Платонический роман

Звонок раздался ровно в два часа ночи. Это могла быть только Лида. Все знали, что сна в моей жизни так мало, что прервать его – нарушить отношения надолго. Сон это святое.

Но для Лиды закон не писан. Звонки настойчиво продолжались, я окончательно проснулась и протянула руку к трубке:
- Это ты, подлое созданье? Что у тебя опять случилось?
- Катастрофа! Ты представляешь, пошла сегодня в салон, сделать маникюр. Не думала, что способна на такое: чёрные ногти с красными розочками!

- Ты?! Значит, начался маразм среднего возраста. Что еще могу сказать? Но это вовсе не конец света. Взяла да и стерла.
- Если бы... Какая-то новая технология. Аквариумный эффект, что ли… Короче, избавиться от него можно только в том же салоне. А я совершенно забыла, что среда, у меня встреча назначена с Вершининым. Опомнилась за полчаса до того.

- Вершинин… Красивая фамилия. Кто это?
- Могла и не спрашивать. Нейрохирург. Звезда в тумане. То есть, все, кто вокруг него – туман. Меркнут.
- Надеюсь, с головой у тебя всё в порядке. Зачем тебе нейрохирург?
- Да в порядке у меня с головой! Я почти уговорила его на портрет, хочу написать. И являюсь на встречу с этими жуткими черными ногтями с красными розами…

- А уши у него - как? Соответствуют?
- При чем тут уши?
- В прошлый раз, как сейчас помню, ты разбудила меня в половине третьего ночи, чтобы посвятить в свою новую теорию: главное у мужчины – уши. О форме и прочем… Ты случайно своими чёрными ногтями к его ушам не потянулась? Ну, чтобы форму осязать. Вот тут бы он тебе диагноз и поставил.
Кстати, это мысль. Хочешь более близких отношений – ложись в клинику. Куда уж ближе: вскроет тебе черепушку, наведёт там порядок, давно уже пора. А потом, только представь: ты в палате, вся в белом, а он как Пигмалион подходит к тебе, на лбу у тебя – повязка, под ней ровненький шов, художественно выполненный его руками. Своим ухом совершенной формы он прикладывается к твоей груди…

- Перестань! Все опошлишь. Мне нужен платонический роман! И для такого романа я, наконец, нашла идеального мужчину.
-Женатого?
-Ну, что ты как инфузория! При чём здесь это? Повторяю – платонического.

-Всё относительно. Замени одну букву, получишь обратное, от слова – плоть. Игра слов.
- Нет, с тобой просто невозможно разговаривать. Ты же знаешь, что такое роман, то есть – завязка, кульминация…
- А развязка? Гений ты мой композиционный.

- Вот этого не надо. Хватит в моей жизни развязок. Какой-то застой в последнее время у меня образовался. Подхожу к мольберту – ступор, руки опускаются.
- Ну, ты хоть поставила своего Вершинина в известность, что он будет в роли творческого допинга выступать?

- Упаси Боже. Никаких личных отношений, только деловые. Но ты же знаешь, портрет – это судьба. В нём – всё, что было и будет. Я его уже вижу, на первом плане – руки…
- Все-таки не уши?
- Уши, кстати, у него исключительные. Классической формы, мочка очень красивая – тонкая, чётко вырезанная…

- Лида, умоляю, избавь меня от этих подробностей. Главное, он согласился на портрет?
- А то бы я тебе звонила ночью? Сказал – подумает. Ну, представь, ты бы согласилась, если бы к тебе явилась художница с чёрными ногтями и красными розочками на них?

- Однозначно – нет. Но это ведь я. А может он любитель кича? Может у него в доме фаянсовые кошки с бантиками стоят? Откуда ты знаешь?
- Да нет, не похоже, галстуки у него подобраны идеально. А в кабинете – полное отсутствие личности хозяина. Глазу не за что зацепиться. Стерильно.

- Лида, ты мне голову заморочила совсем. Я так полагаю, для романа, даже платонического, нужны чувства. Искра какая-то, горение. А если твой роман односторонний, то кандидатур – море, от Немцова до Бори Моисеева. Для творческого процесса любой подойдёт.

- Как я тебя терплю столько лет? Объясняю еще раз, роман – двусторонний… Тьфу, запутала ты меня совсем. Короче говоря, перезвоню завтра, спи.

Да, легко сказать – спи. Четвертый час, уж лучше совсем не ложиться. Я сварила кофе, устроилась в кресле, закрыла глаза и представила себя на берегу моря. Читала недавно, что это помогает настроиться на день грядущий. Волны накатывали одна на другую, но среди них упорно маячила рыжим поплавком бедовая Лидкина голова.

И всё-таки я уснула. Вскочила как заполошная без четверти восемь, мучительно соображая, что сегодня по плану. Потом подошла к зеркалу, поулыбалась себе весьма криво минут пять, опять же по той методике.

Потом оделась, вышла из дому… и пошла в салон. Сделаю себе маникюр: чёрные ногти с красными розочками.