Ложка

Я уже много лет рассказываю своим знакомым эту историю, превратив ее в своеобразный устный рассказ. А теперь появилось много времени, и я решил его записать. Правда, это не одно и то же: слушать устный рассказ с интонацией и мимикой и читать его скучно на бумаге, но я все-таки попробую. Начинал я его обычно с краткого содержания рассказа Владимира Солоухина «Трость», который, как я представлял, играл роль эпиграфа. Итак,

Эпиграф

Владимир Солоухин – известный русский писатель нашего времени, из простых людей, можно сказать из народа. И вот, став уже известным писателем и приобретя повадки и привычки свойственные этой категории людей, он однажды приобрел в антикварном магазине трость. Вскоре у него появилось несколько таких принадлежностей мужского антуража – небольшая коллекция, причем одна, любимая, с набалдашником в виде шара, которую хищно обхватывает когтистая орлиная лапа, говорят, могла принадлежать самому Александру Сергеевичу. Солоухину понравилось ходить с тростью – походка становилась важной и степенной, и люди всегда обращали внимание на крупного, сановного вида, автора «Владимирских проселков».
Однажды во время деловой поездки в Ленинград, Солоухина привели в богатый и щедрый дом, в котором по вечерам собирался цвет творческого Питера. Хозяйкой этого салона была, как и полагается, Прекрасная Дама, которая тут же покорила сердце писателя. Весь вечер он не отрывал от нее глаз, и в ответ был награжден несколькими многозначительными взглядами. Однако вечер закончился, и Солоухин вынужден был откланяться, так как ночным поездом возвращался в Москву, но на прощание получил номер телефона, горячее пожатие руки и поощряющий взгляд. Позже он несколько раз звонил ей, они подолгу интересно разговаривали, и он с нетерпением ожидал любой оказии, чтобы вновь полететь на берега Невы.
И вот долгожданная встреча! Уже с порога, снимая шубу, видя ее глаза, он понял, что сегодня, наконец, он будет вознагражден и ему будет позволено все. Прекрасный вечер подходил к концу, гости стали собираться большой компанией, и Хозяйка вышла их проводить до остановки троллейбуса. На остановке Солоухин якобы замешкался, двери закрылись, и троллейбус ушел без него. Они, наконец, впервые за весь долгий вечер остались вдвоем и могли теперь этим насладиться. Пошли назад к дому по мосту через Неву. Дул неприятный холодный ноябрьский ветер, и Дама решила поменять руку Солоухина и спрятаться за него от ветра. Она перешла на правую сторону и только теперь обратила внимание на трость. «Что это?!» – спросила с недоумением она. Солоухин объяснил с некоторой гордостью, что это трость, принадлежность каждого настоящего мужчины, можно сказать, джентльмена. Прекрасная Дама была удивлена и раздражена. «Что это за глупость, у тебя что, болит нога?!». Солоухин вновь терпеливо объяснил ей про трости вообще, про мужчин и даже Александра Сергеевича. Но Дама ничего не хотела слышать, считая трость глупостью, атавизмом и прочей мишурой, которая не только смешна, но и убога. «Немедленно выброси ее прочь, немедленно, прямо сейчас выброси ее в Неву!» – потребовала красавица. Солоухин, стараясь перевести все в шутку, начал снова что-то объяснять, но было бесполезно.
Они остановились посреди моста, на самом ветру, и, рассердившаяся не на шутку, Дама решительно поставила ультиматум: «Или ты немедленно выбросишь эту гадкую трость в Неву, и мы вместе идем ко мне, или ты вместе с тростью возвращаешься к остановке троллейбуса и можешь убираться на все четыре стороны». Она даже ножкой притопнула от ярости. Солоухин постоял несколько секунд, зажал трость под мышкой и пошел, склоняясь от ветра, назад к троллейбусной остановке.
Всю эту историю он вспомнил через несколько лет, найдя случайно, закатившуюся под диван, запыленную, никому не нужную трость...

И не останавливаясь, не обсуждая и не делая выводов-моралей из эпиграфа, дальше я рассказывал свою историю, которую назвал также коротко – «Ложка».

В то время я только-только развелся, причем с одной четкой целью – тут же жениться снова и создать, наконец, счастливую семью. Я наивно полагал, что после пятнадцати лет брака, хотя и закончившегося разводом, прекрасно разбираюсь в тонкостях женской психологии и даже в женской логике. Это позволяло мне надеяться, что теперь-то я смогу ужиться с любой женщиной, оставалось только выбрать. Я стал читать брачные объявления и писать письма женщинам, которые по каким-то признакам мне нравились.
И вот на одно такое письмо мне пришел ответ. Мы обменялись телефонами, и вечером я позвонил. Услышав приятный голос, говоривший на хорошем русском языке свободно и непринужденно, я назначил свидание, предложив просто, без затей, сходить вместе в кино. В назначенный час я пришел к кинотеатру, но встал несколько в сторонке, чтобы первому разглядеть Незнакомку. Она заранее меня предупредила, что будет в красном пальто. И вот, когда до начала сеанса (а билеты достались только на хит сезона «Мордашку» со знойным Харатьяном в главной роли) оставалось всего несколько минут, я увидел яркую блондинку в красном пальто, да такую, что все мужчины «тормозили» на ее красный цвет, как на светофоре. В этот же миг я расслабился, так как понял, что это не мой вариант и все закончится очень просто: мы посмотрим фильм, и я провожу Незнакомку до метро. Я почувствовал себя спокойным, что позволило мне без особого труда выдать несколько комплиментов, признавшись, в частности, что я впервые иду в кино с такой красивой женщиной. Ей, наверное, было приятно. Мы познакомились и уже в темноте вошли в зал.
Фильм, по моим понятиям, был откровенно пустым, и я никогда на него бы не пошел, но моей соседке он очень понравился, она даже успела мне шепнуть, что обожает Харатьяна, в чем я ни секунды не сомневался. Наконец, фильм закончился, и я рассчитывал, что через пятнадцать-двадцать минут освобожусь и вернусь к своим колбам и ретортам, которые в этот момент привлекали меня уже больше, чем безнадежный, как я считал, вариант с красавицей-блондинкой. Но, к моему величайшему удивлению, я ошибся. Разговаривая о том – о сем, мы прошли одну остановку, вторую, третью, а потом мне пришлось сесть вместе с ней в автобус. Расстались мы с ней даже не у подъезда, а меня пригласили посмотреть, как она живет, и заодно познакомиться с дочерью. От неожиданности и смущения я скомкал всю процедуру, отказался от чая и ушел, раздумывая и анализируя ситуацию, как всегда, вслух.
На следующий день было 1 мая, но день был такой же ветреный и холодный, как в Питере в ноябре. Я работал в лаборатории, когда раздался звонок и Наташа, а именно так поэтично звали мою новую знакомую, пригласила меня погулять. Сказать, что это было, как гром среди ясного неба, значить свести эффект к нулю. Так, совершенно неожиданно для меня стала развиваться эта история с красавицей, которую не стыдно было поместить на первую обложку популярного тогда журнала «Работница».
Я не буду уводить читателя в дебри, а приведу сразу к финалу. Прошло пять месяцев, и мы уже совсем стали привыкать друг к другу. Я очень быстро нашел общий язык с ее дочерью, и она уже делилась со мной своими проблемами охотнее, чем с матерью. Я легко помог ей подготовиться к экзаменам по математике и физике, и дочь подружки, успешно сдав экзамены, поступила в институт. Мы с Наташей уже стали заниматься совместными осенне-зимними заготовками и прочими рутинными делами, которые говорили о серьезности намерений продолжать наши отношения. На этом тернистом пятимесячном пути бывали всякие колдобины, что-то мне не нравилось, но я строго себе говорил, что над каждым вариантом, а тем более над своей будущей жизнью надо работать, а значит, терпеть и находить компромиссы. И продолжал строить наши отношения.
Подходил конец сентября, а вместе с ним и день рождения Наташи. Я, как мужчина, решил устроить настоящий праздник. Приготовил шикарный букет своих любимых темно-бордовых роз, задумал непростое блюдо из запеченной говядины и овощей, привел в порядок некоторые детали мебели, которая отбилась без мужского глаза, и был в ожидании самого вечера.
И вдруг на именинницу совершенно неожиданно упал огромный подарок: пришла открытка, в которой она извещалась, что с утра, именно в день ее рождения, ей будет доставлен заказанный год назад комплект мягкой мебели. Многие из молодых читателей не поняли бы сегодня, о чем идет речь, но таковых читателей, скорее всего, и не будет. А все остальные – выходцы из почившего в бозе Советского Союза меня прекрасно поймут, что в эпоху тотального дефицита на мою прекрасную Наташу упала глыба счастья. Правда, за нее надо было немало заплатить, но это уже мелочи.
Итак, все в страшном ажиотаже, а я больше всех – ведь мебель привезут разобранную, а собирать ее, как мужчине, достанется мне. Я же таких подвигов Геракла в своей жизни еще не совершал, поэтому стал волноваться заранее. Как перед первой брачной ночью. В лаборатории я проконсультировался у всех, имевших опыт сборки новой мебели Искитимской мебельной фабрики. Все мне сочувствовали и в то же время завидовали, они ведь не знали, что мебель я буду собирать «на стороне».
Наконец, настал день «Ч», как говорят военные. Цветы на столе, мясо в духовке, инструменты под рукой, и долгожданная новая мебель грудой посреди комнаты. Я попробовал найти инструкцию, но ее не было, было только перечисление деталей крепежа, из названий которых половину мне в своей жизни слышать не приходилось. С некоторым трепетом я начал собирать все это дело, руководствуясь своим здравым смыслом. В результате, когда я в первый раз собрал все это, то оказалось, что боковины кресел и дивана отличаются по размерам, а не одинаковы, как мне показалось вначале. Я бодро начал все разбирать, чтобы исправить ошибку. Торжественный ужин был скомкан – все ожидали, что он пройдет уже с использованием новой мягкой мебели. Но и вторая попытка моя окончилась неудачно. Мясо было съедено впопыхах, дочка ушла спать в одиннадцать, а сама именинница дотерпела до полуночи и тоже ушла, оставив меня один на один с конструктором.
Только к пяти часам утра мне, наконец, удалось поставить победную точку. Я чувствовал себя на вершине блаженства – я сделал то, что должен был сделать, но чего мне никогда не доводилось делать ранее. Уставший, я так и сомлел на вновь собранном диванчике. Утром, а точнее часов в одиннадцать утра, когда я проснулся, женщины пришли принимать работу. Наташа не могла отвести взгляда от новой мебели, которая теперь так ярко контрастировала со всем остальным убранством ее квартиры, что сразу же наводила на мысль о необходимом ремонте. Я был горд и доволен. Ждал каких-то поощрительных слов в свой адрес.
– Ну, что ж, пошли обедать, заслужил! – сказала Наташа, и мы пошли в кухню. Я сел за стол, передо мной стояла тарелка горячего супа.
– А где же ложка? – недоуменно спросил я. Наташа посмотрела на меня долгим пронзительно изучающим взглядом и медленно ответила:
– Ну, ты так совсем на голову сядешь. Встань и возьми в ящике.
Я встал, открыл ящик стола и взял себе ложку. Сел. И вдруг Наташа меня спрашивает с удивленным возмущением:
– А мне, почему ты ложку не взял? – Тогда я посмотрел на нее, пытаясь воспроизвести ее взгляд обратно, и так же растягивая многозначительно слова, ответил:
– Ну, так ты совсем мне на голову сядешь! Встань и возьми ложку сама!
Съел суп, оделся и ушел. И больше никогда не возвращался в этот дом.
Прага, 2001 г.