В основном, о работе

Римма всегда терпимо относилась к особенностям чужого характера и к перепадам

настроения родных и близких. Она считала что тараканы в чужой голове имеют

право на уважение с ее стороны, так же, как и ее собственные - на

ответную любезность окружающих.

Впрочем, иногда она закрывала глаза на очевидные проблемы часто просто из

чувства самосохранения. Надо сказать, эта разумная и на первый взгляд

гуманная политика себя совершенно не оправдала…

Саша Агис соблазнил и прибрал к рукам юную, абсолютно неопытную Римму

когда ей было семнадцать лет. Он окружил ее таким веселым, всепоглошаюшим

обожанием, что, как только ей исполнилось восемнадцать, онa дала отвести себя

в загс, почти не сопротивляясь.

- Я замужем с детства, - смеялась она обычно, когда ее принимали за подружку

 высоченных дылд-близнецов Моти и Коти , рожденных ею в возрасте

восемнадцати лет.

Мотя был назван Дмитрием в честь дедушки Матвея, а Котя - Константином,

почему непонятно, но решили, что в честь дедушки Бенциона. Когда молодая

семья с малолетними извергами эмигрировала в Израиль имена легко и

непринужденно трансформировались в "Менахем" и "Бенни". Позже, уже

окончательно поселившись в Америке бодрые , если не сказать, гипераkтивные

тинейдажеры уже самостоятельно переименовались в Меттью и Бенжамена и

жизнь, казалось бы стала наконец налаживаться в расчете на долгие годы.

Сашина карьера складывалась не по-эмигрантски удачно - он вообше был


невероятно деятельным, оптимистичным и доброжелательным человеком, к тому

же способным и опытным инженером.

Видимо, поэтому путь от рядового сотрудника до исполнительного директора той

фирмы в которую он поступил сразу после приезда, занял у него менее трех

лет.

Помимо очень немаленькой зарплаты, а также доходов от патентов и

преподавания в университете, Саша умудрялся подкармливать семейнюй бюджет,

еще и продолжая сделки с недвижимостью на обеих "бывших" родинах. Таким

образом, Римма никогда не стояла перед выбором - забросить детей или

прозябать в нищете.

Близнецы выращенные в любви и заботах, были столь же своевременно приучены к

роялю и теннисному корту, как в свое время были приучены к горшку и

умывальнику, они читали книги на трех языках - русском, иврите и английском,

вполне прилично себя вели (оособенно если учесть, что были вырашены с

дхухлетнего до 13-летнего возраста в Израиле) и даже терпимо, хотя и

снисходительно относились к родителям – словом, радовали возвратом

морального капитала в рассчете на каждый год римmиной юности, безвременно

растворившейся в тихих семейных радостях…

Если бы не Риммина терпимость к мелким неурядицам и капризам

близких, она бы, возможно, заметила неладное гораздо раньше того момента

когда на мирном семейном небосводе грянул гром, после которого от самого

небосвода остались лишь воспоминания…

После почти восьми лет жизни в Чицаго Мотя и Котя были выучены до состояния

бакалавров искусств в дорогом и престижном университете Норсвестерн и

отправлены в знамеnитую на весь мир калифорниискую адвокатскую школу.

Когда в большом доме осталось лишь трое - Римма, Саша и кот Кисечка, в нем

стало непривычно тихо и чисто. У Риммы первый раз в жизни появилась такая

роскошь как возможность хорошо выспаться, вглядеться в детали интерьера и

не спеша подумать о жизни. Тут-то она и заметила, что с Сашей что-то

происходит. Он стал вялым, малоразговорчивым, постепенно забросил

бизнес и преподавание.

 Его зарплаты по-прежнему хватало на дом и хозяиство. За университет

 в Калифорнии все было оплачено вперед после удачной перепродажи четырех

квартир в Москве, когда цены на недвижимость в столице рванули в безудежный

полет вслед за мировыми ценами на нефть.
 
Римма, конечно же, не голодала, да и Кисечка не терял упитанности, ибо

снабжался Вискасом бесперебойно как и раньше , но можно было забыть о том ,

чтобы ходить на премьеры, соответствуюше одеваться , играть в теннис с

персональным тренером, ездить в круизы на Гавайи , украшать просторный дом

новыми приобретениями, а также поддерживать свою неотазимость с помошью

дорогих специалистов .

 
Когда пришло время заказывать билеты для традиционного ежегоднего отпуска,

Римма осторожно поинтересовалась, на какие деньги они с Сашей с с Котей-

Мотей поедут в этом году в Европу на зимние каникулы.

Обычно безотказный и бесконфликтный Саша ответил неожиданно:

- Наверное, могли бы поехать на те, которые ты истратила на осеннюю коллекцию

туфель от Dolche. Вчера перишел счет на двадцать три с половиной

тысячи - я случайно открыл конверт... А теперь, наверное, вообше не поедем...

Извини, я должен идти.

- Саша интересуется счетами за тряпки? Знает что Dolche выпускает

сезонные колекции обуви? - от полной неожиданности Римма даже не

сообразила, что нужно обидеться или, может быть, даже заплакать.

Ну что же, - подумала она, когда пришла в себя, а за Сашей уже захлопнулась

дверь . - Двадцать лет супружества, две эмиграциии, вырашивание детей, в конце

концов, видимо, сделали свое дело: Саше надоело быть добрым гением для

семейства, избалованной долгой жизнью за его широкой и надежной

спиной.

В самом деле, близнецы выведены на самостоятельную орбиту, жизнью довольны,

звонят редко, а какие могут быть особые проблемы со старой женой и с

кастрированным котом ?

Римме пришлось вспомнить о своем полученном в Москве техническом

образовании, и поблагодарить покойных родителей, что пасли неугомонных Котю

с Мотей, пока она бегала на лекции и писала курсовые.

 Ей пришлось изрядно поднапрячь в свое время неплохо закаленные шахматами

Mозги, некоторое время походить на семинары и почитать толстые скучные

книжки, иначе бы созревшее в ней желание начать обмен своей свободы на

американские рубли, так бы и осталось утопией . Около года ушло на

рекогносцировку и работу над легендой для резюме (трудовая автобиография,

посылаемая потенциальным работодателям), потом все утряслось. Tорговать

собой оказалось удобно в розницу, то есть продавая каждый час по отдельности,

поэтому Римма ступила на стезю консалтинга, изматываюшую, нервную и

нестабильную, но зато позволяюшую жить, если и не на прежнем уровне, то , по

крайней мере независимо и без постоянного страха за завтрашний день.

Римма легко и даже, судя по отзывам, не без некоторого блеска соправлялась с

технической частью своих проектов, а вот ломать свои привычки и устоявшийся

образ жизни оказалось очень тяжело. Вставать к близнецам среди ночи

было если не приятно, то вполне естественно и не слишком обременительно , а вот

вставать в пять утра, чтобы успеть на поезд или на самолет и в нужный час

предстать пред начальственные очи, казалось дурацкой и унизительной

повинностью.

Иногда было невыносимо тяжело улыбаться в ответ на невнятно вздорные

претензии высокомерных начальственных аборигенок, одеваться в ширпотреб

из Таргета (Сеть дешевых универмагов в штате Иллинойs,) чтобы не раздражать

тех же навечно заджисованных аборигенок эмблемами дорогих фирм,

отзываться на начальственно-панибратское "You Guys " (Эй вы, ребята!) ,

одновременно обращенное к ней и к парочке молодых трудолюбивых китайцев,

сидящих в соседних кубиках...

Римма старалась душить в себе раздражение, иногда для этого требовались лишь

волевые усилия, иногда антидепрeссанты - обычное в обшем-то для деловой

Америки дело.
 
Саша тоже ходил на службу, хотя трудовых подвигов, судя по всему там не

cовершал.

Когда Римма возвращалась домой, Саша либо перебирал струны гитары, лежа в

на широком диване, напевая что-то вроде

"Я со шкафа достаю балалаечку мою.." ,
 
либо спал в обнимку с котом, всегда трезвый как стекло, но часто забыв снять

ботинки и погасить свет.

Римме иногда казалось , что он залег на диван в обнимку с Кисечкой навсегда,

собираясь в этом приятном положении провести весь остаток личного времени

отпушенного ему богом в этой жизни. Римма никогда не умела чего-то настойчиво

требовать. Тем не менее, она пыталась бороться с сашиной апатией, стараясь по

возможносtи подавить в себе обиду и раздражение. Подкрадываясь к дремлюшему

супругу, она забирала кота и вкладывала в его безвольно повисшую руку что-

нибудь полезное как-то “Путь к духовному совершенству черeз философию

дзенбуддизма ” , “Инвестирование в опции”, на худой конец, "Разведение

кактусов в условия умеренного климата ". Все было бесполезно. Саша

просыпался, пугался посторонних предметов на диване, как несчастая Фрида

рокового платка, пропитанного кровью убиенного младенца, жалобно требовал

назад кота и засыпал опять почти в слезах. Постепенно Римма смирилась с

новым положением вещей, следуя своей привычке, без острой необходимости не

давить на ближнего.

 Ну не пристреливать же человека и не тащить же его насильно к психиатору,

если он утомился и потерял жизненный азарт? В конце концов, это

его право - доживать так, как он читает нужным для себя. К ней же это

ощушение, что жизнь вступила в стадию “доживания”, все не приходило.

Между тем, беда, как всегда, подкралась незаметно и оттуда откуда Римма ее никак

не ждала.

Теперь, по прошествии года, на вопрос тeх , кто был еше не в курсе “ Почему

посадили Сашку?” она отвечала кототко, не вдаваясь в подробности: ”потому что

он хотел сесть” , но тогда, находясь в полном смятении, она была готова во всем

обвинять себя.
 
То утро началось, как обычно в любой понедельник. Она встала в 5:30 утра, за

десять минут ее тело проделало скорбный путь из теплой кровати в почти

холодный душ ,а оттуда в черный костюм в непременную тонкую белую

полосочку (Dress Code -протокол одежды очередного работодателя), она

засыпала “антихолестирольную” овсянку в обезжиренное молоко для Саши,

сделала большой бутерброд с ветчиной и сладкий крепкий кофе для себя.
 
Саша спустился в столовую, как всегда в последние годы тихий, вежливый и

молчаливый, рассеяно поцеловал Римму, поблагодарил за овсянку . Римма

привычно и совершенно беззлобно, исполнила свой “ритуальный “ монолог,

предназначрнный для поддержания утреннего домашнего small talk (легкая

светская беседа) по понедельникам.

- Ну что, лапа, опять не будем грабить банк? Ну не будем, так не будем, ну их, не

нужны нам деньги, одно горе от них. Работа – вот что что делает человека по-

настояшему свободным. Ты знаешь, я всегда, всю жизнь мечтала вставать в пять

утра и работать, работать, работать …

Саша доел овсянку , сказал”спасибо”, забросил сумку с бутербродом в багажник

Видавшего виды Крайслера и отбыл на службу. Римма накормила

кота, и понеслась на семи-часовую электричку, выделяясь ногами обутыми в 12-

сантиметровые лодочки на шпильках в толпе прочих тружнеников донашивающих

растоптанные кроссовки.

Доспать в электричке не всегда удавалось - слишком многим с утра пораньше не

терпелось приступить к трудовым подвигам и построить своих подчиненных с

утра пораньше - они громко и деловито раздавали распоряжения в мобильные

телефоны.

Римма, как могла, страралась не вслушиватьсы в этот гомон , чтобы продлить до

последнего крохи личного незапроданного ненасытному хайтековскому молоху

времени.

Под стук колес иногда сочнялось что-то отчаянное и пронзительное :

Иные достойно, красиво стареют,
А мне не дано стать с годами мудрее.
Что ж, сетовать поздно,
Но каждое утро
Спешу я на поезд.
Там - черный кондуктор.
Усталое сердце
Забьется синицей,
Лишь только посмотрит
Болван чернолиций,
И шепчут устало увядшие губы:
"Зачем тебе, старой, дебил белозубый?
Без этого тошно."
Кондуктор хохочет...
Какой он роскошный
И как наворочен!
Он в белой рубашке,
Он в синей фуражке,
Глаза как ромашки
По коже - мурашки,
Немного испорчен
Вниманием женщин,
Whose train is approaching
Last station, last station (*)

(*) - чей поезд приближается к последней станции (англ.)


Чаще же получался бытовой скулеж - такой, с которым с утомлемнные труящиеся

местного разлива обычно терзают психоаналитиков - при наличии хороших

медицинских страховок, разумеется.


Консультант, консультант, знает все секреты он,
Ловит мысли людей прямо налету,
И несет он в душе песенку неспетую,
Заполняя слегка мысли пустоту.

Он в костюмчик одет, он живет в Америке,
Но покоя лишен напрочь консультант,
Вечерами привык тихо без истерики
Запивать коньячком антидепрессант....
 

Роскошный конференц-зал чикагской фьючерной биржи располагался на 18 этаже.

Римма уже не первый час спала с открытыми глазами на скучнейшем совешании

ни на минуту не забывая сохранять на лице единственное уместное для

высокопрофессионального консультанта выражение. Это была смесь деловой

сосредоточенности и сдержанного восхищения начальственными инициативами ,

За два года плодотворного сотрудничества с корпорациями Римма приобрела

привычку на любом совешании непременно делать записи в красивом кожаном

блокноте - это очень хорошо работало на создание профессионального имиджа.

Страница ее еженедельника постепенно заполнялась незатейливыми строчками

порой оригинальными, порой перефразируюшими известные, а также

малоизвестные произведения:

Мне хочется отчего-то
Однажды прийти на работу
С огроооомной такой собакой
На тоооненьком поводке

И тихо подкравшись слева
К одной начальственной стерве,
Септембер такой елевен
Устроить ей в уголке



Выдох-вздох, выдох-вздох.
Бреду на работу печально.
Хоть бы подох, хоть бы подох
Сегодня с утра мой начальник

В множестве дел день пролетел
Вечер вползает в окна
Босс мой опять не околел
Наверно, я раньше подохну


Никому от от этой невинной самодеятельности особого вреда не было, а Римме

творческий процесс позволял сохранять дозу принимаемых антидепресантов на

одном и том же сравнительно низком для профессионального американского

консультанта уровне.

Между тем, совешание шло своим ходом... борьба же с сонным оцепенением стала

несколько легче, когда слово для выступления взяла Барбара МакДональдс,

директор департмента.





Длинная костлявая тетка неопределенного возраста минут пять очень бойко и

проникновенно попроизносила заклинания о стратегических инициативах

направленных на повышение надежности инфраструктуры и повышения

эффективности трейдинговых систем в свете последних решений совета

директоров (В плане доклада, который накануне готовила для боссихи Римма, этот

раздел она всвоем черновике обозначила по-русски "бла-бла-бла по итогам

съезда").

Обычно Барб честно поыталась хотя бы в общих чертах изложить техническую

суть проекта, но ей редко удавалось, не потерять нить с первых же слов - Римма

подозревала ранний Альcгаймер.

Беда заключалась в том что что всегда находился какой-нибудь особо

дотошный индус, который не ко времени проснувшись, начинал озабоченно-

глубокомысленным тоном задавать вопросы, усиленно делая вид что пытаetся

вникнуть в смысл вялотекущей начальственной галиматьи.

Здесь следовало быть начеку, как как Барб вполне могла обратить

начальственный взор в риммину сторону, дав понять, что временному ресурсу

разрешено раскрыть рот.


Услышав очередной барбин перл, Римма (обычно совсем некровожадная,) не

сумела подавить недобрые мысли о помещении тетки в стационар

соответствующего профиля. Не совладав с собой, она неслась в мечтах все дальше

и дальше. - Вот бы, - сладострастно фантазировала Римма, - оказалось, что

начальственный Альцгеймер там лечат с помощью лоботомии. Причем


хорошо бы, без наркоза....

Вернувшись из приятных грез к суровой и безрадостной действительности,

она услышала конец барбиного доклада: "…будут привлечены временные

технические ресурсы, а именно Патель Шринивассар, Венкат Угадри, Мандар

Амбати, Прамод Гатонде, Нгуен ***н, Хоанг Гхо, Алекс За-ко-ви-рь-я, Игор

К-х-рамцофф и Римма Лиоз".

- Да здравствует интернациональная трудовая солидарность интеллектуалов

третьего мира и великая направляюшая сила акул американского империализма,

аминь,- Римма с облегчением вздохнула, ибо совешание явно шлo к концу, а

рабочий день - к обеденному перерыву.

Однако не за то платят консультантам, чтобы они прохлаждались и бездельничали,

каждая минута должна быть использована для плодотворной и продуктивной

деятельности.

Серьезно и сосредоточенно Римма склонилась над блокнотом:

 Кто там в малиновом берете
 Скриптом орудует в аплете? (*)
Мальчиш, грядет последний час,
Учи кадиш (**) на Си Плас-Плас (***)!


(*) скрипт и аплет - виды программ, (**) кадиш - поминальная еврейская молитва,
(***) С Плас Плас - язык программирования


В этот момент зазвонил Риммин мобильник. Звонок был из отделения полиции

северного городка Либертивиль. Римме сообшили что Саша арестован за попытку

ограбить банк Ферст Чикаго в Либертивилле.

В вечерних новостях по местному телеканалу рассказали, что русский эмигрант

зашел в отделение банка с игрушечным пистолетом, вежливо поздоровался и

объявил, что имеет место быть ограбление. Кассиры передали грабителю около 20

тысяч долларов, незаметно нажав при этом на секретную кнопку (кнопку показали

крупным планом). Грабитель вышел из здания банка с упаковкой долларов под

мышкой и успел выкурить три сигареты, пока не приехали полицейские.

Адвокат, нанятый Риммой, посоветовал вместо тюремного срока, добиваться

принудительного лечения от шизофрении, деликатно намекая, что симулировать,

по его мнению, особо ничего не придется. Из этой затеи ничего не вышло, Сашу

признали совершенно нормальным, не обнаружив не только шизофрении, но и

даже сколько-нибудь заметной депрессии. Ему дали три с половиной года. От

свиданий с Риммой Саша отказался. С ним вообше не было никакой связи почти

год, а потом пришло письмо:

“Риммa , я знаю, что должен был давно с тобой поговорить, а не тянуть все эти

годы и не устраивать нелепый водевиль с ограблением банка.
 
Я очень виноват перед тобой, но в тот момент просто не видел выхода из

создавшейся ситуации, поэтому и сорвался таким неподобаюшим образом.

Через два месяца меня досрочно освобождают, поэтому больше держать тебя в

состоянии неопределенности невозможно, и я, наконец, нашел в себе силы

написать это письмо.

Я бы хотел чтобы ты знала - я благодарен судьбе за встречу с тобой, ты –

замечательный, необыкновенный человек, гениальная мать, потрясающе красивая

и обаятельная женщина...

Но... cобственно, в последнем и заключается проблема, Тинночка. Дело в том, что

здесь, в Чикаго, примерно через год после нашего приезда я встретил новую

любовь. Это Джеф Ольмерт, владелец той фирмы в которой я все это время

работал.

Его чувства ко мне вспыхнули почти мгновенно, когда он меня впервые увидел

Я тоже сразу попал под воздействие его необыкновенного обаяния, но у меня

ушло около года, чтобы разобраться в своих ощущениях и осознать, что такое

вообще возможно. Джеф поддерживал меня все это время и теперь благодаря

своим связям и настойчивости, сумел добиться моего досрочного освобождения.

Тина, я понимаю, каким шоком для тебя должно быть это письмо, но все же я

надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь меня понять.

Когда меня выпустят, мы с Джефoм , по всей видимости, уедем в Бостон, так как

Массачусетс - это один из немногих штатов, где разрешены однополые браки.

Я надеюсь, что ты не будешь возражать против развода. Джеф – очень

обеспеченный человек, кроме того, мы будем продолжать наш бизнес в Бостоне,

поэтому, у меня нет к тебе никаких имущественных претензий. Я оставляю тебе

дом, машины и все банковские счета.

Адвокат Джефа подготовил документы для развода и пришлет их тебе отдельным

письмом. Если у тебя будут какие-то вопросы, ты можешь с ним связаться в любое

время.

Прости меня,

Будь счастлива.

Агис.


P.S.

Джеф заботится о том чтобы мне доставляли в тырьму русские газеты. В одном из

номеров "Чикагского бомонда" я прочитал твои стихи и даже кое-что перевел для

Джефа. В целом нам понравилось, хотя, конечно жаль, что все в основном о

работе и как-то мало o любви... “