Так же, как все!

Воскресный день, июльская жара под пятьдесят, за столом идет гульба.

«Не отрекаются любя!»

- А, ну, тихо! – рыкнул «бугор» и развернулся навстречу голосу.

За столом воцарилось молчание.

Из раритетной радиолы грустила Алла Пугачева.
«И так захочешь теплоты
Не полюбившейся когда-то!»

По бритой щеке бригадира скатилась скупая слеза, притихшие мужики, подстраиваясь под песню, тоже взгрустнули о своих подругах и женах.

Я откинулся на спинку стула, сделав панораму притихших парней.
Молодой специалист, в своей первой командировке в бригаде наладчиков, хоть и числился мастером, оставался я немножечко белой вороной, а потому и избрал для себя роль наблюдателя.

Сидевший напротив меня Петрович, бригадир, или как его все называли – «бугор», вполоборота к столу слушал песню.

«Не отрекаются любя!» - закончила Пугачева, а потом, через небольшую паузу, начала жаловаться «Так же, как все, как все, как все!»

Петрович развернулся к столу и дал команду Витьке:
- Ну, что сидишь? Разливай!

Витька попытался вскочить, нетвердой рукой подхватил бутылку, однако сорвал крышечку мастерски, «талант не пропьешь!» и стал разливать водку в подставленную тару.

- Ну, всем налито? – и Петрович обвел взглядом стаканы и чашки, которые поспешно разбирались.

Мне-то, в принципе, было уже достаточно, но под недоуменным взглядом бригадира, я тоже схватил свою чашку. Как все, как все!

Петрович грузно поднялся.
- Так выпьем же за наших жен, за наших верных подруг! – и тут же строго – За женщин пьют стоя!

Задвигались стулья и табуретки, мой, естественно, я не рассчитал сил, когда отодвигал ногой, рухнул за моей спиной.

Чокнулись, выпили!

До сих пор поражаюсь этой способности наших мужиков пить водку залпом!

Я интеллигентно отпил глоточек и поставил чашку на стол, уже сообразил, что пить водку лучше из чашки – по крайней мере, не видно, сколько отпил и не будет этого дурацкого «Пей до дна! Пей до дна!»

Попытался загасить приму, уже начавшую обжигать пальцы, однако попасть в блюдечко с окурками в моем состоянии было сложновато, получилось только с третьей попытки.

Потом мне надо было поднять стул и взгромоздить на него свое пьяненькое тело, тоже еще та операция.

- А где Петро? – вопросил строго бугор.
- Петрович, ты чо? – удивился Азиз. – Он же с Валькой сейчас трахается!
- Ну, дело молодое! – величественно одобрил бригадир.

Валька, громко именовавшаяся комендантом общежития, представлявшем из себя две квартиры многоэтажки, отведенные для проживания вот таких командировочных бригад, была еще и уборщицей, и прачкой по совместительству.

А после того, как в первый день мы всей бригадой траванулись в рабочей столовой, по предложению бугра за доплату она согласилась и кухарить нам.

Петя, наш наладчик, давно слывший за дамского угодника, развил бешенную деятельность вокруг неё, и уже во второй день она сдалась его натиску.

Впрочем, в её каптерке, где хранились матрасы и запас свежего белья, перебывала почти вся наша бригада.
Почти, это значит, не считая бригадира, который на заводе был уже почти своим человеком, и у него была постоянная пассия, бухгалтер из заводоуправления, у которой он даже ночевал, и … меня.

Конечно, мой статус в бригаде резко поднялся после того, как я разобрался в головоломной схеме оборудования, которое надо было наладить, однако в житейском плане…
Ладно, дело прошлое, чего уж скрывать!
В свои двадцать два года я был еще девственником, и шансы потерять эту самую треклятую девственность при моем внешнем виде: толстый прыщавый молчун в очках, да при воспитании, когда жил за высоким забором, ограждающим от дурного влияния улицы, были сведены к нулю, разве только через штамп в паспорте.

А к штампу я пока не стремился, хотя уже были поползновения познакомить меня с приличными девушками с хорошим воспитанием, но все они были тоже толстыми и прыщавыми, потому и заканчивалось всё первым и последним походом в кино.

Никто в бригаде и не догадывался об этом моем изъяне, может потому, что все ребята, даже мои сверстники были по женской части большие доки, им это и в голову не могло прийти. Просто считали меня скромником!

- А вот и я!
В дверях появился довольный Петро, мой одногодок и друг, хотя бы потому, что я совершенно бескорыстно решал для него контрольные, тот учился заочно в моем Политехническом институте.

Он шагнул к столу, но был остановлен рыком бригадира:
- Штаны!
Парень он был ладный и накаченный, в нынешнее время в стрипбарах ему бы цены не было, но Петрович никого не пускал к столу в трусах, потому мы все парились в штанах и майках, единственная вольность, которую разрешал бугор. Сам бригадир был не только в штанах, но и в рубашке.

Петя исчез, вернувшись через несколько минут в трениках и майке.
- Теперь твоя очередь! – он хлопнул меня по плечу.

Такой подлянки я не ожидал! Оглядел стол, увидел добродушно кивающего головой бригадира, довольные рожи собутыльников.

- А, давай, сначала я? – начал подниматься из-за стола Азиз.
- Сиди! – осадил его Петрович, и он рухнул на свой табурет.

В моей бедной головушке возникла спасительная фраза про отсутствие презерватива, но тут же была зарублена на корню, потому что выговорить «презерватив» я бы не смог даже под угрозой растрела, а все другие синонимы этого нужного предмета вылетели у меня из головы.

Петро направился к радиоле и поставил пластинку на мою любимую «Так же, как все!»

Что было делать?

Я поднялся из-за стола и сделал шаг в сторону коридора.

Петька опять хлопнул меня по плечу и, заглядывая в глаза, пропел «Сегодня Манька соглашается, сегодня жизнь твоя решается!»

На ватных ногах я вышел из квартиры в подъезд. В подъезде было прохладнее, дверь квартиры напротив, где располагалась каптерка Вальки, была гостеприимно распахнута.
Цепляясь за перила, я шагнул в неё.

В каптерке, окно которой было завешено старым пододеяльником было душно и пахло табаком, потом и спермой.

Голая комендантша лежала на кровати и курила, «изячно» стряхивая пепел в консервную банку, стоящую на стуле у изголовья.

Из соседней квартиры доносился уговаривающий меня голос Пугачихи «Так же, как все, как все, как все!»

- А, пришел Феденька! – дама загасила окурок. – Ну, садись! – она пододвинулась и похлопала ладонью по простыне рядом с собой.

Я медленно разделся до трусов, причем майка, пропитанная потом, никак не хотела расставаться с моим телом, потом обреченно сел на краешек кровати.

- Поцелуемся, что ли, Феденька? – и она протянула ко мне свои руки.

Я наклонился. От неё пахло, причем пахло!

Ну, целоваться то я умел! Я наклонился над ней, уцепившись руками за края кровати, и храбро, зажмурив глаза, ткнулся губами в её губы.

Но запах!
И тут я почувствовал приступ тошноты, еле-еле успел отстраниться!

- Ты что? – завопила девица!

На её обнаженное тело рвануло всё содержимое моего желудка, она пыталась вскочить, но мои руки, намертво вцепившиеся в кровать, не давали ей шанса увернуться.

Она кричала, материла меня, но увернуться ей не удавалось.

Сначала крики из соседней квартиры были приняты благосклонно и даже с завистью к моим скрываемым талантам, потом всё же Петро, как самый трезвый из всех, сообразил, что так в оргазме не кричат и вбежал в комнату, застав обессилено рыдающую Валентину, и меня, покрывающего её последними остатками явно не того продукта. Ему удалось разжать мои руки и отвести в душ, я уж и не помню, как очутился в своей постели.

Вы себе даже представить не можете, что творилось со мной утром. То, что я сразу стал легендой и объектом насмешек – разумеется!
Лучший выход – повеситься! Или сигануть с пятого этажа! А может, под поезд?
Правильно, надо сбежать!

Но Сергей Петрович не дал осуществиться моему плану!
На следующее утро он срочно отправил меня в Управление с "очень важными документами".
Не знаю, что было в этом конверте, но в тот же день заслали меня в тьму-таракань на горящий объект.
Так что, в бригаду я больше не вернулся!

Вот такая у меня история не про все!