40 дней пустоты

… Её поглощала пустота, на часах в то время было уже за полночь. Её сон был неспокойным, странно билось сердце. Жар покидал её молодое тело, но она так и не хотела звать на помощь.
-«Зачем?» - говорила она,
-«Я сама себе бог, и ничего не могу сделать – остальные бессильны.
 Она чувствовала приближающуюся кару. Агония. Темнота, и лишь какое-то странное золотое ядро медленно приближалось к её нездоровому мозгу. Но это не было помощью. Она реально представила свою смерть. Кто будет рыдать на её могиле? Кто станет оплакивать молодое бездушное тело? Наверное, пригласят бабку-причиталку. К чертям напускную скорбь, старуха через миг забудет её имя, имя которое кого-то радовало, кому-то было оскоминой, но оно было…
После траурной церемонии разбредутся кто куда, через год никто не вспомнит, кем же она была. Никто не придёт на встречу к ней, слишком мрачное место выбрала она для свидания. Ей же не подняться из этого склепа, она придавлена булыжником чёрным, и в ноги воткнули крест. Один раз ей принесли ещё пару трупов: срезанных в розарии чёрных роз. Красиво, благородно…. И печально. Через час украдут подарки подаренные ей…
 И снова она видит золотое ядро, приближающееся к ней, что бы это было.
И всё начинается вновь: агония, бред, и не больная боль.

 40 дней.

Потерянный смех, и украденные слёзы,
И снова ты идёшь по лезвию ножа.
Рваное сердце и заштопанная душа,
Я прыгаю вновь через кольцо огня.
Башня…
И мне до тебя высоко,
И рваное сердце к тебе тянется.
Губы…
И мне до тебя далеко,
И душа на части разрывается.
Иголки, булавки и нитки,
Всё впустую прошло 40 дней.
Слёзы не нашли и смех не вернули.
Бред бредёт день за днём.
Фиолетом мозг отражает,
И всё как обычно,
Но вот беда.
Погасили кольцо огня,
И башню подняли под облака,
И снова ты идёшь по лезвию ножа,
И снова душа надрывается.
Мимо бредёт бесконечность дней,
И всё впустую прошло сорок дней…

Впору было читать сорокоуст по потерянным слёзам, и украденному смеху, или наоборот. Да и зачем преувеличивать – всё выглядело настолько тривиально, что в некоторые моменты бред доходил до абсурда, в этом случае иголки, булавки и нитки не причём.
Просто однажды Грегор Замза проснулся гигантским пауком, и понял, что опоздал на работу – банально, не правда ли? Тем не менее, жизнь его на этом закончилась: родственные отношения ушли в никуда, все отвернулись от этого жалкого существа, ибо в этой трансформации невозможно существовать: «Оно издохло!».