Страшилки

Жизнь становится интересней, жить становится страшней...
Если раньше вперёд смотрел, то теперь всё чаще оглядываюсь. Ибо люди вокруг так снопами и валятся. Только и слышишь: «этот сгорел», «тот дуба врезал», «того не откачали». Бледнеешь от рассказов.
А у меня ещё приятель такой, ну прям дока в этом деле. У него, что не знакомый, то «жмур».
Вот, только к столу присаживаемся, как он тут же, к закусочкам, и подаёт:
- А вот мой сосед... Ну здоровый такой, помните? Рожа ещё, как сковорода. Так на прошлой неделе того...
- Чего того-то? - напрягаемся.
- Так, с секретаршей сошёлся, и того... Роман у них, короче, на рабочем месте. Улыбочки, там, анекдотики, конфетки – сближение, в общем. И вот сближались они так, сближались, пока на ксероксе не сошлись. Она сказала, мол - у меня документация горит. И закружило их, закувыркало - через стол, диван, машину - прямиком на супружеское ложе той самой секретарши. Ну грех же не воспользоваться мужем в отъезде.
И вот сосед мой, тем утречком, детишек поцеловал, ну, вроде как на работу. Супругу обнял и двинул...
- Кони? – вздрагиваем.
- Ну почему сразу кони? На свидание. И встретила его секретарша та в пеньюаре - коньячком, шоколадом и фруктами.
А сосед-то мой - мужчина видный. Подбородок и живот слоёные. Затылок долгим начальствованием нагулянный. А тут пеньюар, чулочки, пояс весь из себя французский, с застёжками, ну и распалился он.
Пальцы дрожат, в поту весь… Уж и апогея достиг, как вдруг слышит - в дверях шебуршит кто-то. Ключиком проворачивает. Вот он и того...
- Помер что ли?
- Да не же, побледнел сильно. С пеньюаром, короче, слился, и дышать стал не часто. А секретарша ему: мол - не беспокойся, это всего лишь муж мой, я его сейчас быстренько выпровожу, а ты давай пока на карнизик... Шепчет, спинку оглаживает, и к окошку ласково подпихивает...
Он и сообразить не успел, как на том подоконнике очутился. А этаж-то восьмой!.. Он вниз-то как глянул, так сразу же шумно назад запросился. Но та не дала.
«Смелей, - шепчет, - ты ж мужчина. Только герань не помни». И - к двери.
А сосед стоит над бездной без апогея уже, ибо какой там апогей, когда сзади проворачивают, и вроде даже не ключом вовсе. Тут бы любой ухнул!
- В окно?! - ахаем.
- Да не, наоборот, в спальню. Но, как говорится, уже не нашим, не вашим...
А секретарша даже до двери не дошла. На грохот обратно прибежала - он ведь шумно с подоконника сошёл, мужик-то видный, всю герань ей помял. Так вот, прибежала, и давай лицо на себе рвать.
А в дверях по-прежнему колупаются, погоревать толком не дают. Ну и сдурела баба от переживаний... И с восьмого этажа...
- Сбросилась что ли?!
- Не сбросилась, а сбросила! И герань, и соседа. Схватила всё в охапку и - в окно. В состоянии аффекта, так сказать. Хорошо - тот от инфаркта раньше помер, не то разбился бы к чертям, и ей бы неприятности. А так, только с грыжей увезли. Но новенькую «тойоту», что под окном стояла - вчистую!
Сосед-то мой, крупный, видный... был.
А секретарша потом заявляет, дескать - ей метить было не досуг. Не до того, мол. Представляете? Новенькую «тойоту» в пыль, а ей метить не досуг. Вот бабы!
И кстати, муженёк у неё, вообще, хлюпиком оказался. Сосед бы его одним плевком перешиб. Если бы это он тогда в дверях шебуршал, ещё неизвестно кого б хоронили.
А так, алкаш какой-то. С утра - в дым! Дома перепутал. И в чужую дверь со своим ключиком… Вообще, не с того района… Поскрёбся и уснул на коврике. А соседа сгубили… Здоровый такой был, видный. «Тойоту» - одним хлопком!

Убираем мы закуски. Горячее подаём. А приятель не умолкает:
- Или вот ещё случай - тоже мой сверстник. В детсаду одной кашей давились. Здоровый такой бугай, всё гирьками жонглировал. А прошлой зимой - насморк... Не эбола там какая или тиф, а обычные сопли...
Он на рыбалку как раз поехал. Компания у них мужская. Женщин - на пушечный выстрел… В общем, приехали, накатили и всё...
- Отравились что ли?!
- Да нет, обживаться начали. На морозе же оно сразу не берёт. И тут выясняется, что запасов у них - аж два ящика. Хоть зимуй! Понятно, график напряжённый – удить некогда, но половина рыболовов всё же взяли коловороты, и стали чего-то там долбить. Ну и...
- Провалились?!
- Да нет же, продолбили-таки! Но мой товарищ с ними не пошёл. Он среди воздержавшихся остался. Там же два лагеря образовалось. Одни удить двинули, другие - мормышками закусывать. Но и те, что пошли - много не наудили. Фонарик только утопили, снасти побросали, и тоже греться притопали.
И вот грелись они, грелись, пока все, как Лайки, в том снегу не...
- Перемёрзли?!!
- Заснули... Ну и простудились, конечно. Кто ангину, кто пневмонию схватил. А приятелю моему свезло – целёхонек. Чихает только, как припадочный. Сопли за ночь в чих преобразовались, а в остальном - бугай, хоть воду на нём носи.
Но, воду, конечно, носить не стали, а вот за снастями снарядили. И пошёл он...
А там лунки всюду. Их ночью-то затянуло, припорошило. А удочки примёрзли, так он их топором, топором. Ну и...
- Рубанул себя?!
- Чихнул! А от чиха того сразу - полынья.
- И провалился?!
- Ну да! Но хуже, что снасти потопил… Коловороты - на заказ, удочек пять штук, стульчаки раскладные - всё под лёд, вслед за фонариком. Те впотьмах там такого насверлили. Пять дыр на квадратный метр. На поминках только и разговоров о том сколько добра потопили.
               
Остыло наше горячее. На сладкое накрываем. А у приятеля и к десерту припасено:
- Или вот ещё, – вздыхает, - на днях. Сотрудника моего, того...
- Уволили?
- Если бы... И главное, парень-то - душечка. Культурный, интеллигентный. Мухи, бывало, обсядут - не сгоняет. «Всем, - говорит, - свобода самовыражения нужна». Золото, а не человек. Футбол не смотрит, водки не нюхает, с жены пылинки сдувает. Ну святой!.. Но и он заразился.
- Тоже соплями?
- Хуже - театром! Страсть у него к нему. Последнюю рубаху продаст, но премьеры не пропустит. А в тот вечер какой-то симфонический откуда-то что-то привёз, и он по отделу, как наскипидаренный бегал. Предвкушал всё. «Это ж, - говорит, - Бах! Осознайте глубину!». Агитировал, значит.
Ну, мы, конечно, у виска вертим, малахольный, что взять?.. А он - Бах, Бах и бабах!!!
- Застрелился, что ли?!
- Да нет же, приоделся, будто чувствовал. Костюмчик, рубашечка - всё отутюженное. Штиблеты надраил. Супругу - под ручку. И вроде ничего не предвещало. И дирижер у пюпитра, как обычно. И увертюрка...
А затем, в антракте, у буфета - давка. Ну и его там, понятное дело, того...
- Задавили что ли?!
- Оттеснили! Он же культурный. Бутерброды расхватали. А ему - что-то, то ли из угла, то ли из-под прилавка. Что-то залёженное, или, может даже - от крыс. И он это, конечно, сжевал. Потому как культурный. Без аппетита, правда, но оставить постеснялся. В общем, сглотнул наживочку, и, как ту симфонию дослушал, так тихо-мирно, как ангелок и...
- Преставился?!
- Уснул… Лёг, глазки прикрыл. «Не надо - говорит – «скорой»... Незачем людей по пустякам». И безропотно так - в сон... А к утру, уж да - похолодел.
И вот сидим мы, приятеля слушаем, и кусок в горло не лезет.
Может, думаю, не к обеду его приглашать лучше, а к ужину.