И тогда он увидел снайпера

Зарубежный детектив
 Дж.Х.Стритвуд


И тогда он увидел снайпера.
(Из сборника “Лицо этого человека”)

“И тогда он увидел снайпера...” - Брайан дочитал страницу и отложил книгу. Потом стал с удовольствием потягиваться. И тогда он увидел снайпера.
...Вот уже три года подряд Брайан проводил отпуск в самом центре города, снимая номер на двадцать втором этаже отеля “Винджаммер”. Номер состоял из просторной комнаты с окном в полстены и лождией и небольшой кухни. Плюс ванная и прочее, естественно. Конечно, дня три (максимум - пять) он посвящал морю и пляжу, дабы отдать дань традиции, а вернее, пресловутому “так принято”. И только оказавшись на двадцать втором этаже “Винджаммера”, Брайан чувствовал себя комфортно. Устроившись в лоджии в огромном кресле и наблюдая за превращением дневного города в вечерний, он испытывал полное блаженство. Он лениво жевал веточку кориандра, которой до этого помешивал в стакане с бурбоном и был вполне уверен, что время, если и не повернуло вспять, то уж, во всяком случае, остановилось, несмотря на падающее в океан солнце. И серый утренний смог, который, по мере приближения полудня, становился желтым, а потом - грязно-белым выжженным маревом, и запах раскаленного асфальта, поднимающийся до верхних этажей отеля в самые жаркие дни, и плачущие вытянутые физиономии небоскребов во время коротких летних ливней - все это только добавляло очарования одиночеству Брайана. Шум и смрад большого города весьма благотворно сказывались на его физическом и душевном здоровье, и, вернувшись на работу, он выглядел и ощущал себя лучше большинства (если не сказать - всех) сослуживцев. Он был, что называется, урбанистом-в-себе, настоящим выродком мегаполиса. Однако Брайан не смог бы с тем же успехом отсидеться во время отпуска в собственной квартире, потому что телефон звонил каждые полчаса, а отключить его он не решался - ему казалось это не совсем честным по отношению к Карен и друзьям-приятелям. К тому же дома все было слишком знакомо, и ощущение отпуска пропадало. А так - он вроде бы действительно отсутствовал. Он уезжал в гости к самому себе.
Ко всему прочему, у Брайана появился собственный праздник. Во всяком случае, он на это надеялся. Два года подряд в один и тот же день, двадцать седьмого июля, была отличная гроза. Брайан почти не сомневался, что и в этом году небеса не подведут. До двадцать седьмого оставалось почти два дня, и Брайан заранее запасся бутылкой превосходного шампанского. Вообще-то он не жаловал шампанское. Но когда два года тому назад в баре отеля сломалась холодильная установка, самым низкотемпературным напитком из всех имеющихся оказалась эта французская шипучка. “Моет э Шандон” 1977 года никто не заказывал из-за непомерной дороговизны, и бутылки лежали у задней стенки холодильника под стопками чистых льняных салфеток. Тем летом в городе стояла ужасающая жара, и, несмотря на кондиционеры, знаменитые желе и мороженое “Винджаммер”, изготавливаемые без применения консервантов, на столах таяли слишком быстро. Тогда при подаче розеток и вазочек под них стали подкладывать охлажденные салфетки. Посетителям идея пришлась по душе, и многие стали заказывать салфетки отдельным номером, зачастую, чтобы просто приложить к лицу.
...Брайан, не обнаружив достаточно холодного пива, купил дорогущее шампанское. Пока он поднимался к себе, началась гроза. Брайан не стал зажигать свет в номере. Он раздвинул на всю ширину пластиковую крышу и прозрачные боковые стенки лоджии, немного передвинул кресло и устроился в нем с шампанским, которое оказалось выше всяких похвал. Год спустя, когда он попросил в баре бутылку “Моет э Шандон” 1977 года, бармен, внимательно посмотрев на Брайана, изрек: “Вы покупали это шампанское год назад. Я запомнил, потому что из десяти бутылок, которые у нас были, мы продали только одну. Вам, в прошлом году”. Брайан улыбнулся: “Как видите, я отличаюсь постоянством”. Он попросил еще одну бутылку, надорвал фольгу и со словами: “Эта будет следующей, спрячьте ее на годик”, - вернул бармену. И вот сейчас помеченная бутылка стояла в холодильнике, дожидаясь своего часа.
Сегодня было жарко, и Брайан, слегка задвинув шторы, с утра сидел в кресле с очередным детективом. И вот он увидел снайпера. Почему-то первой мыслью, пришедшей в голову, было: “Надо сделать вид, что я его не заметил”. Брайан зажмурился, продолжая демонстративно потягиваться. Когда он открыл глаза и как бы непринужденно (во всяком случае, ему так казалось) мазнул взглядом по крыше здания “Софт билдинг Инк.”, расположенного почти перпендикулярно отелю, там никого не было. Почему он принял какой-то случайный отсвет за блик оптического прицела, Брайан и сам не знал. Скорее всего, тому виной был только что отложенный детективный роман. Брайан накинул желтый махровый халат и подошел к окну. Мысль о снайпере не покидала его. И тут на крыше из-за трубы воздуховода появился человек с длинным предметом. Через десяток секунд предмет превратился в нечто вроде треноги для фотоаппарата или теодолита. Человек повернулся к Брайану спиной и склонился над треногой. По всем признакам, сфера его интересов лежала в стороне, противоположной местонахождению Брайана. И Брайан даже испытал легкое разочарование: очевидно, какие-то городские службы просто проводили необходимые замеры или что там еще. Однако во время своей ежедневной вылазки за газетами он не поленился пройти пешком два квартала и купил в “Милитари Гейм” полевой бинокль со специальными фильтрами, гасящими световые блики. Фильтры запоздало навели Брайана на мысль, что, если бы на крыше был снайпер, то уж он-то наверняка обзавелся бы подобной штуковиной для своей винтовки.
На обратном пути Брайан зачем-то обошел “Софт билдинг Инк.”, а потом просто проник внутрь через главный вход. В здании размещалось около пяти десятков контор, большинство из них имели собственную охрану, и пожилой человек в унифроме находился у входа, что называется, для мебели. Так что на крышу Брайан попал без труда. Крыша была абсолютно пуста. Брайан примерно определил место, где располагался человек с треногой и, стоя лицом к отелю, поднял бинокль. Два вертикальных ряда окон с правой стороны западной стены отеля были скрыты за торцом “Софт билдинг”, зато третий, четвертый и пятый ряды просматривались превосходно. Большинство окон плотно занавешены. Брайан нашел свое: кресло с брошенным халатом, книга на полу. Номера сбоку и снизу были необитаемы, он и так это знал. Апартаменты сверху занимали то ли мама с сыном, то ли бабушка с внуком, но сейчас номер пустовал.
Брайан вернулся к себе, налил в стакан бурбона, вымыл целый пучок кориандра. Потом уселся со всем этим добром в кресло и подумал. Через десять минут он сделал два взаимоисключающих вывода. Первый: человек на крыше не был снайпером, потому что, собственно, избавляться от него, Брайана Малколма, симпатичного блондина тридцати пяти лет, не нанесшего смертельной обиды ни единой живой душе и не связанного ни с каким криминалом, просто ни у кого не было нужды. И второй: в ликвидации его, Брайана Уильяма Малколма, переводчика специальной литературы отдела анализа технологий крупнейшей строительной корпорации, был смысл, если вместе с ним уничтожался возможный нежелательный источник информации, которая имела для кого-то огромное значение. Ломать голову над тем, что это за информация, Брайан не стал.
...Когда бурбон закончился, а от пучка зелени осталась жалкая веточка, Брайан склонен был принять умозаключение №2 как соответствующее реальному положению дел процентов на семьдесят, и предпринял кое-какие действия. Ему пришлось еще два раза подняться на крышу “Софт билдинг”, прежде чем он понял, что один не справится. Но стоило Бенни, его приятелю-фотографу, появиться в номере и вникнуть в суть просьбы своего относительно трезвого друга, как дело пошло на лад. После трудов друзья перекусили, Брайан занял место в кресле, а Бенни устроился с пивом на белоснежном шелковом одеяле с вышитой синими нитками эмблемой отеля, варварски расстеленном прямо на полу кухни. Брайан постоянно ворчал, что пить из стакана, который держишь левой рукой (если ты, конечно, не левша от рождения) просто противно, и бурбон кажется разбавленным. Бенни, который перед тем, как отдать стакан приятелю, действительно разбавил бурбон на одну треть, тихонько фыркал на своем одеяле и только опрокинув на него открытую банку с пивом, наконец, успокоился.
Через день Брайан, сидя на своем посту - в кресле - и чувствуя себя полным идиотом, заявил, что этот цирк пора прекращать. Бенни в это время (как, впрочем, и каждое утро) как раз “принимал ванну”: высыпав в воду штук десять пакетиков с ароматической пенящейся солью, и установив на туалетном столике поднос с едой, пивом и сигаретами, он погружался в ванну и просиживал там не меньше полутора часов. В ответ на замечание Брайана он промычал, что сейчас выйдет, и они все обсудят.
Только обратив внимание, что собирается гроза, Брайан вспомнил, что сегодня двадцать седьмое: его праздник, его шампанское... Из-за раската грома он вначале даже не понял, что произошло. Зеркало у стены напротив лопнуло и тихонько осыпалось как бы само по себе. Почти три дня неволи сделали из Брайана отличного солдата: он мгновенно плюхнулся на пол и отполз в тыл, в ванную. Он еще не успел ничего сказать Бенни, как тот уже натягивал штаны прямо на мокрое тело. Тюфяк и разгильдяй в обыденной жизни, Бенни на самом деле имел отличную реакцию. Брайан сбросил халат, под которым оказались спортивная рубашка и закатанные до колен джинсы.
 Меньше чем через минуту он был у входа “Софт билдинг” и нос к носу столкнулся с молодым человеком, покидавшим здание. Брайан видел этого человека первый раз в жизни, но в том, что перед ним снайпер, не сомневался: птичий помет, который они с Бенни собирали со всей крыши к месту возможной дислокации гипотетического убийцы, оставил свой след на кроссовках стрелка. Снайпер, хотя и знал жертву в лицо, поначалу не понял, кто перед ним, и Брайан отреагировал первым: он толкнул парня в плечо и одновременно заехал ему металлическим носком ковбойского сапога прямо в коленную чашечку. Тот, охнув от боли, потерял равновесие, и, увлекая за собой Брайана, растянулся у дверей.
Падение спасло жизнь им обоим: через мгновение от новомодной двери из так называемого “высокопрочного серебристого стекла” осталась одна рама. Почему-то Брайан, вместо того, чтобы самому уносить ноги, прошипел: ”Бежим!” в подвернувшееся ухо снайпера. А тот почему-то послушался. И они побежали, взявшись за руки. “Как два придурка”, - промелькнуло в голове у Брайана. Он перехватил у хромающего несостоявшегося убийцы слесарный чемоданчик, и на всем протяжении пути думал лишь о том, что, слава богу, можно вернуть правой руке ее законную роль в его, Брайана, жизни, и что не надо больше часами сидеть в кресле в халате, запахнутом на левую сторону, листая книгу в обратном направлении.
...Встретивший их в номере Бенни выглядел довольным. И не без основания: два часа, угробленные им позавчера на перестановку и тщательную выверку местоположения зеркала и кресла, были потрачены не зря; к тому же Бенни успел сделать несколько отличных кадров драмы, разыгравшейся у дверей “Софт билдинг”.
... Чак Трейси поставил точку, вынул лист из пишущей машинки и заправил новый. Он рассчитывал получить за этот рассказ долларов пятьдесят, завтра ему должны заплатить еще семьсот (!) за один частный перевод. И он, наконец, сможет зависнуть в каком-нибудь приличном баре. Ему осточертела эта комната с тараканами и столетними обоями. Чак потер рукой уставшие глаза и откинулся на спинку обшарпанного кресла. И тогда он увидел снайпера.


январь,1999.