Хроники Смутных Времён, 9-10

БАЙКИ ЗАМШЕЛЫХ РОМАНТИКОВ.
Андрей Бондаренко + Соавтор, пока неназванный.

Книга вторая.

ХРОНИКИ СМУТНЫХ ВРЕМЁН.

Байки 9, 10.

Все аналогии - относительно описанных событий и действующих лиц, возникающие в головах у читателей, - являются их приватным делом.
За случайные совпадения с реальностями, имевшими место быть, Авторы ответственности не несут.

Маяк Иммиграции светит в Ночи ярко и таинственно.
Но, осторожней будьте, Капитаны, – вдруг, это просто – Миражи….


 Байка девятая.
 Зачем еврею - гольфы? Или – о национальности Павлика Морозова.

 На следующий день, с самого раннего утра, сообщили Александру Фёдоровичу о своём согласии. Вместе с ним к нотариусу поехали, кучу документов подписали, необходимых для открытия новой фирмы. Отдельно – договора о предоставлении взаимной финансовой помощи. По тем бумагам - мы выдаём людям, Аматовым рекомендованным, наличные средства, а он, в свою очередь, переводит на наши австрийские банковские счета аналогичные безналичные суммы – в виде комиссионных – за некие осуществлённые сделки.
 В Питер вернулись, недели через две – люди от Аматова к нам приходить стали. Сперва – он по факсу письмо официальное скидывает, с указанием паспортных данных нуждающихся, потом мы этим ребятам - деньги наличные выдаем, расписки берём, всю эту канитель бумажную – в специальный скоросшиватель – помещаем.
Звонит как-то Аматов по телефону.
- Всё, ребята, - говорит, - Получил все бумаги по нашей с вами фирме, печать, счёт в банке открыл, приглашение на вас с семьями – на три месяца – высылаю. А как фирма заработает – так и Вид на Жительство оформим. Так что, завершайте там все свои дела, приезжайте побыстрей – пора работать начинать. А то ко мне тут, где-то месяца через два, генералы важные из Киева приезжают, вот и будете их окучивать – на предмет обеспечения армии украинской – продовольствием всяким. Да, кстати, а не могли бы вы последнюю денежную порцию – сто двадцать тысяч долларов – в Финляндию забросить, человечку одному? Ну, очень надо! Выручайте – премного обяжите.
Как такому человеку – отказать? Взяли адресок, пообещались помочь.
Визы финские выправили, для компании – Димона Покрышкина с собой пригласили.
Встал вопрос – а как валюту за границу перевезти?
В те времена, для легального провоза крупных наличных сумм за рубеж, кучу бумаг оформлять требовалось, да и светится перед органами всякими – не хотелось совсем.
Я, для перевоза того груза тайного – термос китайский, чётырёхлитровый решил использовать. Отвинтил у термоса дно, между корпусом пластмассовым и собственно термосом – пространство свободное обнаружилось. Вот в эту полость я пятьдесят тысяч баксов и запихал – больше не поместилось. Поставил крышку на место, завинтил с трудом, в термос – кофейку тёплого налил – для конспирации.
Звоню Абраму Моисеевичу – так, мол, и так – только пятьдесят тысяч поместилось. Что делать?
- Не бери в голову, - Моисеич в трубку зевает, - Остаток - я в свой тайник помещу, влезет всё – без вопросов.
Ночью заезжают за мной приятели – для того, чтобы пункт пограничный на рассвете пересечь. Моисеич с гордостью демонстрирует свой тайник: засучивает широкую брючину, а на ноге волосатой – гольф, долларами набитый.
- Вот, - говорит, на каждой ноге – по тридцать тысяч баксов, и это – не предел вовсе, давай свою десятку – в миг распихаем.
И, действительно – за пять минут всё распихал.
 Вот для чего - евреям гольфы нужны.
 Пограничный пункт спокойно проехали. Зашли с Покрышкиным вдвоём в вагончик, где таможенники обитали, декларации заполнили, тысячу баксов – на троих предъявили, паспорта с визами – продемонстрировали.
- Можно дальше следовать? – У заспанного капитана спрашиваю.
Но служивый – дотошным оказался, пожелал машину осмотреть, личность Моисеича - с паспортной фоткой сверить. Выходим, а Абрам – харя наглая, сидит себе на лавочке, возле машины, и кофеёк себе из термоса наливает. Увидел представителя Власти, заулыбался:
- Не желаете ли кофейку, товарищ капитан?
Шутник, тоже мне, выискался.
Но, ничего, пронесло – на этот раз.
Едем по Финляндии, дороги – одно сплошное удовольствие, а через каждые десять метров – в обочину прутики с ленточками люминесцентными понатыканы – для законченности дизайнерской.
Недолго хорошим дорогам радовались, через километров сорок - обгоняет нас полицейская машина, фонарями задними мигает – остановиться просит.
Вылезает из той машины мордатый полицейский, штраф на двести финских марок выписывает – за превышение скорости, и на сто – за выброшенный из автомобильного окошка – окурок. Ну, дела!
Спорить по началу пытались – мол, с каких таких пирожков? Где основания бесспорные, показания радара, к примеру? А про окурок – вообще – бред полный.
И полицейский тот, на нехилой смеси финского, русского и немецкого, доходчиво нам всё разъяснил. Оказалось, ему уже три финна по мобильным - позвонили, назвали наши номера, о том, что мы с превышением скорости идём, окурок на обочину выбросили, рассказали. Да мало того, что рассказали – если надо – и на суде показания дадут. И вообще – сообщать полиции обо всех нарушителях дорожного движения – обычная в Финляндии практика.
- Никогда не думал, что Павлик Морозов в Финляндии родился, - хмуро проворчал Димон, квитанции о штрафе в карман пряча.
Уже спокойно, не торопясь, до Хабины доехали, нашли нужного мужика, деньги отдали, взамен – расписку получили.
 Это на словах, легко так всё, получается – «нашли», «отдали». А на самом деле, я баксы эти из термоса – часа три выковыривал.
У Покрышкина в Финляндии друзья жили, только далековато – километров восемьсот к северу, около города Оулу. Тем не менее, решили смотаться, вдруг – чего интересного узнаем, познавательного.
Приезжаем в Халкипудас, крошечный такой посёлок, вдоль реки красивейшей расположенный, с населением – тысяч двенадцать человек.
 Славно тут ребята живут: около каждого дома – лестница металлическая прямо в реку спускается, чтобы после бани - сподручней в воду окунаться было бы, тут же, рядом с этими лестницами – пацанята форель отборную тягают.
 Микка и Маринка – Димкины друзья, встретили нас радостно, стол тут же накрыли. Микка, он в Питере у нас учился, в «Лезгафта», в то время в местной школе физкультуру преподавал. В Питере же - и с Маринкой познакомился, женился на ней, в Финляндию с собой увёз. Сидим себе за столом, выпиваем - за встречу, вдруг, открывается дверь, и в комнату входит очаровательная девчушка лет десяти – рыжие косички, курносый нос, веснушек на щеках – миллиона два будет.
- Знакомьтесь, - говорит Маринка, это наша дочка – Анна-Лизавета, создание юное и своевольное.
А юное создание сделало реверанс, улыбнулась – улыбкой ангельской, и:
- Пик-пик-пик-пик!!!
Такого изощрённого русского мата - я в жизни не слышал. Минут десять девчушка материлась – вовсе без перерыва, как магнитофон какой. А родители её – ничего – сидят себе, со смеху покатываются.
- Год назад, - Маринка объясняет, - Отправили мы её на лето к моим родителям – в Новгородскую область. Кто там её так ругаться научил – ума не приложу. Отучить пробовали, да бесполезно – упрямая очень. А потом плюнули – ну её, она только когда русского увидит – выражается, а с финами – нормально разговаривает – по-фински.
 В Оулу съездили, по магазинам пошатались. Оулу – туристами шведскими плотно так забит.
- Это они к нам затовариваться приезжают, - Микка разъясняет, - До Швеции – всего километров тридцать, а продукты там, шмотки разные – дороже процентов на двадцать.
Погуляли по Халкипудасу, в речке искупались, с местными пацанами в волейбол постучали.
 Вечером Маринка предлагает:
- А хотите – финскую ночную жизнь посмотреть – с элементами местного разврата?
Пошли смотреть, конечно. Заведение то называлось – «Samanta», то ли ресторан большой, то ли – ночной клуб. Мужики, прилично одетые – в основном на втором этаже, на галёрке, располагались. Сидят, пивко попивают – вниз посматривают. А внизу – круг для танцев, по паркету которого редкие пары вяло передвигаются. Вокруг же того танцевального места – столики крохотные разбросаны, за которыми дамочки одинокие скучают. Официанты с подносами – туда сюда шныряют.
- Про заведение это, - Маринка негромко бормочет, - В народе говорят: «Если вам не с кем спать – идите в «Саманту». Женатые сюда совсем и не ходят, только одинокие. А официанты здесь роль сводни играют: записки от одних озабоченных - к другим передают, угощения взаимные – таскают. Цирк бесплатный. Взрослые все вроде бы люди – а туда же, не наигрались ещё в игрушки, всё ещё в облаках витают.
Посидели мы в «Саманте» часик. Забавное это зрелище, Абрам Моисеевич даже пару записок получил – с предложениями познакомиться.
И что интересно – танцуют то финны с финками под русские послевоенные песни. В смысле – песни то на финском языке исполняются, но изначально – русские: «Одинокая бродит гармонь», «Подмосковные вечера», «Синенький скромный платочек»…
Очень даже неплохо получается, красиво.
Приходим домой – Микка на встречу выходит, смеётся.
- Пока вы в том ресторане тусовались, мне семь человек позвонили: «Микка, Микка! Твоя жена с какими-то русскими в - «Саманте»! Какой кошмар!» Да, принято здесь – постучать на ближнего своего.

- А ведь, действительно, - Моисеич глубокомысленно заявляет, - запросто может статься, что Павлик Морозов – финские корни имеет. Генную экспертизу бы сделать…



 Байка десятая
 Были сборы – недолги, в том числе – и - про ворованную кукурузу.

 Собирались действительно - в спешке: июль месяц уже к концу подходил, в сентябре – детям в школу идти надо. Моей дочке – в первый класс, Моисеича – во второй, а перед тем квартиры хорошие снять надо, обжиться – хотя бы немного.
Сборы эти – кошмарное мероприятие. Уезжали то – навсегда, поэтому жёны всё взять с собой хотели, включая зимнею одежду и любимые кастрюли. Все увещевания - мол, там, в Австрии, новое всё купим, - плохо действовали, количество багажа переваливало за грань разумного, а ведь добираться до ПМЖ – на самолёте планировали.
 С Мишелем – тоже, нестыковка произошла. Не одобрял он нашего отъезда. Сперва – подкалывал беспечно, потом, видимо, серьёзность наших намерений осознав, отговаривать усиленно начал. В конце концов, разозлённый нашим упорством, вопрос ребром поставил:
- Я вам – не помещик, а вы – не мои крепостные. Поэтому, можете делать – что захотите. Припёрло в эту грёбаную Австрию уезжать? Мотайте, - флаг вам – в одно место! Только отныне, мы с вами – расходимся в разные стороны. Забудьте номера моих телефонов, я с вами больше не знаком!
Хлопнул дверью, и ушёл – навсегда.
Потом мы отвальную организовали – народу назвали – человек сто, а Мишель так и не пришёл – обиделся смертельно.
А если – в корень вещей посмотреть, то получается, что напрасно Мишель обижался, и его «заслуга» в том нашем отъезде – велика. В своё время, во времена становления фирмы на ноги, пообещал он ближайшим сподвижникам: «Мол, потом - всех вас младшими партнёрами своими сделаю, долю законную выделю». Да только слова те – так словами и остались. Никого так он партнёром равноправным и не сделал, и вообще, порой очень странную политику поощрений проводил: возьмёт, и вдруг, ни с того ни с сего, одному из замов своих – квартиру трёхкомнатную купит, а всем другим – шиш с маслом. А на вопросы, после того задаваемые, и совсем что-то непонятное нёс: «Я посчитал – что это необходимо. Этот человек – действительно в этой квартире нуждался».
То есть – этот - нуждался и получил, а остальные – перетопчутся?
Понятно стало, что и дальше так будет – то есть, не будет никакой справедливости, кто Мишелю зад будет лизать – тот молодец. Вот и подумалось: лучше в Австрию слинять, и там - Новую Жизнь попробовать начать, чем Мишелю задницу до старости - обихаживать.
Так что – сам и виноват, других помощников ищи, кто капитал твой приумножать будет – за оклад голимый, да обещания – пространные.
А с другой стороны – ротация кадров естественная произошла, всеми книжками иностранными рекомендуемая, радоваться Мишель должен – никого увольнять-сокращать лично и не пришлось, сами – места козырные освободили.
 Отшумела та отвальная, отгремела. Утро следующего дня наступило – пора с Родиной прощаться, в аэропорт следовать. Моей семьи шмотки – на трёх машинах легковых, до упора забитых, вывозили. Моисеич, правда, и тут переплюнул – две легковушки плюс микроавтобус немаленький.
Стали Таможню проходить – не верят таможенники, что четверо взрослых и трое детей – такое количество багажа с собой в путешествие берут. Раз – доплатили за перевес, два, три. И совсем уж было - собрались нас с рейса снимать – для тщательного осмотра багажа – на предмет обнаружения слитков золотых, или – икон ценных, да тут Случай вмешался.
В том же самолёте в Австрию - Жириновский Владимир Вольфович летел. Вступился за нас - простых людей, как Народному избраннику и полагается, уболтал Сатрапов, нас – и пропустили, со всем багажом – под восторженные крики провожающих. А Вы думали – с каких коврижек бы это - рейтинг ЛДПР на следующих выборах возрос до небес? Вот то-то – ближе к проблемам простого народа быть надо.
Расселись по местам, в билетах указанным, и тут мы с Моисеичем классическую ошибку совершили: решили, что всё плохое – уже позади, теперь – и отдохнуть можно.
Выпили всяких разных, халявных, напитков, захмелели слегка, расслабились.
 А – напрасно совсем. В Вену прилетаем, а там таможенники – нашим – не чета, в сотни раз злобней и строже.
- У Вас, - спрашивают, - Только трёхмесячные визы, сейчас – август, зачем Вам – шубы, свитера, прочие тёплые зимние вещи?. А зачем – музыкальный центр, кастрюли всякие, ложки чайные – серебряные?
Плотно так за жабры взяли, ещё минут десять – и в Россию обратно отправят.
Слава Богу – Митя-словен, нас встречающий, нарисовался. Тут же в перепалку с таможенниками вступил, Аматову позвонил. Тот, в свою очередь – ещё кому-то, те – далее по инстанции….
Часа три проходит, австрияки объявляют, мол, согласны отпустить, но зимние вещи и ещё всякого – по мелочам – отдать придётся, дабы мы, вещи те, продав лицам частным, не смогли бы вред финансовый - Австрийскому государству нанести. Либо – налоги на ввоз заплатить придётся.
Я бы – сразу согласился, и таможенники австрийские в это поверили – лицами помягчали, заулыбались даже. Это они – тоже - напрасно совсем.
Русско-еврейские жёны, у которых шмотки любимые отнять хотят, - страшная сила!
Такой кипежь поднялся – Уолт Дисней – отдыхает, ещё часов на восемь.
И дети уже уснули, гамбургеров налопавшись предварительно, и мы с Моисеичем, на тюках дорожных, кемарить пристроились, а подруги наши - без устали с сатрапами местными воюют, за мелочь каждую.
И что Вы думаете? Всё отстояли – до пуговицы последней!
Отпускает нас главный австрийский таможенник, пожилой такой дядечка, злой от усталости – до невозможности, и говорит – через Митю, понятное дело:
- Мы Вас, сегодня, отпускаем, но в дальнейшем – присматривать будем, не похожи Вы все – на простых туристов.
Только этого – нам и не хватало.
Выгребли, утром ранним, грузиться. А Митя, к тому времени, уже всё прочухал, ещё три джипа где-то нанял – для доставки всего багажа до Клагенфурта.
Поехали, благословясь!
 Но немного отъехали – километров сто от аэропорта, не больше. Вдруг, перед Митькиным джипом, первым по трассе идущим, косуля выбегает. Митька – вправо подаёт, а косуля – прямо по середине дороги стоит – заклинило её - что ли. Джип, что следом шёл, - влево подался, а там – велосипедист с грунтовки выезжал.
И, считай, и не досталось тому велосипедисту – по настоящему. Ни переломов, каких, ни - вывихов.
Так только – руки-ноги-морду – немного поцарапал, когда падал. По нашим, русским понятиям, и проблемы нет никакой:
«Вот тете, крошка, сто баксов, и езжай себе дальше – благодари Судьбу, за халяву неожиданную».
А в Австрии – всё не так совсем, гораздо серьёзнее.
Митька подходит – лицом серый весь из себя, рядом – шофёр из джипа – плачет тихонько.
- Всё, приехали, - Митя говорит, - В Австрии нет хуже провинности для водителя – велосипедиста задеть – и штрафы немалые, и – лишение прав, и с кредитами – жопа чёткая, конкретная. Попал мужик – по полной программе.
И, точно, десяти минут не прошло – машин с мигалками понаехало – только рябь в глазах.
И полиция, и медики, и ещё – всякие непонятные.
Велосипедиста того – как мумию, какую – в бинты закатали, да и увезли куда-то.
Протокол происшедшего – тщательно сняли. Попросили всех к ближайшему пункту полицейскому проехаться – для дачи полных показаний.
А ночь уже на дворе – всех до утра в местной гостинице и поселили (за казённый счёт, понятно), у дверей каждого номера – по полицейскому вежливому и трезвому – поставили.
К утру – Александр Фёдорович подъехал – злой, как Чёрт.
-Что же вы делаете? – Шипит, как гадюка весенняя, - Не успели в Австрию заявится – уже два раза с Властями повздорили, в две, как минимум, Базы Неблагонадёжных – попали. Вы хоть понимаете – что вы не себя, кому – вы интересны, вы меня – подставляете – как последнего засранца?
Абрам Моисеевич, сперва, даже поспорить засобирался – а в чём вина наша? Косуля то она – дикая, ничейная.
Но Аматов тут же всё по своим местам расставил:
- А не затаривались бы барахлом – по самые уши – не было бы с Таможней заморочек, засветло бы выехали – и в аварию бы не попали. Всё – один к одному. Плохо, жизнь новую начинаете, очень плохо! В обиде я на вас, в нешуточной обиде!
 Как же мне хотелось ему тогда – в ухо засветить, как же – хотелось!
По-простому, по-пацански – чтобы звон – но всей округи пошёл, чтобы свиньи жирные, фермерские – в стойлах своих – проснулись!
Но, не дал. Жалею теперь о том – больше всего – в этой истории. Не было больше возможности – всегда с ним рядом телохранители здоровенные стояли, видимо – почувствовал чего. Волки дикие – они завсегда, опасность заранее чуют.
И Митька как-то на меня в этот момент посмотрел – странно.
Так что, братья и сёстры, если вам кому-то очень в табло заехать хочется, и повод для того неубиенный имеется, - сразу заезжайте! А то потом, глядишь, и не получится – обстоятельства всякие помешают.
 А тогда – только зубами, неслышно так – поскрипел.
Отмазал нас Александр Фёдорович – в очередной раз. По машинам расселись – дальше покатили. Даже дети к приключениям постоянным – привыкать стали.
- Папа, па, - сынок меня спрашивает, - А «то» там ещё, дальше то?
Если ба знал – «то», обратно бы машину развернул. А так: «Вперёд, сынок, приедем – узнаем».
Приезжаем в какую-то курортную деревушку, что прямо на берегу озера Вёртер-Зее, расположилась – в пяти километрах от Клагенфурта.
Поселяют в коттеджик скромный - «на две семьи», с общей кухней, с одним же – общей – терассой.
- Отдохните – с недельку, - Аматов говорит, - Покупайтесь, позагорайте. А потом – и к работе приступим, и квартиры – достойные – снимем.
И – уехал.
Разместились, детей уставших – спать уложили. А сами решили приезд отметить, благо холодильник на кухне – полон был и хавкой разной, и винами местными – различными.
Приготовили что-то нехитрое – наспех, на террасу столик кухонный вынесли, стулья, сидим - празднуем.
А рядом с террасой – метрах в пятидесяти – поля фермерские, кукурузой засеянные.
Вот девчонки наши, с приключений произошедших – усталые, да и от вина выпитого – слегка охмелевшие, и закапризничали:
- Желаем, - говорят, - кукурузы молодой отведать, прямо – сейчас!
Уж мы их с Моисеичем, как только не отговаривали: « Мол, нельзя в Австрии воровать, - тут всё культурно быть должно, и – добропорядочно…».
Бесполезно, на своём стоят:
- Хотим – извольте предоставить!
Пошли, конечно, - на дело. Наломали той кукурузы, в темноте уже, - от души.

Вот так – откровенным воровством – первые сутки пребывания в иммиграции – и завершились.
Русского человека – только розги регулярные – исправить могут.
Или пуля, – какая…

Продолжение – следует……