Маленькое счастье

 Позвонила. С трудом разъединив тщательно накрашенные ресницы (L’Oreal все-таки!), я мутным со сна взглядом посмотрела на дисплей. В обрамлении розовых шариков на странно-пушистом оранжевом фоне мерцало ее имя. Я подумала-подумала и взяла трубку.
 - Лии-и-изка! – как и в первый раз, меня оглушила ее чуть ли не в буквальном смысле сногсшибательная манера здороваться. – Ты не представляешь, в каком я бешенстве!
Ну, отчего же, милая. Прекрасно представляю. А то как иначе ты бы мне позвонила?
 - Ага?
 - Ты что, спишь?
 - Что-то вроде того… А что произошло?
 - Он не сдержал свое обещание! Уже во второй раз, уа-а-а! Не поехал со мной в художку! Я вышла из его комнаты и так хлопнула дверью, что чуть не сорвала ее с косяков! Это все, это конец! Я больше не имею с ним ничего общего!
 Стандартные семь минут успокоительного – нет, не таблетками, а разговором – пустым и бессмысленным, просто для того, чтобы вылить эмоции на ничего не соображающего собеседника – как сложно затуманенным со сна разумом вникать во вселенские проблемы. Затем традиционное поливание грязью провинившегося субъекта – вроде, все мужики – козлы, сволочи и, вообще, у меня на противозачаточные уже аллергия. Потом на очереди, как бы невзначай, невинный вопрос: «А как ты?» и заново, по второму кругу, обогащенному новыми подробностями и разгорающимися эмоциями.
 - Давай вечером поговорим. Помехи в телефоне, я плохо тебя слышу.
 - Я не могу вечером – иду в бар… А помехи из-за того, что я в трамвае сейчас еду. Но ты представляешь это себе?
 Дубль… – какой уже там? Ладно, дайте выговориться человеку, от постоянного замыкания в себе можно, в конце концов, даже заболеть. Да и друзья для того и существуют, чтобы не обижаясь выслушивать всякую нудистику, если она – способ самовыражения человека – каждый сходит с ума по-своему, ничего с этим не поделаешь.
 Наконец:
 - О, я тут знакомого встретила! Я позже перезвоню тебе!
 Ага, позже. В следующий раз, когда понадобятся свободные уши. А у меня, знаешь ли, обмороки участились и поясница стала как-то странно болеть, может, к врачу сходить – как ты думаешь? Но в трубке гудки-гудки-гудки…
 Потерянно села на кровать. Прижала руки к голове – такое ощущение, что тебя обматывают бинтами, как мумию, и все туже и туже, не ослабить их и не разорвать. С трудом поднявшись и уперев руки в бока – эта привычка у меня совсем еще молодая, появилась недели три назад – я подошла к телефону. Несколько затертых клавиш и стуки сердечка где-то в области живота.
 - Я слушаю.
 …
 - Да?
 Торопливо проглатывая слова, пожаловаться на плохое самочувствие, не ожидая никакого сочувствия в ответ – принимай, что уготовила тебе природа, мать ее… Отмеряя боль секундами в перевязанной пушистым платка груди и с трудом переводя дух сказать то, что ему не нужно, - отделается безличными фразами и забудет, как только положит трубку. Послушать его дыхание – нет, это уже раздраженное сопение – и самой бросить трубку, не дождавшись дежурного «Ладно, мне пора»?
 Нет.
 - Извините, я ошиблась номером.
 Не перезвонил. Глупо. Ну и ладно. Не в этом мое счастье.
 Я положила трубку, чему-то беспричинно улыбаясь. Счастье было – когда мы с Костей стояли на высоком холме за городом: ночь, ветер, тепло от капота машины, вишневый сок вместо вина.
 - Обними меня.
 Счастье – когда я убежала из дома и пришла к нему, а он, уже в куртке и ботинках, ласково шептал мне в ухо:
 - Глупенькая, почему ты меня не предупредила? Где бы я тебя искал?
 Счастье – когда Костя с ромашками ждал меня в кондитерской, пряча за спиной большую коробку с немецкой куклой – как раз такой, о которой я мечтала.
 - Нет ничего невозможного из того, что возможно.
 Счастье – маленький кусочек радости из нержавеющего металла на безымянном пальчике.
 - В горе и радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии…
 Счастье – большое, разделенное на всех, как-то тускнеет, угасает, приедается, перестает ощущаться. Однажды близкие и дорогие люди просто перестают тебя понимать, а потом уже и слушать. Одна, одна, совсем одна – как у героини «Служебного романа». Ну, и ладно. Не надо мне большого счастья, у меня уже есть свое – маленькое, но мое личное, никто его не отнимет. И оно – важнее всего, мое крошечное, еще не родившееся счастье.
 Я положила руки на чуть выпирающий животик.
 А вот вырастет – и станет большим.