Три жизни в один час

Она играла в пантомиму сама с собой, превращаясь в прежнюю, давнюю, всеми забытую Сью, которая не узнавала нынешнюю, и даже удивлялась ей. Да, раньше ее все называли коротко, ласково, словно перышком по губам – Сью...И ей это нравилось.
Взгляд, голос, запахи, ощущения, непередаваемая легкость движений, это никуда не ушло, это до сих пор с ней, она это чувствует!
Для того, чтобы играть в пантомиму, ей не понадобилось даже зеркало. Она сидела в парке на старой деревянной скамейке, и доставала одну за другой из кармана фотографии, обтянутые резинкой черно-белые карточки. Вся ее память и жизнь сейчас умещалась в одном кармане пальто.
Здесь Сью восемь лет, она – девочка в длинном шерстяном свитере, местами заштопанном и растянутом на локтях. На ногах – бабушкины галоши, в которых она все утро шлепала по лужам, нарочно запрыгивая в каждую из них, чтобы было много веселых брызг. «Грязный, но дождик, мой дождик!» - кричала она, смеясь. И вот она стоит, радостно раскинув руки, словно птица-чайка. За щекой конфета, а в руках – целая охапка ромашек. Она широко улыбается, демонстрируя большую, унизительно черную дырку от переднего, недавно выпавшего молочного зуба. Тогда она ее очень стеснялась, но, на фотографии, похоже, об этом забыла. В этот день ей впервые в жизни подарили цветы. Это было на даче в день ее рождения. Соседский сын, Костик, тайно нарвал эти цветы на поляне возле своего дома, и аккуратно обвязав найденной в дедушкиной мастерской веревкой, смущенно вручил их ей. Она почувствовала себя принцессой, хоть на ней и были надеты старый драный свитер и мокрые галоши. Сью обняла застенчивого соседа, и радостно
прокричала: «Я ромашковая принцесса, а ты мой ромашковый принц?»

Она достала из кармана вторую фотографию. Здесь ей двадцать. Она – уверенная в себе молодая женщина, в длинном пальто и бархатных перчатках, купленных на первую зарплату. Она приветливо машет рукой в камеру и смеется. Другая рука незаметно сжимает три цветка – ромашки, которые ей подарил случайный прохожий на Арбате, мужчина в черном берете, похожий на художника. Сью долго гадала, кто он такой, где осенью достал ромашки, и откуда узнал, что это ее любимые цветы. Так она и проходила целый день, не выпуская из рук трех полевых подружек.

Когда она достала третью фотографию, у нее задрожали руки, закружилась голова. Карточка выпала из рук.

«С вами все в порядке? Вы меня напугали!» - ласково сказал сидящий возле нее мужчина с седыми бакенбардами и протянул ромашку.
Она не знала что сказать, слезы полились по морщинистым щекам.
«Спасибо» - еле выговорила она, и опустила голову, спрятав смущенную улыбку.
Софья Михайловна была счастлива.