Малина

Микола появился в роте неожиданно… Он оказался лишним в третьей. Меня спросили: «Возьмёшь молодого наводчика?» Согласился, даже предварительно не познакомившись с ним. Он был крепким парнем, невысокого роста, накачанный. К тому же оказался скромником, краснел и смущался в разговоре, как девушка. В роте бойцы сразу признали его своим, впрочем, к экипажникам офицеров всегда отношение других солдат лучше, какое-то особое, может быть, потому что на обслуживании им «пахать» больше приходится, а может быть, потому что командирский экипаж – и другие бойцы справедливо считали, что на рожон к экипажникам командира лучше не лезть.
Скоро все поняли, что Микола умеет многое из арсенала навыков танкиста, а усваивал он всё с первого показа. Бывало, на тактике, а занятий на матчасти было много, - сидишь, крутишься: противник справа, противник слева, а что там сзади ? – Микола внимательно смотрит и понимает всё с полуслова. Говорил он мало, но делал всё быстро. И вот как-то стреляли в Солдатово. Повёз посты – там их четыре: первый – у шлагбаума; второй – на дороге; третий – у домика лесника; четвертый – на окраине Зорина. Миколе достался второй. Высадили его, и в шутку сказал ему – нарвёшь в лесу малины…
Стреляли весь день, а потом пошла ночная стрельба. Ещё с вечера зарядил ливень, и когда померк свет и наступила ночь, дождь всё не прекращался… Обед и ужин в оцепление никто не возил – не было никого, кто бы знал расположение постов. В два часа ночи хлынул такой поток, что казалось: весь Куршский залив упал с неба. В Восточной Пруссии не редко бывают различные природные катаклизмы. Поехал снимать посты, и при хорошей погоде ездить надо часа полтора, а в такой ливень, при плохой видимости, ночью... Решил начать с Зорина – там спрятаться негде, кроме стогов сена, а рядом – ходьбы минут десять – хутор, как бы Ганарин спать туда не направился. Приехали, минут пятнадцать гудели, наконец, появляется Ганарин весь в соломе – спал в стоге.
Обратная дорога – поворот, кучи щебня, молочная ферма, гора «ядерного взрыва», поворот, снова танкодром, Филино, направо – Солдатово, а нам прямо. Вот и второй пост. Стоим, сигналим, дождь хлещет по брезенту и по крыше «Урала». Фары высвечивают пелену ливня. Мерно жужжит движок. С Арлаускасом ездить хорошо, он спокойный, почти флегматик, не ворчит. Терпеливо ждём, смотрим на указатель – хватит ли бензина. Вглядываюсь еще раз в очертания стволов сосен – на том ли месте мы стоим. Арлаускас вопросительно смотрит, в его взгляде вопрос: «А может поедем дальше, на обратном пути заберём?» Смотрю на часы – половина четвертого ночи. Дворники не успевают растереть воду по стеклу. В кабине тепло, сухо. Хочется спать, глаза слипаются. И вдруг – откуда ни возьмись, Микола. Мокрющий, лезет в кабину с непокрытой головой. А где пилотка? Микола держит в руках пилотку, доверху заполненную малиной… Малиновый запах растекается по кабине, заглушая запах бензина и солдатских гимнастёрок. «Микола! Лезь скорее в кузов!». С места берём шестьдесят и мчимся сквозь пелену дождя и черноту ночи.
В руках у меня Миколина пилотка с малиной. Мы едем на третий пост. К своему стыду, намного позднее узнал, что Микола окончил учебку командиром, но почему не получил младшего сержанта – не знаю. Через год я встретил старшего сержанта Ельцева в должности заместителя командира моего бывшего взвода…