Безжалостное поднятие настроения

Толик пришел к Диме, вконец запутавшись в тех играх, которые он сам же и затеял. Сейчас в дверях стояла не извечная пара спортсменов-красавцев, а сонный после работы, массивный Дима и зеленая тень Толика с донельзя блуждающим взглядом. Казалось, эта жалкая тень готова на все, чтобы не растечься тут же на лестничной клетке, а пробраться мимо Димы, туда, где теплый свет и вкусно пахнет борщом.

-Заходи!
-Спасибо!!!

Толик благодарно прополз и, роняя обильно стекающие с него капли дождя, на сухой ковер, уставился на Диму виновато-собачьим взглядом. Даже войдя и присев, он опасался, что его тут же выгонят обратно за дверь.

-Кушать хочешь? Какой-то ты грустный!

Дима скептически оглядел Толика и пошел на кухню, где у него абсолютно не было места для грустных дум. Толик, не веря своему счастью, просочился на кухню. Следующие пол часа Дима неторопливо подкладывал ему борща, пельменей, сыра, масла, огурчиков, хлеба, еще пельменей, перца, а Толик лишь благодарно и виновато кивал. Он чувствовал себя очень неловко за то, что пришел, накапал, растекся, и с грустным видом доедает очередной очень даже замечательный, вкусный и сочный пельмень.

- Так я говорю, случилось что?

Толик с удивлением ощупал себя сухими и теплыми руками, понял, что он опять материален, но теперь не менее чем на половину состоит из пельменей. Дальше Толик пустился в пространный рассказ о любви, о женщинах, о трагических обстоятельствах, о том, что Дима его последняя надежда в этом жестоком мире. Погрузившись в нелегкие думы, Толик опять потерял материальность и растекся, так что на него стало невыносимо больно смотреть.

- Ничего не понял. Тебе деньги, что ли нужны на баб?

Дима пожал плечами и, не слушая сбивчивых объяснений о том, что на не женщин, а из-за женщин, пошел в комнату, где стоял массивный шкаф. Толик по капельке перетек за Димой и с недоверием посмотрел на пухлую пачку, которую Дима уже успел достать.
 
- Столько хватит?

Толик усилием воли опять обрел материальность, потому что, не обладая данным свойством, он не смог бы жадно унести даже протянутый ему бумажный листок. Толик сглотнул. Он готовился долго ныть, проявляя дружеские чувства, и объясняя безысходность ситуации, в которую он попал. Быстрота решения вопроса, лишила его возможности проявить нерастраченный, и тщательно отрепетированный по дороге, словесный запас. Он уподобился трагическому актеру, который лишь выйдя на сцену, уже получил свою порцию аплодисментов, хотя даже еще не начал заламывать руки и безмерно страдать.

- Спасибо. Ну, я пошел?

Толик почувствовал себя неловко и выскочил за дверь, туда, где шел дождь, было слякотно, холодно и мерзко, машины обдавали его брызгами, а главное он мог вдоволь пострадать, и никто был не волен, ему мешать…

********************************
 
На следующее утро Толик проснулся разбитым, несчастным - словом вполне довольным собой. Его посетили сладостные угрызения совести, потому что Дима ему помог, а он...
Сладостные муки слегка притуплялись срисованным видом пухлой пачки, но с другой стороны, никто из обладателей подобных пачек ему не помог, а Дима помог! Эти сладостные муки продолжались целый день, и Толик буквально летал и парил, пока уже вечером его не застал телефонный звонок.

- Ты чего вечером делаешь? Приходи ко мне.

Дима был скуп на слова, но Толик решительно не смог ему отказать. Его сладостные муки совести увеличивались по мере его приближения к Диме, и он мог целый вечер, целый невыносимо долгий вечер, даже если не говорить слова благодарности, то хотя бы смотреть на Диму и благодарно, очень-очень благодарно, молчать. Эта мысль придала Толику материальности, и послужила причиной эмоционального подъема, с которым он решительно постучался в Димину дверь.

- Заходи.

Дима был, как-то преувеличенно сдержан. Толик зашел, и быстро огляделся, в ожидании подвоха. На столе стоял полный и объемный ящик вина. По подсоединенному к видео телевизору самураи гордо и гортанно орали – Буси! Сидо буси! (Воины света приветствуют тебя, как утверждает Дима), а две симпатичные девушки, точнее одна симпатичная, вторая просто красавица, улыбаясь, сидели за столом. Толик опять шумно проглотил ощутимо подкативший к горлу комок. А он так надеялся еще пострадать...

- Ты вчера был, какой то грустный. Я решил поднять тебе настроение.

Безжалостно, хотя и чуть смущенно, сказал лишенному последних надежд на страдания Толику, неумолимый тиран...