Обед у Шемиотов. По книге Анатолия Штаркмана Пушки

В Южную ссылку Пушкин выехал 5 мая 1820 года столь поспешно, что не успел даже получить проездные и попрощаться с друзьями. Официально Пушкин не был сослан. Он получил направление на работу по воле царя подальше от двора «по надобности службы к главному попечителю колонистов южного края графу генерал-лейтенанту Инзову» в Екатеринославе.
Екатерина Вторая основала этот город на юге в противовес Петербургу на севере. Со смертью императрицы и из-за сильных наводнений строительство его прекратилось. В 1796 году при царе Павле Первом город переименовали в Новороссийск, центр Новой России. В 1802 году Александр Первый вернул городу предыдущее название. От ранних, роскошных проектов остался громадный недостроенный дворец Потёмкина, широкая, заросшая травой аллея, на которой паслись козы. «Суета суетств! Вот следы затей человеческих», - отзывался о городе Инзов.
Подробности и время пребывания Пушкина в Екатеринославле окутаны тайной… для тех, кто не хочет её раскрывать. Решение Пушкина поселиться в еврейской семье, хотя недостатка в гостиничных номерах не было, говорит о многом. Стихотворение «В еврейской хижине лампада в одном углу бледна горит…» связывают с проживанием Пушкина в бедном еврейском доме. Еврейский дом, вернее усадьба с лодкой, находился на берегу Днепра против жилища князя Гирея на Мандрыновке. Князья обычно живут в богатых районах. «В то время здесь находилась масса вековых деревьев, а невдалеке протекал Днепр. Мадрыновка вообще очень живописна, особенно в мае, когда всё цветёт». Население города состояло из русской администрации, евреев и цыган. В 1805 году еврейская община города объединяла 376 евреев, в 1825 году – 880.
На службу поэт не являлся и днями бродил в окрестностях города, разговаривал с местными жителями. Он только что закончил поэму «Руслан и Людмила», в которой хазарская тема занимает почётное место. Название реки Самара, как и многих других географических названий в этом районе, остались со времён империи Хазарского Каганата и не могли не интересовать Пушкина. Хазар ищут до сегодняшнего дня и не могут отыскать «днём с огнём», а евреи в окрестностях, в прошлом основа и руководство Хазарского Каганата, могли поведать поэту не одно преданье «старины глубокой».
В то время на посту гражданского губернатора Екатеринослава находился В. Л. Шемиот, родственник Пушкина со стороны Ганнибалов. У дочери Абрама Ганнибала - Софьи Абрамовны и её мужа Адама Карповича Роткирха родились пятеро детей. Одна из дочерей, Надежда Адамовна (1782-1856), вышла замуж за обрусевшего еврея польского происхождения Шемиота Павла Леонтьевича (1769-1859), родного брата гражданского губернатора Викентия Леонтьевича.** Шемиот от Шемит (иврит) – Субботний год, по Библейскому закону «к концу каждого семилетия установи прощение».
В честь приезда и дня рождения 26 мая своего знаменитого родственника губернатор решил устроить званый обед. Были приглашены знатные люди города. «Это было летом в самую жаркую пору. Собрались гости, явился и Пушкин, и с первых же минут своего появления привёл всё общество в замешательство эксцентричностью своего костюма: он был в кисейных панталонах, прозрачных без всякого исподнего белья. Жена губернатора, г-жа Шемиот, чрезвычайно близорукая, одна не замечала этой странности. Жена моя потихоньку посоветовала ей удалить из гостиной её дочерей-барышень, объяснив необходимость этого удаления. Г-жа Шемиот, не допуская возможности такого неприличия, уверяла, что у Пушкина просто летние панталоны бланжевого, телесного цвета; наконец, вооружившись лорнетом, она удостоверилась в горькой истине и немедленно выпроводила дочерей из комнаты. Хотя все были очень возмущены и сконфужены, но старались делать вид, будто ничего не замечают; хозяева промолчали, Пушкину его проделка сошла благополучно».
Нет следствия без причины. Пушкина опережала молва, и она дошла до Екатеринослава, что перед тем, как выслать из Петербурга, его высекли в Тайной царской канцелярии. После оды «Вольность» с угрозой «Тираны мира! Трепещите!» или «Всей России притеснитель» какая-то реакция со стороны властей должна была последовать.
Если бы Пушкин во времена Ленина-Сталина и даже Маленкова, Булганина, Хрущёва, Брежнева позволил себе написать то, что писал при царе о царе, его ждала бы участь Мандельштама, сгинувшего в тюрьмах неизвестно где, в лучшем случае, вечным пристанищем стал бы сумасшедший дом.
Победителю Наполеона не к лицу было обращать внимание на поэта-мальчишку, но и простить, тем более выпускнику Царско-Сельского Лицея, призыв к свержению монархии император тоже не мог. («Восстаньте, падшие рабы!») Поэтому вполне логично, что царские слуги сделали то, что делали дворяне со своими строптивыми крепостными: высекли для порядка и отпустили, позаботившись предать гласности, чтобы другим было не повадно. Бабушка царя Александра Первого императрица Екатерина Вторая часто применяла наказание знатных ослушников двора кнутом.
Унизительный для самолюбия, слух этот сопровождал поэта всю жизнь. Значительно позже в 1825 году в Михайловском в черновике неотправленного письма на имя царя Пушкин размышлял: «не следует ли мне покончить с собой или убить – В».(Ваше Величество)
Если г-же Шемиот пришлось вооружиться лорнетом, то, прошу прощенья у читателя, ничего особенного с точки зрения размеров геометрических она не обнаружила, но качество! Не с руки было заострять внимание хозяевам дома на, казалось бы, странный поступок гостя. Публика, среди которой, без сомнения, находились евреи, тоже была не глупой и поняла. Своей выходкой на обеде Пушкин «убил двух зайцев»: послал живой привет Александру Первому, он знал, что тому донесут, и объяснил присутствующим, что преследуют его как иудея. Остаётся предположить, что Пушкин нёс на себе следы еврейского обряда обрезания. Потому и промолчали хозяева. Что касается письменных доказательств, то я нигде этому не нашёл подтверждения, кроме, как у самого Пушкина.
Обед у Шемиотов биографы Пушкина стараются обойти стороной.
Пётр Васильевич Анненков, не связывая с событиями в Екатеринославе, в 1855 году описывает содержание уцелевшей кишинёвской тетради, в которой «осколки какого-то литературного замысла», стихи, «которые никак не могут считаться стихами в настоящем смысле слова», но передают настроение поэта.

«Так вот детей земных изгнанье!
Какой порядок и молчанье!
Какой огромный сводов ряд!..
Но где же грешников варят?..
- Там, гораздо дале
- Где мы теперь? - В парадной зале?»

Сравнение приходит само собой. Не ровные ли ряды бараков «детей земных изгнанье» в Освенциме предсказывает Пушкин? Одна лишь неточность: не варят, а травят и сжигают.
Далее похоже на описание обеда или бала в Екатеринославле.

«Сегодня бал у сатаны
… На именины все званы…
Смотри, как два бесёнка
На кухню тащат поросёнка…
А этот бес – как важен он!
Как чинно выметает вон
Опилки, серу, пыль и кости…
- Скажи мне, - скоро-ль будут гости?»

- Кто там?
- Привёл я гостя. – Ах, Создатель,
Вот доктор Ф(рикен), наш приятель!-
- Живой! – Он жив, да наш давно.
Сегодня-ль, завтра-ль, всё равно!
- Об этом думают двояко;
Обычай требовал однако
Соизволенья моего…»

Сатану Пушкин позаимствовал у Василия Татищева: «…ибо не все те богоотступники во время гнева погибли; и останки те начали множиться, поскольку вселился во многих сатана, и начали святое Евангелие отвергать, в басню его вменять». Сатана – это и есть жидовствующие. Кто в роли Сатаны? Уж не сам ли гражданский губернатор края еврей или бывший еврей Шемиот? Не случайно и не для рифмы Пушкин делает ударение на свинину: евреям по Торе запрещено есть этот вид продукта. Ещё один служивый бес, выметающий продукты сгорания – намёк на графа Нессельроде, министра иностранных дел России, в подчинении которого находился Пушкин. Нессельроде, по слухам, был рождён матерью-еврейкой на корабле по пути из Англии в Португалию. Гость Фрикен - известный в Кишинёве доктор-еврей, услугами которого пользовался Пушкин. Этот еврей ещё был живой, но не надолго. Уж не имел ли Пушкин в виду самого себя под именем доктора Фрикена? С высоты 21-го века строки, написанные Пушкиным в начале 19-го века, носят пророческий характер, но для Анненкова середины 19 века они «все осколки какого-то литературного замысла».
В марте 1823 года Пушкин в письме к Вяземскому упоминает стихотворение «Христос воскрес», написанное в апреле 1821 г.

Христос воскрес, моя Ревека!
Сегодня следуя душой
Закону бога-человека,
С тобой целуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцелуй я не робея
Готов, еврейка, приступить –
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.

Не имеет значение, кто она, кишинёвская Ревека, но ясно, что она еврейка. Не будем опровергать Пушкина и доказывать несерьёзность этого стихотворения, как пишут многие критики. Остаётся совместить обед у Шемиотов, «осколки какого-то литературного замысла» и «Христос воскрес». Получается, что Пушкин, выразимся не столь осторожно, сколь постепенно, прошёл еврейский обряд обрезания. Для многих людей, воспитанных в угаре российского патриотизма, такое предположение, с именем русского поэта Пушкина связанное, является фантастическим. Для меня оно тоже было необычным, но только с самого начала его появления в моём сознании, а потом превратилось в обычное звено нестандартной, короткой, но бурной жизни поэта. Вопрос только, в каком возрасте он прошёл этот обряд: согласно еврейскому обычаю на седьмой день после рождения или в более поздний период?
После окончания Лицея в 1817 году Пушкин вёл свободную петербургскую жизнь молодых дворян. Театры, балы, карты, шампанское, любовные приключения, дома терпимости, оргии. «Должно удивляться, как здоровье и самый талант его выдерживали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались любовные болезни». Пушкин пишет о себе: «Я занемог гнилою горячкой. Лейтон за меня не отвечал. Семья моя была в отчаянье; но через шесть недель я выздоровел». Не будем подробно останавливаться на медицинских методах лечения венерических болезней, но один из них, чтобы предотвратить воспалительные процессы, предусматривает обрезание, что доктор Лейтон, возможно, сделал. Снова, никаких письменных доказательств по этому поводу я не нашёл, но совпадение: с этого периода друзья Пушкина впервые и до конца жизни начали вспоминать поэта в ермолке – факт многозначительный.
«Мы взошли на лестницу, слуга отворил двери, и мы вступили в комнату. У дверей стояла кровать, на которой лежал молодой человек в полосатом бухарском халате, с ермолкой на голове». «Ещё долго после болезни Пушкин ходил бритый и в ермолке. Видавшие его в то время помнят, что он носил чёрный фрак с нескошенными фалдами, по-американски и шляпу с прямыми полями, о которой после упомянул он, описывая наряд Онегина. Тогда же он отрастил себе длинные ногти – привычка, которую он не поменял до конца, любя щеголять своими изящными пальцами». Чёрный фрак с нескошенными фалдами, тёмная шляпа с прямыми полями – обычно такую одежду носили польские и литовские евреи. Длинные пальцы на руке - признак повышенной чувствительности. Искусственное удлинение пальцев за счёт ногтей было внутренней потребностью Пушкина для самовыражения.
Если исключить хирургическое вмешательство во время болезни, то ермолку Пушкин одел бы раньше, но казарменный режим Царско-Сельского Лицея не допускал такой вольности.
Впервые к услугам образа сатаны-соблазнителя Пушкин обращается в поэме «Монах». Сатана, чёрт, бес – это одно и то же, что жидовствующие по Татищеву, Российскую историю которого Пушкин знал до Карамзина. «Монах» был написан Пушкиным в лицее приблизительно в 13 лет. По еврейским законам мальчик этого возраста провозглашается совершеннолетним. Возраст поэта и поэма - взаимосвязанные события. «Я стану петь, что в голову придётся» - не нарушенная клятва юного поэта, как молитва.
В поэме рассказывается о православном монахе, жизнь которого прошла в молитвах, а мечтой была надежда «увидеть вскоре рай». Действие происходит «невдалеке от тех прекрасных мест», где «Иван-великий, на голове златой носящий крест», искоренял жидовствующих. Во время этой православной инквизиции монастырь, как и другие места, был недоступен для сатаны. Но вдруг пришла свобода, оттепель, и целый рой чертей устремились в места ранее запрещённые. Свобода всегда притягивает, соблазняет, как бес. «Чёрный сатана», позже будет «Чёрный Кишинёв» - религиозная еврейская одежда. В монастырь бес явился в виде женской юбки, но монаха не удаётся соблазнить ни юбкой, ни деньгами, ни «анлинской каретой», ни даже любовницей царя Нарышкиной. И тогда Бес воспользовался своим последним оружием: он обещает свезти монаха на родину Иудаизма.

«В Ерусалим!» - дивясь, он бесу молвил.
- «В Ерусалим! – да, да, свезу тебя».
-«Ну, если так, тебя избавлю я».
Старик, Старик, не слушай ты Молока,
Оставь его, оставь Ерусалим.
Лишь ищет бес поддеть святого с бока,
Не связывай ты тесной дружбы с ним.
Но ты меня не слушаешь, Панкратий,
Берёшь седло, берёшь чепрак, узду.
Уж под тобой бодрится чёрт проклятый,
Готовится на адскую езду.
Лети старик, сев на плечи Молока,
Толкай его и взад и под бока,
Лети, спеши в священный град востока,
Но помни то, что не на лошака
Ты возложил свои почтенны ног.
Держись, держись всегда прямой дороги,
Ведь в мрачный ад дорога широка.
 
Каждое утро Пушкин, согласно лицейскому распорядку, должен был молиться в церкви. Измена Христианскому Православию означала прямую дорогу в ад, именно об этом пишет поэт, в лучшем случае - исключение из Императорского лицея.
Писатель и исследователь биографии Пушкина Ю. Тынянов называл поэму «Монах» адской. «Он никому не прочёл своей поэмы и, спрятав под матрас, с бьющимся сердцем иногда проверял: не исчезла ли. Он заболел. Горячка мешалась у него с горячкой поэтической. Он лежал в лазарете с голыми стенами, и лицейский доктор Пешель лечил его…В бреду Александр говорил об адской поэме и шарил по постеле, как бы ища её». Доктор Пешель слышал бред, он не мог не знать о поэме, но понимал своего пациента: ведь он сам был евреем. Пешель (Песель) - - в переводе с иврита означает статуя. Пушкин пользовался услугами только еврейских врачей.
Родился Александр Сергеевич 26 мая 1799 г. точно не известно где - то ли в Петербурге, то ли в Кобрино, не исключено, что в Михайловском. Младенческие и детские годы провёл в Немецкой слободе, отгороженной от России высоким забором в прямом и переносном смысле этого слова. В России царствовал император Павел Первый. Отношение государя к евреям отличалось расположением и терпимостью. Биографии предков Пушкина со стороны матери и отца, окружающая среда при рождении располагала родителей передать старшему сыну семейную эстафету далёких и близких предков…
Русские люди в Немецкой слободе не жили, только иностранцы и только по царскому разрешению – специалисты, купцы, бывшие пленные после Ливонских войн, среди которых большинство, если не больше – евреи. Слобода начала своё существование при царе Алексее Михайловиче (1629-1676), некоторые историки утверждают, что ещё раньше - при его отце, Михаиле Фёдоровиче. Первоначально слободу называли Немой, так как жители её не знали русского языка. При Петре Первом она уже называлась Немецкой и послужила царю моделью западного образа жизни. Нет однозначной связи между словами «немой» и «немец» в смысле германец или тевтонец. Всех, живущих в слободе, принято было называть немцам, в том числе и евреев. Так уж повелось в России, в принципе - гетто под Москвой.
Первый биограф поэта Анненков, человек глубоко верующий, уделяет много внимания описанию семьи Пушкиных, литературным увлечениям отца и дяди, библиотеке, но почему-то обходит стороной тему крещения поэта. Детские годы Пушкина «очень любопытны, но они ничего не говорят о началах и основаниях». Тынянов, как будто бы намекая на что-то необычное, описал, как Пётр Абрамович Ганнибал силой, против воли родителей, «сунул крестик» в пелёнки новорождённого внучатого племянника Александра Пушкина.
В одной из книг под редакцией Кунина я всё-таки нашёл, что «во дворе коллежского регистратора Ивана Васильевича Скворцова у жильца его моэора Сергея Львовича Пушкина родился сын Александр крещён июня 8 дня восприемник граф Артемий Иванович Воронцов кума мать означенного Сергия Пушкина вдова Ольга Васильевна Пушкина». Составитель книги ссылается не на архивный документ, а на «запись в метрической книге церкви Богоявления в Елохове под 27 мая 1799 г.». Известно, что церковь горела и перестраивалась неоднократно. Как могла сохраниться церковная книга 1799 года не в архиве? В другой более поздней книге под редакцией того же Кунина происхождение документа о крещении Пушкина взято якобы или из тетради Ольги Сергеевны, сестры поэта, или отца Пушкина. В 1847 году Д. Н. Бантыш-Каменский включил в «Словарь достопамятных людей России» краткую биографию Пушкина, содержавшую некоторые подробности о детстве со слов Сергея Львовича, отца поэта.
В конце 18 века сельцо Елохова не относилось ни к Немецкой слободе, ни к Москве, и Пушкины не числились прихожанами этой церкви. В справке, так похожей на типовые справки загских контор советского периода, не указано имя и сан священнослужителя церкви. Свидетели, все они родственники, в том числе Воронцов, древняя фамилия которого Вельяминов. Елоховская церковь могла принадлежать субботникам, жидовствующим, секты которых были распространены в России, в том числе широко в Подмосковье, в царствование Екатерины Второй, её сына Павла Первого и в начале правления Александра Павловича. В 1803 году по Высочайшему повелению им (жидовствующим) даже были выделены отдельные кладбища. С наступлением реакции субботники ушли в «подполье». Внешне они придерживались православной веры, но втайне остались верны еврейским обрядам, в том числе и еврейскому обряду обрезания.
Стирание границ между Немецкой слободой и Москвой началось после пожара в 1812 году. Пушкин никогда не упоминал в своей биографии Елоховской церкви и самого факта крещения.
Значительно позже, в 1830 году, в известном автобиографическом стихотворении «Моя родословная» поэт недвусмысленно указывал на своё не русское, не православное происхождение.

Смеясь жестоко над собратом,
Писаки русскою толпой
Меня зовут аристократом:
Смотри, пожалуй, вздор какой!
Не офицер я, не асессор,
Я по кресту не дворянин,
Не академик, не профессор;
Я просто русский мещанин.

Русские смеялись «жестоко над собратом» по перу; не собратья над собратом по перу, а именно русские. Пушкин противопоставляет себя русской толпе, не принадлежит ей. К толпе можно было бы подобрать другой эпитет, но поэт этого не сделал, и он знал причину.
Если под словом «крест» понимать религиозность, то Пушкин, отрицая своё дворянство «по кресту», отрицал также и свою принадлежность к христианской религии.
Понятие «Русского мещанина» заимствованно из «Устава образования Бессарабской области»: евреев без определённых занятий приписывали к сословию русских мещан. Писательство не считалось профессией. В ссылке в Бессарабии Пушкин переводил «Устав…» с французского на русский.
Итак, Пушкин Александр Сергеевич не причислял себя ни к христианам, ни к русским. Его сознание и душевное состояние не были едины. Психологическая раздвоенность знакома каждому еврею в изгнании. Поэтому странное поведение, колебания в мировоззрении в зависимости от политической обстановки, его нелады с родителями.
Мендельштам тоже не любил своих родителей… евреев. Но это вовсе не мешало ему писать в России о России на русском языке. Таких примеров в Российской истории и в литературе множество, как и загубленных жизней.
Во время венчания Пушкина и Гончаровой в церкви упали с аналоя крест, евангелие и кольцо покатилось по полу, потухла свеча. Как тут не стать суеверным? Ни церковь, ни Пушкин не воспринимали друг друга.
В 2006 году в популярной телевизионной российской программе «Времена»* председатель комиссии Совета Российской Федерации по информационной политике Людмила Борисовна Нарусова совместила две эпохи: современную и пушкинскую. «Вершина русского национального достоинства Александр Сергеевич Пушкин – явно не славянской внешности, и если бы сегодня тёмноглазый, курчавый, смуглый мальчик-лицеист Александр Пушкин шёл по Невскому Проспекту Санкт-Петербурга, он не чувствовал бы себя в безопасности». Русская толпа не изменилась, вот только глаза у Пушкина потемнели за 176 лет, есть от чего, а ведь были голубыми.

Использованная литература.
А. С. Пушкин. Полное собрание сочинений в 10 томах. Академия наук СССР. М. 1963
Еврейская Энциклопедия под общей редакцией д-ра Л. Каценельсона и барона Д. Г. Гинцбурга. Издательство Брокгауз –Ефрон. С. Петербург.
Российская Родословная Книга, издаваемая князем Петром Долгоруковым. Перевод с французского. 1854.
Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками. М. 1987
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни». М. 2001
Н. К. Телетова. К «Немецкой биографии» А. П. Ганнибала. Пушкин. Исследования и Материалы. Академия Наук СССР. Ленинград. Наука. .
П. Е. Щеголев. Дуэль и смерть Пушкина. М. 1987
Щеголев ссылается на книгу секретаря князя А. Н. Демидова. Книга вышла в 1855 году и в ней рассказ о том, что Пушкин по приказанию царя Александра Первого был подвергнут телесному наказанию. Однако во втором издании этой книги в 1857 году рассказ этот отсутствует.
Илья Фейнберг. Читая тетради Пушкина. М. 1981
П. В. Анненков. Пушкин в Александровскую эпоху. Минск. 1998
Василий Татищев. История Российская. М. 2005
«Сия ересь началась, когда был в Новгороде князь Михаил Олелкович киевский. Тогда пришёл к ним жидовин, именем Схарина, тот проклятый имел язык свой, словно уд, весьма сладкоречивый, и слова его все Библиею были переполнены, образ жития его являлся целомудренным и кротким, но внутри полон смрада и нечистоты. Тот злоковарный многих тогда в Новгороде смутил и жидовствовать прельстил. И хотя тот враг в Новгороде с иными казнён был от великого князя Иоанна Васильевича всея Руси, но ещё не угас огонь тот ядовитый, ибо не все те богоотступники во время гнева погибли; и останки те начали множиться
Виктор Кушниренко. В стране сей отдалённой…К. 1990.
Викентий Вересаев. «Пушкин в жизни». М. 2001.т.1
Ю. Тынянов. Избранное. К. 1978. Пушкин.
Александр Сергеевич Пушкин. Леонид Гросман. М. 2003 с. 24
современниками. Составление В. В. Кунина. М.1987. т. 1 с. 67
Времена. Скинхеды. Ведущий Владимир Повзнер. Новости Недели. Дайджест. 4 мая 2006


Рецензии