Однажды ночью

В одну из глубоких августовских ночей я глядел в небо. По нему бежали облака, через которые сквозились звёзды и луна – убывающая, не полная. Казалось, что луна закуталась в облаках, она была великолепна среди них. Столь чувственного и нежного света я ещё не видел! Облака её не скрывали, она сквозилась через них вся, как чрез вуаль. Облака обволакивали её янтарным ореолом, окольцовывали этим ореолом зенит её божественности, и она, в своём величии, ступала среди преклонённых облаков, освещая их своим мягким и томным светом. Но как она их освещала! Она вырисовывала все их контуры, всю их глубину, казалось, я никогда не видел так чётко и ясно как тогда!....Я смотрел на луну и на облака ею освещённые, на облака, словно благословенные какой-то неземной грустью, и которые, несмотря на своё преклонённое движение, были в покое. Они плыли плавно растекаясь, обволакиваясь и клубясь вокруг своей ночной царицы. Я смотрел на них и сквозь них, сквозь всю их, ясно видимую, глубину; и я смотрел на луну. То, вдруг казалось, что она далеко-далеко, от этой облачной пелены, то, казалось, что она над ней (пеленой) совсем-совсем рядом… И, вдруг, я увидел, что луна шевельнулась! Я ощутил в себе прилив, чего-то сказочного и волшебного, как будто какое-то чудо, возможное лишь в детском воображении, становится, вдруг, очевидной реальностью и потрясает разумные основы миропорядка. Через долю секунды я осознал причину произошедшего, но, будучи пленённым иллюзией, отдался власти её очарования. Конечно! Если смотреть на облака, то видно как они движутся, а луна сохраняет постоянство: но если смотреть на луну, то кажется, что облака относительно неподвижны, а луна совершает движение. Я целиком отдался этой иллюзии. В стоящих облаках луна катилась по зигзагообразной траектории равномерно-постоянными шажками – суть этих шажков было биение моего сердца, я чувствовал и слышал его удары…
Я огляделся вокруг. Удивительно, как порою обостряются все чувства. Я обонял ночную прохладу и осязал холодный, слегка знобящий ветер, я чутко слышал его аморфное дыхание, ропщущее в цветах, чутко слышал его шепчущее холодом объятие, и было приятно упиваться этим воздухом. Душа желала раствориться в окружающем. И вновь, как всегда, в подобные мгновения, на меня снизошло осознание своей молодости и чего-то проходящего, того, что всё и всегда бывает в первый и в последний раз, и нет ничего постоянного. Я старался уловит и растянуть это мгновение, я пытался впитать в себя это всё, сохранить в памяти это впечатление… Когда вокруг всё дышит первостепенным знанием и когда природа являет своё всегда неповторимое величие, то можно поверить и в Бога, и в душу, и в бессмертие! А как же иначе?! Неужели меня когда-то не было? Неужели меня когда-то не будет?

Разные мысли начали приходить мне на ум... Я всегда был, я есть, и я всегда буду. К чёрту всякую рассудительность! Молодость бессмертна! Это гимн, поющий славу жизни, зовущий к подвигам, толкающий к безрассудству. Какая разница: быть облачённым в белые одежды, вести за собой толпу раскаявшихся, и призывать к миру; или скакать на белом жеребце впереди войск! Для молодости это всё одно и то же. К чёрту рассудительность! Глуп, груб и пуст человек, который не способен ею поступиться... хотя бы иногда... Такой человек никогда не будет счастлив. Такой человек никогда не будет удовлетворён. Такой человек будет сожалеть о своей молодости - прошедшей или проходящей...