Никогда не поздно

 Борис Петрович наконец–то решился. Долго вынашивал. Сомневался. Сердился на себя за эти сомнения, а сегодня решился. Придя к уверенности, ему было неловко ощущать странное спокойствие, а на сей раз, Борис Петрович был спокоен как никогда.
 Утром проснулся рано. Позавтракал. Не в спешке. Как обычно, а степенно вылил на тонкий слой шипящего масла два продолговатых куриных яйца. Порезал ломтиками хлеб. Собрал ладонью крошки и бросил их, на радость воробьям, в открытую форточку. Приготовил кофе, принюхиваясь к аромату, смешанному с аппетитным запахом яичницы. Одобрительно хмыкнул и не торопясь позавтракал.
 Борис Петрович ощутил смутное волнение только в метро, когда опередив молодую девчонку с непомерно большими наушниками на кудрявой голове, плюхнулся на свободное место. Но быстро успокоился, прикрыв глаза, и казалось, задремал.
…белоснежный пароход стоял в гавани, ожидая погрузки. На пирсе. Разморенной полуденным солнцем не было ни души. Иногда в появлялись, и снова исчезали, по своим портовым делам рабочие. И только собака, растянувшаяся в тени парохода, побрехивала во сне...
 Борис Петрович открыл глаза, с разочарованием осмотрев попутчиков по вагону. Все-таки он задремал. Дабы не уснуть снова, он встал и побрел, держать за поручень, к двери. Тут его вновь застало беспокойство. А когда поднимался по эскалатору. Чувствовал, как не хватает воздуха – схватился за сердце и мысленно сосчитал до десяти. Отпустило. Борис Петрович решил. Что это нервное.
 Свежий воздух улицы повлиял благотворно. Настроение вновь улучшилось Степенно пройдя метров сто, Борис Петрович свернул в магазинчик. Где приобрел давно желанный, замечательный швейцарский складной нож. Положив его в правый карман, всю дорогу игрался, открывая и убирая обратно лезвие, пока не повал подкладку.
 У дверей офиса взглянул на часы. Маленькая стрелка доказала, что есть время на перекур. Он достал сигареты и с удовольствием закурил, успокаивая подрагивающие пальцы. В последний момент захотелось все отменить. Смалодушничать. Выпустил струйку дыма.. и вспомнил пригрезившийся пароход. Это развеяло сомнения и Борис Петрович решительно потянул ручку двери.
-Вытирайте ноги, -пронеслось на встречу.
-Машенька, мое почтение.
-Кто вчера не закрыл окно и ключ повесил не на тот гвоздь?, -продолжила утро секретарь.
-Машенька, я человек пожилой, мог и перепутать гвоздики-то.
-Вы перепутали, а ключ два часа искала..
-Машенька. Гвоздики то рядом. Кроме них больше ничего и нету-то.
-Запутают меня, а мне еще целый день работать. Вон – наследили, убирать еще…
-Машенька, выходи замуж..,- тихо произнес Борис Петрович
-Вот найдите мужика, выйду, - парировала Маша, и гордо удалилась в подсобку за шваброй.
Борис Петрович подошел к своему столу, вздохнул и достал пузырек с валерианой.
-Еще нажалуйтесь, что я вас по утрам достаю!,- донеслось до него из подсобки, -да! Я там на стол бумагу положила. Вам снова отказали!!!
Борис Петрович посмотрел на стол. Четвертый отказ. С припиской начальника, от руки: «Ваше прошение об уходе на пенсию не может быть удовлетворено, так как фирма ... «такая то»… на данный момент остро нуждается в квалифицированных кадрах со столь емким опытом работы».
 Борис Петрович поднялся. Глубоко вздохнул. Достал из стола папку с прошениями. Из дорожной сумки вытянул плетенную широкополую шляпу и, не снимая пальто, направился в сторону кабинета директора.
 …пришедшие позднее сотрудники недоумевали и перешептывались, глядя на директорскую дверь: из-под воткнутую по самую рукоятку, дорогого швейцарского складного ножа, красовались подписанные начальником отказы. По верхнему, чуть ниже ножа, толстым черным маркером с подписью главбуха, кричала надпись: «Ушел в самоволку», и три восклицательных знака.
…а над столом у Бориса Петровича, над аккуратно разложенными папками, между цветком «декабриста» и квартальным отчетом, висел тетрадный листок семилетнего мальчика. Пожелтевший от времени. Раскрашенный цветными карандашами белый кораблик с отважными матросами. Синим небом и барашками волн… кораблик назывался Боря Нахимов… (в углу приписка)…7 лет.