Дорога на юг

Было темно. Как всегда, вернее как уже очень давно, улицы освещены лишь кое-где, а тьма на город опустилась быстро. Люди шли небольшими группами, почти все в одном направлении, многие уже выбирали место для ночлега, не рискуя, впрочем, заходить в дома.
Вот компания молодых людей, удачно занявшая место под фонарём, просит одного:
—Спой что-нибудь, Серый?
—Поздно уже, не боитесь? Поздно, а мы не слишком далеко к северу ушли сегодня.
—Ты спой, а мы уж посмотрим.
—Серый, а почему тебя так зовут, а?
Он чуть растерялся.
—Не помню... Может, по прошлому имени как-то. Или с "севером" созвучно, как оберег.
—Ты не говори, пой лучше. "Дорогу" спой.
—Не надо может, она тёмная, лучше уж другое что-нибудь.
—А мы разве не во тьме?
Певец молча ждал, пока они решат, выбирать сам он не любил, он считал, что песню выбирает судьба, пусть и чужими голосами. И сегодня эти голоса, попрепиравшись ещё некоторое время, определили ему "Дорогу на юг". Чьи-то руки протянули ему гитару, он взял её и запел.

...Когда он встретил её на пути
Он понял, что всё, что уже не уйти,
В глазах её тьма, счастье и зов,
И пламя любви из старинных снов
Зовёт его ехать на юг.

Он спросит: Дорога туда далека?
—У тьмы нет конца, значит мы навсегда.
—Я верю тебе, значит мы навсегда,
Я еду с тобой, даже если дорога—на юг.

Он пел, и чувствовал уже, что что-то пошло не так, что песня может явиться, но прервать её боялся, как боялся и оглянуться, и пел.
Слушающие песню, как и каждый вечер, думали о прошлом, когда всё ещё только начиналось, когда южная тьма существовала разве что в легендах. А потом никто не знал, что случилось, и как, и зачем, и по чей вине эти легенды стали былью.

Они приближались к границе миров,
И он позабыл всех своих богов,
И видел только её лицо,
В её глазах для него—дорога на юг

Он верит ей...

Их размышления прервал чей-то крик. Кричавший посмел понять взгляд на певца и увидел, что за его спиной стоит, будто тень, тёмное существо. Певец умолк на полуслове, и тень вышла из-за его спины, не прибавив при этом чёткости человекоподобных очертаний.
Ещё несколько секунд длилось оцепенение, сменившееся всеобщей паникой, заполненной криком, который никто не слышал, ощущая лишь ужас приближения тьмы и желание оказаться подальше отсюда, причём желательно по эту сторону света.
Певец, стоявший ближе всех к твари и потому от ужаса не понимавший, что происходит вокруг, отчаянно размахнулся и ударил существо гитарой, быть может, приняв за обычного человека, противника в драке. От несильного вроде бы удара инструмент рассыпался на мельчайшие щепки. Тварь всем своим существом будто выразила удивление человеческой догадливостью,

и вдруг всё кончилось. По-прежнему светил фонарь и было тихо. Среди брошенных в спешке вещей потерянно бродил певец, подбирая обронённые его бывшими товарищами монеты и зачем-то щепки, и бормотал что-то вроде: "Ну и чем я теперь кормиться буду? С песнями так всякие с собой возьмут, а истории рассказывать дело опасное, они, говорят, и являются чаще..."