Мои друзья

Название: Алхимический роман
Фэндом: Full Metal Alchemist (anime)
Автор: Fayoli
Описание: По сериалу + вариант «Шамбалы» писаный Мадоши-сан (http://www.animeomsk.ru/fictions.fanfic.shambala). Основные события происходят в 1917 году, после возвращения Элриков и становления Мустанга фюрером. Флэш-бэки (в виде лекций по алхимии) – 1910 год, когда Элрики живут у Таккера и ходят на подготовительные курсы (до дня рождения Эдварда). Основных героев мало, в основном упоминания.



Под любое явление можно подвести свою теорию, которая будет абсолютно логична.

Лекция № 1.

К моменту, когда Эдвард и Альфонс Элрики вошли в зал, лекция уже должна была начаться: им долго пришлось уговаривать Нину не ждать их у входа в корпус, а отправиться домой. Однако лектора еще не было, и зал шумел голосами алхимиков, сидящих на разных уровнях каскадной аудитории. Усевшись на свободные места – не слишком близко к лекторской трибуне, и не слишком далеко – братья стали вертеть головами, оглядывая контингент конкурентов, соискателей должности Государственного Алхимика. Лица вокруг поражали разнообразием: молодые парни в военной форме, несколько девушек и женщин, даже парочка седых старичков (с чего вдруг собрались на старости лет повоевать?). Справа от себя Альфонс с удивлением заметил мужчину лет тридцати с длинными черными волосами, который сидел, закрыв глаза, и что-то бормотал себе под нос.
- Ну, и где этот лектор? Мы и так опоздали, а он, видно, вообще может позволить себе не придти… - Эдвард возмущённо ворчал, поглядывая на дверь аудитории. - Как его там? Сумеречный Алхимик? Ну и титул! Страшно представить даже, какая у него специализация. Может мрак на всех нагоняет? – Мальчик сердито посмеивался. - Интересно, что за чушь нам будут впаривать? И зачем я согласился ходить на эти подготовительные курсы… Я прошел курс обучения у Идзуми-сенсей, это уже немалый повод принять меня в Государственные Алхимики без всяких экзаменов!
- Брат! Ты конечно замечательный алхимик… - Альфонс как всегда попытался примирить брата с нелицеприятной действительностью, но не успел: в зал вошел Сумеречный Алхимик.
В том, что это тот самый Государственный Сумеречный Алхимик, Тибериус Огден, у Альфонса не возникло никаких сомнений. Вошедший был одет в черное: старомодный сюртук и брюки, в руках он нес не менее черный плащ; из кармана брюк свисала серебряная цепочка. Длинные темные волосы завязанные в хвост, маленькая бородка и тонкие усы, очки-половинки. В общем-то, предположил Ал, лектор был еще молод, лет тридцать пять, не более, но что-то в его серьезном, и в то же время насмешливом взгляде, наводило на мысль, что Сумеречный Алхимик – очень, очень стар. В его глазах читалась ВЕЧНОСТЬ.
«Ну, вот, сейчас нас будут учить чертить круги преобразования, как в первом классе…», - с тоской подумал Эд. «Очевидно: кабинетная крыса, ученый-теоретик, ни тебе новых приемов, ни практического применения. Уж лучше бы Мустанг нам азы боевой алхимии давал, все ж веселее…»
Осмотрев насмешливо-серьезным взглядом сидящих слушателей, господин изрек:
- Все здесь присутствующие – алхимики со стажем, вы изучали сию науку самостоятельно, кто-то помнит обрывки информации со школьной скамьи. – При этом лектор многозначительно посмотрел на светловолосого мальчика с косичкой в четвертом снизу ряду. – Вы перечитали кучу литературы, некоторые нафантазировали себе что-нибудь, извели тонны мела, рисуя алхимические печати. И все при этом восторгались теми неполноценными предметами, что порой у вас случайно получались.
Возможно, в течение всех наших встреч вы не узнаете ничего нового для себя; моя же задача заключается в том, чтобы преподнести вам алхимическую науку в том виде, как ее рассматривают официальные ученые – государственные алхимики.
Алхимия – это наука, а не фантазии и мистические измышления сельских жителей, которые видят яркий свет и полученные преобразованные предметы. Их восторгу нет границ: как же, это же чудо! Но, я надеюсь, уж вы то сообразили кое-как, что за «чудесами» стоит сложная работа, знания, волевые усилия, понимание и умение.
Альфонс услышал, как брат рядом фыркнул. На его чересчур эмоциональном лице явственно читалось: «Вот хрен старый, как издевается!»
- Вы все собираетесь проникнуть в военный аппарат государственного значения – Корпус Государственных Алхимиков. У каждого из вас свои цели и причины. У каждого – свой уровень знаний и возможностей. Моя, в некотором роде, обязанность - дать вам понять, что ждет вас, буде вы пройдете государственный экзамен. И выяснить, что движет вами в вашем стремлении стать армейским цепным псом.
Начну я с тех прописных истин, незнание которых уже должно заставить вас покинуть этот зал в смятении.
Алхимик – это ученый, работающий с материей, с ее составными частями, формой и изменчивыми свойствами. Цель алхимика – постижение сути материи и приемов ее изменения.
Думаю, не удивлю вас, если скажу, что овладение навыками трансмутации предполагает отличное знание химических элементов, их свойств и физических связей. Превосходное знание таблицы господина Менделеева – это уже залог успеха для посредственного алхимика. А уж если вам посчастливилось изучить пару простеньких алхимических печатей, то вас уже можно назвать ученым-алхимиком и предложить работу в соседней деревеньке в качестве ремесленника, починяющего лопаты и сенокосилки.
«То есть как так? Я всегда использую одну и ту же печать, но никто меня не называл посредственным…», - Альфонс даже обиделся.
« Вот язва-старикашка! Мне он уже нравится!», - в отличие от брата, настроение у Эдварда стало подниматься.
- Все вы знаете три основные стадии алхимической реакции: понимание, разложение и синтез. Последние два этапа – из области прикладной алхимии, ими вы будете заниматься на свежем воздухе, под присмотром опытных медиков: мало ли к чему склонна ваша юношеская фантазия…
Зал дружно не то хмыкнул, не то фыркнул.
- Эта уютная лекционная зала располагает только к теоретическим измышлениям и беседам.
Наблюдая за лектором, Альфонс заметил, что тот постоянно ходит от двери к трибуне, то складывая руки в замок, то теребя бородку, а после и вовсе достал сигареты, мундштук и закурил. Разве тут можно курить?
- Алхимия работает с материей: веществом и предметами, составленными из вещества. Ученые различают несколько уровней строения и существования веществ и предметов. Трудно сказать, какой из них назвать первым, какой последним, можно только субъективно выделить главные и менее главные в восходящем порядке.
Итак, уровень формальный. Все предметы, и даже бесформенные массы вещества имеют изначальный вид. Кусок глины, первоначально имеющий форму кривого шара, или грубой лепешки, в умелых руках гончара становится кувшином, гладким или даже с узорами. Алхимик – тот же гончар, меняющий форму вещества по собственному желанию. Формальный уровень – простейший, ибо работа с ним не требует особых знаний и опыта. Естественно, придать новую форму веществу сложнее, чем воссоздать предшествующую – так же, как вылепить новый кувшин сложнее, чем склеить разбитый. Но принципиальной разницы нет: алхимик работает с веществом, изменяя лишь молекулярные связи в материи, не влияя при этом на состав вещества и его суть.
Я почему-то уверен, что все присутствующие владеют навыками трансмутации на формальном уровне.
Симпатичная, девушка с копной темно-каштановых волос и белыми прядями у лица внезапно подняла руку и спросила:
- Господин Огден, мне понятна ситуация с созданием совершенного нового предмета: здесь все зависит от фантазии алхимика. Но как обстоит дело с воссозданием; что если алхимик не знает первоначальной формы предмета? Мне не раз удавалось починить предметы, которые я впервые видела уже в разломанном состоянии.
Сумеречный Алхимик широко улыбнулся, хищно прищурившись:
- Мне очень приятно, мисс…?
- Флайтфул, Фиона Флайтфул.
- Мне очень приятно, мисс Флайтфул, что вы столь серьезно следите за моим рассказом, изобилующим лирическими отступлениями и примерами, рассчитанными на детское воображение.. Вы хотите что-то добавить, молодой человек? Да, вы, в красном плащике? Нет… Так вот, я должен пояснить, что каждый созданный и даже воссозданный предмет, любое измененное вещество – суть НОВЫЙ предмет, иной конкретный объем вещества. Алхимия – суть преобразование, а что такое преобразование, как не замена чего-то старого на нечто новое? Поэтому воссозданные предметы всегда будут отличаться от первоначальных образчиков: иногда в мелочи, а иногда в самой сути и содержании. Однако, таким образом, господа, мы забегаем чересчур вперед. Продолжим об уровнях материи...
Сказанное поразило Альфонса: «Так вот в чем проблема: что бы мы не воссоздавали, мы никогда не получим утраченного назад, это всегда будет что-то новое, другое, копия, пусть даже очень точная… И с мамой так же: была бы копия мамы, и может быть она оказалась бы совсем другая, чем та, которую мы знали…»
А Эдвард просто подумал: «Вот те на…»
 - Следующий, более сложный с точки зрения науки, уровень – структурно-молекулярный. Как вы можете предположить из названия, на данном уровне алхимики работают собственно с молекулами вещества и структурными связями между атомами. Изменение положения молекул в пространстве и преобразование их структурных связей атомов относительно друг друга, дает нам, алхимикам, совершенно иной объект для работы и теоретических изысканий, чем уровень формальной трансмутации. Всем известно, чем химически различаются графит и алмаз, в принципе оба состоящие из углерода: критическую роль в отличии этих веществ играет их молекулярная структура, расположение молекул относительно друг друга и тип связи между ними. Таким образом, мы можем наблюдать примеры самых разнообразных веществ и, соответственно, алхимических трансмутаций. На этом же уровне происходит и разложение молекул на составляющие их атомы, и в результате мы получаем гораздо более мощное оружие, чем, например, преобразованная из булыжника каменная дубинка.
«Или копье, преобразованное из земли…», - с досадой подумал старший Элрик.
- Получение должности Государственного Алхимика уже само по себе предполагает умение работать с веществами на молекулярно-структурном уровне. Сочетание разнообразных молекул и атомов, содержащихся во внешней среде, получение совершенно новых сложных веществ – вот цель хорошего, квалифицированного алхимика, собирающегося стать Государственным, и желающего получить забавное приложение к своему имени. Для примера упомяну печально известного Багряного Алхимика, государственного преступника Зольфа Кимбли. Вот уж, воистину, замечательный пример пагубного использования алхимии и ее мощи. Мистер Кимбли, будучи еще когда-то свободным, сочетал молекулы разнообразных веществ, содержащихся в воздухе, подручных предметах, словом, во всей окружающей его среде, в комплексное вещество, которое при резком сжатии взрывалось. К сожалению, для создания своих комплексных веществ, находясь в боевых ситуациях, Багряный Алхимик находил недостающие составные элементы в человеческом теле. Он использовал живые тела своих врагов в качестве бомб, отчего его мощь как боевого алхимика неимоверно возрастала. Однако некоторые малоизученные свойства алхимии привели его к умопомешательству; в результате этот алхимик стал использовать уже не только тела врагов, но и находящихся рядом боевых товарищей.
Зал ахнул. Ветер возмущения пронесся по всем рядам аудитории и многие сосредоточенные лица побледнели.
Эдвард злостно прорычал что-то нечленораздельное, а Альфонс также был готов побледнеть, если бы только сталь его тела могла менять цвет.
Сосед Альфонса справа взметнул вверх руку:
- Меня зовут Габриэль Синистра, господин Огден. Считают ли ученые Корпуса Алхимиков упомянутые вами свойства алхимии, столь же малоизученными, как и раньше – пять, десять лет назад? – с улыбкой спросил черноволосый.
- Синистра? Габриэль Синистра? Весьма наслышан о вас, господин Синистра! Приятно удивлен тем, что и вне военного аппарата смог появиться столь серьезный ученый, как вы, судя по вашим работам. Что же заставило вас искать должности Государственного Алхимика? Впрочем, не важно. На все есть свои причины. Кстати, ваш труд «Первопричина материи» породил многие споры в нашем ученом обществе. – Господин Огден усмехнулся. – А по поводу тех самых «малоизученных свойств», которые сводят некоторых с ума, я расскажу слушателям позднее.
Братья многозначительно переглянулись, у обоих в голове возникло одно и то же: «Человеческое преобразование…»
Очкастый молодой человек в военной форме в свою очередь поднял руку:
- Получается, что любое сгущение и разжижение материи – это преобразование на молекулярно-структурном уровне? Не является ли это, грубо говоря, изменением формы конкретного объема вещества?
- Смотря, с какой целью и с каким результатом осуществляется преобразование, мистер Шарп. – Лектор откуда-то уже знал парня. Ах, да, оба же военные… - Вы верно упомянули об одном из базовых принципов алхимической трансмутации: сгущение в противопоставлении с разжижением. Однако поэтому эти явления и являются базовыми законами: их можно наблюдать при преобразовании любого рода и уровня - от формального до атомарного. Но о всяческих законах мы будем говорить в другой раз. Позвольте мне продолжить.
Молодой человек с упрямым лицом кивнул.
- Итак, уже упомянутый уровень - атомарный. Те элементы, которые гениальным образом объединил в одну теорию господин Менделеев, знаменитый Знающий Алхимик, являются ключевыми для существования материи. Из перечисленных в таблице элементов состоит окружающий нас мир. Реакции на атомарном уровне плохо изучены алхимиками, поэтому признаны нестабильными и опасными.
По залу пронеслись голоса: «Почему?»
- Дело в том, что процесс разложения и восстановления атомов затрагивает более элементарные частицы атомов: электроны и их ядра. Здесь классическая схема «понимание-разложение-синтез» не подходит. Процесс изменения орбит электронов относительно ядер и расщепление ядер сопровождается выбросом огромного количества энергии, дестабилизирующей материю, и соответственно, весь окружающий мир. Поэтому вопрос состоит не столько в том, как преобразовать атом, сколько в том, как избавиться от этого побочного неприятного эффекта – выброса энергии. На данный момент ученым удается предотвратить спонтанный выброс энергии выбитых электронов и расщепленных ядер, зацикливая данную энергию в круге преобразования. Но так как энергия, используемая алхимиком для собственно преобразования, оказывается противопоставленной этой дестабилизирующей энергии, что дисбалансирует трансмутационный процесс, поэтому реакция оказывается кратковременной и нестабильной. Не говоря о том что, что атомарная энергия, вышедшая из-под контроля, очень опасна…
Видя искаженные непониманием лица слушателей, господин Огден вздохнул:
- Ясно. Думаю, данное явление стоит подробнее рассмотреть во время изучения алхимических печатей. Только учтите, если кому вдруг придет в голову попрактиковаться в атомарной алхимии, делайте это на максимально удаленном расстоянии от Столицы, а лучше всего от планеты в целом.
«Надо же, как все сложно…», - восхитился Альфонс. «Но ведь мы не раз использовали подобную трансмутацию!»
Эдвард в это время уже высказывал вслух аналогичные сомнения:
- Простите, господин Огден, но я думаю, что каждый из присутствующих так или иначе использовал этот тип преобразования!
- Вы уверены, молодой человек? – Альфонс вдруг испугался, что доза ехидства на лице лектора доведет его вспыльчивого братца до остервенения. Но Эд был слишком смущен своими мыслями, что бы заметить ухмылку Огдена.
- Ну да… Трансмутируя из земли копье я получаю деревянное… или стальное? … древко…
Эд слукавил: у него никогда не получалось копье столь совершенное, как у мастера Идзуми. Но, на то она и мастер – трансмутирует без круга. С другой стороны, Эдвард не замечал, чтобы при этом выделялось чересчур много энергии, или что-то в этом роде…
- Вот видите, мой юный друг, вы даже не уверены, что за игрушку вы трансмутируете. А я вам отвечу: преобразуя землю, вы получаете копье из земли. – Прежде чем брат успел возразить, Сумеречный Алхимик продолжил. – Атомарная алхимия, помимо специальных приемов, требует к тому же понимания процесса преобразования, поэтому без специальных тренировок и опытов, вы не можете так просто использовать этот тип алхимии.
- Но ведь копье получается прочным и совсем не земляным!
- Элементарно, мой мальчик. Вы банально используете принцип сгущения материи. Подсознательно вы уплотняете структуру копья, сжимая комплексное вещество земли до состояния максимальной прочности. Заметьте, ключевое слово здесь – подсознательно. Хотя я должен признать, что ваши способности к подобной трансмутации молекулярно-структурного типа, достойны похвалы.
Альфонс на всякий случай положил свою огромную ладонь на плечо Эда – от греха подальше.
- Кстати говоря, - продолжил господин Огден, когда Эдвард не нашелся, что ответить, - атомарный тип алхимии является запрещенным в одном своем популярном проявлении. Кто подскажет?
Вверх уже тянулись несколько рук. Лектор призвал к ответу все того же сержанта Шарпа.
- Трансмутация золота, я полагаю.
- Совершенно верно, мистер Шарп. Я думаю, теперь запрет на преобразование золота из других веществ, например свинца, приобрел для вас совершенно новую окраску, более связанную с алхимией, чем экономическая теория инфляции.
«И то верно!», - восхитился Альфонс. «А я-то не понимал, почему это дело запретили, ведь чем больше золота – тем люди счастливее. Оказывается, это просто-напросто опасно! Интересно, а что такое инфляция…»
- Но про разнообразные алхимические запреты мы поговорим в одной из последующих лекций. Ибо запреты – это то, что все должны знать. Должны знать, чего опасаться…
«Значит и про человеческую алхимию тоже будет разговор» – мрачно подумал Эд.
- В любом случае, использование атомарной трансмутации – уникальное явление и, несомненно, показатель высочайшего класса алхимического знания и опыта. Но преобразование одного вещества из принципиально иного - по сути не оправдано, учитывая сколько усилий, энергии требуется затратить и какие последствия ожидают. Гораздо проще использовать для достижения оба предыдущих типа преобразования. Умело оперируя наличными материалами и зная принципы и законы работы с материей на молекулярно-структурном уровне, алхимики достигают не менее серьезных результатов, не играя при этом в смертельные игры с деструктивной энергией атомарной трансмутации. Поэтому, - со снисходительной улыбкой глядя на Эдварда, продолжил Огден, - получить из земли твердое земляное копье – гораздо разумнее, чем стальное. Можно получить все что нужно, главное – правильно применить знания и фантазию.
«Грозная штука… Надо будет попробовать», - мелькнула мысль у Эдварда Элрика.
- Сейчас я попытаюсь рассказать о самом важном. Это еще один уровень в работе алхимика - духовно-информационный. Это, так называемый, первичный уровень всей алхимии. Уровень, благодаря которому вообще возможна любая трансмутация.
Уверен, вы каждый раз задумываетесь: «Как вообще возможно осуществление преобразования человеком? Каким образом выходит так, что предмет или материя становятся именно такими, какие они мне нужны?»
Когда в схеме ««понимание-разложение-синтез» вы осуществляете этап «понимания» - это тот самый момент, когда работают душа и дух алхимика – “anima” и “spiritus”. Я понимаю, абстрактные понятия «духа» и «души» в сочетании со строгой наукой вызывает у вас закономерный скепсис, однако такова реальность. Именно благодаря этому невидимому процессу «понимания» - неотъемлемому этапу преобразования – алхимию до сих пор невежды считают «волшебством» и непонятным чудом. Смею заверить вас, что сопричастность алхимии к абстрактным понятиям «дух-душа», «духовная энергия» не обрекает ее на эфемерность и безнаучность. Скорее, это повод определить алхимию как искусство. – Лектор улыбнулся.
- Должен отметить, что с каким бы уровнем материи вы не работали, вы всегда затрагиваете первичный уровень. Работа на нем происходит следующим образом. Алхимик осуществляет анализ наличной материи: какие вещества и формы вещества ему доступны; помимо чувств восприятия, в этом процессе участвует “anima” алхимика, которая постигает суть материи. Таким образом, сознание (в сочетании чувства, опыт, знания, и логика) определяет приблизительный химический состав предмета, а “anima” постигает «душу» элементов, из которых состоит этот предмет. Осознавая и ощущая связи, существующие между атомами и молекулами данного вещества, каким образом они располагаются относительно друг друга, – вы постигаете сначала структуру вещества, а потом и форму предмета. Одновременно с анализом качества, вы анализируете и количество. За счет совместной работы сознания и души возможно точное преобразование: иначе, как можно на глазок определить, например, точный состав материала этих доспехов? - Лектор указал на Ала.
Доспех вздрогнул и опустил голову.
- Как только вы закончили анализ предмета в собственном сознании, вы начинаете моделировать «душу» будущего преобразованного объекта, который является целью ваших действий. Параллельно вы умственно разрабатываете все этапы и принципы преобразования материи: вычисляете, что неизбежно придется разложить вещество на составные элементы (этап разложения), и собрать воедино рассредоточив вещество таким образом, что бы получилась та или иная форма или необходимая пропорция, то есть добавив здесь, убрав тут, изменив этот изгиб, сочетав эту молекулу с этой… Только все эти словесные «добавить тута, убрать здеся» заменяются у вас четким образом и формулами в сознании. Когда оканчивается моделирование, наступает время самого главного этапа и фактора духовно-информационного уровня преобразования. То, благодаря чему вообще возможна алхимическая реакция, благодаря чему происходит воплощение всех ваших фантазий, когда «идея» становится реальностью. Это этап «воления». В этом процессе участвует уже “spiritus” алхимика. Грубо говоря, вы «желаете» осуществления трансмутации, и в этот момент духовная энергия преобразования устремляется наружу, переходя в алхимическую печать.
Все, что я рассказывал в течение пяти минут, осуществляется в вашем сознании и подсознании мгновенно, ну, у некоторых особо «одаренных» алхимиков занимает несколько секунд.
Благодаря первичному уровню материи возможно все то, чем мы, алхимики занимаемся. Будь материя бездушна, алхимия бы не существовала, если бы у человека не было духа, способного к внутреннему преобразованию и к волению, человечество не познало бы могущество и красоту алхимии. Только совершенствование своих духовных способностей, накопление знаний и постижение принципов осуществления «духовного преобразования» способствует развитию науки и ученого, этой наукой занимающегося.
Лектор вздохнул. Оглядел людей, смотрящих на него сверху вниз, провел рукой по волосам, и сказал:
- Вы можете задать мне свои вопросы.


Глава 1. Западный фронт.

Яростный зеленоватый заряд электричества ринулся в ее сторону – откуда?! В клубах пыли и дыма вдалеке она разглядела туманную фигуру в военной форме Аместриса, от которой змеился яркий поток электронов и впивался в ее тело. Свои?!! Свои нападают?! Стой! Я не противник, я - из Аместриса! Я – Государственный Алхимик, и это я должна посылать в тебя разряды, чтобы… убить тебя? Кто ты? Электричество продолжало терзать ее плоть, сердце сбивалось с ритма… Она упала на колени: боль высекала из глаз слезы. Фигура приблизилась, сквозь рассеявшуюся гарь она разглядела стройную женщину с копной каштановых волос и белыми прядями у лица. Волосы стояли дыбом, казалось, что их очень, очень много; они змеились по плечам и словно жили отдельной жизнью – статический заряд гулял по ним. Все верно, заземление создает подобный эффект, никогда не удается полностью экранировать собственное тело от разряда… Собственное тело? Так, значит, эта фигура – я? Кто ты? Ты – это я? Почему ты напала на меня? Почему у тебя на лице такая омерзительная жестокость, рот скривился от боли… или от удовольствия? Прекрати, иначе я убью тебя! Я!!!…
Свалившись с кровати и прижавшись к холодному полу, Фиона рыдала в полный голос, страшные мысли шептали у нее в голове:
«Это была я… Это я вчера убивала, убивала всех подряд, без раздумья, с наслаждением, ощущая свое всемогущество перед несчастными, вооруженными жалкими винтовками… Они даже не успевали повернуть головы в сторону урагана электронов, которые корежили их тела, сжигали кожу, останавливали сердца, плавили металлические пуговицы на их мундирах… В моей голове играл гимн Аместриса, а я танцевала под него танец смерти. А теперь эта женщина… Врешь, это была ты сама!... я пришла к самой себе во сне, чтобы отомстить за все эти смерти, чтобы казнить себя».
Слезы кончились; содрогаясь от эмоциональной боли, Фиона вспоминала вчерашний бой. Она очень боялась смерти, до последнего пыталась откреститься от своих обязанностей солдата и Государственного Алхимика. Не удалось. Ее, полуживую от страха, отвезли к осажденному городу и под прикрытием взвода пехоты, она трясущейся рукой активировала печать, впервые обратив разрушительную мощь электричества против живого человека. Словно со стороны, она наблюдала за битвой, удивляясь, до чего легко разряды пронизывали человеческую плоть, скашивая за один раз до десятка солдат. Они падали беззвучно, валились друг на друга, словно желали перед смертью по-братски обняться. Вскоре со всех сторон запахло жарким. Как на Новый Год, когда мама готовила запеченную утку. Ее охватила та же детская радость предвкушения веселья и вкусных подарков. Только здесь жарили не дичь, а человеческие тела. Праздник каннибалов – вот что могла предвкушать девочка Фиона.
Она работала почти бессознательно: группа прикрытия криками подсказывала направление удара, подсознание заучено выдавало схему аккумуляции свободных электронов воздуха, ионизации молекул, создания нитей электрических зарядов, энергетический посыл от себя, одновременное заземление и экранирование… Убийство – это бессознательное, автоматизированное действие, вряд ли можно к нему подходить с творчеством и любознательностью, решила для себя Фиона. Как можно использовать алхимию в таком грубом, неэстетичном и бессмысленном деле, как убийство!?
Но тут Фиона Флайтфул вспомнила, как в одно мгновение смерть обрела для нее смысл и наполнила ее действия жизнью и даже экспрессией. Когда с пулями в телах рядом упали Смит и Хеллуин. Она видела их тогда впервые, даже имена она узнала позже из списка погибших. Но расползшееся пятно крови из раны на животе солдата окрасило в незнакомый ранее цвет пряжку на его поясе: из пасти льва-химеры на гербе Аместриса изливалась кровь. Фионе показалось, что пуля попала прямо в корпус зверю, там, где несуществующие задние ноги сливались в роскошный хвост. Стекленеющий взгляд Захарии Смита умоляюще скользнул по ее растерянному лицу.
Она превратилась в разряд. Страх ушел, рука твердо ложилась на печать, девушка рвалась вперед, рвалась казнить, смести с лица земли тех, кто не носил синюю военную форму. Девушка хрипло смеялась, ощущая себя настолько могущественной, насколько может быть алхимик, умеющий совладать с материей, стихией и собственным духом.
Детский праздник с жареной уткой превратился в оргиастическую попойку подростка, впервые пробующего алкогольную свободу.
«А вот и похмелье…» Фиона поднялась с пола, вытерла одеялом слезы и села на кровать.
«Вот такой из меня Государственный Алхимик!», - усмехнулась девушка.
Стук в дверь.
- Мисс Флайтфул! Это я, Габриэль.
Фиона стала нашаривать форму, которую вчера бросила возле кровати, прежде чем упасть на нее в изнеможении.
- Приходите скорее в столовую, мы ждем вас с майором Огденом там! – послышались удаляющиеся шаги.
Девушка упала лицом в подушку. Как она завидовала им, Туманному и Сумеречному Алхимикам: их не пошлют в зону боевых действий – они, исследователи, сидят в лабораториях. Впрочем, их так же мобилизовали и выслали во фронтовой штаб, как действующих офицеров. Но отдуваться за них приходится боевым алхимикам вроде нее и Шарпа.
Лениво натянув форму, Фиона взглянула на себя в зеркало у двери. Да, волосы сейчас лучше не трогать: статическое электричество, скопившееся в них и во всем ее теле за вчерашний бой, еще долго будет стрелять во всех окружающих, стоит им коснуться ее.
Хмыкнув, майор Флайтфул сказала вслух:
- Интересно, найду ли я когда-нибудь человека с противоположным зарядом?

У майора Шарпа вчерашнее взятие Лепты оставило смутный, еле уловимый эмоциональный след в памяти. Особенности его алхимической специализации не позволяли ему отвлекаться на внешние раздражители вроде смертей противника, разрушения зданий, страданий людей… Погрузившись в начале боя в непрерывный процесс трансмутации, майор сосредоточился на контроле своих големов, остановившись только тогда, когда полковник Уитби хлопнул его по плечу, отчего Шарп в изнеможении повалился на землю. Падая в обморочную темноту, он расслышал, как полковник сказал что-то вроде «…до подполковника».
Майор Гилберт Шарп с удовольствием вспоминал вчерашнюю алхимическую эпопею, происходившую внутри него. Прямо в бою он сумел создать и контролировать дополнительного голема, помимо тех четырех, которые у него получались с легкостью.
Ему было чем гордиться: контроль каждой фигуры, созданной из подручных материалов (чаще всего из земли, или же из металла) – это чудовищное напряжение и уйма энергии. Во время работы непрерывно активированной печати приходится следить за местонахождением молекул каждого отдельного участка движущейся фигуры. Принцип движения големов прост – формальный метод изменения вещества; сложность лишь в том, чтобы применять его синхронизировано, и четко контролировать процесс разрушения-синтеза вещества. Проще всего делать фигуры, которые могут двигаться, не отрываясь от земли, хотя Шарпу доставляло большее удовольствие создавать именно человекоподобных големов, которые шагают, поднимая конечности. Вчера майор изрядно позабавился, создав для нападения на город пятерых огромных львов-химер, таких же, что на флаге Аместриса. Сам он не видел, но солдаты рассказывали, какое непередаваемое впечатление производили шестиметровые каменные фигуры, ползущие по улицам города. «Эти драхманцы бежали, только завидев их!» - с восторгом описывал бой сержант Биман.
Непрерывный контроль пятерых големов требует стольких энергетических затрат от алхимика, что Шарп смог продержаться только два часа боя. Но его намеренно отправили в захваченный город, только когда битва подходила к логическому концу: для закрепления результата, так сказать. Но и за два часа майор смог внести непомерную сумятицу в ряды врага: больше из суеверного страха, чем по стратегическим причинам, драхманцы сдавались без сопротивления, только завидев ползущих аместрийских химер.
Задумчиво теребя бородку, и улыбаясь самому-себе-любимому, майор Шарп вошел в офицерскую кантину. Она была полупуста, и неудивительно: «Большинство офицерского состава завтракает гораздо раньше, а обедает гораздо позже, чем полдень…», - подумал майор, откинув крышечку своих серебряных часов. Он заметил столик, за которым сидели Огден и Синистра, и без колебания направился к ним.
В этой компании Государственных Алхимиков не приветствовалось официальное салютование, поэтому Шарп просто кивнул майорам и плюхнулся на скамью.
- Ну, а вы, майор Шарп, что вы скажете нам об обстановке в командном пункте?
Прислушавшись к голосам в кантине, Големный Алхимик разобрал слова «Лепта», «упрочнение позиций Западного фронта», «очередная удача генерала Эйвери». Ничего удивительного: весь командный пункт сосредоточился на вчерашней победе и деталях боя.
- Среди нас, Гос. Алхимиков, вы – более всех солдат, – иронично сказал Сумеречный.
Он был прав: Гилберт Шарп начал военную карьеру в шестнадцать лет рядовым, дослужившись до сержанта, сдал экзамен на Гос. Алхимика, получив сразу майора. С досадой Шарп подумал, что военный из него получше, чем ученый: за три года действительной он продвинулся до сержанта, а за шесть лет, будучи Государственным Алхимиком – не получил ни одного повышения.
Поглядывая на дежурного, который должен был принести ему завтрак, Шарп решил поработать оперативной сводкой:
- Скажу, что нам необыкновенно повезло, когда полковника, и нас вместе с ним, послали под командование Эйвери на Западный фронт. «Боевые действия на территории противника»; эта фраза – просто бальзам на сердце для фюрера и всех, кто сидит в Столице. Особенно выгодно мы отличаемся на фоне Восточного фронта: по последней сводке, у генерала Уэстона многочисленные потери после поражения у Кроншта. Ее войска еще даже границу не перешли… Я думаю, взятие Лепты – переломный этап в этой войне, во всяком случае, для Западного фронта.
- Это радует, однако, майор, не думаете ли вы, что из-за такого неравномерного продвижения войск главнокомандующий надумает рассредоточить силы и распределить командный состав на оба фронта? – Огден очевидно забавлялся увлеченностью Шарпа этой войной.
- Ну, господа, нам это не грозит: полковника Уитби генерал от себя не отпустит.
Гилберт заметил вошедшую Фиону и приветственно махнул ей рукой.
- Кстати, мы тут уже наслышаны, какое представление ты вчера устроил со своими големами, - демократичный Габриэль именовал своих друзей на ты.
Шарп самодовольно усмехнулся.
- А ты как после вчерашнего, Фи? – спросил Гилберт у подошедшей девушки.
Кислое выражение лица многое поведало алхимикам о настроении майора Флайтфул.
Молниеносный Алхимик опустилась на скамью и злобно произнесла:
- Ненавижу войну.
Синистра согласно кивнул:
- Особенно такую… Ни с чего начатую, ни зачем продолжающуюся.
Фиона бухнула по столу кулаком:
- Эти смерти! Из года в год, война за войной! Десять лет назад Ишвар утопили в крови, пять лет спустя – уничтожили Лиор, теперь добыча покрупнее – Драхма. Зачем? Зачем они развязали этот конфликт?
- Но ты же помнишь, фюрер Брэдли…
- Я знаю, что у Брэдли были свои темные мыслишки по поводу этой войны, но почему Халкроу не подписал перемирия, когда Брэдли был убит? Почему он предпочел продолжить нападение? Ах, ему захотелось, чтобы у Аместриса был выход к морю! Уже века страна обходится без этого моря, и, замечу, процветает! А в результате – разоренный Норт-Сити, лишенные крова и родины жители всего севера страны! Это все поганое желание манипулировать массами, поганое желание ощутить свою власть: послать на смерть, даровать жизнь… А теперь Мустанг! Кто мешает ему прекратить войну теперь, когда северные провинции Аместриса отвоеваны и граница восстановлена? Почему мы продолжаем наступать, когда это уже не наша земля, когда мы отбираем кров у других людей?
Фиона замолчала. Молчали и трое других алхимиков.
- Когда мы пересекли границу, мы потеряли священное право на войну.
- На все есть свои причины, молодые люди. Не скажу, что одобряю все действия главнокомандующего, - тихо сказал Сумеречный Алхимик, - но я знаю этого человека: Мустанг целеустремлен, но честен. Он не пойдет на ненужные жертвы, если не будет точно уверен, что без них не обойтись. Я думаю, его цель – продемонстрировать драхманцам грозную силу Аместриса, слегка потеснив их внутрь. Это будет своего рода предупреждение, ибо Драхма возомнила себя чересчур самоуверенной после года оттеснения нас на юг. Если этого не сделать, мы потеряем статус сильной и опасной державы, и тогда со всех сторон на нас устремятся алчные взгляды соседей. А территории Драхмы за Бриггсовой Грядой – вряд ли Аместрис сможет их удержать: горы всегда останутся для нас естественной границей…
- И спасением в войне с северянами, - усмехнулся Шарп, - кабы не Бриггсова Гряда – пришлось бы фронту растянуться на сотни километров…
- Ааа! Мои герои-алхимики!
В кантине раздался задорный вопль. Улыбаясь до ушей, к ним приближался высокий мужчина тридцати шести лет, с темными кудрявыми волосами, крупными губами и маленьким приплюснутым носом: полковник Кевин Уитби. Его большие сияющие глаза вызывали двоякое впечатление: те, кто его не знал, считали, что он с приветом, а кто был с ним знаком, и тем более работал под его началом, те не чаяли в нем души.
Полковник был из тех людей, которые ни при каких обстоятельствах не будут вести себя серьезно. Смертельная опасность, принятие серьезного решения – все сопровождалось у него шутками, улыбками и комичными ужимками. Приказы он отдавал немного смущаясь, словно не приказывал, а скромно просил. Его сослуживцы так и не смогли понять, каким образом этот человек попал в армию и дослужился до полковника.
Секрет его был прост: его авторитет основывался не на страхе и не на банальной субординации, а на уважении и приязни, если не сказать – любви. Его детская непосредственность, артистичность и парадоксальный оптимизм – все это внушало материнскую любовь женского персонала армии, а у мужского – покровительственное отношение отца к сыну или старшего брата – к младшему. Несмотря на такое нестандартное положение вещей, полковник был весьма толковым офицером, а его странные служебные отношения с подчиненными лишь завоевывали ему пристальное внимание и славу.
- Это у вас ранний обед или поздний завтрак? – деловито осведомился полковник.
- Завтрак, - сказали Фиона и Шарп.
- Обед, - Сумеречный и Туманный.
Мнения прозвучали одновременно, и алхимики расхохотались, глядя друг на друга.
Полковник почесал в затылке и заявил, скорчив задумчивую мину:
- Может мне тогда поужинать для разнообразия… Однако, у меня к вам конфиденциальное дело, майор Огден и майор Синистра.
Присев за столик, Уитби, не стесняясь, подвинул подносы с тарелками, и разложил бумаги.
Фиона и Гилберт стали подниматься, чтобы пересесть, но полковник ухватил Големного алхимика за рукав, и многозначительно подмигнув, сказал:
- Может, вы случайно подслушаете, что я тут буду рассказывать майорам? Мне будет интересно узнать ваше мнение по поводу этого чрезвычайно секретного вопроса.
За шесть лет подчиненные полковника научились понимать своего начальника и сообразили, что столь противоречивая фраза – предложение остаться и обсудить дело всем вместе.
- Значит так, у меня тут приказ фюрера, - полковник показал гербовую бумагу с позолоченным львом-химерой, - для подчиненных мне Государственных Алхимиков Тибериуса Огдена и Габриэля Синистры. Приказ отправляться в Вест-Сити, точнее в его районный городок Аттрапе, для расследования исчезновения двадцати семи алхимиков.
Шок военных принял разнообразные формы: Сумеречный нахмурился и сверкнул глазами, Туманный поперхнулся, глаза его расширились и уставились в пространство, Фиона раскрыла рот и силилась что-то сказать, Големный снял очки и стал протирать их, близоруко уставившись в стол.
- Двадцать… семь? – выразил словами всеобщее изумление Синистра.
Полковник кивнул и протянул руку, чтобы закрыть рот майору Флайтфул. Этот фамильярный жест не был замечен Фионой, которая невпопад спросила:
- Они так… вместе пропали?
Полковник схватил толстую папку и, листая ее, стал рассказывать:
- Первое исчезновение зафиксировано в апреле этого года. Последний пропал седьмого сентября, то есть пять дней назад.
- И все пропавшие были из этого… Аттрапе? – уточнил Големный.
- Собственно говоря, исчезновения происходили рассредоточено по большей части Западной области. Последний случай – как раз в Аттрапе.
- Скажите, полковник, среди них были Государственные Алхимики? – прищурив глаза, спросил Огден.
Подоплека вопроса была мгновенно понята всеми присутствующими.
- Да. Трое алхимиков прикомандированных к Западному штабу. Крылатый Гос. Алхимик, Жаждущий и Лазурный.
- Контрабас! – воскликнула Фиона. Заметив недоуменные взгляды, она пояснила:
- Лазурный Алхимик… Я его знаю: его в Центральном штабе все звали Контрабас… Побледневшая Фиона вспомнила этого неуклюжего и недалекого ученого: в гос. алхимики он попал то ли по недоразумению, то ли благодаря протекции.
- Только трое из двадцати семи… - подытожил Сумеречный. Он вспомнил историю двухлетней давности об убийствах государственных алхимиков, происходивших в Столице и в Ист-Сити, когда центральный штаб со всем Корпусом переезжал из города в город, пытаясь обезопаситься от этого «стихийного бедствия». Шрам-ишварит – так звали это стихийное бедствие.
- Это не Шрам, если вы это имеете в виду. Во-первых, официально Шрам признан погибшим во время уничтожения Лиора, и за прошедшие два года его никто не видел. Во-вторых, все алхимики не были убиты – они бесследно пропали.
- Но почему расследование назначили только сейчас, когда число исчезновений дошло до такой… абсурдной цифры?! – возмутился Синистра.
- Война…- полковник состроил такую жалобную физиономию, что в пору было захохотать, - а потом и этот переворот в Столице, когда Мустанг сместил Халкроу. За всем этим полиция и Западная штаб-квартира забыли обо всем на свете. Да поймите, исчезновения были рассеянными, в полиции не смогли соотнести факты и не придавали значения отдельным случаям. Только когда на пост коменданта Западного штаба заступил генерал-лейтенант Хавок, данные были сопоставлены и подан доклад фюреру Мустангу.
- Алхимики не были знамениты, не особо талантливы, так, доморощенные ученые. – Продолжил Уитби.
- Ну, и какая разница!! Неужели трудно было заметить тенденцию раньше?! – воскликнула Фиона.
Полковник ткнулся лицом в стол и закрыл голову руками. В его богатом пантомимическом лексиконе эта поза означала: «Не бей меня!». Выглянув из-под локтя, полковник жалобно сказал Фионе:
 - Трудно, майор Флайтфул. Я не полицейский, но думаю, что это трудно. – Уитби вылез из своего «убежища». – Но в данном случае связь и закономерность очевидны: за всеми преступлениями стоит один человек или конкретная группа. В отчетах преступника именуют Зеро.
- Ноль. Это что, как точка отсчета? – сердито усмехнулся Сумеречный.
- В общем, майоры, - полковник взглянул на Огдена и Синистру, - вы сегодня же отправляетесь в Вест-Сити на военном поезде. Я очень надеюсь на скорые результаты расследования.
- Собственно, мне интересно, неужели фюрер так не ценит своих армейских псов, что отправляет на встречу с этим Зеро двух небоевых алхимиков? – улыбнувшись спросил Туманный Алхимик.
Сделав страшные глаза, полковник комично прошептал:
- Я слышал, Мустанг направит кого-то еще из собственного окружения. Прямо из Центрального штаба. Только, тс-с-с… - он приложил два указательных пальца к губам. И махая самому себе руками, вышел из кантины.