Нежные слова

Девочки, девушки, девчонки… Дамы, тетеньки, женщины… Мадамы и мадмуазели! Давайте поговорим о нежности! Причешем язычком наши розовые ротики и поделимся друг с другом самым воздушным, карамельным, сладким.

Например, я. Мой Антошечка, мой дружочек, мой пупсик, подарил мне абсолютно белые варежки из ангорки. Ими приятно зачерпывать снег и маскироваться под снег: вроде как есть у меня руки, а вроде как их и нету… Еще ими можно гладить кожу лица и ласково щекотать верхнюю часть тела: от сосков до бедер… Еще…

- Верочка, котеночек, помнишь те варежки, которые я тебе подарил?

- Да, мой пупсик, ну конечно!

- Они такие беленькие, такие нежные… Сладенькая моя, а можно я тоже поношу?

Вот мы идем по улице. Я, в коротеньком кроличьем полушубке, вязаной красной шапочке, красных перчаточках и Антошка - в серьезном таком, черном кожаном пальто и белых-прибелых, пушистых варежках.

- Котеночек, ну посмотри какой дивный зимний вечер! Снежинки медленно падают с темного неба, целуются друг с другом в воздухе, а потом замирают на огромном, безупречном ложе.

- Пупсичек, ты у меня просто прелесть! Дай чмокну твой замерзший носик!

Нежность идет вместе с нами, между нами. Пряная, клубничная, сладко-ватная… Антошечка хлюпает целованным носиком и осторожно наступает на скользкую землю.
Я склеиваю губки капризом и прошу…

- Ну когда же мой дружочек подарит своему котенку новую шубку? Котеночку холодно в шкурке кролика, котеночку нужно норковую шкурку!

- Котеночек! Ну что же ты раньше не сказала? Ну прямо завтра с утречка, котеночек и поедем за твоей шубкой! Ах ты моя прелесть – ну дай, поцелую!

Чмок, чмок, чмок… Наши лобзания смешат хладнокровную зиму и она игриво кидает на наши лица длинный шарф, сделанный из метели.

А теперь, внимание: открываю секрет. Мой пупсик – это не человек. Мой пупсик – это конфетка, которую я рассасываю каждый день, часов в 13.00, после обеда. Конфета бело-розовая, конфета вкусная. И сладкая-пресладкая, настолько сладкая, что вызывает навязчивые фантазии, почти галлюцинации на тему карамельно-приторных мужчин, которые были бы человеческим, маскулиным аналогом куклы Барби.

Я фантазирую: вот если бы эта конфетка была мужчиной, то мужчина был такой и такой-то… И звали бы его так-то и так-то… И наша жизнь была бы…

Наша жизнь была бы однозначной сказкой. Во всяком случае с Майком, клубнично-шоколадной карамелькой, которая попала мне в рот именно сегодня. Майк – мулат с пухленькими губками и ярко-голубыми глазами. У него фигура – ого-го, но при всех своих атлетических формах он просто душка!

- Малышка, я буду петь тебе колыбельную! – говорит мне Майк.

И сразу же, немедленно, начинает – нежнейшим-пренежнейшим, тягучим, глубоким голосом с американским акцентом: «Спи, мая радасть, усни-и-и!»

И я тут же закрываю глаза, и чувствую, как его спелые, сливочные губы прикасаются к моим векам, ресницам, щекам…

- Малышка, я увезу тебя далеко-далеко! На самый зеленый на свете необитаемый остров! Мы будем лежать на теплом, песчаном берегу, пить кокосовое молоко и слушать песни океана…

Ну разве это не сказка?

 Помню, как однажды я одновременно рассасывала две конфеты – со вкусом малины и вкусом персика. Малиновую конфетки звали Аристархом, персиковую – Адонисом. Аристарх и Адонис сидели по краям моей широкой кровати, украшенной позолотой и имеющей полупрозрачный полог из розовой органзы… В руках у них были опахала из голубых перьев, которыми они поочередно касались моего живота. Пупок вздрагивал и млел от каждого прикосновения, и тепло непрерывного оргазма очень удачно сочеталось со словом «органза»...

Сладкие, алчно-сладкие, воздушные фантазии слоняются по моему язычку, ароматизируют рот. Девочки, девушки, девчонки… Дамы, тетеньки, женщины… Мадамы и мадмуазели! Давайте поговорим о нежности!