Соломенный дворец

Бабушкины сказки

Деревни наши завсегда стояли на берегу ли речки быстрой, тихого ли озера, неподалёку от леса, а то и вовсе в лесу, но всенепременно посреди полей вольных. Та-то деревенька близёхонько от дремучего хвойника протянулась. По дальним краям полей каждый год сеяли овёс. Спросишь, почто? А по то, что водилось в том лесу много зверья всякоразного, а косолапых – того боле. Люди-то и спасались от них окрайками с геркулесовой культурой. Оно, конечно, по лету есть чем и в лесу полакомиться, мишки-то уж такие сладкоежки: ягодки не хуже баб гребут, особливо чернику да малину, мёд в дуплах от диких пчёл уважают, а уж на овсах разгуляться… Скажу так, “хлебом не корми”, а дай овса отведать да помяться-поваляться. Опять же “зри в корень” –  продукт всё весьма пользительный. Вот и думай, откуда берётся силушка медвежья.
Дальше-то этих окрайков их и не тянуло. Уходили восвояси. Испокон веку не бывали в деревне, пугала она жизнью своей: шуметь-то шумит, да не как в лесу. Посередь ёлок надёжней. Ить зверьё, а будто чуяло, что нечего делать не в своём дому, границу блюли. Так вот, почти мирно, и проживали по соседству. Правда, волки не одиножды промышляли домашней скотинкой, да лисья порода реденько – по куриной части. Охотнички тоже, чего греха таить, в лес с ружьишками, капканчиками наведывались. Так попадались-то им самые слабые звери да глупые, с такими-то свои бы и сами управились.

Ну, ежли сказ ведём больше про медвежий род, так и дальше поведём. Как у людей-то – “в семье не без урода”?  Вот и у них в лесу тако же. Любопытный да не в меру шкодливый медвежонок родился. По началу-то и всё как у всех, но беда, совался куда не надо, боле других – по заслугам и получал, бывало и крепко. Брал бы в толк, ан-нет, стал он яриться на сородичей, на стороне дружбу искать. С кем бы это, думаешь? С волками! С одним-то и сдружился, вот те крест, так и было. На пару и отведал впервой парной баранинки – по нутру пришлась. Будто на большую дорогу вышел разбойник. Зимой-то спит, как и все бурые, а уж как вылезет из норы берложьей, так и начинает в продолженье свои выходки, услуги медвежьи, то бишь.

И вот тем летом повадился в деревню. Прознал, что в крайней избе под соломенной крышей живут старик со старухой, на дворе злого пса нету, только рыжая кошка млеет на солнышке. Дело-то уж к осени было, не за горами и спячка зимняя. Скажу тебе так: – Ежели медведи думают, то вот про чё скумекал энтот ирод: “Во-о, где жирку-то накоплю без всяких усильев. Токмо страху напущу поболе и… всё моё”.

И вот однажды, как только стемнело погуще, все уж по избам, собаки – при избах… медведь в деревню и припожаловал. У крайней избы сунулся к воротам да как заревёт толстым голосом:
– Ты, соломенный дворец, у тя пятеро овец, шестой жеребец. Выкиньте овцу, нето всех съем.
Все собаки враз умолкли. Дед с бабкой ни живы, ни мертвы, в оконце-то выглянули, аж дух захватило… экое страшилище мордой крутит!
– Свят, свят… 
Овечку-то жаль, да делать нечего – всё ить разворотит разбойник. Вывел дед овцу из хлева да и выпустил за ворота. Медведь закинул бедняжку на свою жирную холку и в лес чуть не бегом, там и съел её в один присест.

На другой день опять на край деревни. Всё, как намедни, повторилось.  Уволок медведь в лес овечушку, проглотив тут же.

В третий день на знакомые ворота уставился и ревёт:
– Ты, соломенный дворец, было пятеро овец, шестой жеребец. Выкиньте овцу, нето всех съем.
Плачет бабка. Дед сморкается. Но что они, старые, могут поделать с сильным медведем?! Выпустил старик третью овцу. Тот легонько закинул добычу на широченную спину и к себе в дремучий лес.

Три дня прошло. Медведь уже еле переваливается с лапы на лапу, а всё туда же, к дармовой кормушке. Опять страху нагоняет тослтым-претолстым голосом:
– Ты, соломенный дворец, было пятеро овец, шестой жеребец. Выкиньте овцу, а то всех съем.
Куда деваться? Кто подсобит? Все на деревне немощные остались: одни бабы да старые с малыми. Мужиков-то подчистую загребли на войну. В миру на ту пору, как и теперь, тоже воевали. Шибко воевали. Ну, чё? Ещё с одной овечкой простились старые. А тот… глотал всё целиком! Как раскроет огромную пасть, так те только проскакивают.

На пятый день вышел проглот из лесу, тяжело бредёт по дороге, не сразу выревел свою старую песню, пока отдышался. Поплёлся дед в хлев за последней овечкой, а та жмётся в углу, идти не хочет…  не зря животинка неладное чуяла.

Недели не прошло. Отлежался ненасыть и опять туда, где из труб попахивает, вкусён печной-от дымок.
– Ох! Ох! – старуха-то убивается. Дед на лавке сидит, теребит седую бороду, “козью ножку” мнёт да слезинки смахивает.
– Дед, а дед! Жить-то как? Остались без скотинушки…
Вдруг слышат медвежий рёв:
– Ты, соломенный дворец, было пятеро овец, шестой жеребец. Отдавайте жеребца, нето и вас съем.
– Дожили, бабка. Делать нечё.
Едва старик вывел резвого за ворота – всхрапывает тот, упирается. А медведь-то еле поволокся, ну-ко, ноша экая да внутре сколь пудов! Тем же путём и гривастого проглотил, следочка не оставил.

Прошла неделя. Вовсе обнаглел вымогатель, уже по-светлу тащится в деревню. Увидала бабка его через поле, бежит в избу, от крика зашлась:
– Дедко! Куда деваться-то? Ить за нами окаянной!
“Голь на выдумку ловка” – в народе сказано. Вспомнил старик себя молодым, каким ухватистым-то бывал. Вот что придумал! Кузов берестяной подвесил на крюк в матице, подсобил бабке своей забраться туда. Наказал молчать, как рыба, или сидеть тихо, как мышка? …  не помню. А сам залез в печку русскую, прикрылся заслонкой и… тишина. Рыжая кошка на тёплой лежанке свернулась калачиком. Спит ли?
А медведь… уже без всяких-яких, большие ворота расхлестнул, в избу забирается, еле-еле через высокий порог перевалился. Дух лесной пошёл по избе…

Надо сказать, бабка тоже любопытной была – додумалась:
– Ну-тко, выгляну, разгляжу маненько “гостенёчка”, бабам с робятками обскажу в точностях.
Только высунулась, как увидала здоровенное брюхо, далеко шире широченной хребтины, эка страсть! С перепугу и плюхнулась на дно кузова – верёвка не выдержала да оборвалась, кузов вниз и полетел прямо на страшилище. С бабкой вместе.  Та заорала, кажись, нечеловеческим голосом. Медведь свалился, встать никак, перепужался от такого приёму, да и тяжело с брюхом-то. Бабка голосит уже по-нашему:
– Дед! Медведя свалила! Чего делать-то?
Тот уж и выскакивает, на сколь мог, бойко, схватил топор-от да медведю в лоб. Всё. Был таков. Дед с бабкой лупят глазами-те друг на дружку да на “гору” посередь избы, едва очухиваются. Слышат вдруг возню в страшном брюхе. Дед как шкуру-то попортил, из утробы медвежьей и выскочили пятеро овец, а за ними жеребец. Все живёхоньки, целёхоньки да здоровёхоньки.
Вот где радости-то было! По сей день не могу знать, кто боле обрадел: старик ли со старухой, овцы ли с жеребцом? Как знать, а может, и кошка рыжая?

Коточик да палочка, вся моя и сказочка.
2000, сентябрь.

Иллюстрация к русской народной сказке "Теремок"
Источник: http://www.kostyor.ru/tales/tale49.html...
Rambler.ru


Рецензии
Очень добрая, тёплая, народная сказка!
Очень понравилась!
С теплом, Татьяна

Татьяна Лаврова -Волгоград   04.02.2009 23:21     Заявить о нарушении
Чувствую тепло души Вашей, Татьяна, на расстоянии. Греет! Спасибо!

Любовь Старцева   05.02.2009 08:33   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.