Брызги шампанского

Был жаркий августовский день. Виноградные листья слегка поникли под палящими лучами, а янтарные ягоды, насквозь пронизанные солнцем, томились в ожидании скорого сбора урожая. Цефирелла дремала, объятая нагретой янтарной мякотью сладкого плода. Ей грезилось близкое грядущее, когда она проснётся и станет властительницей прекрасного янтарного мира, сколь бы великим он ни оказался.

Иначе и быть не могло. Ибо Цефирелла была спящей бактерией, так ценимой виноделами за её способность перерабатывать виноградный сахар в спирт. Вообще-то научное название её было другим, но оно было настолько сложным и длинным, что бактерия сама выбрала себе это звучное и весёлое имя.

Ожидания не обманули её. В следующие несколько дней бригада сборщиков заполонила виноградник. Они торопились: ведь стоит чуть передержать виноград, как процент сахара в нём начнёт падать. Люди работали до изнеможения. Они отрезали огромные кисти, бросали в корзины, особенно не церемонясь, – всё равно виноград пойдёт под пресс – и тащили эти корзины к трактору с прицепом, который увозил ценный груз сразу на переработку. От усталости люди были раздражены, то и дело переругивались.

А Цефирелла, слушая их, думала: какие же они глупые, эти люди, не понимают, что все они – одно. В мире Цефиреллы отношения были идеальны.

Теперь, когда живое тело виноградных гроздей было раздавлено и превратилось в питательную массу, настало время просыпаться спящим бактериям. Цефирелла, подобно своим сестрам, разъедалась, становилась вдвое толще, чем положено, и от этого делилась, образуя двоих сестёр-близняшек. Еды было вдоволь, а условия жизни – прекрасные. К этому времени виноградная масса была перелита в бутыли, закупорена и помещена в тёмный прохладный подвал, где зреет шампанское. Это был истинный Рай для Цефиреллы. Колония её множилась.

Цефирелла блаженствовала: “Вот и настал мой час. Я одна заполонила собою весь этот сладкий янтарный мир и царствую в нём. Все мои сёстры, произведённые мною же, – это я сама. Я во многих лицах проникаю в каждый уголок моего мира и благоденствую в нём. Но если наступят трудные времена, то я вместе со всей колонией усну на долгие месяцы. Но если хотя бы одна из нас снова окажется в сладком соке – это снова буду я, ибо я – бессмертна”.

А трудные времена и в самом деле были не за горами. По секрету сказать, Цефирелла не была особенно чистоплотна. Её отхожее место было там же, где она ела. Поглощая сладкий сахар, она выделяла ядовитый спирт и тут же испускала отхожие газы с певучим звуком “пу-у-ук”. Не прошло много времени, как сладкий сахар был съеден, а Цефирелла буквально плавала в собственных испражнениях и задыхалась от собственных газов. Теперь она решила, что лучше бы ей было попасть в подвал для обычного вина – там по крайней мере есть газоотводная трубка.

Она собралась было уже впасть в спячку, как произошла страшная трагедия. Винодел, следивший за процессом брожения, вынес свой вердикт: “Пора!” – и опустил рубильник. Сноп ослепительно яркого света ворвался в прохладную темноту бутыли. От внезапного ужаса Цефирелла только и успела издать прощальное “пу-у-у-ук” и лопнула. Бурая жидкость в бутыли взбурлила отхожими газами. Клочки прекрасной оболочки Цефиреллы и её сестёр ещё покружили немного и стали медленно опускаться на дно.

Душа же её, так неожиданно и безвременно покинувшая тленное тело, не ушла ввысь, как это положено душам, завершившим свой жизненный путь. Она осталась в бутыли, как призрак подле места своего земного обитания. Потом шампанское, процеженное и разлитое в красивые толстостенные бутылки, оказалась в продаже.

Там же приютилась неупокоенная душа Цефиреллы. Она, томясь за толстым тёмно-зелёным стеклом, не переставала мучительно искать ответа: кому и для чего понадобилось уничтожать её славную колонию? Что находится в конце того прекрасного мира, который начинался живой янтарной гроздью, пронизанной солнцем?

…Для юной пары, заказавшей себе бутылку шампанского, этот вечер был не простой. Молодой человек, которому до беспамятства нравилась эта худенькая, застенчивая девушка, собирался сказать ей сегодня какие-то очень важные слова.

Бутылка была откупорена. Все отхожие газы, запертые до тех пор в бутыли, разом устремились к выходу. И это было не привычное “пу-ук”, а воинственное “ПУК!” Шипяще вино было разлито в бокалы. Глаза парня и девушки встретились и так о многом сказали друг другу! Юноша чуть прикоснулся губами к бокалу, не в силах побороть волнение, а девушка выпила всё залпом, будто в омут бросилась.

У неё сразу закружилась голова. Шампанское тем и знаменито, что благодаря алкогольным испражнениям, вспененным отхожими газами, действует моментально. Напряжение, перед тем сковывающее девушку, разом спало. Ей стало легко, и она громко и беззаботно рассмеялась. Сидевшие за соседними столами люди обернулись в их сторону, и бритый крепкий парень сказал своему напарнику: “Э-ка, тёлку как повело после первой!”

Девушка услышала это. Только что она чувствовала себя такой уверенной, обаятельной! А теперь, спустя минуту, её словно обдали помоями. В другое время она бы удержалась в рамках приличий, сдерживая как выражение радости, так и огорчение. Но с первой же дозой алкоголя всё привитое ей воспитание испарилось, давая ход необузданным страстям. Слёзы хлынули у неё из глаз, оставляя на щеках тёмные потёки от туши. Из носа потекло, но у неё не оказалось платочка, чтобы вытереть всё это.

Ещё больше раздражаясь и зверея от своего жалкого вида, она начала выкрикивать бранные выражения, которые сама раньше не употребляла, но слышала, конечно. Сама себе удивляясь и даже бравируя своей новой обретённой “свободой”, она даже захотела встать и дать обидчику пощёчину. Но, не найдя обычной опоры в ногах, пошатнулась и грохнулась между стульев, немало позабавив окружающих.

Юноша кинулся ей на выручку, помогая снова усесться на стул. А она позабыла уже о причине своих огорчений, ибо внимание её переключилось на ощущение близости его лица, чего не было у них раньше. Удерживая его подле себя, она не стала поправлять юбку, которая в этой возне задралась слишком высоко. Она притянула парня к себе и сказала нарочито громко: “Пойдём отсюда, здесь так воняет!” Они уходили под гогот парней за соседним столиком.

Всё это время Цефирелла жадно наблюдала за ходом событий. Её уже не интересовала судьба своей колонии. Она с удивлением и огорчением наблюдала за той быстрой и страшной переменой, которая произошла с девушкой. “Неужели это моя вина?” – думала Цефирелла, – ведь шампанское – это плод моей жизни…” Душа Цефиреллы мягко выплыла из бутылки и последовала за молодыми людьми, чтобы проследить конец этой истории.

На улице девушка вдруг почувствовала, что у неё страшно болит голова. Она даже остановилась, чтобы присесть на ближайшую лавочку. Её игривость исчезла. Только усталость и равнодушие отражались на лице. Посидев немного, она широко зевнула и сказала парню: “Ты извини, я очень хочу спать. Давай созвонимся завтра”. И, не дожидаясь его ответа, она встала и побрела прочь. Парень так и не сказал девушке заветных слов, которые так долго и трепетно для неё готовил. Да и скажет ли теперь?

А душа Цефиреллы подводила итог своим наблюдениям: ” Итак, лёгкая доза шампанского – это паралич самых сложных ассоциатиных связей в мозгу человека – его нравственного облика – и бесконтрольное проявление более грубых, биологических эмоциональных реакций. Паралич участков мозга, контролирующих движение. Головная боль – сигнал о безвозвратной гибели отравленных алкоголем участков мозга, которые вымываются повышеным напором внутричерепной жидкости. Затем сонливость – сигнал организма о потребности в отдыхе после такого разрушения. И ещё: поворот судьбы от романтических отношений к…”

И душа Цефиреллы отлетела прочь и ввысь, чтобы соединиться с душами всех освобождённых от земных оков. Угрызения совести не мучили её. Она вдруг поняла, что занимает своё достойное место в кругообороте жизни, участвуя в утилизации органических продуктов, которые остались не съеденными. Она расщепляет их и преобразует в вещество, очень ценное для почвы, из которой потом произрастают новые растения. А отхожие газы тоже весьма полезны для дыхания растений и выработки зелёной массы.

И вовсе не вина Цефиреллы, что человек вторгся в эту цепочку и стал употреблять продукты распада, для него вовсе не предназначенные, а даже ядовитые и разрушающие его тело и психику. “Удивительное существо этот человек, – думала Цефирелла, – нарушает природное назначение вещей и сам же страдает от этого. Вот у нас, бактерий, в этом смысле всё идеально!”