Выигрышная лотерея или сарделькино счастье

Жизнь не задалась. С рождения. Беспутная мать, заруливая хвостом – пропала в неизвестном направлении. Многочисленные отцы и не мыслили заниматься чадом вообще, а особенно при его рождении. Это человеческого детеныша чаще всего сопровождает сонм медсестер, нянечек – мамушек и жутко умная аппаратура в виде блестящих трубок, слушалок и гляделок. А собаке и жизнь собачья.
Щенок был слеп, мокр и холодом звенящие сосульки окончательно обрывали надежду даже и на собачью жизнь. Шерстка, не успевшая появиться – отваливалась комочками - и от этого становилось еще холоднее. Ему бы под колпак – да микроклимат. Ему бы рожок с молоком – пусть и страшного зверя – коровы. Вот бы и путевка к дням рождениям с косточкой – да к летам с зимами. Мороз не ослабевал, путевка меркла, не появившись. И лобастая голова, устав тыкаться в жесткие пучки соломы, замерла. Мало ли умирает новорожденных. Что жалеть их. Бездомных и брошенных. Кому дело до чьей-то загубленной души, не успевшей и развернуться то. Маленькое сморщенное тельце устало даже дрожать. А кончик хвостика начал отсыхать – или засыхать – как уже ненужная деталь у несбывшихся врат. Ангелы с пушистыми хвостами кружились вокруг и тщетно пытались удержать хрупкую жизнь в столь ненадежном сосуде. Да и нужна ли она кому? Ведь все так разумно в цивилизованном мире. Фешенебельно и продуманно. Модные блестящие автомобили. Модные тети с модными дядями. Стильные штучки. И не менее стильные дрючки. Любая дрючка важнее чем жизнь? А кто сказал вам - что так вот и ценнее? Неправда ваша. Есть и у собак свой Бог. Он уже седой и порода его из-за большой гривы не определима. Он добр и всемогущ. У него большая теплая борода и торчащие смешно пушистые бачки пониже прижатых благородных ушей. Ангелы расчесывают его по утрам и приносят сахарную косточку вечером. Он все видит и все про всех знает. Вечерами он просматривает собачьи новости по особому инверторному монитору и подправляет несправедливости сандре-пультом. Так случилось и в этот раз. Он увидел слипшийся дрожащий комочек и ткнул в красную кнопку помощи…
Петрович опаздывал на работу. А тут - как назло зачихал и фыркнул в последний раз мотор. Вот незадача! Где ж тут вода то. Скользя и матерясь – звонким ведром по морозному воздуху – прокатился добрый человек до ослабшей жизни. Она валялась тут же – рядом – в канаве. Блеснули черные глазки – слабый лучик надежды протянулся и завис вопросом. Ты ли – спасение мое? То ли собачий Бог так всемогущ, то ли на самом деле человек добр. Да только в следующую секунду маленькая морщинистая сарделька с хвостиком болтала обессиленной головой на заднем сиденье. И мотор так разработался и подлечился, что автомобиль того гляди и взлетит. Долго ли коротко сказывается сказка – только оказался наш лысый собачонок в тепле и неге. Ласковые руки поворачивали и рассматривали его. Терли мокрый нос и неустанно тыкали молочной пипеткой в крошечную мордочку. От этого было трогательно нежно.
Шли годы. Собачонка назвали Гек. И на его кожу хватило шерсти. Он вырос, окреп и напоминал овчарку – только в миниатюре. Лапы подвели – они были короткими и кривоватыми. Гек чувствовал себя за божьей пазухой. Его любила хозяйка. Играл в веселые игры молодой хозяин. Гек изучил запахи зимы. Он боялся их и тихонько скулил долгими ночами в тесной будке. Осенью он знал, что там вот за клином журавлей собираются стаями толченые облака с колючей крупой. Долго и терпеливо ждал он теплых лучей и зеленых клейких листочков. Он волновался отчего то и стеснялся выглянуть из надежной будки на заблудившуюся во дворе кокетливую дамочку. Дамочка гавкала, приседая на задние лапы - и приглашала к игре. Гек отворачивался, смущенно прилизывал свои бока – желая удостоверится – на месте ли отросшая шерстка. Выскакивал – лаял на лужу – ему казалось, что там отражается маленькая сморщенная сарделька с отвядающим напрочь хвостом. Тогда он пугался, бросался в будку. Забивался в самый дальний угол и тер слезинку неуклюжой для этого дела лапкой. А ну – как напугаю красавицу? Ну – как буду страшным и неловким? Пусть ее – эту любовь – пусть она для красивых. Я подожду следующую весну. Вот похорошею. Нальюсь. Веки смеживались сами и тихо поскуливая Гек засыпал под свои мечты. Там – в своих мечтах – он был необыкновенным красавцем с широкой грудью и черными торчащими усами. Хвост во сне развевался как пиратский флаг. И самые красивые собачьи дамочки стояли в очередь, чтобы только взглянуть разок как изящно он зарывает свою косточку. Делает самую стойкую стойку. Смеется в усы и рычит громоподобным рыком. Всякие мелкие противники и вредный пес с соседской улицы замирали в его снах, вытянувшись во фрунт. Дни сменялись месяцами. Месяцы плавно перетекали в годы. Сны блекли и становились редкими.
Осень она подкрадывается незаметно. Серебрит лапы, вяло виляет хвостом и ленивит походку. Жизнь удалась. Лотерея внезапно оказалось выигрышной. У собаки состоялись заботливые хозяева. Но то ли Бог собачий притомился и недотыкал кнопки. То ли герой наш отродясь был робок и нерешителен. Только самого из самых чувств – любви – испытать ему так и не довелось. Он любил, конечно. Не чаял души в хозяйке – заменившей ему мать. В хозяине – подобравшему его в минуту смерти. В молодом сыне хозяев – дарующему ему щедрой рукой любовь и дружбу. Все было у него. Полной мере было. Будка не протекала. И цепь была не тяжелой.
А любви не было. Может оно и к лучшему. Так ли счастливы бывают влюбленные. Так ли беззаботны их совместные дни. И так ли нужны им разрывающие душу на куски чувства, разбивающие в осколки сердце?
Как вы думаете? А?
……………………………………………………………………………………………………………………..
Знаю я одного строптивого пса. Он любил. И против воли хозяев один раз…эээээ…да это совсем другая история дружочек. А сейчас спать. Спокойной ночи, милый. До завтра, родной