожи, плащ с черно-бурым лисьим воротником и круглая шапочка отороченная чёрным же песцом.
«Братья Вотчеры, точно они», - догадался Ежек, - «Больше некому».
Эти двоя были разными. Первый носил широкую лопатообразную бороду, второй только тоненькие усики и щёгольскую бородку клинышком. Если у первого взгляд был прямой, грубый и вызывающе наглый, то второй смотрел с прищуром, мягко и очень как-то хитровато. Но черты лица у них оставались общими, просто у одного чуть грубее, у другого утончённее и изящнее, однако схожесть их сразу бросалась в глаза. У обоих были тёмно каштановые волосы и карие глаза, прямой аристократический нос и тонкие губы.
Ежек принял поводья у старшего брата, того, что в юшмане, Гажель придержал коня младшего. Мимо них проковылял хромоногий Булза с охапкой поленьев, он ещё не успел затопить камин в обеденном зале.
- Где хозяин этой халупы? – пророкотал старший из братьев, неуклюже выбираясь из седла и спрыгивая на землю. Усталым движением он скинул с головы капюшон и взъерошил слипшиеся от пота короткие волосы.
- Я здесь, Ваша Светлость! Я уже здесь, - Хамфик Бинервальт выскочил во двор, на ходу натягивая суконный тёмно-зелёный камзол с золотым шитьём.
- Ого! Половинчик, - удивился младший брат, - Интересно, каким ветром его сюда занесло?
Тем временем господин Бинервальт напялил на голову круглую шапочку расшитую речным жемчугом и разноцветным бисером, одёрнул камзол и, наконец, поклонился.
- Добро пожаловать, благородные господа! Мир вам, гости дорогие. Позвольте представиться, Ваша Светлость, Хамфик Бинервальт, хозяин этого скромного трактира и постоялого двора при нём. Весьма счастлив принимать Вашу Светлость здесь, чувствую себя безмерно польщённым и очень…
- Нет, правда, половинчик, - рассмеялся младший, - щебечет без умолку, как воробей на весну.
- Я – Ревик Вотчер, князь замка Ивельтиль, - бородатый жестом прервал излияния господина Бинервальта, - Это мой брат, Виктор Вотчер. Мы остановимся у тебя на ночь, хозяин. Нам нужен отдых с дороги. Надеюсь, наши гонцы, упырь их задери, уже предупредили тебя, и ты успел подготовиться.
- Конечно, Ваша Светлость, не извольте беспокоиться, всё сделано в лучшем виде. Не желаете ли водочки с дорожки?
Будто по волшебству перед братьями появилась огромная кухарка, со старшим Вотчером они были практически одного роста. По такому случаю на Фрильде был чистый белый фартук. В руках она держала поднос с двумя стеклянными стопками наполненными до краёв и плошкой солёных огурцов.
- Вурдалаку в зад твою водяру! – отмахнулся князь Ревик.
- И верно, почтенный, - согласился с братом Виктор, - Мы целый день по солнцепёку шпарим. Давай-ка ты нам лучше пива, да побольше.
- И чтобы холодное было, ведьмин сын! Чтоб зуб ломило!
- Не извольте беспокоиться, благородные господа. Подам прямо с ледничка, холодное, светлое, сам варил. Смею заверить, лучшее пиво в округе, - пятясь и раскланиваясь перед гостями, которые шагали в обеденную залу, Хамфик налетел на помощницу кухарки Ивису, пытающуюся убрать со двора последнюю корзину с недосушенным бельём.
- Смотри, куда прёшь, дурёха!!! Всё будет в лучшем виде, Ваше Сиятельство. Комнаты для вас уже приготовлены, три, как вы изволили распорядиться…
…У Ежека уже в глазах рябило от бригантин, набитых соломой камзолов, кольчужных рубах и нагрудников. Дружинники князя Вотчера спешивались, составляли к стене копья с жёлто-зелёными флажками, кто-то, скинув сапоги, принялся перематывать портянки. Двор до краёв наполнился грубыми солдатскими шуточками, гортанным смехом, сержантской руганью, позвякиваньем оружия и брони, топотом копыт, а также вонью давно не мывшихся людей и лошадиного пота. Ежек и Гажель принимали коней у приезжих и отводили в сторону конюшни, это потом они большую часть лошадей выгонят в поле, но сначала животных надо вычистить, накормить и напоить, как обсохнут. Всех без разбора, и княжеских красавцев, и боевых коней дружинников, и даже обыкновенных трудяг, что везли на себе тюки с поклажей.
Девушка въехала во двор одна из последних. Она была закутана в зелёный плащ с капюшоном, поэтому Ежек сначала принял у неё поводья рыжей кобылы и придержал стремя, а уже потом, когда она была на земле, сообразил, что перед ним вовсе не всадник, а всадница. Девушка окончательно развеяла его сомнения, откинув капюшон и встряхнув великолепными золотисто-медовыми волосами, что искрящимися волнами рассыпались по узким плечам.
«Эльфка», - ахнул про себя Ежек, заметив остроконечные ушки выглядывающие из под причёски, и тут же поправился, - «Нет, не эльфка, полукровка и скорее всего уже во втором или в третьем поколении. Но всё равно, красивая деваха». Конюху с постоялого двора Бинервальта не так уж и часто приходилось сталкиваться с кем-нибудь из Дивного Народа, всё-таки Северные Пущи, где обитают длинноухие, далековато отсюда… Если говорить честно, то Ежек вблизи видел эльфов только однажды, года три назад, когда двое из них, зеленоглазый парень и девица с угольно чёрными волосами, останавливались тут на ночь, и тем не менее воспоминания о тех давних гостях остались до сих пор яркими.
- Привет, - широко улыбнулся он, - Меня зовут Ежек Валка, я местный конюх.
- Неужели, - мелодичным и очень приятным голосом ответила девушка, удивлённо приподняв одну из тонких бровей, - А меня зовут Анита Вотчер, я княжна замка Ивельтиль.
- О!... А-а-а… Простите меня, благородная госпожа, - Ежек покраснел от смущения, потом побледнел от испуга, наконец, бухнулся на одно колено, сильно дёрнув поводья кобылы. Лошадь заржала и шарахнулась в сторону.
- Спокойно, Звёздочка, - княжна придержала животное, похлопав по шее, - Аккуратнее с моей любимицей, Ежек Валка.
- О! Не волнуйтесь, благородная госпожа, - он так и не отважился поднять взгляд от земли, - Я умею управляться с лошадьми.
- Это я уже заметила, - улыбнулась Анита Вотчер и, повернувшись, направилась внутрь трактира.
- Ты чего встал, Ежек? – окликнул его Гажель, проходя мимо.
- А ты её видал? – рыжий конюх поднялся и повёл Звёздочку на конюшню.
- Девку-то? Конечно, видел.
- Красавица, да? Просто красавица.
- А чё ты от неё хочешь? Эльфийка она и есть эльфийка.

Ужин в таверне у Бинервальта был в полном разгаре. Пылающий огнём большой камин в общей зале щедро дарил тепло, разбрасывая вокруг красно-жёлтые блики, поздние вечерние сумерки затаились по углам, прячась от света самодельной люстры, которая представляла собой подвешенное под потолок тележное колесо, утыканное по ободу оплывшими свечками, а сложенные из серого камня и укреплённые толстыми брёвнами стены, надёжно укрывали собравшихся от промозглого ночного ветра. Правда, у хозяина не нашлось достаточно длинного стола на всю компанию дружинников, но выход нашли быстро – сдвинули впритык четыре обычных стола, и все четырнадцать воинов разместились вполне просторно. Сами князья Вотчеры вместе со своей сестрой Анитой ели за другим столом в отдалении от дружины.
На стол благородным господам Хамфик Бинервальт подал всё самое лучшее. Ледяное пиво дорогие гости активно заедали поджаренными, капающими горячим жиром, свиными рёбрышками, капустой квашенной, той, что с яблоками, и той, что с перцем, вяленной и солёной рыбой, а также перезимовавшей на леднике клюквой, которую хозяин подал на огромном глиняном блюде. Сыр с укропом оценила только княжна, она вообще мало ела, несколько кусочков рыбы, хлеб, сыр и несколько ягод клюквы.
Дружинникам достался клюквенный морс, они было принялись высказывать недовольство, но старший Вотчер единым рыком: «Завтра все должны быть трезвыми, пёсье племя!!!», тут же прекратил малейшие препирательства. Теперь здоровенные бородатые детины, безропотно пили кислый морсик, будто детишки на утреннике. Из еды на их обширном столе была гороховая каша приправленная мелко нарубленной, обжаренной телячьей колбасой и квашенная капуста, та, что просто квашенная. Свежих карасей, пойманных сегодня утром, хозяин приберёг для завтрака.
- Пёсий хвост! – ругался Ревик Вотчер, вытирая ладонью усы после очередного глотка пива, - Долго же мы тащились по этим лесам, вурдалак их задери! Почти неделю потеряли! И что же за надобность такая тащиться в дорогу, чуть только пригрело, упырь беззубый? Я ведь тебе говорил, давай ещё малость подождём, глядишь, и дороги бы подсохли.
- Ты и сам знаешь, что мы без того припозднились, - спокойно ответил ему Виктор, аккуратно обгладывая свиное рёбрышко, - Его Величество, приказал нам отправляться в первых числах апреля, а мы засиделись почти на десять дней.
- И что с того?! Что Велерад сам не понимает, что зима затяжная была? Снег только-только таять стал, ведьмин сын.
- Ладно тебе, Ревик, ещё пару дней и будем в Пагельдоре, переправимся через Лирвию, а дальше уже всё проще будет. Сам увидишь, там и трактиров побольше, и дороги получше, одно слово, исконные королевские земли.
- Ну да, ну да, - недовольно пробурчал князь Ивелтильский, отправляя в рот щедрую жмень сладкой квашенной капусты…
- Благородная госпожа, разрешите отлюбопытствовать, - обратился к княжне половинчик, ставя на стол очередную плошку с квашеной капустой. Дружинникам прислуживали Ивиса и Фрильда, но за княжеским столом хозяин решил сам присмотреть. Анита кивнула, и Хамфик Бинервальт продолжил.
- Отчего вы так мало едите, милостивая сударыня?
- Я не люблю ни жирную свинину, ни квашеную капусту, а ничего другого ты не подал, хозяин, - ответила она чуть смущённым и даже извиняющимся тоном.
- Есть превосходный грибной суп, не согласитесь ли отведать?
- Суп?!
- Вкуснейший, густой, наваристый, с гренками, - затараторил испуганный половинчик, - разрешите подать, не пожалеете.
- Конечно! – она благодарно улыбнулась ему, от этой улыбки Хамфик заволновался ещё больше.
- А что вы изволите пить, благородная госпожа? – хозяин покосился на нетронутую кружку пива.
- Может быть вина? – в глазах у княжны мелькнули озорные огоньки.
- Есть красное и белое, милостивая сударыня, какое предпочитаете?
- Белое, к гребному супу лучше белое, - она снова улыбнулась.
- Что за хрень!!! – вдруг взревел Ревик Вотчер, - Винцо попивать! Эльфья придурь! Пей пиво, девка, а ежели не лезет, хлебай свой суп на сухую, упырь тебя задери!!!
Он вскочил на ноги, опрокинув стул, и от души хватанул кулаком по столешнице. Хамфик Бинервальт не знал, куда деваться от страху, да и княжна заметно сникла, вжав голову в плечи.
- Остынь, брат, - Виктор придержал князя за локоть, - Я думаю, ничего страшного не случится, если сестрица выпьет немного вина.
Старший Вотчер скривил рот, готовый вывалить на присутствующих новую порцию отборной ругани.
- Она хорошо вела себя в дороге. Мне кажется, сестрица заслужила небольшую награду.
- Ваша Светлость, как изволите, так и будет, - суетился вокруг князя половинчик, - Право слово, как скажете, так и сделаю. Только не гневайтесь, благородный господин.
- Вурдалаки с вами со всеми, пусть пьёт, что хочет, - зло буркнул князь, усаживаясь обратно на стул, который успел поставить на ножки расторопный Хамфик Бинервальт.
- Принеси всё, что она сказала, - приказал младший Вотчер.
- Сию минуту, благородный господин.

Закончив с лошадьми, Ежек заглянул в общую залу трактира. Ужин уже подходил к концу. Благородные господа удалились в свои комнаты, а по залу неприкаянно бродили дружинники. Кто-то доедал то, что не успел доесть, кто-то пытался урвать что-нибудь с княжеского стола, но Фрильда быстро собирала и уносила на кухню полупустые плошки, поэтому полакомиться рёбрышками успела лишь пара счастливцев. Некоторые из воинов прикорнули прямо на лавках вдоль стен или даже за столом, разморенные сытым теплом большого камина, потрескивающего смолистыми дровами. В углу двое дружинников, в одном из которых Ежек узнал вечернего гонца, в полголоса о чём-то разговаривали с господином Бинервальтом. Конюх напряг слух.
- Хозяин, да мы заплатим. Есть монета, не боись. Настоящее серебро.
- Никак нельзя, судари мои. Его Светлость строго упредил, что ежели кого из воинов поутру пьяным застукает, то грозились красного петуха пустить. Невозможно, просто невозможно, при всём моём уважении…
- Да мы аккуратненько, хозяин… Ну хочешь, две цены тебе дадим…
Ежек не стал слушать, что будет дальше, и так понятно. Либо Хамфик Бинервальт сломается на тройной цене, либо дружинники откажутся от рыночного решения вопроса и попросту запугают хозяина. Ежек же, воспользовавшись тем, что половинчик занят, быстренько шмыгнул на кухню.
Фрильда благосклонно относилась к рыжему конюху, да и её помощница Ивиса то и дело бросала на него страстные взгляды. Так что Ежек не без оснований рассчитывал не только на гороховую кашу, но и на пару свиных рёбрышек. Его ожидания оправдались с размахом, он даже полакомился вяленой рыбкой под кружечку пива. Покончив с ужином, Ежек распрощался с кухарками и собрался улизнуть на сеновал, поспать пару часов. Ночью же он хотел наведаться к мельникову дому, пообщаться с его дочкой Иргишей, конечно гулять по березняку и целоваться это здорово, но хотелось дальнейшего развития отношений. Уже в самых дверях на выходе из трактира его выловил господин Бинервальт.
- Ежек – бездельник, вот ты где, ядрёна-кочерыга.
- Да, господин Бинервальт.
- Пойдём со мной, - половинчик был очень серьёзен и озабочен, - Его Светлость, господин Виктор, хочет с тобой переговорить.
- Со мной? – Ежек не поверил собственным ушам.
- Ну да, господин Виктор просил привести к нему кого-нибудь посообразительней и понадёжней. Я сразу подумал о тебе.
- Ну я… Спасибо, господин Бинервальт.
- Не за что, не за что. Только ты уж тоже, Ежек… Я хочу сказать, если уж господин Виктор тебя чего сделать попросит, то ты уж сделай всё по добру. Получается ведь, я за тебя, вроде как, поручился. Сам понимаешь, - по скрипучей деревянной лестнице они поднимались на второй этаж, где располагались жилые комнаты, - Ты уж не подведи меня, Ежек, ладно?
- Не подведу, господин Бинервальт. Чесслово не подведу.
- Боги милостивые вернитесь к нам грешным, - пробормотал Хамфик Бинервальт и постучал в нужную дверь.
- Входите.
Половинчик отворил, и они вошли в комнату. Здесь тоже жарко горел камин, а несколько свечей, равномерно расставленных по всей комнате, давали вполне достаточно света. Сам Виктор Вотчер сидел за столом, перед ним была разложена карта Триозёрного королевства, а в руках он крутил небольшой циркуль-измеритель, выполненный из серебра. Княжеский брат снял свой кожаный камзол, а вместо него поверх сорочки накинул на плечи шерстяной плед.
- Вот, благородный господин, я привёл, - чуть поклонившись, доложил Хамфик.
Господин Виктор молча смерил Ежека взглядом, несколько секунд думал о чём-то, поигрывая блестящим циркулем, наконец, кивнул.
- Хорошо, хозяин, если что-то будет нужно, я тебя позову.
- Покойной ночи, благородный господин, - снова поклонился Хамфик Бинервальт и, пятясь задом, вышел из комнаты.
- Как зовут? – спросил младший Вотчер, когда половинчик закрыл за собой дверь.
- Так это… - растерялся парень, - Ежек, Ежек Валка.
- Ежек Валка, - повторил он, отложив циркуль и сплетя пальцы рук в замок поверх карты, - Ты тут за конюха, так?
- Да, благородный господин.
- Я тебя запомнил, там во дворе, ты вроде парень такой бойкий, шустрый. Да и хозяин твой тебя хвалит. Справишься ежели дельце тебе одно поручить?
- Какое дельце, господин Виктор?
- Молодец, что спросил, - усмехнулся младший Вотчер, - Другой бы дурак сразу же ухватился и башкой бы кивать начал. Да ты не бойся. Дельце то пустяковое, только сделать его надо на совесть.
- Что за дельце? – снова спросил Ежек, странно, но спокойный и дружественный тон господина Виктора пугал его едва ли не больше чем крики и ругань старшего Вотчера.
- Сестру нашу, княжну Аниту, видел?
- Видел, как же не видеть, благородный господин.
- Вот и надо, чтобы ты под дверью у неё посидел ночь и покараулил. Чтобы никто, значит, не вошёл, а главное, чтобы никто не вышел. Понимаешь о чём я?
Ежек только кивнул.
- Ну так что, возьмёшься? Справишься?
- Справлюсь, благородный господин, - в горле пересохло, пришлось сглотнуть.
- Молодец, - снова улыбнулся Виктор, он вообще много улыбался, - Если сдюжишь, монетой не обижу. А теперь пошли, я тебя брату покажу.
Они вышли в коридор, подошли к соседней комнате. Виктор Вотчер постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. В этой комнате так же горел камин, а вот свечей явно не хватало, просторные княжеские покои едва освещал один подсвечник на три свечи. Его Светлость князь Ревик Вотчер полусидел развалившись на кровати, на нём был вязанный свитер, кожаные штаны и один сапог, второй валялся на ковре неподалёку.
- Чё надо?! – рыкнул он, продирая глаза спросонья.
- Это я, Ревик.
- А-а-а…
- Я подыскал парня, как мы договаривались.
- Ну-у? – князь немного побарахтался и, наконец, сел на кровати, - Это рыжий что ли?
Младший Вотчер не ответил.
- Ну-ка, поди сюда.
Ежек подошёл, повинуясь нетвёрдому взмаху руки.
- А смогёшь, ведьмин сын? Тут нужен парень-хват, а не лохушка какая. Ты хват или как, а шельма? – Его Светлость дыхнул на Ежека ядрёным пивным перегаром.
- Ежели надо токо посидеть, да покараулить, то я сделаю, Ваша Светлость.
- Да справится он, справится, не дурак, - вступился за него младший Вотчер.
- Смотри у меня, упырь рыжий, - пригрозил ему напоследок князь, - ежели девку упустишь, плетьми отхожу, так что шкура слоями слезет, понял?!
- Иди, ужинай, готовься, и чтобы через пол часа уже был на месте, - сказал господин Виктор, выпроваживая его за дверь.
- О-ох, - Ревик тяжело откинулся на спину, - Режь меня, брат, но я не пойму, а чё наших парней к ней под дверь не посадить?
- Наших что сажай, что не сажай, один хрен уснут в тепле.
- Как уснут?! Да я их, пёсье племя!... – начал было Ревик.
- Хватит, брат! – довольно резко оборвал его младший Вотчер, и что удивительно князь и правда умолк, - Сам подумай, люди неделю из сёдел не вылезают. Мёрзнут, недосыпают, они вон сейчас, за ужином, носом клевали, едва у тёплого камина сели. Пусть отдохнут. А парень справиться, не велика сложность, девку посторожить.

Перед тем как занять свой пост, Ежек мигом сгонял к себе на конюшню и там, в самом дальнем потайном углу, куда кроме него никто никогда и не заглядывал, отрыл из-под сена отцовский корд, замотанный в потрёпанную мешковину. Сбросив тряпицу, он полюбовался мечом, бережно держа его в вытянутой руке. Корд был старый и не слишком ухоженный, по короткому и широкому клинку уже пошла ржавчина, а бронзовая простая рукоятка, на котором был выгравирован герб королей Триозёрья, кое-где позеленела от времени. Однако для Ежека меч всё равно был прекрасен, главным образом из-за надписи, вытравленной на плоскости клинка, «Его Величество Велерад 3 жалует сей меч своему вернейшему и храбрейшему из воинов». Ежек почти не умел читать, но эти слова помнил наизусть едва ли не с самого детства.
Снова обернув меч тряпицей, молодой конюх взял его под мышку и отправился обратно в трактир. Он выбрал себе место на лавке рядом с дверью в комнату княжны. Над лавкой на стене сушились пучки петрушки и ещё какой то зелени, а также ярко красные стручки острого перца. Запах, исходящий от этого гербария, щекотал ноздри, но Ежек решил, что это не сильно помешает. На лавку он бросил старую попону, также прихваченную им из конюшни. Всё-таки сидеть тут и караулить целую ночь, а лавка то жёстковата.
Устроившись поудобнее, Ежек слушал, как утихают звуки в трактире. Дружинники князя Вотчера всё-таки слишком устали, поэтому обошлись без обычных заигрываний с кухарками и пьяного кутежа. Долго, очень долго, горел свет в комнате Виктора Вотчера, но, наконец, и он лёг спать. Затихла звякающая посуда на кухни, Ивиса всё вымыла, расставила по полкам и тоже удалилась на покой, завтра им с Фрильдой вставать сутра пораньше, чтобы приготовить завтрак для благородных господ и их дружинников. На постоялом дворе Хамфика Бинервальта воцарилась тишь и ночной покой, если не считать богатырского храпа старшего Вотчера, от которого буквально сотрясались стены трактира. Ежек мужественно продержался пятнадцать минут, потом зевнул, потом ещё раз, не прошло и получаса, как он, спрятав ладони под мышки, прилёг на попону… Иргриша, Милька, а ещё есть Лодия, средняя дочка шорника из деревни, что на другой стороне поля, и всё бы ничего, вот только выспаться совершенно нет времени…
Он вовсе не собирался спать, но… через несколько минут его разбудил скрип петель. Ещё толком не успевший уснуть, Ежек поморщился и приоткрыл один глаз. Из комнаты княжны выскользнула стройная женская фигура, закутанная в тёмно зелёный плащ. Анита Вотчер, естественно это была она, оглядела коридор, молодого конюха на лавке она либо в полумраке приняла за кучу тряпья, либо решила, что он спит. Накинув капюшон на голову, княжна направилась к лестнице, что вела на первый этаж.
- Куда вы, Ваша Светлость? – Ежек поспешно вскочил с лавки, а отцовский корд громыхнул железом, свалившись на пол.
Княжна резко обернулась к нему, плащ распахнулся, и конюх увидел, что под плащом у неё мужской камзол, брюки да высокие сапоги, выполненные на эльфийский манер. А на поясе узкий кинжал с витой рукояткой.
- Боги милостивые, как ты меня напугал, - вздохнула Анита Вотчер, выглядела она и правда напуганной, - Зачем так орать?
- Простите, благородная госпожа, - Ежек подобрал с пола отцовский меч.
- Ты что здесь делаешь, вообще-то?
- Благородная госпожа, Их Светлость князья Вотчеры, ваши братья, велели мне охранять вас.
- Охранять? – княжна удивлённо приподняла правую бровь, - Или стеречь?
- Ну я… Это… - растерялся рыжий конюх, - Их Светлость велели мне никого не пускать в вашу комнату… и никого не выпускать.
- Я так и думала. Совсем как в тюремном каземате, - печально улыбнулась княжна, - Но ты ведь не тюремщик, ты местный конюх, я тебя помню.
- Да, меня зовут…
- Я знаю, знаю. Не говори, ты… - Анита Вотчер чуть закусила нижнюю губу и скосила серые глаза куда-то влево и вверх, вспоминая, - Ежек, да? Ежек Валка.
Она широко и очень весело улыбнулась ему, от души радуясь, что всё-таки вспомнила его имя.
- Да, благородная госпожа, - Ежек поймал себя на том, что покраснел, да ещё и лыбится во все зубы.
- Знаешь, Ежек, я проголодалась. Схожу на кухню, возьму себе что-нибудь перекусить. Мигом, туда и обратно. Никто и не заметит. Ладно?
«Ну да, проголодалась она, как же. И поэтому надела плащ и эльфийские сапожки, да и кинжальчик взяла исключительно, чтобы колбаски себе нарезать».
- Нельзя, благородная госпожа. Никак нельзя. Мне велено не выпускать вас из комнаты.
- Ну ладно. Велено, так велено. Сходи тогда сам, принеси там рыбки, сыра, ещё чего-нибудь. У меня есть кувшин вина. Устроим себе ночной пикничок.
- Простите, милостивая сударыня, но я не могу уйти от вашей двери. Их Светлости, ваши братья, строго настрого мне наказали тут сидеть.
- Ну пожалуйста. Я очень голодна, - она просительно свела брови домиком.
- Не могу, благородная госпожа. Чесслово не могу. Я же обещал, никуда не отходить, а уж ежели Ежек Валка кому чего обещал, то он пополам порвётся, а сделает.
- То есть ты предлагаешь мне всю ночь сидеть голодной, так что ли?!
- Простите, - он опустил глаза.
- Да брось ты, Ежек. Ну, хочешь давай вместе спустимся на кухню, а? Пожалуйста, очень уж мне есть охота.
Молодой конюх упрямо наклонил рыжеволосую голову и молча покачал головой.
- Ах так! – от возмущения она даже ножкой притопнула, - Ну и сиди тут под дверью, будто пёс цепной!
Ежек думал, что девушка хлопнет дверью на прощание, но Анита аккуратно и очень тихо прикрыла её за собой.
«Вот так вот», - подумал конюх, снова устраиваясь на попону, - «А княжна то оказалась с придурью. Интересно, куда она собралась посреди ночи? Наверняка к какому-нибудь полюбовнику. Она ведь полуэльфка, а у остроухих промеж ног чешется раз в десять больше, чем у простых людей, то каждый знает. Опять же княжна. Чего ей ещё, спрашивается, делать, кроме как по полюбовникам ночью бегать?»
Ежек снова попытался прикорнуть, но сон пропал, как будто и не было. Из головы никак не шла озорная весёлая улыбка княжны. Так как она, ему ещё никто не улыбался. Куда там дурёхе Мильке, или даже мельниковой дочке Иргише. Одно слово, эльфийка…
Дверь снова скрипнула уже где-то через пол часа. На это раз Ежек был во всеоружии и не дал застать себя врасплох. Он вскочил с лавки, готовый к встрече, но из комнаты никто не спешил выходить в коридор.
- Эй, ты ещё здесь? – послышалось из-за приоткрытой двери.
- Конечно, госпожа.
- Подойди, пожалуйста.
Ежек приблизился очень осторожно, вурдалак её знает, эту княжну, может, саданёт табуреткой по башке.
- У вас что-то случилось, милостивая сударыня?
- Нет, - она уже сбросила плащ, но сапожки и кинжальчик были при ней, - Знаешь, я никак не могу уснуть. Хочу выпить вина. Не составишь мне компанию. Говорят, пить в одиночестве, дурная привычка.
- Благородная госпожа, - замялся Ежек, - Мне не думается, что это хорошая мысль. Лучше я здеся, под дверью, посижу. И вам и мне спокойнее будет.
- Да брось ты! Не будь занудой, - она ухватила его за рукав и втянула в комнату. Впрочем, Ежек не слишком сопротивлялся. Он, конечно же, понимал, что ему не стоит этого делать, но… она так озорно улыбалась.
- Вот так. Отсюда ты можешь стеречь меня ничуть не хуже чем из коридора, зато здесь гораздо удобнее, - Анита прикрыла за ним дверь.
В комнате царил полумрак, две или три свечи по разным углам, да едва тлеющий камин, вот и всё.
- Нужно подкинуть дров в камин, - смущённо сказал Ежек, оглядываясь вокруг.
- Ну так подкинь, а я пока налью вина, - княжна подошла к прикроватному столику на котором стоял высокий кувшин и несколько глиняных кружек.
- Садись сюда, - она указала на стул около кровати, - Садись, садись.
Закончив с камином, Ежек так и топтался посреди комнаты, держа под мышкой свёрток с отцовским мечом.
- Угощайся, - когда он сел, она подвинула табурет и поставила на него две кружки и холщовый мешочек с какими-то сладостями внутри. Сама княжна устроилась на кровати.
- Ты любишь вино?
- Благородная госпожа, я чесслово не должен... - начал Ежек, не зная, куда девать собственные руки.
- Анита. Называй меня Анитой. Мы ведь с тобой познакомились, там во дворе, помнишь?
- Конечно, госпожа Анита, - он боялся поднять глаза то своей кружки.
- Можно без “госпожи”. И давай не стесняйся, Ежек. Я и сама чувствую себя неловко. Просто попьем вина, поболтаем, раз уж обоим не спиться. Хорошо?
- Хорошо, .... Анита, - он все-таки набрался храбрости и глянул на нее.
- Ну вот, - улыбнулась княжна, - Уже лучше. Что там у тебя? Можно посмотреть?
- Это? Это меч моего отца, - Ежек скинул мешковину и протянул ей корд рукоятью вперед.
- Ого! Тяжелый, - она неловко приняла у него оружие.
- Такой меч называется корд. Его вручил отцу Его Величество Велерад 3.
Пока княжна разглядывала меч, Ежек тайком любовался самой княжной. Анита Вотчер не так уж много взяла от эльфов, кроме остреньких ушек и великолепных густых медово-золотистых волос, пожалуй, еще глаза. Большие, выразительные, светло-светло серые, они даже казались полупрозрачными на свету, чёрная точка хрусталика в окружении сизой дымки зрачка, у людей никогда не бывает таких глаз. И, конечно же, кожа. Кожа у Аниты была довольно бледная и очень... Ежек замялся, подбирая про себя определение, чистая, что ли. Хотя, разумеется, степень умытости тут была не причем, лицо княжны буквально светилось изнутри. В остальном же это было обыкновенное девчачья мордашка. Высокие, слишком резко очерченные скулы, немного широковатые брови, тонкие губы, маленький рот, острый нос чуть-чуть курносый и - о чудо! - покрытый легкомысленными конопушками. Однако все вместе это складывалось в очень симпатичное и милое личико.
- Твой отец был рыцарем? - спросила княжна, возвращая ему клинок.
- Нет, госпожа, конечно, нет, - он снова замотал меч в мешковину, - Мы ведь не из благородных, кто же нас рыцарями то поставит?!
- Ах да! Я и забыла. Ты ешь курагу, не стесняйся.
- Спасибо, - Ежек взял из мешочка несколько сушеных плодов, оказалось довольно вкусно, хоть и жестковато, до сих пор ему не приходилось пробовать ничего подобного, - Мой отец служил в кавалерии, он тоже обращаться с лошадьми умел. Начинал то обычным линейным пикинером, а закончил десятником ударного корпуса “Серебряные ястребы”. Это такой специальный отряд лёгкой конницы.
- Я знаю. Я читала об этом. “Серебряные ястребы” специализируются на внезапных обходных маневрах и ударах противнику в тыл. Туда берут только лучших из лучших. Твой отец сделал совсем не плохую карьеру.
- Ага. В битве под Нидерданом против Красимира Авельморского он подхватил упавший штандарт нашей кавалерии и поскакал с ним на врага. Остальные воины пошли за ним, ну то есть не за ним, а за штандартом. В общем, они тогда сумели опрокинуть Авельморцев и прогнать их аж за речку Велениту.
- За это он и получил меч из рук короля?
- Ну да. В том бою отцу отсекли правое ухо и резанули по плечу, я потом сам видел этот шрам. Но Их Величество Велерад 3 заметил его и наградил.
- А где сейчас твой отец, Ежек? - спросила княжна, делая очередной глоток вина.
- Он погиб во время Стодневной войны с Гровийским королевством, на Гинтарских бродах. Сраженье то было малюсенькое и сделано все было по уму. Наших там полегло всего ничего, а вот Гровийцы оставили половину своей армии. Только отцу не повезло. Наверное, шальная стрела или что-то такое.
- Извини, - опустила взгляд Анита, - Жаль твоего отца.
- Жаль?! – ни на шутку удивился Ежек, - Чесслово, тут жалеть не о чем! Вот это жизнь он прожил! Сражения, победы, слава, почет. Нашла, кого жалеть.
- Ты, похоже, не только гордишься им, но и завидуешь.
- Ну да, - пришел его черед смутиться, чтобы как-то прикрыть глаза, он почесал переносицу, - Есть мал-мала.
- Конечно. Кому же не хочется покрыть себя славой в сражениях за корону и во славу трона. А почему ты сам не вступешь в армию Велерада?
- Мамка не пущает, - Ежек смутился еще больше, - Говорит, мол, хватит нам и одного вояки в семье. Очень уж она плакала, когда узнала про батяню.
- Вот оно как, - княжна старалась это скрыть, но разочарование вылезло наружу.
- Что “вот оно как”?! - возмутился он, - Ничего не так! Все равно, уйду! Чесслово, уйду!
- Сколько тебе лет, Ежек? Восемнадцать - девятнадцать?
- Восемнадцать, госпожа. А что?
- Да нет, ничего, - усмехнулась Анита, - Просто в армию Велерада берут с пятнадцати лет. Мог бы уже три года служить в кавалерии, как твой отец. А там и до “Серебряных ястребов” было бы не далеко. Но ты сидишь здесь и крутишь хвосты чужим лошадям.
- Я все равно уйду, - обиженно буркнул себе под нос Ежек, - Еще чутка поработаю здеся и уйду.
- Никуда ты не уйдешь. Еще годик, другой и ты обзаведешься женой и оравой детишек, а там уж никуда не сможешь отсюда двинуться, будешь до конца жизни разгребать навоз. Вот так люди и упускают свой единственный шанс.
- Какой такой шанс? - спросил он.
- Единственный, тот, который выпадает только раз, - Анита Вотчер подалась вперед, Ежек почувствовал трепет её дыхания у себя на щеке, - Шанс перевернуть привычную жизнь, поставить её с ног на голову. Другие станут говорить, что это безумие или глупость. Но ты сам заставишь жизнь дать, то, что нужно от неё только тебе, а не то, что она предлагает всем подряд.
Ежек удивленно и даже немного испуганно отстранился от княжны и заглянул ей в лицо. В глазах у Аниты плясали азарт, кураж и еще какие-то бесы.
- Что-то я никак в толк не возьму, о чём вы, госпожа? – от удивления он опять перешёл на официальное обращение.
- Я говорю о том, что есть люди, которые идут к своей мечте, а есть те, кто просто мечтает, - продолжала она, глядя ему прямо в глаза, - Не у многих хватит смелости на подобное. Скитаться по большакам, мерзнуть у ночного костра, голодать, рисковать жизнью, вместо того чтобы сидеть при теплой кухне и набивать себе кишки квашеной капустой да гороховой кашей. У большинства людей попросту не хватает на это духу, вот они и упускают свой шанс на свободу, упускают мечту, оправдываясь благоразумием и осмотрительностью. Они предпочитают грести навоз, кухарить у плиты, драить полы, и только ночью под одеялом тихо-тихо мечтают о подвигах и славе, которые могли бы получить в обмен на это, но утром встают и снова берутся за привычную работу. Ты, похоже, из таких, Ежек Валка.
- Не правда! - голос прозвучал хрипло, и он кашлянул, - Не правда ваша, госпожа! Чесслово я уйду отсюда. Вот снег совсем сойдет, и уйду. Я своего шанса не упущу, уж будьте уверены.
- Неужели? - она снова улыбнулась, на этот раз лукаво, - А что если твой шанс выпал прямо сейчас? Что ты на это скажешь?
- Как прямо сейчас? - растерялся конюх, - О чем вы, госпожа?
- О том чтобы сбежать отсюда. Нам с тобой, вместе. Прямо сейчас взять один шанс на двоих! А?!
- Так вот оно все к чему шло, - разочарованно хмыкнул Ежек, опуская взгляд, - Вино ваше, эта самая курага, ваши красивые слова, а все оказывается крутилось вокруг одного и того же.
- Да. Да, прочь забрала, сойдёмся в открытую, как говорил мой отец. Я хочу сбежать отсюда, сбежать от своих сводных братцев. И я зову тебя с собой!
- И вы думаете, что я вот так вот с радостью побегу вслед за вами, сударыня?! – молодой конюх вскинулся всем телом, его охватила самая настоящая злоба. Он то, дурачок, думал, что действительно заинтересовал княжну, и что все эти милые улыбки и задушевные разговоры не просто так, а она, оказывается, продолжала гнуть своё.
- Я очень надеюсь, что у тебя окажется достаточно смелости для это, - ответила Анита, по-прежнему, глядя ему прямо в глаза.
- Не надо цеплять меня на этот крючок, благородная госпожа, - это обращение он выдал едва ли не как оскорбление, - Тут дело не в смелости.
- А в чём же тогда?
- Да в том, что для вас ведь это обыкновенная придурь, и ничего больше! Вы поругались с братьями и решили сбежать от них, получиться или не получиться для вас ведь на самом деле не важно. Это же просто миленькое приключеньице, забава между балами и псовыми охотами. У меня всё не так, для меня это настоящая жизнь, и если что-то не выйдет, если нас, скажем, поймают, то вас пожурят и вернут к братьям, а меня… хорошо, если просто повесят. Для вас это игра, сударыня, а для меня вовсе нет!
- Игра?! – княжна тоже начала терять самообладание, - А ты знаешь, что мои братья ненавидят меня с самого рождения?! Знаешь, куда они меня везут и зачем?! Знаешь?!
- Ну… вы едите на юг, - неуверенно ответил конюх, он ведь, в самом деле, ничего толком не знал про них.
- Верно, на юг. В столицу королевства, в Гелистор, где мои братцы продадут меня, будто я шапка из енота, за хорошую цену, которую Велерад уже пообещал им!
- Как это продадут? – не понял девушку Ежек.
- Как любовницу, как наложницу, как очередную фаворитку, в общем, называй, как хочешь, - княжна зло передёрнула плечами, - Суть от этого не меняется.
Рыжий конюх растерянно молчал, не зная, что сказать. Анита выдержала паузу в несколько секунд, а потом снова заговорила с ним, прежним, спокойным голосом.
- Так ты согласен стать моим рыцарем на белом коне?
- Каким ещё рыцарем?! Я же не благородный, да и коня у меня нету, ни белого, ни чёрного, - он удивлённо уставился на княжну.
- Это я так выразилась, - коротко, но звонко рассмеялась девушка, - Плевать мне на твоё благородство, если захочешь - будешь рыцарем и все дела, а коня возьмёшь у одного из моих братцев. Я прошу, чтобы ты, как рыцарь в сказки, спас меня от неволи и бесчестия.
- И куда же ты хочешь побежать, сударыня? – спросил, окончательно сбитый с толку, конюх.
- Не знаю, - княжна легкомысленно пожала плечами, - Побежим туда, куда ветер на рассвете подует.
- Так просто. У нас ведь с тобой нет никаких припасов, а про деньги я уж не говорю. Чесслово, это и в сам деле смахивает на обыкновенное безумие.
- Ты прав, у нас нет ни денег, ни еды. Зато у тебя есть меч и все, что ты несешь в своем сердце. Много это или мало, решать только тебе. Но знаешь, что говорят эльфы: свобода, честь и отвага - самые удивительные вещи в жизни. А знаешь почему?
- Нет. Почему?
- Никто не сможет отобрать их у тебя. Никто! Ты можешь только сам потерять их.
- Опять красивые слова, - покачал головой Ежек, хотя и чувствовал, как где-то с левой стороны в груди заплясали щекочущие изнутри тёплые язычки пламени, - Вы, благородные, любите много и красиво говорить.
- Да, красивые слова, а ещё множество опасностей и лишений, вот и всё, что я могу тебе предложить, против тёплого угла и работы конюхом на постоялом дворе. Но именно там, а не здесь лежит дорога к подвигам и славе. Это то о чём ты мечтал, слушая рассказы своего отца и разглядывая его шрамы. Вот он, твой шанс, другого не будет.
- Даже не знаю, ты всё так повернула…
- Я предлагаю тебе свободу и больше ничего. Как в песне, - княжна вдруг напела очень приятным и мелодичным голосом.

Я слышу, как Свобода за окном
 Стучится в стёкла мне косым дождём.
И аромат её забыть я не могу,
Так пахнут травы на не скошенном лугу.
А по ночам мне сниться до зари,
Как треплет ветер волосы мои.
Мне все кругом твердят - “Пустая блажь,
Твоя свобода только злой мираж.
Зачем куда-то под дождём идти?
Ведь лучше места всё равно уж не найти.
Живи себе, зови достаток в дом,
Создай семью, обзаведись добром.
Твоей свободе ровно грош цена,
Там холод, голод и нужда одна”.
Я знаю, люди верно говорят,
Спасти меня и уберечь хотят.
Но мне постылел тёпленький уют,
Луна и ветер всё сильней зовут
Бежать в не скошенное поле под дождём
Я и Свобода - только мы вдвоём...

Музыкальный слух и голос Аните явно достались от эльфов, даже сейчас, без всякой музыки, её пение завораживало.
- Больше уговаривать не буду. Скажи, да или нет. Мы и так слишком долго болтаем.
Ежек надолго задумался, уткнувшись взглядом в свою почти пустую кружку. Княжна ему не мешала, маленькими глотками пила вино и помалкивала. Время уже перевалило далеко за полночь, свечи почти догорели, в камине тлели угли, изредка полыхая последними весёлыми язычками живого огня.
- Ну, что ты решил? - первой всё-таки не выдержала Анита.
- Не могу, - сказал, наконец, Ежек, ему приходилось буквально выталкивать из себя эти слова, - Понимаешь, Анита, я ведь пообещал твоим братьям... А уж ежели Ежек Валка кому чего обещал, то...
- Знаю, знаю, - снова улыбнулась она, правда, на этот раз улыбка получилась печальной, даже горькой, - пополам разорвёшься, а сделаешь.
- Извини, - молодой конюх залпом допил вино.
- Не извиняйся, нет, так нет, давай я налью ещё вина, раз уж мы теперь никуда не спешим, - она забрала у него кружку и отошла к столику, на котором стоял кувшин.
- Мне чесслово жаль, госпожа, - бормотал Ежек, глядя на потёртое сиденье табурета, прямо перед собой, - Мне первый раз доверили такое серьезное дело… да и господин Бинервальт за меня поручился...
Он замолчал, сам понимая, что говорит ерунду. Ему хотелось, безумно хотелось шагнуть прочь с порядком надоевшего постоялого двора Хамфика Бинервальта навстречу странствиям, приключениям и подвигам. Какие же приключения без подвигов! И пусть секущий ветер в лицо, пусть стылый дождь за шиворот и походный костёр вместо тёплого очага, лишь бы была где-то впереди эта самая надежда стать кем-то большим, чем просто конюх при чужих лошадях. Вот только мама… Она, конечно, без него не пропадёт, есть у неё и дом и огород большой, и сама она ещё совсем не старая, даром что ли на неё деревенский староста-вдовец заглядывается, того и гляди сватов засылать станет. Но мать так плакала, когда узнала о гибели отца… И что с того, что плакала?! Такая их бабская доля – слёзы лить. Ну не может же он всю жизнь просидеть у материнской юбки, эдак до конца дней ничего акромя конюшни не увидишь! “А может и правда плюнуть на всё, махнуть, как она сказала, туда, куда ветер на рассвете подует” - промелькнула шальная мысль, - “Может...”
Больше додумать он не успел, потому как в этот самый момент что-то сильно ударило его сзади по затылку. Ежек рухнул на пол, перевернув и собственный стул, и табурет перед собой, дощатый пол вдруг оказался перед самым носом, а потом молодой конюх потерял сознание...

Госпожа Анита благородного дома Вотчеров княжна замка Ивельтиль разжала руки и выронила на пол то, что осталось от глиняного кувшина - фигурную ручку и кусок горлышка. Несколько секунд она смотрела на лежащего перед ней рыжеволосого юношу.
“Жаль”, - подумала она, - “Этот Ежек вовсе не плохой парень.” В следующее мгновение девушка сорвалась с места, подобрала упавший на пол мешочек с курагой, завязала его и убрала в маленькую котомку расшитую бисером, потом, захватив с собой тёмно зелёный плащ, направилась к двери. Она уже коснулась резной деревянной ручки, но оглянулась на комнату и, немного подумав, вернулась к бесчувственному конюху.
Подняв с пола старый корд, Анита несколько раз не очень умело взмахнула им в воздухе. Её взгляд натолкнулся на надпись вытравленную на клинке «Его Величество Велерад 3 жалует сей меч своему вернейшему и храбрейшему из воинов». Княжна не взяла корд, хотя с ним чувствовала себя гораздо уверенней, вместо этого она аккуратно положила меч рядом с парнем и, задорно улыбнувшись, чмокнула рыжего конюха в щёку.
- У тебя ещё будет шанс, Ежик Валка, - прошептала она ему.
Больше Анита не задерживалась, тенью проскользнула по коридору, легко сбежала по лестнице, выглянула во двор и подкралась к конюшне. Звёздочка встретила разбудившую её хозяйку радостным фырканьем и нетерпеливым перетопом. Княжна угостила свою любимицу припасённой курагой, одела на неё сбрую и седло. Хромоногого старика на сене в углу она заметила случайно, а могла и вовсе не заметить, так тихо и сладко посапывал этот горе-сторож.
Выведя Звёздочку из конюшни, Анита снова остановилась, перед ней были ворота постоялого двора. Собственно говоря, это и не ворота были вовсе. Огромный арочный проём в высоком заборе на ночь перекрывали деревянным ежом, сучковатое бревно, к которому местные умельцы приделали ещё несколько заточенных кольев. Рядом с ежом, укрывшись тёплыми шерстяными плащами, кимарили двое воинов из княжеской дружины. Всё бы ничего, но чтобы вывести Звёздочку со двора, Анита должна была пройти всего в метре от стражников. Эти грубые и бесцеремонные солдафоны пугали её гораздо больше, чем хромоногий старик и рыжий конюх. Она не понаслышке знала, на что эти ребята способны, и какие им отданы насчёт неё приказы. Девушка понимала, что другого пути у неё нет, но не могла заставить себя приблизиться к ним. Наверное, её колебания продолжались бы ещё долго, но в этот момент со стороны трактира зазвенело битым стеклом, и раскатистый голос Ревика Вотчера огласил округу.
- Сбежала, шельма!!! Подъём, пёсье племя!!! Подъём!!!
Будто подстёгнутая этим криком, княжна единым движением взлетела в седло и ударила пятками по бокам кобылицы. Звёздочка дико заржала и рванулась вперёд. Едва продравшие глаза дружинники бросились в стороны, видя, как на них во весь опор несётся обезумевшая лошадь. Но Звёздочка не обратила на них никакого внимания, вытянувшись в высоком прыжке, она перемахнула преграду, тяжело ударила копытами о землю по другую сторону ежа и, не замедляя бега, устремилась дальше по дороге.
- Держи её! Лови тварюгу эльфийскую!!! - ревел где-то позади брат, но Анита не прислушивалась, она буквально легла лошади на спину, прижавшись щекой к шее животного. Ветер бил ей в лицо, а она уже вылетела на тракт, вместо раскисшей грязи под копытами звонко застучал мостовой камень. Княжна, не особо задумываясь о направлениях, повернула кобылу направо, выбрав тем самым дорогу в глубь страны, а не обратно к Ивельтильскому замку. Впрочем, сейчас она не задавалась вопросом, куда ехать, прижавшись к лошади всем телом, она шептала только одно “Скорее, Звёздочка! Скорее, милая!”
Прошло ещё несколько минут бешенной скачки, прежде чем Анита сообразила, что так может просто до смерти загнать свою лошадь. Она натянула поводья, перешла сначала на рысь, а потом на шаг. Звёздочка судорожно раздувала ноздри и тяжело водила взмокшими боками.
- Молодец! Молодец, милая. Спасибо тебе, - княжна ободряюще похлопала её по шее.
Наконец, Анита огляделась по сторонам. Ночь была тёмной, звёзды и луну заволокло тучами, поэтому толком она ничего не увидела. Позади и чуть слева едва заметным заревом угадывался постоялый двор. “Там, наверное, сейчас крики, суета, много факелов” - подумала княжна, - “Может Ревик и правда исполнил свою угрозу и пустил половинчику красного петуха. А что? С этого станется...” Слева от тракта раскинулось широкое поле, на котором сейчас ещё не успел растаять снег. Но это Анита скорее вспомнила, чем разглядела. Справа к тракту подступала ольховая роща, густо заросшая каким-то кустарником, по пояс взрослому человеку. Впереди были лишь тьма и неизвестность. Княжна ехала молча, часто оглядываясь назад и боясь погони, может быть именно поэтому она и не заметил, тех кто ехал ей на встречу.
Впрочем, увидеть друг друга в такой темноте они и не могли, просто Звёздочка вдруг всхрапнула и шарахнулась назад, а потом чуть впереди звякнула упряжью и затопала капытами чья-то чужая лошадь.
- Кто здесь? - послышался громкий мужской голос.
Анита не ответила, напряжённо вглядываясь в темноту прямо перед собой, к сожалению, тщетно.
- Всадник в плаще, один одинёшенек, клянусь яростью предков, - откликнулся из темноты ещё один мужчина, которому темнота, похоже, не особо мешала.
Голос этого второго Аните сразу не понравился, слишком много в нём было шипящих и гортанно рыкающих звуков.
- Эй! Назовись! Приказываю именем Велерада Триозёрного, - выкрикнул ей первый.
“Ну уж нет! Вам меня не поймать!” - княжна рванула уздечку влево и снова ударила лошадь пятками.
- Стой, именем короля!
Но Звёздочка уже выскочила на поле и опять пошла в галоп. Для лошади было тяжело скакать по рыхлому подтаявшему снегу, и к тому же она не отошла ещё от предыдущей скачки. Анита оглянулась на ходу. Теперь, на фоне бело-серого поля, она смогла их разглядеть. Трое всадников тоже свернули с тракта и преследовали её...

- Ведьмин сын! Проспал таки, подлюга!
Когда Виктор Вотчер выскочил во двор, на ходу надевая кожаный камзол, его брат, вооружившись мотком каких-то верёвок, вовсю избивал рыжеволосого конюха. Вокруг них скакал и что-то тараторил половинчик - хозяин трактира, по двору бегали полуодетые дружинники, кто с факелом, кто с седлом, но мало кто действительно соображал, что нужно делать.
- Убью, гнида! - старший Вотчер пнул упавшего на четвереньки конюха, так что тот пролетел метра полтора, прежде чем рухнуть на землю. Парень сплюнул кровь с разбитых губ и потерял сознание.
- Ты у меня, пёсий хвост, попомнишь, как дрых на посту!!! - князь снова подступился к жертве.
- Хватит, брат. С этим потом успеешь, - Виктор перехватил уже занесенную для удара руку, - Иди одевайся, я распоряжусь насчёт коня.
Ревик ещё раз пнул бесчувственное тело и вернулся в трактир.
- Регир! - окликнул младший Вотчер одного из воинов.
- Я здесь, ваша светлость.
- Возьми ещё четверых и идите одеваться, сейчас же.
- Есть.
Виктор решительно шёл по двору и отдавал приказы.
- Вы троя.
- Ваша светлость?
- Узнайте у Регира каких коней ему надо привести с поля и седлайте их немедленно, потом сами оденетесь.
- Слушаюсь.
Его распоряжения начинали выполнять немедленно, воины знали, что хотя младший Вотчер редко повышает голос, но за непослушание или нерасторопность карает гораздо жёстче и серьёзнее, чем его брат.
- Ты и ты, оттащите это грёбаное бревно с дороги.
- Сею минуту, ваша светлость.
- Кто видел куда она поехала? Где караульщики?
- Здеся, ваша светлость, - откликнулся один из дружинников в шерстяном плаще и при полном вооружении в отличие от остальных. Под глазом у него уже расплывался огромный синяк, видимо, воин успел уже пообщаться со старшим Вотчером.
- Видел её?
- Видел, княже. Перемахнула через ентого ежа, как будто и нету его вовсе, мы даже сделать то ничё не успели. Ну и лошадина у неё...
- Куда поехала? - повторил Виктор, не повышая голоса, но у дружинника мурашки побежали по спине.
- На юг, ваша светлость. Точно на юг. Мчалася по тракту будто ветер...
- По тракту? Не сворачивая?
- Истино так, княже. Лошадка у неё больно резвая...
- Это верно, лошадь у неё быстрая, породистая, зато не выносливая. Такая скачет скоро, но не долго. Наверняка, она уже загнала кобылу или остановилась.
- Что, ваша светлость? - не расслышал дружинник.
- Ничего, - Виктор говорил скорее сам с собой, - Седлай своего коня, поедешь вместе с Ригером.
К тому времени когда Ревик Вотчер снова появился во дворе, на этот раз уже обутый, в своём юшмане и при оружии, ему подвели оседланного коня и шестеро вооружённых дружинников уже ждали его в сёдлах.
- Она едет в сторону Пагельдора, - сказал ему Виктор, придерживая стремя, - Едет по тракту. Вы езжайте напрямую через поле. Тракт делает хорошую петлю, огибая его. Если срежете по полю, сможете перехватить её на другом конце этой петли. Всё, брат. Я с остальными поеду по тракту, возьмём её в клещи.
Ревик кивнул, а потом плашмя шлёпнул мечом по крупу лошади, с места отправляя животное в галоп. Вслед за ним со двора стремглав вылетели ещё шестеро всадников.

Луна глянула сквозь рваную прореху облаков и осветила поле. Анита ещё раз оглянулась. Двое из преследователей безнадёжно отстали, зато третий нагонял её полным ходом. У него оказался хороший резвый жеребец чисто белой масти, и он явно настигал задыхающуюся хрипами Звёздочку. При свете луны княжна заметила проблеск доспехов под плащом всадника. Наверняка преследователь был вооружён, хотя ни копья, ни пики при нём не было.
Анита стремилась к лесу, который начинался прямо за полем, но уже понимала, что не успеет. Тот, кто ехал за ней отставал едва ли на три-четыре корпуса.
- Остановитесь, сударь! Вурдалак вас задери! - снова выкрикнул он.
Далеко слева, прямо посреди поля, княжна заметила фигурки ещё нескольких всадников. Они тоже шли галопом, освещая себе дорогу факелами, поэтому, скорее всего, не видели её в темноте. И всё-таки она не сомневалась, кто это может быть, и что едут они именно за ней.
- Да стой же ты! - преследователь уже был рядом и протянул руку, пытаясь перехватить у неё поводья.
Анита дёрнулась в сторону, Звёздочка вильнула, и всадник проскочил мимо них. Ему потребовалось немало времени, чтобы развернуться и снова броситься в погоню. Может, белый жеребец и был хорош, но вот его наездник держался в седле из рук вон плохо.
Спустя пару минут он снова нагнал её, Анита опять резко сменила направление, и преследователь не смог до неё дотянуться.
- Ведьмин сын!
Краем глаза княжна видела, как всадники с факелами развернулись и едут в их сторону. “Заметили” - осознание этого холодной глыбой обрушилось куда-то в желудок.
Лишь на третий раз он сумел дотянуться до неё. И то, ухватил не за удила, а, уцепившись за край развивающегося плаща, с силой дёрнул на себя. Анита захрипела, левой рукой натянув поводья, а правой рванув фибулу-застёжку на горле. Преследователь не удержался и рухнул на землю, сжимая в руках тёмно зелёный плащ. Его жеребец, потеряв седока, опрометью бросился в темноту. Звёздочка жалобно заржала и завалилась на бок, княжна едва успела спрыгнуть с лошади.
Отплёвываясь и загребая руками жёсткий обледенелый снег, она попыталась подняться. Но преследователь был уже рядом, снова сбив её в снег, он навалился сверху всем телом.
- Отбегался, упырь беззубый, - тяжело дышал он ей прямо в лицо.
- Пусти! - взвизгнула Анита.
- Девка?! - он настолько удивился, что ослабил хватку и тут же получил коленом в причинное место, сдавленно ухнул и упал на бок, жалобно подтянув колени к животу.
Анита, которая в детстве не раз дралась со старшими братьями и хорошо знала этот простой, но надёжный приём, вскочив, бросилась бежать к лесу. Белый жеребец задевался куда-то, а Звёздочка уже не могла подняться самостоятельно, поэтому приходилось рассчитывать только на свои силы.
Княжна видела, что всадники с факелами целенаправленно мчаться в её сторону и страх придавал ей сил. Она даже перестала оглядываться, просто бежала вперёд к спасительному лесу, по колено проваливаясь в талый снег.
Ей уже казалось, что она вот-вот успеет скрыться в кустарнике, но преследователи нагнали её у самой опушки. До леса оставалось всего несколько шагов, когда огромная туша боевого коня перегородила ей дорогу, а удар древком копья в спину снова заставил рухнуть в снег.
- Куда собралась, эльфова приблуда? - прорычал над головой знакомый злобный голос. Она вскочила и хотела бежать, но Ревик уже спрыгнул с коня и стоял рядом с ней.
- Я тебе живо ноги повыдергаю, курва остроухая! - схватив сестру за волосы, князь рванул её на себя, она больно ударилась о пластины брони у него на груди. Вокруг них спешились шестеро нагло ухмыляющихся дружинников, двое держали в руках факелы.
- Без ножек особо не побегаешь, тварюга, - другой рукой брат сдавил ей горло. В красно-жёлтом свете факелов его перекошенное злостью лицо, больше походило на морду какого-нибудь демона.
- Эй, любезнейший, повежливее с дамой, - все замерли, в круг света вошёл крепко сложенный высокий белобрысый парень лет двадцати. По голосу Анита тут же узнала своего недавнего преследователя. Он снял плащ, чтобы удобнее было бежать по снегу, на нём оказалась вороненая кольчуга и нагрудник с плечевыми пластинами, выполненный из многослойной продублённой кожи.
- Я настаиваю.
- Это ещё что за хрень?! - заорал Ревик, возмущённый тем, что кто-то смеет ему мешать.
- Не стоит мне грубить, сударь, - недобро усмехнулся явившийся, - Меня зовут Кайлер, я рыцарь...
- Да я срать хотел, как тебя зовут и чей ты рыцарёк!!! Вали отсюда, пока башку не оторвали!
- Даже так, - на этот раз парень не улыбался, прищурил глаза и без всякого колебания обнажил клинок, слишком длинный для того чтобы владеть им одной рукой, и в то же время не такой тяжёлый, как двуручник. Люди считали такие мечи полуторными, то есть рассчитанными на полторы руки, а эльфы называли их “риеф”, что значит “бастард” или “полукровка”. Странно, но этот Кайлер носил свой меч в ножнах не на поясе, как тот же князь Ивельтильский, а на спине, так чтобы рукоять торчала над правым плечом. Анита где-то читала, что так носит оружие только один народ в Девяти Королевствах, храбрые и беспощадные орки. Однако орком рыцарь явно не был.
- Регер, уйми этого упырёнка, - небрежно бросил Ревик и потащил княжну к своей лошади.
Четверо дружинников, выставив копья, стали окружать неизвестного рыцаря. Двое других, подняв повыше факела, держались позади. Назвавшийся Кайлером пошёл полукругом, мягкой кошачьей походкой, вертикально вращая мечом и не давая им окружить себя.
- Кончайте с ним живее, - ухмыльнулся князь Вотчер, связывая руки Аните кожаным ремешком. Она не сопротивлялась, потому что отлично знала, насколько груб и жесток может быть её старший брат.
Воины так и не смогли окружить своего противника, бросились с двух сторон, мешая друг другу. Рыцарь рванулся влево, а клинок, до сих пор плавно крутившийся у него в руках, вдруг резко сменил направление и ритм. Сталь коротко блеснула в горизонтальной плоскости, и старший из дружинников, тот, которого звали Регером, брызжа кровью из рассечённого горла, со страшным хрипом завалился на снег. Клинок на долю мгновения замер над головой рыцаря, а потом обрушился вниз. Ещё один дружинник вскрикнул, выронил копьё и отшатнулся, зажимая ладонью глубоко рассечённое плечо. Набитый соломой жёсткий кафтан с нашитыми на него стальными пластинами не защитила воина. Острие меча полосонуло точно по щели между пластинами, без труда распоров и кафтан, и солому, и плоть, которая пряталась под ними.
Копейщики попятились от рыцаря, дружинники, что держали факелы, как по команде, перекинули их в левую руку и обнажили клинки. Ревик Вотчер коротко выругался и тоже стиснул рукоять меча.
Снова плавно закрутив бастард, рыцарь опять пошёл полукругом, но на этот раз он наступал, а четверо дружинников пятились от него. Воины больше не стремились нападать. Князь, уронив уже связанную Аниту лицом в снег, вытащил меч из ножен. Про старшего Вотчера за глаза говорили многое, что он груб, что не стесняется в выражениях, что не слишком большого ума человек, но никто и никогда не мог упрекнуть его в трусости. Вот и сейчас он с рёвом прыгнул вперёд, оттолкнув одного из дружинников. Размашистым и быстрым движением князь рубанул мечом крест на крест, одновременно заходя рыцарю справа. Кайлер крутанувшись ушёл в сторону, страшные удары в пустую рассекли воздух, и тут же контратаковал. Ревик парировал жёстко, так что чуть искры от клинков не посыпались, а потом ткнул противника мечом в живот. Но рыцарь снова закрутился и ускользнул от удара.
- Танцор хренов! - ругнулся Ревик Вотчер, однако мечом он владеть умел и, воодушевлённые успехом князя, дружинники снова ринулись вперёд. И тут же один из них, со свежим лиловым фингалом под глазом, поплатился за это, получив рубленую рану под левую руку. Он упал замертво, видимо длинный клинок всё-таки зацепил сердце.
И в это время кто-то окликнул дерущихся.
- Дор харш, Кайлер! - прозвучал над полем уже знакомый Аните хрипло рычащий голос.
- Ревик остановись! Прекрати немедленно! - это кричал Виктор Вотчер, - Именем короля!
Со стороны тракта к ним галопом приближалась ещё одна группа всадников с факелами, гораздо больше предыдущей.
Дерущиеся замерли на месте. Князь Вотчер и трое его воинов тяжело дышали и исходили паром, несмотря на то, что ночь была холодной. Дыхание Кайлера, продолжавшего крутить в руке риеф, было ровным и спокойным, но на лбу у него всё-таки выступили бисеринки пота. Ригер уже перестал скрести снег каблуками и, наконец, затих, валяясь в грязной луже из талого снега, земли и собственной крови, от него тоже поднимался пар. Раненный дружинник сидел на коленях, бледный как полотно, с присвистом вдыхая воздух сквозь плотно сжатые зубы, снег вокруг него медленно набухал алым.
К ним подъехала кавалькада всадников, впереди ехали трое. Одним из них был Виктор Вотчер, а вот двое других оказались самыми настоящими орками. Один старый морщинистый и седой как лунь, а другой, что называется, в полном рассвете сил, с толстой чёрной косой на лысом черепе.
Анита сморгнула, стараясь избавиться от этого морока. Но ошибки никакой не было. Массивные надбровные дуги, приплюснутый нос, раскосые жёлтые глаза, нижние клыки чуть выглядывающие из под губы, и конечно кожа, характерного серо-зелёного оттенка.
Оба орка были вооружены, у старика за спиной висел огромный двуручник, а молодой держал поперёк седла обоюдоострую секиру на длинной рукояти. У обоих на левой щеке было выжжено клеймо клана - сложный угловатый иероглиф.
- Что здесь происходит, Ревик, вурдалак вас задери? - спросил младший Вотчер, спрыгивая с коня.
- Я поймал её, брат, вот она в снегу валяется. Но тут влез этот молокосос и начал размахивать мечом, он...
- Это никакой не молокосос, - вполголоса перебил его Виктор, стоя спиной к остальным, - Это Кайлер из Гелистора, рыцарь трона Его Величества Велерада 4.
- Что?! Какого хрена!
- Замолкни, - он почти вплотную подступил к брату и говорил теперь шепотом, - Делай то, что я говорю. Усёк?
Ревик кивнул, хотя и без особого желания.
- А это Рафайрах и Шагурлук из семьи Хэш, - сказал он уже громче, орки, старый и молодой соответственно, коротко и с достоинством кивнули, - Они, вместе с рыцарем Кайлером, посланы Его Величеством, чтобы встретить нас и проводить в столицу.
- Сударь, - теперь он повернулся к Кайлеру, - Позвольте представиться, меня зовут Виктор Вотчер из замка Ивельтиль, а это мой брат Ревик Вотчер князь Ивельтильский.
- Хвала Ушедшим Богам, разобрались, - выдохнул Ревик, с лязгом возвращая меч в ножны. Кто-то из приехавших дружинников бросился осматривать убитых и помогать раненному. Братья Вотчеры, в полголоса переговариваясь о чём-то, начали отходить к своей связанной сестре.
Только рыцарь Кайлер всё ещё стоял на месте, по-прежнему держа бастард в боевой позиции.
- У меня всё ещё есть претензии к князю Ивельтильскому, - не повышая голоса, но твёрдо и отчётливо произнёс он.
- О чём вы, сударь?
- Ваш брат оскорбил меня и моё служение трону.
- Сударь, я прошу вас понять моего брата, - опередил Ревика, готового снова разразиться бранью, младший Вотчер, - Он иногда бывает не сдержан в словах и даже груб, но он не хотел оскорбить ни вас, ни, тем более, вашу службу Его Величеству. В любом случаи, он приносит вам свои извинения.
- Я не слышал его извинений.
- Послушайте, сударь, - Виктор позволил себе покровительственную улыбку, всё-таки он и его брат принадлежат к древнему княжескому роду, насчитывающему почти десять поколений, а перед ним стоял какой-то безродный мальчишка, которому король соизволил подарить рыцарские привилегии в обмен на верную службу, - Мы же с вами не станем ссориться из-за этого пустяка. Вышло недоразумение, мой брат погорячился, но теперь ведь всё встало на свои места, так зачем эти формальности?
- В моём лице ваш брат, сударь Виктор, оскорбил Его Величество, и это совсем не пустяк, - ледяным тоном отчеканил Кайлер из Гелистора, - Как рыцарь трона я требую от него извинений или поединка, выбор оставляю на его усмотрение.
Пару секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, и казалось, что ночной воздух между ними вот-вот зазвенит металлом…
- Если вы настаиваете, - наконец, натянуто улыбнулся младший Вотчер, так и не сумев скрыть злобы, вспыхнувшую во взгляде, - Ревик...
- Что? Вурдалак меня задери!
- Извинись, - Викотр снова понизил голос, - Сейчас же. По всем правилам.
- Пёсий хвост!!! Да чтоб я...!
- Извинись немедленно, - он вцепился брату в рукав, не дав ему развить очередную терраду, - Делай, что говорят.
Ревик буквально полыхал яростью, но всё-таки сделал шаг вперёд, опустился на правое колено и, приложив правую руку кулаком к сердцу, произнёс.
- Своими словами и поступками я оскорбил вас, сударь. Сожалею об этом и приношу свои извинения. Вы в праве потребовать от меня любой услуги на ваше усмотрение.
- Принимаю ваши извинения, сударь, - Кайлер встряхнул клинком и убрал его в ножны, - А что касается услуги, прошу вас развязать девушку.
И снова Виктор опередил брата с ответом.
- Если её освободить, она может снова попытаться бежать. Не советую вам делать этого, сударь.
- Она может пытаться сколько угодно, только теперь её будут охранять не ваши увальни, а я и мои братья, - он кивнул на орков, - И вряд ли у вашей сестры что-нибудь получится.
Когда Аниту поднимали со снега и развязывали руки, она чуть не плакала от обиды и разочарования. Явившийся так нежданно бесстрашный рыцарь на белом коне, оказался лишь новым тюремщиком.
Раненного дружинника перевязали, всё ещё бледный, он сидел в седле, куда ему помогли забраться. Боясь, что он потеряет сознание и свалиться на землю, его примотали ремнём к луке. Убитых положили поперёк сёдел на их же собственных лошадей.
- Господин рыцарь, - окликнул Кайлера вышедший из темноты дружинник, ведущий под уздцы коня, - Мы поймали его в поле, это не ваш?
- Мой, благодарю вас, - рыцарь проверил седельные ремни и не очень ловко поднялся в седло.
Теперь, при свете факелов, Анита видела, что масть у жеребца не чисто белая, а в грязно серых разводах и пятнах.

Ежек очнулся и попытался открыть глаза. Получилось ровно наполовину. Правый послушно открылся, а вот левый не пожелал взглянуть на белый свет и вдобавок отозвался острой болью.
“Боги милостивые, он выбил мне глаз...” - с ужасом подумал конюх и тут же попытался коснуться изувеченного лица. Движение отозвалось такой не переносимой болью в плече, что он не смог сдержать стона.
- Ежек? Ежек, миленький, ты живой? - раздался рядом знакомый голос.
- Милька, это ты? - он не смог скрыть разочарования, совсем не её голос он хотел бы сейчас услышать возле своей кровати.
- Я миленький. Ты только не шевелися, кажися у тебя там внутрях всё переломано.
Не смотря на её совет и превознемогая боль, он всё-таки повернулся на бок, чтобы видеть её, прислушался к своим ощущениям.
- Да не-е, со мною всё в порядке, - из-за разбитых губ, говорить тоже было больно, - Просто куча свежих синяков. Что с левым глазом? Он цел?
- Целый. Токма заплыл малость. Боженьки милостивые, знал бы ты, как я испугалася, прихожу к тебе, мамин пирог тебе на обед принесла. А мне господин Бинервальт и говорит...
- Что очнулся, бездельник? - у Хамфика Бинервальта была потрясающая способность появляться там, где о нём вспоминали, как у отца ушедших Богов Арвараха.
- Да, господин Бинервальт.
- Ох и подвёл ты меня, Ежек. Ох, подвёл, пёсий хвост, - половинчик не ругался, скорее жаловался на напасть, - Ядрёна-кочерыга. Князь этот бешенный мне едва весь трактир не спалил, хорошо его молодой рыцарь урезонил. Но страху я натерпелся, больше чем за всю жизнь.
- Господин Бинервальт?
- Да, Ежек, слушаю тебя.
- Что с княжной? Она убежала?
- Убежала, - вздохнул Хамфик Бинервальт, - часа полтора - два бегала, а потом её обратно возвернули. Догнали её братья-князья еёшние. Тебе ещё повезло, что она тебя не прирезала, говорят, она двух дружинников насмерть убила, я сам покойников видал.
- Жаль, - тихо сказал Ежек.
- Конечно, жаль. Ведь живые же люди были, хоть и дружинники.
Ежек промолчал, он то имел ввиду отнюдь не убитых воинов.
- Тута Ивка, когда комнаты за ними убирала, - снова заговорил половинчик, - У княжны нашла старый меч, это не твой, Ежек?
- Нет, не мой. Это меч моего отца.
- А-а, ну я тогда его тута положу, сам решишь, что с ним делать. Ты вот что, Ежек, поправляйся - подлечись, да возвращайся на конюшню. Там без тебя форменный бардак, Гажель-лодырь, ничего не знает, ничего не умеет. Так что ты уж берись за работу, ты ведь у меня лучший работник. Возвращайся. А за то, что было, я зла на тебя не держу.
С этими словами Хамфик Бинервальт вышел за дверь.
Несколько минут они молчали. Милька думала о чём-то своём, теребя вышитый поясок платья.
“Не вернусь я на конюшню”, - решил про себя Ежек, - “Не вернуся. Вот поправлюся, на ноги встану и уйду в Гелистор, в армию. Не останусь тута, ни за что не останусь”.
- Ежек?
- Чего?
- Я тебе ещё вчерась сказать хотела, но ты так быстро убежал, что я не успела. А я ведь нарочно для этого приходила. Не для того чтобы с тобой на сеновал лазить, а чтобы сказать. Хотя оно конечно...
- Что сказать то?
Она вздохнула, нервно поправила на голове вязаный чепчик.
- На сносях я кожися, Ежек.
- Чего?!
- Дитё, говорю, у нас с тобой вроде будет.
- Вроде?! Ты что точно узнать не можешь?
- А у кого же это я узнаю-то? У мамки что ля? Или у братьёв?
- Ладно, - сказал Ежек после долгого раздумья, - Я на ноги встану и свожу тебя к бабке Дорте. Она в этом деле разбирается, поколдует, пошепчет и сразу скажет, есть у тебя там что или нету.
Они снова замолчали. Прошла ещё пара минут.
- Ежек?
- Чего опять?
- А ты сватов то пришлёшь?
- Я же сказал, пришлю. Хватит долдонить об одном и том же, как дурёха, - зло буркнул Ежек и, не обращая внимания на боль во всём теле, отвернулся лицом к стене.