Как одного мужчину перевозили

Рудольф и Вальдемар сидели в ординаторской и наслаждались интеллектуальной беседой специалистов по гнойной хирургии. Как раз закончилось обсуждение итогов третьего крестового похода, и все перешли к тонкостям охоты с борзыми собаками. Один хирург сложил руки домиком и изображал грудную клетку собаки. Он двигал руками вперед и назад и объяснял, что, настигая жертву, собаки на большой скорости врезаются в нее грудиной и убивают, как тараном. Поэтому, — советовал опытный доктор. — при покупке гончих нужно обязательно обращать внимание на строение их грудного скелета… Тут зашел заведующий отделением, чем-то явно озабоченный. Вдруг он посмотрел на ребят, и лицо его при этом как-то посветлело. «Ребята, — вежливо начал заведующий, — поможете нам бомжа в морг отвезти? Мы вам машину с водителем дадим». Он ласково смотрел на студентов, и Рудольф понял, что отказываться помогать такому прекрасному человеку было бы просто бессовестно. Они сразу согласились, взяли какие-то две сопроводительные бумажки и отправились одеваться.
В этой медсанчасти они были впервые и не знали, откуда обычно забирают трупы. Водитель-то в курсе, — беззаботно думал Рудольф. Из гардероба они бодро направились к выходу, где их ждал коренастый укротитель уазика, именуемого в народе «буханка». Он задумчиво курил сигареты «Петр I» и никуда не торопился. Они радостно собщили, что не знают, где труп. Водитель с удовольствием затянулся сигаретой и предложил поехать в морг. Издевается, — подумал Рудольф. Студенты сделали встречное предложение: взять труп, прежде чем ехать в морг. Водитель великодушно согласился. (Здесь необходимо отметить, что «морг» — понятие широкое. Например, водитель имел ввиду патологоанатомическое отделение медсанчасти, где уже лежал труп, а ребята все это время думали, что говорят о бюро судебно-медицинских исследований, куда еще только предстояло перевезти тело неизвестного мужчины. На самом деле, «морг» — это камера, для хранения трупов, только и всего. Вот так, из-за неточностей в терминологии, сами того не зная, студенты поставили себя в тупик, отказавшись забирать труп из одного «морга», чтобы отвезти в другой «морг»).
Женщина в белом вязаном берете сидела в вестибюле за стеклом и с достоинством отвечала на невнятные вопросы поситителей. Наверняка она знала, где дожидается своей участи похолодевший мужчина. Да, так и было на самом деле: Рудольф и Вальдемар были направлены в приемное отделение. Они пошли к водителю и сказали, что им надо в приемник. Любитель «Петра I» спокойно предложил им доехать на его машине. Ребята залезли внутрь его «Скорой помощи» и минуту или две оглушительно хлопали дверцами под ободряющие команды бывалого автолюбителя, пытаясь добиться положения «закрыто». Но получалось почему-то либо «открыто», либо «не закрыто»… А машина уже подъехала к приемному отделению. Там недоуменно развели плечами, когда они, радостные и румяные, после борьбы с дверцами, попросили выдать труп. «Это вам к Вере Николаевне, наверное, — посоветовали им. Прямо, налево, а потом опять прямо». Поблагодарив за участие, студенты пошли прямо, налево, а потом опять прямо. Да, там действительно была женщина, оказавшаяся Верой Николаевной. Ну, все, наконец-то нашли, — радостно подумал Рудольф. Вера Николаевна внимателно выслушала ребят и решительно встала. Идемте за мной, — уверенно произнесла она. Вальдемар с Рудольфом послушно засеменили за ней по длинным коридорам. «Да, сразу и не разберешься, куда идти. Еле Вас нашли, » — радостно бормотал Вальдемар в спину Вере Николаевне. Тем временем, Рудольф заметил, что они прошли обратно весь путь от приемного отделения до вестибюля, откуда только что вышли, и приближались к женщине в белом вязаном берете. Сейчас вам здесь все объяснят, — сообщила Вера Николаевна, указывая на застекленную обладательницу вязаного берета…
Они свернули к выходу, дошли по улице до своей «скорой» и в полном недоумении забрались внутрь. Круг замкнулся, они были поставлены в тупик и не знали, что делать. Выход нашелся сам собой: недовольно ворча водитель поехал в патологоанатомическое отделение. Через минуту они оказались у небольшого одноэтажного домика из кирпича. Внутри их встретила какая-то странная дамочка. Из под очков пробивался ее безумный взгляд, что среди мертвых тел и синего кафеля выглядело довольно естественно. Рудольф громко с ней поздоровался и даже не удивился, услышав в ответ тихое, бессвязное и долгое бормотание. На этот раз труп все-таки был. Вальдемар стал натягивать огромные резиновые перчатки, щедро засыпанные тальком. Их ему выдал заботливый заведующий гнойным хирургическим отделением. Маленькие, но мужественные руки Рудольфа были облачены в такие же маленькие, идеально подходившие по размеру хирургические перчатки, предусмотрительно захваченные им из дома. Труп спокойно лежал на старых, обшарпанных носилках. Он был одет в теплую фланелевую рубашку, но почему-то был без штанов и даже без трусов. Кахетичен он был настолько, что годился для иллюстрации учебника истории с подписью «Жертвы Освенцима». Не без труда ребята перенесли его в машину. Почему-то вместо Рудольфа впереди сидел хитрый Вальдемар, а Рудольф остался в салоне вместе с прохладным пассажиром. Машина тронулась, и носилки заплясали по полу, подбрасывая тело вперед и назад. Скоро Рудольф убедился, что амплитуда их движений ограничена и беспокоится не о чем. Он расслабился и целиком отдался раздражению, переходящему в злость, которое возникало при взгляде на довольного Вальдемара, удобно устроившегося рядом с водителем. Хорошо, что еще зима, — успокаивал Рудоьф себя, глядя как каловые массы вяло выходят из ануса мертвеца. Они постепенно размазывались по носилкам подпрыгивающим от тряски телом. Глаза у покойника были открыты и излучали лазурный свет. Руки застыли в какой-то трагической позе. Он был похож на какого-нибудь просящего пощады у неба грешника с картины Босха. Вот было бы здорово, если бы сейчас пассажиры автобуса заглянули к нам в салон, — смело фантазировал Рудольф. Но мечтам не суждено было сбыться — они уже приехали в РОВД (Прежде чем отвезти труп найденного бомжа на вскрытие в бюро судебно-медицинских исследований, было необходимо получить направление на вскрытие в РОВД).
Оставив водителя в машине, студенты направились к милиционерам. Их встретил старший лейтенант. Он сидел за столом, закинув ногу на ногу и раскладывал пасьянс на казенном компьютере. Из камер предварительного заключения доносились нецензурные выкрики. Очивидно, требовали справедливости и гуманности. Лейтенант охотно и довольно громко поддерживал диалог с заключенными, призывая их к порядку едкими забористыми выражениями. Он матерился прямо в монитор, в десятку червей и короля треф. Скоро выяснилось, что того, кто даст направление на вскрытие, нет на месте, «но скоро будет». Ребята скромно сели на какую-то грязную лавчонку в уголке и принялись изучать пол под ногами. Через пять минут дверь в отделение распахнулась и вбежал здоровенный жизнерадостный старший лейтенант. Он бежал прямо на младшего лейтенанта и готовился ударить его коленом в голову. Нога остановилась в сантиметре от уха, и оба милиционера весело поприветствовали друг друга. Любитель пасьянсов обозначил ответный удар в голову, и скоро у двух друзей завязалась приятная беседа. Студенты сидели тихо, старались не привлекать внимание и не мешать общению титанов в погонах. Потом дверь снова распахнулась, чтобы принять безжизненное тело мужчины средних лет, в состоянии сильного алкогольного опьянения. Его волокли сержант и еще кто-то в гражданском. Прислонив мужчину к стене в полулежачем положении, сержант облегченно вздохнул и начал обыскивать одежду задержанного. Ничего существенного он не нашел. Помещение наполнилось жизнью: все шумели, кричали, матерились и курили. Среди этого бала неожиданно появился капитан милиции с густыми усами и меховой шапкой. Он-то нам и нужен. Через пять минут все бумаги были оформлены, мы с радостью вышли на воздух.
Вдалеке стоял уазик. Внутри сидел неподвижный водитель. Он просто сидел в машине вместе с трупом все это время — около 40 минут. Учитывая, что в «скорой» не было радио, а у водителя не было даже газеты, можно было сделать вывод, что к таким людям надо относиться настороженно. Итак, снова в путь. На этот раз цель — бюро судебно-медицинской экспертизы.
Поездка прошла без происшествий, Рудольф привык к необычному грузу и уже не разглядывал его, а смотрел в окно. В гробовой тишине, под дробь пляшущих носилок ребятишки катили в морг. Время тянулось долго. Рудольф перемножал в уме двузначные числа разными способами. 67 на 93:

сначала умножаем 67 на 100,
67 х 100 = 6700,
теперь вычитаем 670,
6700 – 670 = 6030,
и прибавляем 67 три раза,
6030 + 67 х 3 = 6231!
Значит 67 умножить на 93 будет 6231.

Машина остановилась у морга. Студенты пошли на разведку внутрь здания. Рудольф храбро распахнул тяжелую дверь и увидел легендарных работников бюро судебно-медицинской экспертизы. За столом прямо среди привезенных трупов сидел здоровенный амбал в синем халате и разгадывал сканворд. Его коллеги пристроились рядом и изо всех сил помогали. Ребята робко поздоровались и объяснили ситуацию, протягивая бумаги. Амбал оторвался от газеты, поднял свою огромную голову и посмотрел на них с нескрываемым пренебрежением. Таким взглядом он наверняка мог бы заставить мертвеца встать и самостоятельно дойти куда надо. Ну, заноси, — с брезгливой тоской сказал амбал. Мы вернулись к машине. Вальдемар засуетился у задних дверей, с горем пополам они открылись, с бурлацкой натугой будущие медики вытянули носилки и притащили их к амбалу. Воцарилась тишина. Труп безмятежно лежал в своей фланелевой рубашке. Амбал тоскливо посмотрел на него, потер подбородок и произнес, указывая на клеенчатые бирки на столе: «Привяжи ему к руке, как часы». Рудольф схватил бирку и начал привязывать ее к холодному запястью. Его руки плохо меня слушались — замерзли в тонких резиновых перчатках. Он кряхтел в полной тишине, пытаясь сделать бантик на руке у покойника, и чувствовал, как несколько пар глаз не отрываясь следят за ним. Скоро Рудольф понял, что мертвый человек не будет снимать и одевать бирку на руке несколько раз в день, как снимают и одевают ботинки. Иными словами, пытаясь завязать бирку бантиком, он веду себя как круглый идиот. Студент вздохнул и быстро наложил два хирургических узла. Ну, теперь, наверное, все. Дальше уже не их работа. Ребята собрались было покинуть гостеприимных мужчин, но не тут-то было. А кто в холодильник будет затаскивать? — спросил амбал. Юноши переглянулись. Повисла пауза, оба одновременно поняли, что этот простой вопрос обсуждать не придется. Тяжело вздохнув ребята взялись за носилки.
В холодильнике на полках лежали человеческие тела. Некоторые были так обезображены, что походили на чудовищ. Тела лежали там и сям. Вот сюда, — показали нам на полку. Студенты перевернули носилки и вывалили своего нового знакомого, как рабочие вываливают кирпичи. Теперь пододвинь его к краю и переверни, — командовал амбал. Рудольф взялся за застывшую голову и перевернул все тело на спину (У живого человека такой фокус не прошел бы: просто повернулась бы одна голова, без туловища. А здесь все тело застыло и стало как единое целое, как резиновый манекен. Это называется трупное окоченение. Сначала застывают мышцы головы, шеи и лица, потом мышцы туловища и нижние конечности, а затем и верхние конечности. Обычно все тело застывает через 6-8 часов, а на второй день после смерти начинает размягчаться. Но в нашем случае все сроки были сдвинуты на несколько часов вперед из-за воздействия низкой температуры: этот бомж замерз где-то на улице). Осторожно прихватив фланелевый воротничок, юный медик стал дергать за него, стараясь продвинуть тело к краю. За ним с интересом наблюдал амбал. Парнишка кряхтел и потихоньку пододвигал труп. Воротничок трещал. Амбал не выдержал и сказал: «Все, хватит»…
Ребята вышли на улицу и сняли перчатки, ощущая себя хирургами, после сложной, но удачной операции. Вальдемар стал весь белый от талька. В течение некоторого времени после этого любой живой человек казался чуточку милее и прекраснее, чем обычно.