Слизь

Кожа упала как платье к её ногам, - и сразу же выросла новая. Воздух в помещении влажный как огненные плевки, растекающиеся слизистыми студенистыми комками, вылетающие из жерла вселенского вулкана. Она сидела, сжимая голые бедра, покрытые пленкой, в которую обычно заворачивают покойников; она сдирала с себя эту пленку, сдирала ресницы с век, сухим глазами пыталась смотреть. Сухими, потому что все они вытекли в небольшое влажное пятно рядом с её ступнями. переломанными пальцами пыталась расчесать спутанные в клок волосы-змеи, они вдруг ожили и принялись шипеть и кусать её за шею, отчего та тут же покрылась нарывами, и истекать сине-зеленым гноем. Волосы-змеи шипели и щелкали пастями. Кожа на её лбу начала медленно расходиться в стороны, трещали кости и отваливались целые куски мяса, и из самого костного мозга вдруг отделился и раскрылся Третий глаз. Зелено-красное влажное яблоко видело всех и всё насквозь.А она всё доламывала проклятые пальцы, чтобы больше никогда не раздирать себе глазницы и не царапать красную кожу лица, покрытую язвами и первыми признаками разложения. Запах сырой слизи и подвальной плесени черно-серыми облаками витал вокруг костлявой фигуры, скрючившейся ра стуле. Она обнимала свои колени и раскачивалась взад-вперед. Из каждой поры на теле вылезали жирные слизняки и с шипением так и норовили заползти в ноздри. полуоткусанный язык не мог воспроизвести ни одного звука, но ей это было только на пользу - она не хотела ни с кем разговаривать. Было все равно; она сидела на стуле в неестественной позе и раскачивалась в такт неслышимой музыке. Хотелось только одного - доломать оставшиеся кости и отшвырнуть прочь змей, но сил уже не осталось. небо не падало, оно больше не хотело быть никем. А она вот хотела стать еще большей мерзостью, чем является, - чтобы никто не смел никогда сказать ей ничего приятного. Она заклеила комками парафина пополам со слизью свои уши, чтобы не слышать больше лживые слова, потмоу что от них било судорогами, как о самого сильного яда, а ничего более соленого,чем её слезы, из разодранных и клочьями свисающих глазниц в природе не существовало.
В предсмертной агонии её мозг рождал сттрашные картины, но в её восприятии они были скорее прекрасными. Безголовые черные тела, обугленные, - их объедали муравьи с лицами детей; прекрасная фея подъедала куски отмершей плоти с тела утопленника, пятилетняя девочка сосала мозг взрослого мужчины через трубочку и облизывла отсутствие губ. Женщины со змеиными языками и рыбьими глазами облизывали лезвия - а лезвиями были их собственные ногти; слизывали кровь с пальцев друг друга и из вырезанных глоток вылетало довольное сиплое хрипение. Она подбирала с пола осколки зеркала и разрезала обрубок языка; застарелые шрамы расходились, чтобы через несколько дней начать гнить.
Из горла непрерывно текла густая белая пена с запахом плесени и помоев, растекаясь на какой-то жир, похожий на тот,что остается в кастрюле после того, как сварят поросёнка.
Женщины-змеи слизывали таяную пену с её изломанных ступней, вместе с гноеподобным отделяемым, а она сидела и наслаждалась процессом созерцания себя в зеркальной пыли.