Мясорубка времени. Part one

Деревня наша глухая, находится в четырехстах верстах от Питера в глубинах псковской губернии. Именно там, я и присмотрел дом. Помню, когда приехал дом смотреть, так сразу и ахнул! Даже не торговался, сразу купил дом. Да, как не купить, когда вокруг такая красота! Холмы, перепады высот по сто метров, зеленые сочные луга окруженные лесом, озеро с множеством островков, тишина, воздух как из кислородного баллона! А, на озере два лебедя! Я думал, что лебеди только в сказках, да в зоопарке… Плавают такие по озеру, важные, не бояться никого! Птиц, зверья всякого видимо – невидимо! По лесным тропам косули бегают, кабаны весь луг перед домом распахали, а как-то утром, сижу в избе, чай пью, смотрю в окно – ничего не понимаю, что-то рыжее в огороде крутиться, пригляделся, мать моя, лиса! В мае пошел из пруда, что у меня на участке, воды зачерпнуть, вдруг бух, плюх – утка дикая вылетает из кустов, я в кусты присмотрелся, а там гнездо и десять (или больше) яиц! Утят у меня на участке дикая утка высиживает! Во как! Ну, думаю, больше не буду ее тревожить, пусть спокойно утят выведет – и вывела! Одиннадцать штук! Сначала меня боялись, к матери под крылья заплывут, а она шею вытягивает и крякает истерически, потом, после хлебушка, да рыбных потрохов, привыкли! Да так привыкли, что по огороду топали как по Невскому проспекту, на меня ноль внимания и фунт призрения! Все думал лиса их сожрет, нет так до осени и дожили. Потом улетели. Я слышал, что перед отлетом в теплые края, утки собираются в большие стаи со всей округи в течении нескольких дней, потом летят клином. Сижу, курю на лавочке у дома, голову вверх задрал – утиный клин летит, вдруг отделяются от него несколько уток и прямо надо мной пролетают и так громко кря – кря – кря! Прощались видать мои уточки, спасибо за хлебушек говорили! Я даже прослезился, рукой им машу вслед.
Деревня маленькая, несколько домов. Да и то половина заброшенных. Постоянно в ней живут два брата Кузьмичи – Толик с Жекой, да Сашка Глухарь. Вот и все население. Глухарь – прозвище, потому как глухой он. Говорит, что во время войны, власовцы собаки, валенки с него еще ребенка сняли, он босиком шел несколько километров до дома и простыл, потом заболел и оглох. Братья – народ колоритный, один из них Толик, тот, что младший, убежденный трезвенник, человек прижимистый и работящий, старший – Жека, наоборот, пьяница и балагур, водка, гармошка, шуточки всякие. Отношения у них неровные, то сорятся, то мирятся, вообщем живут как кошка с собакой.
Братья заходят ко мне в гости по очереди, потому, что когда они вместе начинается такой шум, гам, крики. То Жека зайдет, то Толик. Так по очереди с ними и общаюсь. Жека лес знает как свои пять пальцев, где грибы, где клюква по крупнее, где малинник. Со мной по озеру на моторке плавает, показывает места щучьи, ямы окуневые, загубины, где лещ крупный. Сети на язей ставит. В лесу может петлю повесить на зайца или косулю. Ловит зверей аккуратно, только, что бы поесть. Петлю ставит, да причитает «Прости меня, дурака, Боженька!» Толик, то озеро не любит – боится на моторке плавать. «Не бойся, Толик, не утонем!» пытаюсь ободрить его. «Куда там! Только нырк в воду и готов! Сапогам воду чернеш и все, утащат тебя русалки – помнай как звали!» - отвечает он мне. Толик любит ловить рыбу с берега, на глухих заросших озерцах, может с утра до вечера сидеть на берегу полуозера полуболота, что бы выташить одного единственного, зато крупного карася килограмма на два, положит его в свой зеленый бидончик, идет домой покачивает бидоном и приговаривает «Ай хороший поганик попался! Вот приду домой и зажарю тебя! Ай, хороший, ай молодец малец, ай молодец!» Еще Толика не видать, а приговоры его далеко слышно. Грибы Толик собирает у дома и только черные грузди – других не признает. Насолит бочку груздей на зиму, и ест их с картошкой и маслом.
Вот такие братья! Мне интересно с ними обоими, с каждым по своему. Женька про политику рассуждать любит, а Толик много местного фольклора знает, много историй о войне, что рассказывала мать, много историй о тамошнем графе П.А Гейдене, что рассказывали ему бабка и прабабка. С Толиком я люблю ходить на далекие лесные озера, как он говорит – в рыбу. Уж очень приятно тащить килограммового карася отливающего золотом! А, какие вкусные эти дикие карасики в сметане, в русской печи приготовленные! Можно так увлечься, что не заметишь, как пальцы съешь!
Пришел ко мне как-то вечером Толик, я как раз самовар вскипятил. Люблю я вечерком самовар ставить, и чай такой вкусный получается с дымком. Еще мяты туда заваришь – спишь как убитый, только посапываешь. Сели мы пить чай, Толик чай из кружки прихлебывает, аккуратно печенюшку из вазочки за уголок тянет – ну вылитый Печкин!
- Я, Ленька, завтра в карася собираюсь на Глухое озеро… - откашлялся Толик.
- Ну, молодец, принесешь, покажешь?
- А, ты не хотишь?
- Ну, Толя, не знаю, я планировал завтра верандой заняться… - пытался отговориться я, хотя, просто лень было вставать и топать километров семь туда и, соответственно столько же обратно.
- Да, нахрен твоя веранда! Там карась по четыре кило! Меньше не бывает! – встрепенулся Толик. – Андрюха, там с лесничеством делянку сажали. Говорил, что лапти чуть ли не на берег вываливаются! – продолжил он.
Про Глухое озеро многие местные говорили, что там водиться только карась, и только крупный. Я пару раз там бывал, но успехом моя рыбалка не увенчалась, только комаров до сыта накормил. Надо сказать, что озеро само по себе очень симпатичное, оно похоже на блюдце в лесной расщелине, черная тофяная вода, лягушачий хор, да цапли стоящие на одной ноге и не испытывающие ни малейшего страха к человеку. Место само по себе очень красивое, только старухи рассказывали, что во время войны немцы захватили партизанский отряд, расстреляли всех, а трупы утопили в озере. Через пару дней трупы всплыли и тогда двое полицаев плавали на лодке и вспарывали животы покойникам, что бы они утонули. По этому, местные недолюбливают это озеро, и как говорят, карась там жирный потому, что отъелся на мертвечине. Я считаю это все туфтой, даже если и было такое, то прошло уже более шестидесяти лет и от несчастных партизан не осталось ничего – даже костей. А, вот Толик в это все верит, поэтому один идти не хочет, а карась в четверть пуда не дает ему покоя… И пришел он ко мне только по причине, как говориться «составить компанию».
- Ладно, Толик, сходим!
- Ну, Лёнь, завтра полшестого я за тобой зайду! – и Кузьмич поспешно пожал мне руку – Спать надо, а еще удочки наладить! Я побежал! – и вылетел из избы.
Утром мы бойко шли по росистой лесной тропе, щебетали птицы на разные голоса, куковали кукушки, ухал филин, пахло влажным лесом.
- Толик, а про партизан, что в озере утопили, правда? – спросил я нарочно, что бы разговорить попутчика.
- Да, болтают, кто знает! Много болтают! Теперь уже свидетелей то в живых нет – вот и болтай сколько хочешь!
-Ну, а что еще болтают? – не унимался я.
- Ну, разное, про немцев, про войну, про наших, много разного.
- Ну, тебе, мать рассказывала, что ни будь интересное про войну в этих местах, про немцев – какие они были? Ведь, глупо полагать, что все они были машинами для убийства, и наверное, среди них тоже были люди?
- Рассказывала! А, то! Много! – значительно закивал Толик и продолжил –вот был такой случай – жила она тогда в Володине, на хуторе, до войны здесь все на хуторах жили, это потом всех по деревням согнали. Вот жили, значит, они в Володине, у них стояла какая то специальная немецкая рота. Все немцы были рослые мужики, мрачные, никто не слышал их смеха, но и к местным они относились спокойно – не грабили не насильничали, продукты давали. Среди них был немец, который хорошо говорил по-русски, то ли из наших – эмигрантов, то ли так хорошо русский язык знал. Этот немец жил у моих родных, бабушка ему готовила, мать с теткой его обстирывали, обглаживали. Чин он носил большой, мрачные солдаты перед ним по струнке ходили. Занимались эти немцы тем, что в лесу какие то провода протягивали, какие то приборы размещали, по среди деревни вышку чудную установили из которой электричество как молниями по сторонам било! А, сам хутор по окраине охраняли эсэсовцы – если кто сунется сразу расстрел, и нашим из хутора ни ногой – момент расстреляют! Однажды пьяный полицай - власовец из нашей деревни, на хутор сунулся, хотел, говорят по девкам, так шлепнули тут же. Мамка слышала, как кричал он, что свой, Гитлера ихнего восхвалял, да только из автомата ту-ту-ту, затем мертвого на хутор за ногу привязанного к мотоциклу притащили и велели закопать. Немец этот, русскоговорящий, всего его мертвого осматривал, до исподнего раздел, каждую шмотку руками ощупал! Вначале кричал что то на эсэсовцев, потом махнул рукой и в избу ушел сел писать что то. Мамка, девка молодая была, глупая, возьми и спроси его что такое случилось, так он так рассердился, кулаком по столу бахнул, не лезь, говорит не свое дело! Эксперимент тут серьезный, может и воину завтра закончим! Иди, говорит, отсюда и не высовывайся! Мать ушла на двор хозяйством заниматься. Потом, говорит, вышел он из избы, сел на крыльцо, закурил, мать к себе позвал и сказал ей, что мол не обижалась на него, что она может увидеть на хуторе необычных людей, возможно они будут одеты в необычную одежду и говорить будут странно, пусть не пугается, а сразу к нему бежит и докладывает. Мать, так ничего и не поняла, что ему надо было, чудной, одним словом был немец.
- Толик, а в чем суть то? – спросил я, услышав столь необычный рассказ.
- А, суть, Ленька, в том, что через некоторое время исчез этот немец и еще несколько солдат с ним! – почти шепотом сказал Толик.
- Ну и чего тут загадочного? Партизаны убили! Или в плен взяли! Делов то! Война же была, знаешь сколько народу исчезло! – возмутился я.
- Ну, ты же не дослушал! Там вообще темная, со всех сторон, история приключилась! -
- Продолжай, Кузьмич, умоляю! – с интересом поторопил я его.
- Так, вот, исчез немец и с ним еще два солдата, исчезли из сарая, по среди белого дня! Сарай этот был всякой аппаратурой набит – они туда зашли, а через минуту оттуда мужик вышел!
- Толя! Какой мужик? Дэвид Копперфильд?
- Никакой не Давид! Давида бы немцы сразу того… они же, сам знаешь как к евреям относились… - Толик понизил голос – Вышел обыкновенный русский мужик, мать сама видела! Мужик лет пятидесяти – шестидесяти, ну, вообщем в возрасте уже. Немцы, что у сарая стояли аж ахнули, автоматы ему в грудь тычут, а он будто бы не и не боится! Понимаешь! Он им про какое то кино стал говорить! А, потом на мать мою смотрит и говорит, мол, вы похожи на мамку мою, только очень молодую! А, мамка стоит опешив, ну что тут скажешь? Наверное больной или безумный, в войну много таких было. Но, откуда он в сарае взялся? Видать прятался там долго, не сдюжил и вышел на улицу! Ну, я так думаю.
- Толик, а дальше то что?
- Что дальше! Дальше мать и всех местных согнали в кучу и закрыли в амбаре и держали там почти неделю без пищи, только воду ставили, как скоту! Фашисты, что возьмешь! – Толик вздохнул. – Потом появился этот немец, а с еще какой то тип, одет не обычно, по-русски тоже хорошо говорил… Выпустили они их из амбара и велели разойтись по избам и не выходить! Всю ночь что то грохотало, грузовики гудели, а утром они вышли, а в деревне ни одного немца нет – ни живого ни мертвого! Тишина, даже птицы не поют! Во как! Перепужались они и деру в лес, так до конца войны в землянках и жили! Потом уже говорили, что это была спец операция советских войск в тылу врага, даже имена героев называли, да местные так и не верили в это, говорили будто все это чертовщина какая то! Так и забросили хутор. Кстати, сейчас мы на него и выйдем.
- Ну, здорово, сейчас глянем, может, что интересное увидим! – восторженно сказал я.
- Да, ничего ты там не увидишь! Дома все разобрали после войны, все уже там травой, да лесом заросло!
- Ну, все-таки, интересно, поглядеть на место, где приключилась такая мистическая история! – и я подергал Кузьмича за рукав куртки.
- Ну охоту маешь, пошли, поглядим, все равно по пути, да ещё и чуток расстояние до озера срежем. – согласился Толик.
Мы свернули с тропы и стали подниматься вверх по холму, вскоре перед нами открылась живописная лесная поляна, заросшая синим люпином и дикой ромашкой. Толик остановился, осмотрелся и пошел куда-то в бок, к лесу.
- Ты куда, Кузьмич? – окрикнул его я.
- Давай за мной, я тебе тот самый сарай покажу, точнее место, где он стоял! – и Кузьмич призывно махнул рукой.
- А, откуда ты знаешь, где он стоял? – прокричал я в след.
- Мать показывала, там фундамент из камней остался, так, что все просто – вот он!
Из травы шумно вылетела тетерка, я от неожиданности мотнулся в сторону, зацепился ногой за старый рассохшийся пень и повалился в густой люпин. Пока чертыхаясь, я искал слетевшие очки, внезапно раздался хлопок, когда я выглянул, на месте где стоял мой Кузьмич, стояло уже три человека! Я судорожно нацепил очки на нос и увидел трех людей …одетых в немецкую форму! Я медленно поднялся и замер на месте, они в свою очередь, тоже выглядели опешившими. Если не брать в расчет историю рассказанную мне Толиком, то выглядело все это как то странно. Откуда могут взяться в глуши, в полседьмого утра, через шестьдесят лет после войны люди в немецкой форме с автоматами на изготовку? Богатых друзей, которые могли подстроить мне такой розыгрыш, у меня нет, если бы в этих краях снимали кино, то были бы автобусы с артистами и персоналом, софиты, и прочие атрибуты кинематографа. Может просто трое молодых людей, прикалываются, наверное есть в наше время т такие! А, где тогда Кузьмич, который еще минуту назад махал мне рукой?
- Эй, парни, вы моего товарища не видели? Он там только что стоял! – набрав в грудь воздуху, крикнул я. В эту же секунду раздался сухой треск и снов пуль выбил фонтанчики рыхлой земли у меня под ногами.
- Woher bist du angekommen? Aufzustehen! – крикнул один из них.
- Nicht schieen, дебилы! – крикнул я.
- Herr der Oberst, ihn mu man tten!
- Hans, Gerhard beruhigen Sie sich! Hier dass jenes nicht so! – спокойно произнес офицер, это был молодой человек, на вид лет тридцати пяти – не более, и уже обратился ко мне на чистом русском языке: - Кто вы, откуда идете, куда и как называется эта местность?
- Я, гражданин Российской Федерации, иду я на рыбалку, местность эта называется Псковская область! Мать вашу! А, вы я вижу в войнушку играете? Немецкий выучили, форму прикупили, теперь людей пугаете! Вы же могли меня застрелить! Что за шутки?! – кричал я, подсознательно понимая, что нахожусь на грани с истерикой.
Офицер сделал в мою сторону несколько шагов, и коротко приказал двум остальным - Ihn zu prfen!
Эти двое подбежали ко мне, насколько я могу разбираться в физиономиях – эти рожи были явно не русские! Но, Боже, чудес же не бывает! Один направил мне в грудь автомат, другой стал выворачивать мои карманы, выкладывая их содержимое на тот самый треклятый пень, о который я споткнулся. Все мы тяжело дышали и молчали. Обыск был завершен, и все дружно уставились на пень. А там лежало следующее: мобильный телефон Siemens, одноразовая зажигалка Criket, удочка Shimano, пачка красного Marlboro, часы Seiko, перочинный нож Zollinger, старая немецкая фляга с выцарапанной на ней надписью «Gunter Miller» - которую я нашел год тому назад у себя на чердаке, банка с червями, набор рыболовных крючков, грузил и прочая мелочь, которую носит с собой всякий рыбак.
Офицер молча перебирал содержимое моих карманов и в его глазах читалось искреннее недоумение, солдаты притихли, тот, что держал меня на мушке даже опустил автомат.
- Я ничего не понимаю! – воскликнул офицер отчаянно. – Что все это значит? Он взял в руки мобильный телефон. – Что это?
- Ты, что с Луны свалился или прикалываешься?
- Нет, я не свалился с Луны и ни чем не колюсь! – прокричал офицерик
- Ну, тогда, ты хочешь сказать, что человек в двадцать первом веке не знает, что такое мобильный телефон? – в тон ему ответил я.
- В каком веке?! Сейчас одна тысяча сорок третий год! А, ты скорее всего просто хорошо экипированный шпион! – и он расстегнул кобуру на поясе, солдаты тоже оживились.
Я вспомнил фильмы про войну, где немцы всех подряд расстреливают стал судорожно думать, что мне делать в сложившейся ситуации, а то, что это были настоящие фашисты – я уже не сомневался, только как они могли оказаться здесь и сейчас! Или может это я оказался в том времени? Тогда мне точно хана! Куда подевался Кузьмич?!
- Послушайте ребята, сейчас две тысячи седьмой год! Война кончилась шестьдесят два года тому назад, то есть в тысяча девятьсот сорок пятом году! Я могу вам это доказать, пойдемте со мной в деревню и вы все увидите своими глазами! Мы уже шестьдесят лет дружим с немцами, Гитлер давно капут! По реакции офицера я понял, что определенная неуверенность посетила его. Он начал быстро говорить что-то солдатам, те только хмуро кивали. Дальше он обратился ко мне: - У вас есть возможность доказать это, только учтите, если это ловушка – вы умрете первым!
- Не вопрос, как говориться follow me! – радостно сказал я. – Можно я сигаретку возьму?
Офицер осторожно взял в руки пачку Marlboro, раскрыл ее, вытащил сигарету и протянул ее мне. Один из солдат чиркнул спичкой и дал мне прикурить. Жадно затянувшись, я повернулся и пошел в сторону деревни. Один немец шел за мной, держа на мушке, двое других осторожно ступали чуть поодаль. Мы шли молча, могу сказать, что когда тебе в спину метят из МР 38 – ощущение жутковатое! На подходе к деревне послышался звук работающего тракторного мотора, мой конвойный резко схватил меня за шиворот и повалил на землю. К нам подполз офицер и злобно прошептал: - Ну, что в ловушку нас затащить решил, большевик вонючий?!
- Да, блин, это же трактор! – возмутился я.
- Это танковый мотор! Я, кое-что в этом понимаю! – крикнул он мне в лицо. И что-то добавил солдатам. Один из них пополз вперед на встречу шуму.
- Это трактор, это Лешка Орлов косит! – продолжал оправдываться я.
- Косит траву на тракторе? В СССР?
- Нет, нахер, никакого СССР! Понял! Уже давно развалился твой СССР!
Видно, что нервы у фрица сдали и он в истерически зарычал: - Не мой, СССР, а твой, шпионская рожа!
В это время вернулся дозорный и беспомощно произнес: - Es ist Traktor, Herr der Oberst, mht das Gras…
- Ну, что съел! Я же говорил трактор! А, ты танк, танк! – радостно воскликнул я.
- Ich sah solchen Traktors niemals, Herr der Oberst! (Я никогда не видел такой трактор, господин полковник!) – снова сказал солдат и откинулся на траву.
Мы встали и молча пошли дальше. Дошли до моего дома. Офицер снова остановил меня.
- Ты хочешь сказать, что за столько лет, внешний вид русских домов не изменился? Как были сараями, так и остались сараями!
- Может наши дома и остались сараями, но жопу мы вам надрали основательно! Понял! И не лезь в свою кобуру, придурок, услышат выстрелы, приедут менты – вам всем трындец! Куда ты денешься из две тысячи седьмого года? Кто поверит, что ты – фашист, случайно попавший в наше время? Решат, что чокнутый и убьют! Вон смотри, идиот! – я ткнул рукой в небо, где на большой высоте летели два реактивных самолета, - Смотри, такое у вас было? Одного такого самолета достаточно, что бы расхерачить весь ваш вермахт!
Я открыл дверь в избу и пропустил их вперед.
Изба, хоть и снаружи выглядела старомодно, зато внутри я оборудовал ее достаточно современно, мебель из IKEA конечно не супер, но выглядит сносно, спутниковое телевиденье, компьютер.
- Садитесь, господа фашисты, и смотрите! – сказал я и щелкнул пультом, ища какой ни будь канал на немецком языке. – Вот, например, хороший канал «Дойче вель»! Смотрите, если мне не верите!
Немцы застыли с открытыми ртами. Они смотрели телек часа три без отрыва, один солдатик, тот, что самый молодой даже расплакался.
Я снова щелкнул пультом, уже выключая телевизор и произнес: - Теперь вам, все должно быть понятно! И, я жду, в свою очередь от вас объяснений!
- Я не могу ничего рассказывать – это военная тайна! – вскочил передо мной полковник.
- Отлично! Только твоей тайне 65 лет, придурок! Не можешь – уматывай от сюда на все четыре стороны! Только дальше психушки ты не уйдешь, потому, что очень сложно будет доказать, что ты из Германии военного времени! – я махнул рукой в сторону двери.
- Ну хорошо! – он беспомощно опустился в кресло. – У вас кофе не найдется?
- Сейчас сварю. – миролюбиво ответил я.
- Что вас интересует?
- Ну, давай все по порядку, откуда русский знаешь, как сюда попал, ну вообщем все!
- Зовут меня Герман Тауберг, русский знаю, потому, что мать русская немка, уехала после революции из России в Германию, но родину не забыла и говорила со мной и сестрой только по-русски. Когда началась война, благословила меня на борьбу с большевизмом – так хотелось ей вернуться обратно в родной Петербург. Я закончил факультет прикладной физики, работал в лаборатории Айнштайна – это такой физик – еврей…
- Кто такой Эйнштейн – я знаю не хуже тебя! Его весь мир знает!
- Потом, его запретили, - продолжил Герман, не обращая на мою ядовитую реплику никакого внимания. – Мне поручили лабораторию, штат сотрудников, большой бюджет. Мы занимались теорией перемещения материи. Это достаточно сложно объяснить, человеку не имеющему отношения к физики твердых тел, но я попробую.
- Да, уж постарайся, объяснить мне дураку, что такое телепортация!
- Как ты сказал?! Ты в курсе?! Ах, я забыл, столько лет прошло… это уже наверное не секрет. Скажи, а моего имени среди изобретателей этого метода нет? Ведь, я фактически являюсь отцом этого проекта! – вздохнул он.
- Нет, Герман, нет твоего имени, во всяком случае я твое имя первый раз услышал от тебя. Скажу тебе больше – такого метода нет! Во всяком случае обывателю о нем ничего не известно, да и специалистам тоже. Так, что рассказывай дальше, хочется в конце концов, понять как ты здесь оказался?
- Метод заключается, в том, что под мощным электромагнитным облучением физическое тело распадается на атомы и как радио волна, а точнее на радиоволне переноситься на заданное расстояние, где снова обретает физическую целостность. Очень удобно для разведки, заброса в тыл диверсионных групп, ну сам понимаешь. Только не ясно одно, мы были должны «высадиться» на другом конце хутора – это был первый эксперимент с боевой группой в полной амуниции… А получилось, что мы высадились в будущем… Поразительно! Значит, я изобрел машину времени? – Герман откинулся на спинку кресла и сморщил брови.
- Слушай, ты изобрел какое то полное дерьмо! Потому, что исчез Кузьмич! И, кроме того, здесь, у меня в доме появился фашист – изобретатель и двое головорезов! По сути дела вы – живые мертвецы! Понимаешь?
- Почему мертвецы?
- А, я тебе объясню! Мы с Кузьмичом шли на рыбалку и он рассказал мне забавную историю услышанную им от матери, о том, что на хуторе Володино, стояла странная часть во главе с немцем, который жил в их доме и хорошо говорил по-русски! Кроме того, там была вышка с «молниями» и сарай набитый аппаратурой, остатки которого мне и показывал Кузьмич! Так же мать ему рассказала, что однажды ночью вся эта хренота внезапно испарилась!
- Куда испарилась? – недоуменно спросил немец
- Я, дорогой, понятия не имею куда! Но факт остается фактом!
- А, что еще рассказывала Люба?
- Как ты ее назвал?
- Ну, эту девушку, мать твоего Кузьмича, зовут Люба! Продолжай!
- Звали Люба. – поправил я.
- Она погибла! – почему-то взволнованно спросил Герман.
- Нет, не погибла, она умерла в тысяча девятьсот девяносто седьмом от рака желудка. А, что ты так разволновался?
- Это не имеет к нашему разговору никакого отношения! - сухо ответил он.
- Понятно! Обесчестил русскую девушку!
- Между нами ничего не было! Я солдат! И знаю, что такое честь! – он вскочил и снова схватился за кобуру. Мне стало это порядком надоедать, чуть, что эти призраки хватаются за свое совсем не призрачное оружие!
- Давай договоримся, что ты и твои бойцы немедленно разоружайтесь! Мне не нравиться бряканье вашими допотопными пукалками! Понятно!
Повисла пауза, затем Герман обернулся к солдатам и тихо произнес: - Herren, bitte ich Sie, die Waffen abzugeben. (- Господа, я прошу Вас, чтобы вы сдали оружие.)
- Warum, Herr der Oberst? (- Почему, господин полковник?)
 - Fr uns ist der Krieg, Herren die Soldaten erledigt! (- Для нас война, закончена, господа солдаты!)
После этого диалога солдаты начали молча выкладывать оружие и боеприпасы на стол.
- Ну, вот теперь мне гораздо спокойнее. – Есть хотите? - спросил я солдат. И добавил на своем ломанном немецком: - Sie werden essen?
- Nein, Danke! Wir sind nicht hungrig! (- Нет, спасибо! Мы не голодны!) – отчеканили хором немцы.
- Как хотите! Герман, продолжим нашу беседу! Вы решили телепортироваться из одного места в другое, но вместо этого попали в будущее?
- Да, получается так. Только, я не могу объяснить как! – недоумевал он. - Да и какое это теперь имеет значение? Обратно то нам не вернуться!
- Ты не понял! Во первых у вас в плену мой товарищ Анатолий Кузьмич, во – вторых есть историческая истина о том, что ты вернулся и уничтожил свою установку, в третьих всех жителей сейчас согнали в амбар и они ожидают своего смертного часа! – выпалил я.
- И Люба там?!
- И Люба и ее мать, и ее сестра – все там, весь этот долбанный хутор!
- Ну, что же делать? Все приборы остались тоже там! – беспомощно пробормотал немец.
- Какие это приборы? – спросил я.
- Это очень сложное обороудование! Мощный излучатель, мощнейшие лампы, кабели, генератор переменного тока высокой мощности! Все доставили из Берлина из моей лаборатории! Где здесь это взять?!
- Ну, это не проблема, теперь это дерьмо продается на каждой помойке! – утрировал немного я, хотя и сам не понимал какие нужны детали.
- Ладно, друзья – фашисты, расслабьтесь, что ни будь придумаем! Прорвемся как ни будь!
- Узнаю речь русского человека, даже спустя шестьдесят лет! – саркастически заметил Герман.
Я прикинул, размер одежды у нас совпадал, надо дать фашам мои шмотки – не будут же они расхаживать по округе в немецкой форме!
- Вот, переодевайтесь! – кинул ворох вещей на диван. - Haben verstanden? (- Поняли?)
- Nein. (Нет.)
- Герман объясни им! Мне надо подумать, как выйти из этой ситуации! – я вышел на крыльцо и закурил. Мне вспомнился рассказ фантаста Брэдбери, где люди, попав в будущее что то сделали и, когда вернулись обратно, жизнь была совсем другой. Нужно, что-то предпринимать!
Внезапно меня осенило! Мой близкий друг Дамир Даутов, уже пятнадцать лет живет в Германии и работает в компании Сименс! Он должен нам помочь! Но как? Надо звонить! Нет, лучше напишу ему по мейлу! Жаль, что не подключил в деревне интернет – предлагали же дураку, спутниковый интернет, всего то за восемь тысяч! Напишу сейчас на компе, а в Опочке на почте есть интернет – там и отправлю письмо.
 Немцы выглядели вполне респект, в моих потертых джинсах они выглядели как типичные немецкие туристы, с такими же идиотскими лицами.
- Gut sehen, die Kerle aus! (Хорошо выглядите, парни!)
 - Danke! – они привстали с дивана.
- Можете погулять по деревне, только без глупостей! Герман, если кто-то спросит, вы мои гости из Германии, приехали вечером! Понятно!
- Понятно, а если нас арестуют или проверят документы?! – испуганно спросил он.
- Кто! Лешка Орлов? Или Саня Глухарь? Кому вы на хер нужны?! И документы у нас уже ни у кого не проверяют! Наоборот, узнают, что немцы будут в каждый дом затаскивать и водку наливать! Интурист!
 Я принялся подробно описывать Дамиру мое сегодняшнее приключение. Внезапно меня окликнул Герман: - Алексей, это за домом стоит автомобиль?
- Нет, космический корабль! Автомобиль, автомобиль, не переживай, космические корабли немного побольше… Кстати это BMW!
- Я уже понял …видел эмблему, можно потом прокатиться?
- Можно, можно! Не мешай мне сочинять письмо!
- Алексей, а что в космос человек уже летал?
- Человек уже лет тридцать живет на орбите! А, кстати, первый космонавт был – Юрий Гагарин! Наш, русский! Понял!
- А немцы в космос летали?
- Летали, но немного, все отстань от меня!
- Все, ухожу.

Обстоятельное письмо моему другу было написано, теперь нужно экстренно ехать в Опочку, отправить письмо. Я вышел на улицу в поисках моих новых друзей. Их след простыл! Нашел я их на другом конце деревни, они сидели на лавочке у дома брата Толика – Жеки, а тот находясь в изрядном подпитье, что-то им втирал. Ганс крутил в руках изъеденный временем портсигар и безумно вращал глазами.
- Что случилось?! – запыхавшись, спросил я. - Что вы тут делаете?1
- О, Ленька! Я твоим туристам рассказываю как мы их предков тут отхерачили, даже вот портсигары у них отобрали! Вот такая петрушка!
- Герман, он не утамил вас?
- Нет, только Ганс немного не в себе…
- Что еще случилось?!
- Ты же знаешь немецкий немного, прочти надпись на обороте!
Я взял из безвольных рук Ганса портсигар и увидел полу стертую надпись «Geliebtem Hans auf den Erfolg! Helga» («Любимому Хансу на удачу! Хельга»)
- Hans ist dein Zigarettenentui? (- Ханс - это твой портсигар?)
 - Ja, habe ich gestern ihn verloren… (- Да, я вчера потерял его …) - смущенно ответил он.
- Sie dir hat ihn dir nicht neu geschenkt? (- Она тебе не подарила его тебе уже не новым?)– смеясь, спросил Герхард.
- Neu, nur jetzt ihm sechzig der Jahre! (- Новым, только теперь ему 60 лет!)
 - Wieviel Jahre waren ihr in vierzig dritten? (- Сколько лет было ей в 43-ем?)
- Zwanzig. (Дадцать)
- Тогда сейчас ей восемьдесят два… - тихо сказал Герман. Ганс отвернулся, и было видно, как он смахивает слезы. Мне стало жаль этого парня который по мимо мясорубки войны попал еще и в мясорубку времени… Вот уж, действительно, потерянное поколение!
- О, чем базарите, мужики? – спросил пьяный Женька.
- Слушай, Жаконь, а откуда у тебя эта штука?
- Да, год назад в ягоды ходил, в Володине, на старом хуторе и нашел! Брусничник раздвинул – а он там лежит! А, что нравиться?
- Слушай, продай его мне? А? – попросил я.
- Не, продавать не буду, так забирай, только с тебя пузырь!
- Не вопрос! Сейчас, парням Опочку покажу и заодно пузырь тебе приволоку!
- Годиться! Лёнь, а ты братца моего малахольного не видал? Вчера в рыбу собирался, да так и нет! Утоп что ли, или русалки его заели?
Неприятный холодок пробежал у меня по спине.
- Ты, Женя пьешь, и не знаешь, что твой брат не на озере, а к тете Маше уехал в Опочку! Виктор, Манин сын, за ним утром заезжал на машине! – как можно непринужденней ответил я. – Вроде по хозяйству помощь нужна, толи крышу перекрыть или еще чего то, я толком не понял.
- Ну и хер с ним, пусть перекрывает! Делать ему не хер!
- Герман, пора! Давай собирай ребят, едем в Опочку, потом в Питер! Здесь мы все равно ничего не сделаем!
- В Санкт – Петербург? Он опять так называется? – восхищенно спросил Герман.
- В он самый!
- Hans, Gerhard, fahren wir in St. Petersburgs! (-Ганс, Герхард, мы едем в Санкт Петербург!)
- Es sehr weit! (Это очень далеко!) – воскликнул Герхард.
- На БМВ не очень. – ответил я. – Часа четыре с половиной. Герман перевел солдатам мою фразу.
- Wir werden fliegen? (-Мы полетим?) – изумленно спросили они хором.
- Jetzt fahren so… (Теперь так ездят…)- ответил я, и протянул Гансу его портсигар.
- Danke…
- Bitte! Поехали!

Письмо отправили быстро, теперь пятая модель БМВ несла нас в сторону Питера со скоростью сто семьдесят километров в час, иногда снижаясь до восьмидесяти, иногда ускоряясь до двухсот. Немцы были в восторге. Они даже пытались петь, вылезать в открытый люк и истошно хлопали друг друга по плечу. В дороге зазвонил мобильный – это звонил Дамир…
- Скажи, у тебя все в порядке? Алкоголь, наркотики? Нет? Тогда может нужен психиатр? – ехидно спросил он.
- Дамирка, ну расстраивай ты меня! Мне больше некому рассказать это! – я чуть не заплакал.
- Ладно шучу! Я навел справки, в Берлине, действительно была лаборатория под управлением некого Германа Тауберга, и тема исследований была что то вроде той, что ты описал! В сорок третьем по личному приказу фюрера, ее закрыли. Но, это еще не все, я там же в университете, отыскал старого профессора Отто Шмита, который утверждает, что работал с Таубергом и …помогал ему уничтожать эту лабораторию! И, еще он знает, где сейчас Герман…
- Дамир, это похоже на сон!
- Ну это вы там попали в кольца времени! Тауберг рядом?
- Да. Хочешь поговорить с ним?
- Нет, с ним хочет поговорить герр Шмит!
Я повернулся к Герману: - Ты знаешь Отто Шмита?
- Да, это мой напарник, он сейчас в Берлине, ну то есть тогда, в сорок третьем был в Берлине…
- Ты прав, он сейчас в Берлине и хочет поговорить с тобой… - сказал я и всунул в дрожащие руки Германа мобильный телефон.

 ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…