И у стен есть уши

Есть фразы, которые долго передавались из уст в уста. Стирались о языки и губы. Шепелявили, картавили, заикались. Теряли слова и утрачивали смысл. А затем обретали новый, привязанный за кончики букв к современности. Но стоит подержать такую фразу на языке, смакуя ее аромат, как за привычными очертаниями кириллицы начинают проявляться древние таинственные руны.

И У СТЕН ЕСТЬ УШИ

1.
В начале было слово. Ну вот…Опять… Опять я говорю расхожими фразами, хотя, казалось бы, зарекся навсегда. Но как иначе рассказать об этой удивительной истории, если началась она со сказанного в тишине полуденной новосибирской квартиры слова?
- Молодой человек, вы мне не поможете?
Сладкая дрёма, вот-вот собиравшаяся стать крепким послеобеденным сном, вздрогнула и рассыпалась звенящими осколками по комнате. Недочитанный детектив полетел на пол и обиженно захлопнулся, а я вскочил с дивана, испуганно озираясь по сторонам. Я ведь один в квартире!

- Мне чуть-чуть осталось, - сообщил тот же голос.

Никого. В комнате не было никого! Даже телевизор и тот был выключен, и даже выдернут из розетки. Я потер глаза и, подойдя, распахнул дверь на балкон. Просунул голову, отмахнулся от залетевшей наглой осы, выглянул сквозь застекленные окна на улицу…

- Я здесь, возле книжной полки! – вежливо произнес голос. – Не откажите в любезности, подайте руку.

Я резко обернулся к стеллажу с книгами и…увидел на стене чью-то невнятную тень. Она дергалась! Отчаянно дергалась, словно пыталась оторваться от стены. Как завороженный я медленно приблизился к этой беспокойной тени и коснулся ее рукой. В тот же момент мою ладонь крепко сжала чья-то обжигающе холодная рука, я машинально потянул ее на себя, и из стены выскользнул невысокий старомодно одетый господин с тонкими черными усиками, завернутыми кверху, как у Сальватора Дали.

- Уфф! – обрадовано произнес господин. – Как же у вас здесь тепло!

Одет он был более чем странно. Закрытая куртка с узкими полами и стоячим воротником, на рукавах – кружевные манжеты, а из-под распахнутого короткого плаща из тяжелого шелка были видны короткие и кривые ноги в обтянутых чулках, поверх которых было надето что-то вроде бриджей с серебряными застежками. Дополнялось это средневековое непотребство большим бархатным беретом и тщательно завитым светлым париком.

- Позвольте представиться, - важно заявил гость. – Корнелиус Тотти, потомственный маг и алхимик из Вероны.
- Дима, - неожиданно хрипло ответил я. – Дима Дымов, парикмахер. А вы как…то есть, откуда.. ээ…каким образом?
- Dediscit animus sero, quod didicit diu. – похлопал меня по плечу потомственный маг и алхимик и, увидев мое недоумение, перевел. - Не скоро забывается то, что долго заучивалось. А уж как найти дорогу назад я заучивал десять лет! И если ты угостишь меня хорошим вином, то я расскажу самую удивительную историю, которую ты только можешь себе представить!

Вина у меня не было. Зато я помнил кое-что по латыни, даром что ли закончил три курса истфака.
- Qui bibit immodice vina, venena bibit, - произнес я, заваривая чай в старом китайском заварнике. В переводе это означало «Кто неумеренно пьет вино, тот пьет яд». Бросил взгляд на Корнелиуса: не обидел ли ненароком? Но нет. Он лишь довольно и слегка снисходительно усмехнулся. После чего парировал известным:
- Quis hominum sine vitiis natus est? (Кто из людей родился без пороков?).
На чем обмен латинскими максимами и прекратился за явным преимуществом более образованного Корнелиуса. Скинув свой тяжелый плащ, он сидел за кухонным столом, в парике и нелепом старинном наряде, пил мелкими глотками горячий чай и, с любопытством прислушиваясь к ощущениям, рассказывал свою историю.

- И у стен есть глаза и уши, но нет ног. Да-да, я знаю, как изменилось это присловье за несколько тысяч лет со времен, когда его впервые произнес Навутепухупер, великий маг Вавилонского царства. Он оставил после себя записи… Неясные и туманные, но я сумел не только найти их и перевести на латынь, но и постичь дух древних знаков. А это, мой милый юноша, большая удача для мага. Из записей Навутепухупера следовало, что есть неизвестная нам жизнь за той гранью, которая разделяет бренное и вечное существование. Жизнь тех, кто застрял между двумя мирами. Обычно это авантюристы вроде меня, но только гораздо слабее. Но немало и тех, кто попал туда случайно.
- Куда «туда»? – не выдержал я.
- В Стены. Да-да, мой юный спаситель, Стены и есть тайный мир, скрытый от наших глаз. Запомни, в любой стене может кто-то жить. И в этой, - Корнелиус невежливо ткнул пальцем в простенок между комнатой и кухней, - и в этой, и в той. Жизнь…нет, существование, конечно же существование!.. тех, кто заперт в Стене скучно и однообразно. Stare putes, adeo procedunt tempora tarde, как говорил Овидий, время тянется так медленно, что кажется - оно остановилось. Единственное, что хоть немного скрашивает скуку, это наблюдение за нами. За живыми людьми. За их грехами и пороками. О! Каких только событий не наблюдал я, оказавшись По Ту Сторону! Будь я Шахерезадой, мне хватило бы их на несколько тысяч ночей. Но к делу.
Гость отставил опустевшую чашку и пристально посмотрел на меня.
- Я хочу вознаградить вас за свое спасение, молодой человек. Дело в том, что я отправился когда-то в свое путешествие не просто из любопытства. У меня накопилось огромное количество долгов. И чтобы рассчитаться с кредиторами, я был вынужден прибегнуть к крайне опасному шагу – уйти в Стены. Ведь в стенах и фундаментах домов скрыто немало кладов. Клад я, кстати, нашел и не один. А кредиторы мои давно уже поджариваются в аду. Так что всё это тебе, пойдем.
Мы вернулись в комнату к книжному стеллажу. Корнелиус осторожно взял меня за руку – а ладонь у него теперь была совсем теплая, человеческая! – и тихо прошептал:
- Зажмурь глаза и сделай шаг вперед. Как только окажешься По Ту Сторону, можешь открыть глаза. Увидишь большой ларец с драгоценностями, возьмешь его левой рукой и подашь мне. А я выдерну тебя обратно. Не бойся, тут нет ничего страшного. Просто мне нужно читать Руны, а это можно сделать только оставаясь вне Стены.
И, не дожидаясь моего ответа, маг что-то тихо запел на древнем незнакомом языке. Я зажмурил глаза и шагнул вперед, ощущая мягкое сопротивление. Словно меня держала какая-то плотная ткань. Держала, держала, а потом лопнула громким хлопком, и я провалился в неизвестность. Открыл глаза и увидел светящийся в сером полумраке ларец. Тяжеленный! Еле-еле поднял его, обернулся и чуть не выронил: передо мной как на ладони лежала моя комната, а я был… в Стене!
- Давай его! - выкрикнул маг.
Неожиданно легко подхватил тяжелый ларец, криво усмехнулся и…отпустил мою руку. Я рванулся вперед, но было поздно. Стены приняли меня в свой мир и не хотели выпускать обратно. А посередине комнаты - моей комнаты! - стоял кривоногий Корнелиус и громко хохотал…


2.

Отчаяние не приходит сразу. Чтобы не случилось, в первый момент человек просто не верит произошедшему. Он пытается найти выход, но… Выхода нет. Время не повернешь вспять. Судьба уже бросила кости и тебе выпало «пусто». И вот тогда тебя скручивает, наконец, отчаяние. Хочется выть в голос и биться головой о стену. Хотя бы изнутри… Но головы нет - ты всего лишь бесформенная тень. Заблудившаяся в ином мире память о себе живом. Не в силах больше смотреть на хохочущего мага я отвернулся…отвел глаза? рассеял внимание?.. и тут на меня налетело что-то сильное и свирепое.
- Ага! – выкрикнуло Что-то. – Попался! Теперь ты, сволочь, за все ответишь!
Затем резко развернуло меня к себе лицом, испуганно ойкнуло и отпустило. Передо мной в сером полумраке междустенья колыхалась Тень.
- Ты не Корнелиус, - огорченно констатировала она женским голосом, - но где же он?
- Он там… - вздохнул я. – В моей комнате.
И мы одновременно посмотрели на все еще смеющегося мага. Он словно почувствовал это. Поправил парик, выпрямился и надменно бросил слова в пустоту комнаты:
- Если ты уже познакомился с Соней, то передавай ей мои наилучшие пожелания. Адью, красавица!
И развернувшись на каблуках, Корнелиус подхватил сундучок и проследовал на балкон.
- Раззява! – выругалась на меня Соня. - Кочка болотная! Он у меня уже в руках был! Откуда ты только взялся на мою голову?!
Я виновато пожал плечами. По крайней мере, попытался это сделать.
- Мы хоть где? – спросила женщина-тень. – Всё еще в Петрограде?
- Мы в Новосибирске, - ответил я. – Скажи, а обратно теперь как-то можно? Или это….навсегда?
- Новосибирск какой-то, - проворчала Соня, - понастроили тут городов, плюнуть некуда. Говорила я Зинке, не радуйся раньше времени! А она: «Тринадцать лет! Мы так недавно
Его приветили, любя» Вот, доприветствовались. Ты чьих будешь?
- В смысле? – не понял я. – Меня зовут Дима. Дима Дымов, парикмахер. Вы про какую Зинку-то? Про какие тринадцать лет?
- Про какую… Про Гиппиус. Дружили мы с ней когда-то. Она все перед первой мировой думала, что двадцатый век еще исправится. Мол, ему только тринадцать. Ага, исправился, как же. Меня Соня зовут, Софья Подосинкина. В Смольном училась, институт благородных девиц, мать его так. Пока за драку не выгнали. Ах, какая была славная драка! Ты когда-нибудь ночной вазой от троих оборонялся? Чепцом уши противнику завязывал?
Я отрицательно помотал головой. Я и без чепца никому ничего сроду не завязывал.
- Тогда ты меня не поймешь! – констатировала эта удивительная женщина. – Ладно… Жаль, конечно, что из-за тебя я этого изверга свинячего упустила, ну да что теперь поделаешь. Бывай!
- Подождите! Как это бывай?! Соня, да я здесь ничего не знаю… Что мне теперь делать-то? Как жить?
- Ну как… - остановилась Соня. – Стенки здесь неплохие, прочные, хоть и узкие. Телевизор есть, ежели кто книжки читает, можно через плечо заглядывать. Окон уличных полно опять же. Я, между прочим, пятнадцать лет вообще в стенах тюрьмы провела! Все шестидесятые пропустила, Элвиса Пресли, стыдно сказать, только в гробу и видела. Да и то муляж. А Элвис к нам в Стены ушел, прикольный мужик, кстати. По субботам в фундаменте Лувра концерты дает. А потом целыми днями Джокондой любуется, все насмотреться не может. А чего та Джоконда…. Один товарищ рассказывал – глупая баба была, одно и умела, что мужикам улыбаться.
- Да не хочу я целую вечность в телевизор пялиться! Я его и живым-то редко смотрел. Возьми меня с собой, а? Я боюсь…один.
Соня с сомнением посмотрела на меня:
- Вот здрасьте, я ваш поросенок…. А на кой ты мне сдался? Хотя… Гвозди выбивать умеешь?
- Забивать? – переспросил я.
- Забивать – это с той стороны. А с этой – выбивать. Трудное дело, но зато платят хорошо.
- Сумею! – заверил я. – Обязательно сумею! Только зачем их выбивают-то?
- Ну ты и недотепа, - удивилась Соня, - они ж царапаются! Ладно уж… Пошли. Только смотри, не отставай, ждать не буду.

К моему удивлению передвигаться внутри стены оказалось легко. Плыви себе да плыви, поглядывая по сторонам. Для жителей этого мира стены казались полыми и прозрачными. Вот только шагнуть сквозь эту прозрачность не удавалось еще никому. Корнелиус стал первым. И то ему понадобилось почти пятьсот лет и несколько десятков таких же обманутых, как и я, чтобы достичь результата. Если слово «закон» применительно к этому миру, то зловредный маг и алхимик, был вне его.
Соня тоже оказалась жертвой этого проходимца. В 1915 году, когда она тайком ото всех собиралась сбежать на германский фронт, он явился ей точно также, как и ко мне, и заманил в этот Каменный мир.
Больше всего меня заинтересовал вопрос, как стенцы – так местные «жители» называли себя с легкой руки некогда попавшего сюда Маяковского – передвигаются между домами. По пространству, где нет никаких стен. Оказалось, что в городах с их прежними каменными мостовыми или современными асфальтовыми дорогами это проще простого. Между городами существовали федеральные трассы, но путешествия по ним – штука долгая и утомительная. Впрочем, если не хочешь свихнуться от скуки, то отправиться путешествовать – самое правильное решение. Беда в том, что и путешествия вскоре надоедают, и жителей Стен начинает одолевать непреодолимая лень. Лень желаний. Почти каждый третий стенец болен этой неизлечимой болезнью.
- А горы? – спросил я. – В горах вы можете жить?
- Мы, - поправила Соня, продолжая движение, - привыкай говорить «мы». Нет, не можем. И в деревянных стенах тоже. Только в рукотворном камне, цементе, асфальте… Стоп! Куда это мы зашли?
Она резко остановилась, а я не успел и уже, пролетая мимо, почувствовал, как меня твердой рукой схватили за шиворот. Ну, или что там у нас, теней, вместо шиворота?
- Тормозить учись, раззява, - сонин смех рассыпался маленькими шариками между стен и раскатился в разные стороны, - так и в ловушку влететь можешь.
- В какую еще ловушку? – я невольно поежился. Вот ёжится оказалось проще простого: хоть совсем съежься, до самой последней молекулы – никаких проблем.
- Известно в какую – во временную. Энштейн, бродяга, понастроил ловушек по всем Стенам, а сам взял да и пропал. Сумасшедший старикан! Со временем в прятки играл, как с дитем глупым. Но, видно, доигрался. Пропал – и нет его. А жаль, - неожиданно вздохнула Соня, - он так умел ухаживать… Интересно, а где у вас тут ближайший клад?
- А зачем нам клад? Корнелиуса на него выманивать?
Соня странно посмотрела на меня и неожиданно заявила:
- Димыч, ты – гений! Про клад-то я просто так ляпнула. Но…но это идея! Корнелиус, собака латинская, клад и сквозь стену почует!

3.

За три месяца, которые я провел По Ту Сторону, я научился:
- избегать ловушек старины Энштейна;
- завязывать нужные знакомства в новом для себя мире;
- путешествовать между домами;
- не обращать внимания на жильцов, чтобы они не творили – и без меня маньяков среди стенцев хватает;
- искать клады;
- смотреть влюбленными глазами на Соню. Это, правда, как-то само получилось. Безо всякого обучения.
Вот чему я так и не смог научиться, так это выбивать гвозди. Если вы думаете, что это легко – попробуйте как-нибудь сами!

И однажды, когда закат уже ложился оранжевой краской поверх желтеющих тополиных листьев, мы притащили найденный клад в мою бывшую квартиру. Как ни странно, Корнелиус никуда не уехал. Расхаживал, злой и хмурый, в моем халате по комнате и что-то тихо бурчал себе под нос.
- Не может быть! – неожиданно вскричал он, и мы с Соней даже отпрянули от стены. – Не может такого быть! Это всё камни, будь они неладны! Неправильные камни неправильного клада. За-ча-ро-ван-ные!
Маг подошел к тяжелому ларцу, стоявшему на журнальном столике и раздраженно опрокинул его на пол. По полу разлетелись большие крупные жемчужины, драгоценные камни, старинные золотые монеты…Внезапно Корнелиус застыл и обернулся к стене.
- Почувствовал, - прошептала Соня. – Как только он коснется стены, я скажу обратку.
- Какую обратку?
- Тихо! Человека, который заманил тебя в Стены, можно вернуть обратным заклинанием. А самому вернуться в реальный мир.
Корнелиус подошел к стене и стал внимательно всматриваться в нее. Ноздри его раздувались, словно у ищейки, а руки жадно дрожали. Наконец, он словно во сне протянул руку и дотронулся до стены. В то же мгновение Соня громко выкрикнула длинное незнакомое слово, а Корнелиус испуганно дернулся назад. Но он опоздал: его рука уже прилипла к стене, а невидимая прозрачная пленка, отделявшая нас от реального мира бесшумно порвалась и из комнаты густым потоком потек теплый воздух. Как непередаваемо хорошо чувствовать тепло и…жизнь!
- Держи его! – заорала на меня Соня, и я тут же вцепился в мага.
Корнелиус сопротивлялся отчаянно, но Тени сильнее человека: мы постепенно втягивали его в стену.
- Куда Энштейна подевал, жмурик недоделанный?! – сонина рука ухватила Корнелиуса за горло, и он неразборчиво захрипел.
- Да здесь я, здесь! – раздался рядом с нами незнакомый веселый голос, и в тот же миг Корнелиус от сильного толчка влетел в Стены, а наши тени кто-то подхватил и втащил в Мир. В наш мир!

4.

Мы сидели с Соней прямо на полу и во все глаза смотрели друг на друга. Рядом неторопливо расхаживал по комнате Альберт Энштейн, хитро улыбался и рассказывал свою историю:
- К тому моменту, когда Корнелиус сумел выбраться. я немного опоздал. - говорил он. - Но у меня был запасной план: я просто изолировал эту квартиру от Времени. Не очень сложный фокус, если разобраться. Внутри был 21-й век, работал телевизор и электроплита. Из крана текла вода. Шкаф оказался под завязку забит мясными консервами и крупами. Зачем вам, кстати, столько?
- Да это приятель оставил… Некуда разгрузить было, - ответил я, не отрывая глаз от Сони.
- Ну вот… - продолжил старина Альберт, - а за окном стояло начало 20 века. И преодолеть этот парадокс Корнелиусу оказалось не под силу.
- Как начало 20 века? – удивилась Соня. – Самое начало?
Мы вскочили и подбежали к окну. За ним по мощенной мостовой медленно ехала карета, а вдоль домов неторопливо прохаживались господа и дамы в нарядах столетней давности.
- Смотри-ка! – неожиданно вскричала Соня. – Это же Зинка! Зинка Гиппиус!
И, стремительно развернувшись, она решительно двинулась к двери.
- Какая Гиппиус? Это же Новосибирск…тьфу, Новониколаевск!
- Молодой человек, - усмехнулся Энштейн, - вы плохо думаете о моих способностях. И не беспокойтесь. В отличие от Корнелиуса, эта молодая дама пройдет сквозь любую дверь.
- А я… как же я?
Услышав это, Соня на секунду остановилась в дверях, бросила на меня долгий, полный сомнения взгляд, а потом сказала:
- Я сейчас вернусь. А ты это… забивать гвозди-то хоть умеешь?