Некоронованная Королева

Некоронованная Королева

(из истории островов Тихого океана)
перевод документального рассказа

Её жизнь можно одновременно назвать драмой, комедией, трагедией, авантюрой и колоритным романом. В конце 1890-х годов эта женщина прославилась под именем Королевы Новой Гвинеи - Эммы.
Жизнь Эммы и её отца Джонса Кое оставили заметный след в истории южных островов Тихого океана. В их числе - нашумевшее дело Штейнбергера 1873-1876 гг., потрясшее самого Президента США - генерала Юлиуса Гранта; визит короля Гаваев Калакау в Вашингтон в 1875 году; войны королей Самоа1, в которых были замешаны Великобритания, Германия, США и Франция, мечтавшие о господстве над островами; превращение Самоа в колонию Германии в конце 19 века.

Отец королевы

Джонс Кое, отец Эммы, прибыл на полинезийский остров Самоа в 1838 году и оставался там практически всю жизнь, до самой смерти в 1891 году. У него было 6 жён и 18 признанных детей. В течение многих лет Джонс работал официальным представителем США на Самоа и играл немаловажную роль в политических событиях этой страны.
Семья Кое происходила из Ирландии. Позже Кое жили в Англии. В 1634 году один из Кое, тридцатилетний Роберт, с женой и сыном, переехал в Америку. Спустя пару веков, люди с фамилией Кое проживали во многих городах США.
К истории о королеве Эмме причастен один из Кое, юрист Эдвард Моррис Джон. Это – дедушка Эммы. Правда, она никогда его не видела – мистер Кое внезапно умер в Нью-Йорке в 1828 году, оставив жену с тремя детьми на руках – Джонсом 6-ти лет (будущим отцом Эммы), Эдвардом 3-х лет и годовалой Мери. Недолго прожила и вдова. Детей забрал к себе дядя из Бостона и принялся строго их воспитывать.
В 1835 году четырнадцатилетний Джонс и одиннадцатилетний Эдвард Кое решили бежать от дяди. В последний момент Эдвард передумал; он отдал брату все свои карманные деньги и Джонс изсчез...

 ... Спустя 3 года, американское китобойное судно попало в тропический шторм у берегов Самоа. Налетев на коралловые рифы около острова Саваи, судно порядком повредилось. Гигантской волной юнгу Джонса Кое перебросило через риф в отмель. Местные жители деревни Сапапалия заметили юношу, поспешили к нему на помощь и вскоре отвели к проживавшим в деревне белым миссионерам.
После проживания в строгом дядином доме и трёхлетней службы на флоте, гостеприимный остров показался семнадцатилетнему Джонсу - Раем... Здесь не заставляли тяжело работать, не возникало забот, пища водилась в изобилии, развлечений находилось предостаточно, отношения между парнями и девушками были не такими строгими, как в США... Первый любовный опыт произвёл на Джонса огромное впечатление.
На острове Джонс подружился с Моли, сыном правящего на Самоа короля Тавиты. Моли полюбил Джонса как друга и объявил его своим «Пятницей», почётным именем для любимых друзей.

Жители острова нашли вдоль берега и остальных членов команды разбившегося корабля, и подобно Джонсу, отвели их к миссионерам. О пострадавших старательно заботились. Но дружбы между ними и островитянами не получилось: моряки вели себя слишком высокомерно. Поэтому, как только прибыл первый американский корабль, всех моряков вместе с Джонсом отправили с острова.
Через несколько лет, на одном из американских торговых судов Джонс Кое вернулся на Самоа. За прошедшее время в стране немало изменилось: король Тавита умер; высшие чины пяти районов Самоа не признавали сына Тавиты новым королём и выдвигали свои кандидатуры. Борьба за «трон» была в самом разгаре.
Приезд Джонса пришёлся на период безвластия. Его радушно встретили старые знакомые. Среди них были и высшие чиновники: они любили общаться с белыми людьми - получать от них подарки и ценные практические советы.
На Самоа Джонс вновь окунулся в жизнь островитян – рыбачил, охотился, сражался с врагами, купался в заливах, пил «Каву»1, заводил романы с местными девушками, пел песни и танцевал на праздниках.
Одновременно, он учил язык Самоа и вскоре мог хорошо изъясняться на нём. Позже Джонс служил посредником-консультантом между островитянами и приезжавшими на Самоа торговцами.

Прошло некоторое время и Джонс женился на очаровательной девушке Льюту (официально – Джоанна Тейлатейл), члене королевской семьи Малиетоа. У них родилось восемь детей.
Перед рождением последнего ребёнка, Джонс привёл в дом Са, вторую жену... С Са у Джонса родилось шестеро детей.

Спустя несколько лет, Джонс признал ещё четверо внебрачных детей. Среди всех детей 14 были девочками.
Имена и дни рождения детей Джонс заботливо записывал в семейную Библию (ныне она хранится в Австралийской Национальной библиотеке в Канберре). Все дочери Джонса выросли хорошо воспитанными и образованными леди, вышли замуж за европейцев среднего класса и жили на Самоа и в Новой Гвинее.

Эмма была вторым ребёнком Джонса от его первой жены Льюту. Она родилась в 1850 году и получила титул Принцессы Туи Малиетоа Кое как потомок королевской семьи Малиетоа на Самоа. В 11 лет отец послал её учиться в католическую школу в Сидней. Это сберегло её от проживания в семье, где у отца было больше одной жены: в большинстве случаев, это пагубно влияло на неокрепшую психику девочек.

Вторая Родина

Полюбивший Самоа как свою вторую Родину, Джонс, порой, с грустью наблюдал, как страдает она от приезжающих европейцев - сбежавших со службы моряков, заключённых, разного рода авантюристов. Они разрушали размеренный уклад жизни островитян, внося в него ликёр, оружие и беспорядочные отношения между мужчинами и женщинами.

Много изменений произошло на Самоа после приезда Йогана Сезара Гоефройя унд Зон из Гамбурга. Он основал большое торговое предприятие, построил магазины, гостиницы, пристани. Находящиеся на острове британцы и американцы, спокойно отнеслись к появлению новичка. Франция была слишком занята Таити и не проявляла большого интереса к другим архипелагам Полинезии.

Жившие на Самоа европейские торговцы, моряки, плантаторы и миссионеры, не имели никакой защиты: это подтолкнуло их к созданию своей организации – Комитета Трёх Советов: Великобритании, Германии и США. Джонс Кое являлся членом каждого из них. Так, он стал бизнесменом и политиком. В дальнейшем, это повлияло и на судьбу Эммы.

В середине 19 века на Самоа стало заметно проявляться влияние Германии. Американцы, англичане и французы всячески сопротивлялись этому. Они считали, что островитяне могли изменить ситуацию: закон для контроля над Самоа находился в руках местных жителей. Но во внутренней политике они оказались слабы: островитяне никак не могли решить, кто должен править страной - Малиетоа, Тамаесе или Матаафа. Из-за этого, местные жители находились на гране войны и продавали свои бесценные земли всего лишь за оружие и продукты питания.

Природные богатства Самоа способствовали разведению плантаций и прибыльной торговле с заграницей. Предприимчивые немцы были первыми, кто показал местным жителям Самоа, как получать копру (copra) – белую внутренность кокосовых орехов, подсушенных на солнце.

Эмма и Самоа.

В 1864 году, поехав по делам в США, спустя 30 лет после разлуки, Джонс случайно встретился в Сан-Франциско со своим братом Эдвардом... Прерванные отношения восстановились. Чуть позже, подросшая Эмма поехала в Америку, жила в заботливой семье дяди Эдварда и тёти Элизабет, и успешно училась в школе.

В середине 1869 г. пришло известие о возвращении Эммы из Америки. Новость не обрадовала Джонса: как любой отец, он опасался за дочь: леса Самоа заполняли борющиеся островитяне, на пляжах искали приключений пьянчуги, в стране отсутствовало правительство и, как результат, законы практически не соблюдались. О какой безопасности в такой обстановке для девятнадцатилетней привлекательной девушки могла идти речь?
В день приезда Джонс приехал на пристань - встречать дочь. Попрощавшись с командой корабля, Эмма сошла на берег. От Джонса не ускользнуло особенно тёплое прощание Эммы с молодым офицером Джеймсом Форсайтом... Похожая на жительницу Средиземноморья, чуть ниже среднего роста, стройная, с очаровательной улыбкой и весёлым характером, Эмма мгновенно привлекала к себе внимание. В душе Джонс Кое гордился дочерью: она была его любимицей.
Пока они ехали домой, Эмма расспрашивала отца о политической обстановке на Самоа. Отец рассказал, что ситуация в стране - неопределённая: Самоа политически разделена – половина населения, британцы и часть американцев предлагают избрать королём Самоа Лаупепа, другая половина с немцами выступает за выбор королём Талавоу.

Подходя к дому, отец занервничал. Вскоре Эмма поняла причину. Зайдя в дом, она увидела двух незнакомых женщин... «Должно быть, они имеют какое-то место в жизни отца...», - подумала Эмма. Затем отца окружила куча детей, казалось, неопределённого статуса... Они называли его папой. Тут Эмма обо всём догадалась. Взглядом она искала в доме свою мать Льюту. Но она давно не жила с отцом: после того, как он привёл в дом вторую жену и та забеременнела, гордая Льюту, также ожидавшая ребёнка, ушла. Но отец и мать Эммы продолжали поддерживать дружеские отношения.
Не смотря ни на что, Эмма подружилась со своими «половинчатыми» братьями и сёстрами и, в последствие, во многом им помогала.
 
Спустя какое-то время после приезда Эммы, отец завёл разговор о том, что ей пора выходить замуж.
Ирландец Джеймс Форсайт, тот самый офицер с корабля, оставил морскую службу и поселился на Самоа. Эмма и Джеймс иногда встречались. Джеймс не скрывал своего желания жениться на Эмме и когда он сделал предложение, её отец согласился. С точки зрения Эммы, с её горячей кровью островитянки, Джеймс не был таким уж сказочным любовником.... Но отец мягко настоял на свадьбе: Джеймс был превосходной кандидатурой - образованный в Эдинбурге, с хорошими манерами, отлично зарекомендовавший себя на слубже. 23 ноября 1869 г. Эмма и Джеймс Форсайт поженились.
Джонс помог зятю купить шхуну и открыть торговлю. Торговый бизнес молодой семьи Форсайтов начал успешно развиваться. Кроме того, Эмма проявляла интерес к политике, участвовала в общественной жизни острова. Через некоторое время она узнала, что беременна. Но это не принесло ей желаемого счастья – девочка родилась слабой и вскоре скончалась.
После этого Эмма вновь стала помогать мужу в бизнесе, а отцу – в его работе Коммерческим Представителем США на Самоа.
В 1971 году у четы Форсайт родился сын Джонс Миндерсе Кое Форсайт. Эмме нравилась активная жизнь и однажды она заметила мужу: «Я люблю детей, но хотела бы, чтоб их рожал кто-то другой».
Не прошло и нескольких лет, как Эмма почувствовала, что её брак с Джеймсом – далеко не то, о чём она мечтала...

На протяжении многих лет на Самоа происходили политические перемены: страна делилась на сферы влияния между крупными мировыми державами. Джонс занимался политикой и всячески старался помочь своей второй Родине.

По делам бизнеса, в 1873 году, муж Эммы уехал за границу.
Больше его никогда не видели... Предполагали, что он погиб в кораблекрушении, но это так и не подтвердилось. Эмма стала сама вести торговый бизнес мужа. Она также продолжала участвовавать и в служебных делах отца.
 
С тех пор, как Эмма вернулась на Самоа, у неё завязались дружеские отношения с капитаном судна «Леонора» Вильямом Хайесом. Вильям был на 30 лет старше Эммы. Но это не смущало её: она была очарована этим большим, сильным, голубоглазым мужчиной. Вильям, в свою очередь, никогда не отказывался от «лакомого кусочка»... Отец Эммы замечал «неладное», но никак не мог поверить, что дочери нравится мужчина, годящийся ей в отцы. Однажды вечером, Вильям пригласил Эмму на своё судно, поужинать. Она с радостью согласилась и поехала к нему.
...После ужина Эмма вернулась домой мокрая и уставшая: она долго плыла до берега, спрыгнув с судна Вильяма... Это было в первый, но не последний раз, когда Эмма пыталась избежать «назревающие последствия ужина»...... К счастью, её отец не видел случившегося – он находился в командировке в Вашингтоне.

Несбыточная мечта.

Прошло некоторое время и судьба свела Эмму с полковником Альбертом Штейнбергером. В 1873 году он приехал на Самоа с заданием Президента США - Юлиуса Гранта. Ему поручалось наблюдать за политическими событиями и торговлей на Самоа и докладывать об этом в Вашингтон. Командировочные Штейнбергера составляли 12 долларов в сутки, по тем временам - приличная сумма.
Штейнбергер происходил из немецко-еврейской семьи, получил юридическое образование в Принстоне, занимался журналистикой, политикой и торговым бизнесом. Ему исполнилось 37 лет, он был холостым, привлекательным, высоким, темноволосым мужчиной с усами в военном стиле.

Приехав на Самоа, Штейнбергер быстро расположил к себе представителей высших чинов страны: он обещал им помощь от США. Почти два месяца Штейнбергер провёл на островах: вёл себя как тактичный дипломат, изучал ситуацию, предлагал Конституцию страны и давал советы. При этом Штейнбергер замечал, что для получения помощи Самоа нужно стать протекторатом США.
Про его обаятельность говорили: «Он мог очаровать даже птиц на деревьях и морских улиток в ракушках». Штейнбергер также слыл опытным любовником. Эмма в то время была одинокой... Как по заказу, на жизненном пути появился именно такой мужчина, который всегда привлекал её – самоуверенный, решительный, целеустремлённый.

Закончив свои дела, Штейнбергер уехал в Америку. Он пообещал руководству Самоа вернуться в скором времени и перейти от слов к делу.

Что произошло между Эммой и Штейнбергером, можно только догадываться: после его отъезда она села на корабль, следующий в Сан-Франциско...

Эмма надеялась, что в Америке сразу же увидит возлюбленного, но её встретил разгневанный отец, находившийся в США по делам. Отец старался убедить Эмму, что по наведённым им справкам, Штейнбергер ведёт двойную игру и не является хорошим другом Самоа, каким пытается себя представить. Эмма не хотела этому верить. Отец пришёл в более неописуемый ужас, когда узнал, что дочь пообещала передать в дар США часть своей наследственной земли. Джонс негодовал: «Ты унаследовала эту землю от своей королевской семьи Малиетоа и не должна продавать или передавать её кому бы то ни было!».
В США отец Эммы встретился со Штейнбергером. Они долго обсуждали события на Самоа и обещание Штейнбергера помочь стране. Зная народ Самоа в течение 30-ти лет, Джонс уверял собеседника, что на островах невозможны быстрые изменения, к которым, как наивно полагал Штейнбергер, приведёт его план о реформах. Джонс объяснял, что на Самоа необходимо «вырастить» как минимум два поколения руководителей, чтобы до сознания островитян дошло, как правильно управлять государством. Штейнбергер настаивал на помощи и протекции США и намекал, что подарок Эммы, часть её земли, где расположатся представители США, будет правильным шагом в данном направлении.
Зная об отношениях своей дочери и Штейнбергера, Джонс напрямик спросил у «жениха» о его намерении жениться. Штейнбергер не ответил ничего опеределённого: он только акцентировал внимание на том, что муж Эммы, пропавший пару лет назад в океанических водах, всё ещё не имеет статус погибшего.
Закончив свои дела, Джонс собрался возвращаться на Самоа. Он настойчиво звал дочь поехать с ним, но Эмма отказалась. Она захотела пожить в Сан-Франциско и посмотреть, что будет дальше...
Через несколько дней представители Федеральных властей США пришли в дом к дяде Эдварду, у которого остановилась Эмма. Они попросили её подписать документы о правах США на ту самую землю на Самоа. Эмма подписала. Она надеялась, что если Штейнбергер вернётся на Самоа и получит там высокий пост, он сможет жениться на ней.
 
Подошло время отъезда на Самоа. Штейнбергер посоветовал Эмме поехать на его 45-тонной яхте «Несравненная», а сам обещал присоединиться к ней на Гавайях. Он так ничего и не сказал, смогут ли они пожениться... Эмма задавалась вопросом: «Он – сноб? Неужели этот человек, член семьи янков, образованный в Принстоне, полковник армии Президента, думает, что если я – метиска, дочь одного из островных торговцев, то не достойна его? Да знает ли он, что семья моего отца, американца, тоже высоко почитаема в США?»

На шхуне «Несравненная» Эмма прибыла на Гавайи. Там у неё произошла интересная встреча: она познакомилась с гавайским королём Калакуа и его матерью, вдовствующей королевой, тёзкой Эммой. Две Эммы имели немало общего – в их жилах текла кровь европейцев и островитян–полинезийцев, обе женщины были королевского происхождения. Женщины быстро подружились. Король Гавайев Калакуа пообещал Эмме приехать на Самоа в тот торжественный момент, когда, наконец, будет поднят флаг независимой Самоа.
На Гавайях, приехав на американском военном корабле «Таскарора», Штейнбергер присоединился к Эмме. В дальнейший путь Эмма и Штейнбергер отправились на «Несравненной». Военный корабль сопровождал яхту до самого Самоа.
В апреле 1875 года Эмма и Штейнбергер приехали на острова. Штейнбергер привёз с собой письмо, в котором сам Президент США подтверждал всё то, о чём Штейнбергер обещал островитянам в свой первый приезд. Президент разрешал Штейнбергеру вести себя как полноправный представитель США, помогать Самоа по мере возможностей и докладывать о прогрессе в Вашингтон. Вместе с письмом прилагались подарки островитянам – несколько видов оружия, морская форма, флаги США и музыкальные инструменты.
В скором времени, обстоятельства сложились в пользу Штейнбергера: он получил пост Премьер-Министра Самоа при правящем короле Лаупепа Малиетоа.
 
Совершенно противоположные события произошли в жизни Джонса Кое: после многолетней плодотворной работы его лишили поста Представителя США на Самоа.
После этого, Джонс и Эмма полностью «ушли» в свой торговый бизнес: это составляло доход их семьи.
Штейнбергер всё меньше внимания обращал на Эмму...
Время шло, а обещанного Штейнбергером улучшения в стране не наступало. Его популярность резко падала: говорили, что он был замечен во лжи, пьянстве, скандалах, сомнительных отношениях с женщинами. Двери многих домов белого населения закрылись перед ним. Только спустя годы выяснилось, что обвинения против Штейнбергера были сфабрикованы его политическими противниками. А в то время они также обвинили в беспорядках в стране и отца Эммы, Джонса Кое. Мнения местных лидеров страны разделились – одни поддерживали Джонса Кое и Штейнбергера, другие – их противников, в числе которых были и представители консульств Великобритании и США. Дело дошло до департации: предполагалось судить Джонса Кое и Штейнбергера в США. Эмма переживала за обоих. Когда отца взяли под арест на военный корабль, она всячески поддерживала его. До отплытия корабля, Эмма собрала немало оправдывающих отца документов и передала ему. Штейнбергер также содержался на корабле под арестом. Вскоре судно вышло в море.
Достигнув ближайшего на пути острова Фиджи, капитан корабля доложил об арестованных Британскому Губернатору острова сэру Артуру Гордону. А.Гордон отдал приказ немедленно освободить Джонса Кое и Штейнбергера из-под стражи. Капитана, как одного из заговорщиков, вскоре уволили с военно-морской службы.
С помощью подоспевшего брата и его финансов, Штейнбергер поехал в Австралию. Там он опубликовал ряд статей, критикуя политическую систему и своих противников на Самоа. Затем Штейнбергер отправился в Европу и США, где ему удалось получить компенсацию за «случившиеся неприятности». В 1877 году Штейнбергер вернулся в Нью-Йорк и выгодно женился на богатой женщине. Больше он никогда не появлялся на Самоа.
Джонс Кое уехал с Фиджи в США, где с помощью родственников и друзей смог очистить своё имя от клеветы. Он вернулся в на Самоа в том же, 1876 году, и был встречен с триумфом.

Новая Гвинея.
 
После отъезда арестованного отца, Эмма сдала в аренду свою шхуну и с четырёхлетним сыном уехала в деревню к родственникам. Её шхуну нанял Томас Фарел, торговец и владелец местного бара, высокий, рыжебородый австралиец, приехавший на Самоа несколько лет назад в поисках удачи.
Эмме вскоре наскучила тихая деревенская жизнь и она вернулась в город. Как умная женщина, Эмма разработала хороший план и заключила с Томасом Фаррелом договор на совместный бизнес. Это не замедлило принести свои плоды – они стали успешно торговать как партнёры. Эмма и Фарел несколько раз ездили в соседнюю страну - Новую Гвинею.
Материковая часть этой страны называлась архипелагом Бисмарка. Он, в свою очередь, состоял из больших и малых островов. Между двумя, самыми большими островами - Новой Британией и Новой Ирландией – протекал канал Святого Георга и «прятался» остров Дюк Йорк (Князя Йорка). На нём располагалось три маленьких порта – Макада, Хантер и Миоко.
Эмме и Тому Фарелу больше всего понравился маленький порт Миоко. Эмме захотелось поселиться в нём: ей казалось, что в примитивной, малоизвестной Новой Гвинее у них появятся хорошие возможности для бизнеса. Эмма предложила этот вариант Тому Фарелу и, к счастью, он согласился.

В 1878 году, продав свой бизнес и собственность на Самоа, Эмма и Т.Фарел, под именами Мисисс Форсайт и Мистер Фарел, покинули Самоа .
Поговаривали, что они поженились, но подтверждений этому не нашлось: статус Эммы значился неопределённым, а у Т.Фарела в Австралии жила законная жена. Однако, было очевидно, что Т.Фарел, бывший 20 годами старше Эммы, влюбился в неё. И Эмма приняла его любовь. Особенно, когда узнала, что Штейнбергер женился в Америке.

Миоко, расположившийся посреди больших и малых островов Дюк Йорка, с красивыми пляжами, затенёнными роскошными пальмами, высокими горами, покрытыми джунглями, сверкающим морем и плодородной землёй, казался Эмме Райским уголком...
Но жившие там европейцы считали его адом! Остров Новая Британия славился наиболее кровожадными каннибалами. Если же попавший на этот остров странник избегал участи быть убитым копьём или поджаренным на костре, то обязательно заболевал малярией, дизентерией или другим тропическим недугом. Дополняли «картину ужасов» - «курящиеся» вокруг вулканы, одно из «богатств» Новой Гвинеи.

В конце 1870-х годов на острове Новой Британии проживало считанное количество европейцев: четверо миссионеров из США и пять-шесть торговцев, промышлявших ловлей жемчуга, морских раковин и черепах. Приезжие постоянно находились в опасности: островитяне могли напасть на них, убить и съесть. Хотя, сказать по справедливости, каннибалы всё-таки предпочитали «закусить» чернокожим человеком, нежели белым: они считали, что белокожее мясо - нездоровое.

Но не смотря на все «страсти», европейцы продолжали заселять Новую Гвинею. Со временем, приезжие торговцы научили островитян сушить кокосовые орехи на солнце, получая, при этом копру (которая позже перерабатывалась в стружку). Потом торговцы выменивали копру, давая папуасам их любимые предметы - ножи, табак, зеркало, красную одежду. Другие торговцы были заинтересованы в морских черепахах, раковинах, жемчуге. Для такой работы выгодно использовался труд островитян: папуас, нанятый на целый день работы, получал в качестве оплаты, например, всего одну сигару. Нетрудно догадаться, что бизнес торговцев развивался более, чем успешно.

Опасность для европейцев существовала в Новой Гвинее ещё долгое время: понадобилось не одно десятилетие, чтобы папуасы, наконец, поняли, что с белыми людьми выгоднее общаться, торговать и перенимать положительный опыт, нежели просто убить их и съесть.
Как и все, Эмма и Т.Фарел всегда носили при себе револьверы.
Но, кроме канибаллов, как говорилось раньше, большой опасностью являлась малярия. Предполагалось, что она возникает от влажной, многокорневой растительности. На самом же деле, как выяснилось много позже, малярия распространялась через комаров (anopheles), переносивших вирус этой болезни от одних людей - другим. Единственным известным противоядием малярии в то время был хинин (quinine), лекарство, которое пили для предупреждения этой болезни. Но он, к сожалению, имел и побочные явления: при частом употреблении хинина страдала печень человека. А пить его в тропиках приходилось постоянно...

Жизнь среди каннибалов и убийц.

Архивные источники описывают события Новой Гвинеи тех лет как бесконечные истории убийств, каннибализма и внезапной смерти от тропических болезней.

Большинство европейцев, приезжавших в Новую Гвинею в поисках фортуны, характеризовались как мерзавцы по отношению к местным и другим женщинам. Однажды Эмме, защищавшей свою знакомую из Самоа, жену миссионера в Новой Гвинее, пришлось даже выстрелить в пристававшего пьяного моряка с корабля «Адольф». Этот корабль наполовину промышлял пиратством.
Сама Эмма также притягивала к себе большое внимание, поэтому Томас Фарел всегда находился начеку, а Эмма не расставалась с револьвером.

Некоторые торговцы покупали себе рабов у островитян, захватывавших в плен своих соседей. Миссионеры стыдились подобного поведения своих белых собратьев – объяснять принципы Христианства в таких условиях островитянам было нелегко...

Двоюродной сестре в Америку Эмма писала о людях, волей судьбы попавших на острова Новой Гвинеи. Однажды, она рассказала об одном из них, интеллигентном и культурном на вид англичанине Лайтлетоне, который, со временем, превратился в ленивого и грубого человека. Он жил заработками посредником в торговле. Как-то, один из торговцев захотел избавиться от него и попытался продать его одному из островных вождей. Но вождь отказался по той причине, что Лайтлетон был довольно худым...

Находясь в постоянной опасности со стороны папуасов, Томас решил, что дружба с местными вождями поможет улучшить положение. Однажды, к поселившимся на острове Эмме и Томасу, на каноэ приплыл один из местных вождей, Тор Поло. Его сопровождали две жены и несколько слуг. Они привезли с собой товар для обмена.
Тор Поло славился в округе нечестностью. К удивлению Эммы и Томаса, гость неплохо владел английским языком. Его пригласили в дом. Во время разговора вождь с большим интересом смотрел на Эмму. Позже, занимаясь обменом товара, Эмма заметила удалявшегося с их двора папуаса из свиты Тор Поло. Она дала знак своему работнику, парню из Самоа, тот быстро нагнал воришку и повалил наземь. Лицо вождя недоумённо вытянулось... С револьверами в руках, Эмма и Томас объяснили вождю, что заходить за бамбуковой полисадник их дома без приглашения, никто не имеет права. А ослушавшегося ждёт пуля.
Вождь сделал вид, что всё понял. Он получил от Эммы и Томаса ценные подарки и объявил их своими друзьями.

От соседа по Миоко, учёного-натуралиста Герра Кляйншмидта, Эмма узнала немало интересного о жизни местных племён. По заказу нескольких научных институтов Германии, Кляйншмидт приехал в Новую Гвинею для изучения и сбора тропических растений. Но его судьба сложилась здесь трагически: через год от болезни «чёрной воды» (blackwater fever) умерла жена Кляйншмидта. Сам же учёный был убит островитянами. Из записей Г.Кляйншмидта Эмма узнала, что женщины в местных племенах папуасов считались почти что вьючными животными и собственностью мужчин, а каннибализм был распространённым явлением.
Рассказ о племени Мараудинг поразил Эмму больше всего: чтобы пойманный в плен человек не смог убежать, папуасы обрубали ему ступни. Затем, запекали ноги на костре, чтобы человек преждевременно не истёк кровью. В таком состоянии жертв выдерживали столько, сколько было нужно до принятия их в пищу...
Кляйншмидт также описал случаи, чьим свидетелем ему довелось стать самому. В первом рассказе говорилось о племени, в котором одна из девяти жён вождя, молодая девушка, чего-то испугалась и заплакала. Муж разозлился и убил её.
Другая история повествовала о том, что какое-то племя папуасов захватило в плен супружескую пару своих соседей. Мужчину тут же убили, а женщину отправили в гарем вождя. Позже сыграли свадьбу, на которой всё племя ело убитого мужчину, в том числе, и его бывшая жена.

В Миоко Эмма подружилась с женой миссионера Бена Данкса. Женщина готовилась стать матерью. Наконец, это произошло. Ребёнок родился здоровым и крепким, но здоровье молодой матери осложилось: окружавшие её «знатоки» в медицине ничем не могли помочь. Женщина угасала. В 65 милях от Миоко, на причале стоял французский корабль «Маркиз де Райз». Предполагали, что на нём был врач. Ранним утром следующего дня, торговец Браун снарядил свою шхуну, посадил в неё восемь своих работников (из Самоа и Фиджи) и отправил их за доктором. Из-за плохих погодных условий шхуна вернулась лишь через 48 часов. Но на ней был доктор! Он говорил по-английски так же, как и все окружавшие его по-французски. Но не слова были главными в тот момент. По одному взгляду, брошенному на страдающую женщину, доктор понял проблему и тут же взялся за дело. Местный фельдшер приготовил доктору горячую воду, открыл перед ним чемоданчик простеньких медицинских инструментов и поставил пузырёк хлороформа. Увидя хлороформ, лицо доктора засияло: он громко, по-французски, поблагодарил Бога за то, что в такой сложной ситуации нашёлся анастетик.
Операция прошла успешно и женщина быстро поправилась. Через много лет тот самый новорождённый сын четы Данксов последовал примеру своего отца – приехал в Новую Гвинею в качестве миссионера.

В 1881 году всех в Новой Гвинее поразило убийство капитана Фёргусона, доброго и уважаемого австралийца, мирно занимавшегося торговлей. В августе того года капитан Фёргусон впервые поехал на северный берег Новой Гвинеи, в местечко Нима Нима. Там он купил одну партию товара у, казалось, дружелюбных островитян и на следующий день ожидал от них другую. На утро его шхуну «Рипл» медленно окружили несколько каное, примерно с 300 островитянами на борту... Ожидая товар, капитан не почувствовал ничего подозрительного. Несколько островитян спокойно поднялись на его шхуну. И вдруг по чьему-то сигналу из каное, островитяне набросились на капитана и стали бить его томогавком. Падая, капитан успел подать сигнал об опасности своей команде. Некоторые из моряков выхватили револьверы и, вбежав в рубку капитана, застрелили нападавших. Томогавком в голову ранили и стюарда-японца. Но ему удалось вытащить револьвер и убить своего обидчика. Затем он пробрался к другим стрелявшим матросам и вместе, они перебили всех островитян на шхуне. Но борьба не останавливалась: копья со всех каное продолжали лететь в моряков.
«Рипл» с трудом снялся с причала и уплыл. Его путь лежал в порт Хантер. В результате схватки с племенем, капитан Фёргусон и трое матросов были убиты.

В этом же году, Эмма тоже чуть было не стала жертвой нападения. А произошло это так. Эмма поехала посмотреть новую торговую станцию, открывшуюся за горой Мать (Мount Mother). Предупреждённая командой шхуны об опасности, она всё же сошла на берег и прошла 100 ярдов вперёд. Неожиданно, в неё посыпались мелкие камни и что-то наподобие пистолей. Эмма не могла разглядеть нападавших – их тела и лица были прикрыты большими «мечами», украшенными жемчужными ракушками. Стреляли они из оружия, напоминавшим рогатку... Испуганная Эмма поспешила вернуться на шхуну.

Но Эмма испытывала и долю уважения к папусам, о чём позже писала родным: «Не смотря на то, что жители Новой Гвинеи – коварные и опасные каннибаллы, они не лишены интеллекта: их хирургические операции – бесподобны: они способны срастить сломанные руки и ноги, а также смастерить зубы из жемчужных раковин и правильно вставить их».

Семейный бизнес.

Тем временем, в 1879 г., на Самоа вышла замуж семнадцатилетняя сестра Эммы, Фиби. Её избранником стал дворянин англо-германского происхождения, тридцатипятилетний Ричард Паркинсон, агроном и ботаник по профессии. Строя большие планы на будущее, Эмма пригласила Ричарда и Фиби осваивать плантационный бизнес в Новой Гвинее. Так, совершенно не предполагая, Эмма положила начало самому успешному делу своей жизни.
Перед приездом родственников, Эмма купила несколько новогвинейских островов в заливе Бланш. Вождь местного племени продал острова за 4 топора и 10 фунтов табака, общей стоимостью 50 фунтов стерлингов. Как умная женщина, Эмма «застраховала» сделку: она подготовила нужные документы, на которых вождь расписался и поставил отпечатки пальцев. Томас Фарел противился покупке большого участка земли, но Эмма настояла: она планировала, что её многочисленные братья и сёстры когда-нибудь приедут в Новую Гвинею и примут участие в большом семейном бизнесе. Позже именно так и получилось.
До сих пор в Новой Гвинее проживают потомки семьи Кое.

В 1881 году отец Эммы, Джонс Кое снова женился: ему было 59 лет, его новой жене - 23. От этого брака у них родилось 4 детей - Джонс очень любил детей.

Перед разведением плантаций, Ричард Паркинсон просмотрел несколько участков земли и подтвердил: вулканическая почва Новой Гвинеи – идеальна для выращивания различных растений. Позже на них возникли плантации кокоса, хлопка, тропических фруктов и других растений, пригодных в пищу. Паркинсон успешно прививал деревья и растения, привезённые ему из Австралии, Самоа, Филлиппин и Африки.

Не видя выгоды в новом бизнесе Эммы, Томас Фарел так и не принял участие в разведении плантаций. Он продолжал хорошо зарабатывать на том, что, ездив на Самоа, нанимал работников для плантаций Новой Гвинеи, продавал хлопковую одежду, табак и бижутерию местным жителям.

Со временем, целые потоки европейцев хлынули в Новую Гвинею. Позже это привело к вопросу о лидере: представители каждой державы - Англии, Германии, США, Франции - хотели иметь контроль над Новой Гвинеей. Эмма рассуждала: «Я бы не хотела видеть Англию протекторатом Новой Гвинеи: англичане считают себя избранниками Богов и не любят таких людей, как я».
В конце концов, большая часть Новой Гвинеи «досталась» Германии: из-за присутствия больших торговых кампаний Германия имела в регионе наибольшее влияние. Остальная часть страны и Соломонова острова получили статус райнов Англо-Германского договора.
Географические названия в стране также поменялись: главный полуостров Новой Гвинеи переименовали в Кайзер Вильхельмсленд, остров Новая Британия - в Новый Поммеран, Новая Ирландия - в Новый Мекленберг, Лавонгаи – в Новый Ганновер, Мананг – во Фридрих Вильгельм Хавен и т.д.
Немецкие плантаторы повсеместно засаживали Новую Гвинею кокосовыми полями. Претерпел изменения и этнический состав страны: на работу в Новую Гвинею приехали тысячи китайцев.

Колонизация страны Германией принесла Эмме неприятность: законность её земельных владений встала под сомнение. Однажды, Эмму и Ричарда Паркинсна вызвали на встречу с Императорским Германским Правителем Новой Гвинеи Вон Хансеманом. Им вменялось то, что Эмма купила землю до установления протектората Германии: постоянного правительства тогда не было, поэтому и сделки купли-продажи не считаются законными. И вообще, племенные вожди, у которых земля покупалась за безделушки, не понимали, что делали. Следовательно, Эмма получила тысячи гектаров земли почти задаром! Новые власти не могли согласиться с этим. Эмма и Ричард Паркинсон доказывали, что все торговые сделки с землёй законно фиксировались в Консульстве США на Самоа.
Вон Хансеман ещё долго не мог успокоиться, что какая-то креолка из Самоа так легко стала богатой дамой, и в дальнейшем, пытался всячески «насолить» Эмме в других делах.
В 1885 году у Фаррела обнаружили туберкулёз лёгких. Он спешно уехал в Австралию и лёг в больницу в городе Брисбен. Вскоре Фарел умер. Он оставил Эмме свой бизнес и другую собственность в Новой Гвинее.

С дальнейшим заселением Новой Гвинеи европейцами, убийства и каннибализм намного уменьшились: папусы, наконец, поняли, что имеют больше выгоды от живых белых людей. Но воровство проложалось.
Однажды днём, Ричард Паркинсон с охранниками из папуасского племени Букас проверял свои плантации. Племя Букас имело неплохую репутацию у европейцев и считалось, что им можно доверять больше, чем другим. В деревне Ралум, в новом доме Паркинсона находились его жена Фиби и двое охранников. Готовя обед, Фиби заметила папуаса, проскользнувшего по их двору и взявшего нож. Она тут же нагнала вора и потребовала вернуть украденное. Папуас отказался. Тогда Фиби пошла в деревню - жаловаться на вора вождю племени. Найдя вождя, возмущённая Фиби рассказала историю и попросила вернуть нож. Вождь не предпринял никаких действий. Тут охранник Фиби надел на вождя наручники. Всё племя встало, готовясь к защите вождя... Назревала драка, но как нельзя кстати, появился Ричард Паркинсон. Ситуация была улажена, все остались живы-здоровы, а племя получило хороший урок.

Хотя папуасы из племени Букас и считались более-менее порядочными людьми, они не были такими уж безобидными. Однажды, Эмма в этом убедилась. Как-то днём, к ней пришла женщина из соседнего племени и принесла на продажу ямс (овощ, напоминающий картофель). Отдав продавщице деньги, Эмма проследила её уход и была шокирована: украдкой, женщина успела снять одежду с бельевой верёвки во дворе. Эмма сразу же послала своих охранников-букасов догнать воровку и привести к ней. Охранники ушли и долго отсуствовали. Наконец, они вернулись, но без женщины. Букасы дали Эмме запутанное объяснение тому, что произошло. Из расспросов Эммы стало ясно, что охранники настигли женщину, надругались и оставили в лесу умирать. На следующий день соплемённики этой женщины установили наблюдение за домом Эммы. Как только подвернулся удобный случай, они проникли в дом, напали на Эмму, заткнули ей рот кляпом и связали. Один из охранников Эммы, находившийся недалеко от дома, увидел происходящее и тут же побежал извещать об этом Паркинсона. В течение минуты Паркинсон вместе со своими охранниками оседлали лошадей и поскакали в деревню. Они быстро настигли племя, уносившее полубессознательную Эмму в лес, и между ними завязалась борьба. Эмма была освобождена. Два или три папуса из племени были убиты.
Паркинсон не на шутку испугался произшедшему и усилил охрану своих родственников в деревне. Эмма была травмирована не столько физически, сколько морально. Вместе с Ричардом Паркинсоном они поняли: издевательство Букасов над женщиной этого племени спровоцировало нападение. Племя пыталось отомстить.

Дневники одного из немецких поселенцев в Новой Гвинее, Ф.Гидике, повествуют о его личном опыте общения с папусами в 1885 году. В то время Гидике был молодым и довольно любопытным мужчиной. Долгое время его внимание привлекал длинный дом папуасов, где ночевали неженатые молодые мужчины. С подарком, состоящим из горсти табака, твёрдой в то время валютой на Новой Гвинее между европейцами и папуасами, Гидике пришёл к папуасам и попросил побыть в этом доме пару ночей. Ему разрешили.
В первую ночь ничего примечательного не произошло – при свечах (знак европеизации!) молодые люди курили, играли в «настольные игры»: спать ложились далеко заполночь. Гидике отметил, что в доме было слишком душно и стоял смрад.
Вечером следующего дня он принёс папуасам такой же подарок и ему вновь позволили остаться на ночь. Гидике вошёл внутрь дома: там было необычайно тихо и малолюдно. Он почувствовал: что-то должно произойти. Через открытую дверь виднелся мерцающий неподалёку костёр. Вскоре пришёл молодой папуас: в его руках было что-то большое. Ноша папуаса сопротивлялась и старалась вырваться. Минутой позже Гидике рассмотрел молодую женщину... Как выяснилось, её похитили у соседнего племени. Гидике всю жизнь вспоминал этот случай, а прожил он до более, чем 90 лет: он рассказывал, что ему довелось стать свидетелем наиболее ужасного проявления жестокости, на которое только способны люди.
Вскоре, в дом начали сходиться другие мужчины. Гидике ясно заметил, что они находились в состоянии, близком к бешенству, неистовству. Ему в голову пришла пугающая мысль: если он, находившийся в тёмном углу дома, даст о себе знать, люди в состоянии аффекта могут запросто убить его. Интинктивно, до окончания оргии, Гидике сидел в своём углу ни жив, ни мёртв. События той ночи состояли из надругательства над женщиной всеми мужчинами в доме, её убийства, разделения тела на кусочки, надо отметить, с хорошим знанием разделочной техники, запекания кусочков на костре и ужина.
Насытившись ужином, люди стали спокойнее. Они предлагали эту еду и Гидике, но он притворился полусонным и, таким образом, избежал ужина.
На исходе той ночи что-то произошло внутри Гидике: никогда позже он не мог объяснить, что именно. Когда папуасы, наконец, улеглись спать, он тихо вышел из дома и направился в своё жильё на плантации Толелеву. По счастью, недалеко от этого места на причале стоял немецкий корабль «Альбатрос». События развивались молниеносно: в тот же день Гидике навсегда покинул Новую Гвинею.

С тех пор, как Германия установила господство в Новой Гвинее, в жизни Эммы произошли и приятные изменения: многие родственники Эммы приехали по её приглашению в Новую Гвинею и подключились к семейному бизнесу. В местечке Гунантамбу для Эммы построили дом, о котором она мечтала: по специальному дизайну для тропической местности, с большой террассой, каменной лестницей, с видом на море и дымящийся вдали вулкан. Мебель для дома присылали из Австралии и Европы, ковры и шторы – с Востока. В доме Эммы была горячая вода, дорогие украшения и красивая посуда, имелось даже золотое блюдо. Её слуги одевались в ливрею. Дом Эммы вскоре стал самой знаменитой резиденцией в регионе Южных морей.

Сенатор Австралии Станифорс-Смит, побывавший в доме Эммы, описывал: «Королева Эмма - самая умная женщина-бизнесмен, которую я когда-либо встречал. У неё - тысяча работников, плантации в 3 000 акров, несколько торговых судов, магазины, оптовые базы. Она всегда окружена своими клерками и секретарями, даёт им распоряжения со знанием дела, чем и обеспечивает успех своего бизнеса. Её дом – это образец гостеприимности».

После Фарела у Эммы завязались близкие отношения с капитаном Тино Сталио. Говорят, она никогда в жизни не любила никого так сильно, как Тино. Их роман продлился 7 лет (1885 - 1892), но они так и не поженились.

Сын Эммы учился в школе в Австралии. Она пророчила ему будущее человека с университетским образованием. Но сын сделал по-своему. Неожиданно для Эммы он приехал к ней в Новую Гвинею и сказал, что учиться больше не хочет, а собирается присоединиться к семейному бизнесу. Эмма была в отчаянии, но изменить ситуацию не смогла. Она вспомнила, как почти 20 лет назад сама внезапно вернулась из США и осталась на Самоа.
Сын Эммы оказался умным, разносторонне развитым молодым человеком и проявил себя как ценный помощник в бизнесе.

В Новой Гвинее Эмма окружила себя своими молодыми родственниками - сестрами и братьями по отцу, а так же племянниками. Она принимала активное участие в устройстве их жизни, передавала им участки земли для личного владения и с удовольствием выполняла роль свахи, выдавая замуж своих молодых сестёр. Все они были привлекательными, воспитанными девушками. Эмма играла роль Королевы-арбитра, обладая хорошими способностями оценить будущих женихов. Благодаря её стараниям, все родственницы создали прекрасные семьи с европейцами среднего класса.
Конечно, в таких парах случались и разводы – сказывалась горячая кровь семьи Кое с их креольской стороны. Но женщины снова выходили замуж. Одни уехали жить в Австралию и Европу, другие – на соседние острова Тихого океана.

Однажды, родственники из Самоа прислали на воспитание Эмме Глорию, девушку неуправляемую, темпераментную и нагловатую. Эмма тоже не смогла с ней справиться и захотела избавиться от неё. Для этого она решила выдать Глорию замуж. «Кто захочет на ней жениться?» - удивлялась сестра Эммы, Фиби. Без тени сомнения Эмма ответила: «Старый Вилли». Этот мужчина был самым отвратительным европейцем в Новой Гвинее – при неожиданно взорвавшемся динамите он потерял один глаз, половина его лица обезобразилась и одна рука была изрядно покалечена. К тому же, он много пил и задолжал Эмме большую сумму денег. Когда Эмма предложила ему сделку со свадьбой и прощением долгов, Вилли с радостью согласился. Глория поначалу сопротивлялась, но вскоре покорилась: у неё не было другого выхода - она успела натворить так много проступков в Новой Гвинее, что германское руководство страны обещало депортировать её, если она не выйдет замуж за Вилли.

Эмма и её зять Ричард Паркинсон хорошо поладили в самом начале и это обеспечило процветание их семейного бизнеса. Но со временем, всё отчётливее стала проявляться разница характеров Эммы и Ричарда. Эмма была деловой женщиной, умела хорошо вести бизнес и её главной целью были деньги. Ричард Паркинсон предпочитал научные исследования и проявлял равнодушие к деньгам. В Новой Гвинее Ричард больше всего занимался изучением тропических растений, животных, птиц, насекомых, собрал немало бесценных коллекций и написал немало научных трудов. Его книгу «30 лет в Южных морях» высоко оценели в научных кругах Германии. Настало время, когда Эмма предложила Ричарду выбирать – полностью посвятить себя бизнесу или уходить и заниматься наукой. Жена Ричарда Фиби переживала за обоих: она любила и мужа, и сестру. Именно Фиби нашла решение данной проблемы. Очень кстати одна из немецких кампаний в Новой Гвинее пригласила Ричарда на работу - выращивать кокосовые плантации и, при этом, давала ему возможность для занятий наукой. Фиби сказала, что Ричарду стоит согласиться, а она частично сможет заменить его в семейном бизнесе. Так и произошло. Правда, Ричард продолжал принимать небольшое участие в семейном бизнесе – ставил эксперименты для обогащения урожая на плантациях Эммы и семьи. А из Фиби получился хороший специалист по подбору персонала для работы на плантациях.

Трагедии в Нугурии.

Родной брат Эммы, Джон Кое, живший и работавший в семейном бизнесе в Новой Гвинее, незадолго до Рождества уехал на атолл Фид1, а точнее, его архипелаг Нугурию, оценить возможности для торговли кокосами и развития плантаций.
Время шло, брат не возвращался. Взволнованная Эмма послала на его поиски одну из своих торговых шхун. Вскоре шхуна вернулась и её команда сообщила о том, что Джона нет на атолле: по рассказам местных островитян, он уплыл на лодке в сторону Нового Мекленбурга.
После наступления Нового Года, ещё больше обеспокоенная Эмма вновь организовала поиски. На этот раз она послала в путь шхуну со своим другим братом - Хенри. Хенри славился тем, что умел быстро устанавливать хорошие отношения с папуасами. Он взял в поездку двух своих напарников Пулеву и Бобби, родом из Нугурии. Когда шхуна приплыла в Нугурию, местный вождь, король Соа, послал к Хенри своего сына Пила с приглашением на вечеринку. Пулева и Бобби посоветовали Хенри быть настороже - королю нельзя доверять. По прибытии на вечеринку, Хенри посадили на лавку, на открытом месте, под тенью деревьев. Король Соа обещал ему массу развлечений и угощенией. На лавке, куда посадили Хенри, сидело ещё трое человек - жителей деревни. Сын Соа, Пила, сел позади Хенри. В этот момент сердце опытного моряка почувствовало что-то неладное – он вскочил и вытащил револьвер. Вежливо и с улыбкой, Пила спросил Хенри: «А что у тебя в руках?» С такой же вежливостью, Хенри показал ему оружие, тут же навёл его на ближайший кокос на дереве и выстрелил. Кокос распался на две части. Лица папуасов стали «деревяными». Хенри, оглядываясь по сторонам, направил револьвер на человека позади себя и сказал, что револьвер может так же легко расколоть его голову, как кокос. Папуасы заулыбались и поспешили успокоить гостя, но приняли «сообщение» Хенри ко вниманию.
Программа вечера состояла из обильного ужина и шоу танцующих девушек. В течение всего вечера, Хенри держал наготове свой револьвер и всегда сидел около дерева или стены, чтоб никто не мог встать позади него.
После вечера, Пулева и Бобби встретили Хенри и сказали, что он чудом избежал нападения, потому что вовремя «поиграл» оружием перед носом папуасов. На самом деле, сын вождя Пила, вместе с сидевшими на лавке соплеменниками, собирались наброситься на Хенри, связать его, и, бросить в море, привязав к ногам камень. Тоже самое они сделали и с другим белым мужчиной, приезжавшим сюда до него. Так Хери узнал, какая участь выпала на долю его несчастного брата Джона... Последующие вопросы Хенри выявили, что небольшая шхуна Джона спрятана местным племенем недалеко от берега, в зарослях густых деревьев.
Пулева предупредил Хенри, что вождь племени собирается послать своих людей, чтобы напасть на него на берегу. У племени имелось оружие, взятое у Джона Кое и другого заезжавшего на остров белого мужчины, которого они также умертвили двумя годами раньше. Хенри тут же снарядил шхуну к отплытию. Пулева был прав: как только шхуна стала отплывать в море, с берега донеслись выстрелы.
Когда Эмма услышала историю гибели её брата, она обратилась к администрации Новой Гвинеи с просьбой судить вождя племени в Нугурии. Администрация выделила для этого 25 полицейских, назначило судью и отправило корабль под командованием капитана Тино Сталио. Корабль достиг Нугурии в августе 1892 года и тут же передал сообщение для вождя племени - явиться на корабль. Ответа не последовало. Второе сообщение составляло ультиматум – вождю грозили захватом полицией. Но он продолжал молчать.
Полицейские двинулись в путь. На полдороге из-за кустов раздались выстрелы папуасов. Никто не пострадал, но полицейским дали приказ - стрелять в любого местного. Когда трое папуасов были убиты, племя успокоилось.
Хенри и двум его нугурийцам, посланным в «разведку», удалось выяснить, что всё племя спряталось в противоположной части острова, а вождь с сыном и несколькими мужчинами закрылись неподалёку, в «духовном» доме вождя. Полицейские и судья вошли в деревню и вплотную подошли к дому. Судья громко предложил вождю выйти на улицу. Последовала тишина. Капитан Сталио, обычно успешный в критических ситуациях, связанных с местными племенами, решил войти в дом. Войдя внутрь, Сталио крикнул вождю выйти из дома. В ответ выстрелили... Капитана смертельно ранили в грудь. Единственным способом получить преступника и его окружение было – «выкурить» их из дома. Для этого вокруг дома развели костры. Как только вождь выбежал из задымлённого жилища, Хенри выстрелил в него и убил. То же ожидало и сына вождя. Их приближённых поймали, доставили кораблём в столицу и посадили в тюрьму на пожизненное заключение.

Эмма была полна горя – она потеряла брата и любимого мужчину ...

Спустя некоторое время, она решила поехать в Австралию - немного развеяться. Вернувшись в Новую Гвинею, Эмма с удвоенной силой «ушла» в бизнес и социальную жизнь.
Она любила и развлечения. Однажды, с ней произошёл случай, пересказанный, в последствии, многими немецкими и английскими публицистами. Эмму пригласили поужинать на одном из небольших немецких кораблей. С двумя племянницами она приплыла на ужин на своей шхуне. За ужином гости хорошо повеселились. Эмма изрядно выпила. Становилось поздно и, по расписанию, корабль должен был отплывать. Капитан вежливо сказал Эмме об этом. Но ей не хотелось уходить и она продолжала просить шампанского. Капитан посоветовался со своими офицерами о возможных мерах, но те ничего не предложили: Эмма была одной из важных персон Южный морей. Тогда капитан отдал команде приказ об отплытии. Почувствовав, что корабль движется, Эмма и девушки поспешили на палубу. Капитан предложил им лодку, которая бы доставила их к ожидавшей шхуне. Но Эмма не обратила на него внимания и пыталась рассмотреть в темноте моря свою шхуну, насколько она могла видеть в таком состоянии... Затем бросила офицерам: «Чёрт с вами!», подняла подол вечернего платья и вместе с племянницами спрыгнула в воду. На корабле тут же прозвучал сигнал тревоги, моряки закричали и корабль остановился. Корабельную лодку мигом спустили на воду. Но это не понадобилось: хорошо плавающих Эмму и племянниц подхватила шхуна, ожидавшая их неподалёку.
После трагедии с братом и любимым человеком, Эмма не искала новой любви, но всё же она хотела получить от жизни то, что было возможно. Например, если ей предстоит ехать в путешествие, рядом с ней должен был быть мужчина...

Перемена в личной жизни.

Среди знакомых Эммы числился немецкий капитан Пол Колбе. Он принадлежал к среднему классу Германии, отслужил в Прусской Армии, а в Новой Гвинеи получил место в полиции. Он давно немного ухаживал за Эммой, но она не подавала ему больших надежд, особенно, когда был жив Тино Сталио.
Сидя у себя дома, Эмма и её сестра Фиби обсуждали возможность брака Эммы с капитаном Колбе. Эмме было 43, капитану – на 4 года меньше. Было известно, что у него есть долги. Но он был немцем, а Германия в то время занимала главенствующее положение в Новой Гвинее. Их брак мог упрочить положение Эммы в немецкой колонии и улучшить материальное положение Колбе: Эмма была достаточно богата для этого. По всем показателям, решили сёстры, Эмма и Пол подходили друг другу.
Как Эмма и Пол сблизились – история умалчивает. Известно только, что их пышная свадьба состоялась в Новой Гвинее и они уехали в медовый месяц в Австралию.

Поездка на Самоа.

Сын Эммы тоже решил жениться. Бывая на Самоа, он нашёл себе невесту под именем Ида. Это была миловидная и талантливая девушка из немецкой семьи, долгие годы жившей на Самоа. Эмме хотелось познакомиться с невестой сына до свадьбы. Ей также не терпелось показать землякам на Самоа, кем она стала после двадцатилетнего отсутствия.

Эмма и Пол отправились на Самоа. По прибытии, они остановились в дорогой гостинице «Международная». Их сопровождали секретарь и двое слуг.
В 1889 году Самоа объявлили независимой страной, но долго удержаться в этом статусе она не смогла и в 1990 году стала колонией Германии. В 1895 году, когда приехала Эмма, страну опять «лихорадило».
К Эмме и Полу хорошо отнеслось немецкое руководство Самоа и сотрудники Консульств США и Великобритании. Но представители Английского Миссионерного Общества всё ещё помнили, как 20 лет назад Эмма и её отец выступали против них в защиту Штейнбергера. Приём на высшем уровне собрал за одним столом всех. Между Эммой и миссионерами разгорелся нешуточный спор о бывшем Президенте страны, одном из местных вождей Лаупепе. Эмма дала ему свою оценку: «Он был слаб как политик, потому что ему не встречались хорошие учителя». Миссионеры возразили: «Он был образован миссионерами из Лондонского Миссионерного Общества и имел авторитет у местных жителей. Но всё-таки он не смог правильно контролировать ситуацию в стране. Поэтому, по его вине, Самоа превратилась в игрушку для европейских политиков». Эмма не соглашалась: «Будь он умным и сильным руководителем, он бы не допустил превращения Самоа в игрушку. На самом деле, он шёл туда, «куда дул ветер» или действовал по навету миссионеров в течение 30 лет. В 1875 году всё население уважало и доверяло ему, как ни до, ни после этого. Если бы в тот момент он был политически мудрее или получил ценный совет, ему бы удалось сформировать и поддерживать хорошее правительство на Самоа. Но вы, миссионеры, управляли им, как было выгодно именно вам, а сами вы находились под влиянием политических и коммерческих авантюристов из разных стран. В результате, произошёл развал правительства Лаупепы, но вы этим так ничего и не добились. О себе лично я могу сказать, что я благодарна вам и другим околополитическим деятелям, из-за которых 20 лет назад была вынуждена почти бежать из Самоа в Новую Гвинею. Именно в моей новой стране я доказала, что женщина тоже может быть счастливой и успешной в мире мужчин». С замиранием сердца присутствующие ловили каждое её слово.
Чета Колбе пробыла на Самоа три месяца. Эмма познакомилась с семьёй невесты сына. Девушка понравилась ей и свадьба вскоре состоялась. В течение последующих пятнадцати лет сын Эммы, Джон Кое Форсайт и его жена Ида успешно вели семейный бизнес в Новой Гвинее. У них родилось шесть детей.

Старые добрые времена

В течение последующих десяти лет Эмма была счастлива в браке с Колбе, успешно шёл и её бизнес, она также продолжала выдавать замуж своих многочисленных родственниц и принимать участие в социальной жизни Новой Гвинеи.
К концу 19 века не только в Новой Гвинее, но и на других островах Меланезии, где процветал бизнес по выращиванию кокоса и получения из него копры, несколько человек самого простого происхождения у себя на Родине стали здесь «Кокосовыми королями». Немаловажную роль в жизни Эммы сыграли двое из них: датчанин Питер Хансен, имевший «кокосовый» бизнес на островах Виту и немец Генрих Рудольф Вахлен, управлявший таким же бизнесом на острове Марон.
С Хансеном Эмма познакомилась через Тома Фарела, который, в 1881 году, встретил его на одном из кораблей, пришедших в Новую Гвинею. Фарел нанял его для работы в своём торговом бизнесе. Эмма и Хансен нравились друг другу, хотя он и был немного моложе неё. Фарел заметил это, в семье начались проблемы и Хансен уехал на юг Новой Гвинеи. После смерти Фарела жизнь вновь свела Эмму и Хансена, но в то время у неё был Тино Сталио. Эмма наняла Хансена для ведения своего бизнеса на Французских островах, где в течение нескольких лет он успешно работал, пополняя банковские счета Эммы. Кроме того, он преуспел и для самого себя. Хансен научил местных папуасов делать копру, затем покупал у них готовый товар и намного дороже продавал Форсайтам за наличные. Разница накапливалась в его кармане.
Позже Хансен таинственным образом «сошёлся» с торговой немецкой компанией в Новой Гвинее и его работа на клан Эммы Кое Форсайт прекратилась. Это породило немало ссор между Хансеном и семьёй Эммы.
Спустя какое-то время, Хансен стал очень богатым бизнесменом.
Хансен назвал залив, около которого поселился, Питерхавен, и в очаровательном месте, между тёмно-зелёными джунглями и синим морем построил роскошный дом. Как и Эмма, он любил развлекаться и всегда имел запасы хорошего вина. Его дом считался популярным местом и притягивал к себе множество гостей. Однажды, его гостьей стала и Эмма.
Хансен с большим радушием принимал Эмму. Все прошлые притязания друг к другу забылись. Эмме было немного более 50-ти, её фигура пополнела, но Хансен видел в ней ту же даму, что и 20 лет назад...
Вечер прошёл на славу. Вернувшись домой, Эмма не скрывала своего восторга о проведённом вечере. Она вообще не обращала внимания на сплетни в обществе. Её мужу Полу Колбе время от времени «докладывали» о похождениях Эммы, но Пол не мог устраивать большие скандалы – он финансово зависел от Эммы.

Другого «Короля кокосов», Генриха Рудольфа Вахлена, Эмма встретила в 1895 году, в новогвинейском городе Ралуме. В то время ему был всего 21 год и он работал мелким клерком в одной из кампаний. Тогда Эмма не обратила на него большого внимания. Но, как оказалось позже, он сыграл немаловажную роль в её жизни.
Молодой Вахлен не считал пятидесятилетнюю Эмму красавицей: она была полной, курила сигареты через трубку. Но он восхищался её обаянием, манерами, обхождением. Кампания, где работал Вахлен, послала его работать на малоизвестные в то время северо-западные острова Новой Гвинеи. В течение последующих 10 лет, Хансен скупал права на управление островами и развивал кокосовые плантации. А когда морские ракушки стали популярны в производстве пуговиц, Хансен неожиданно разбогател – рифы, около которых он жил, изобиловали такими ракушками.
Огромный дом Хансена, построенный на острове Марон, до сих пор является местной достопримечательностью. На острове и сейчас проживают потомки симпатичных, со светлой матовой кожей островитян, привезённых сюда из других островов Полинезии и Микронезии для работы на малозаселённых атоллах Новой Гвинеи.

Королева уходит на пенсию.

К 1900 году новым административным центром в немецкой Новой Гвинее стал Хербертшох. Владения Эммы в Ралуме власти считали пригородом Хербертшоха. Эмму раздражали новые бюрократы, заполнившие город. Её считали «очень большой и богатой креолкой», которая слишком быстро стала фрау Колбе, немецкой гражданкой, но так и не захотела учить немецкий язык.

Эмма много спорила с властями: её характер становился трудным. В конце концов, ей надоели бесконечные споры и она решила кардинально изменить свою жизнь. Приехав к своему хорошему другу в Сидней, она рассказала ему о своих волнениях. В частности, о том, что сейчас, при господстве немцев в Новой Гвинее, и будучи замужем за немцем, она находится в другом положении, нежели при господстве Америки и Великобритании. Сейчас, по немецким законам, её немецкий муж имеет много прав и после её смерти его родственники могут получить солидный «куш» от её милионного состояния. Эмма хотела передать всё, чем владела, своему сыну. Друг Эммы «открыл ей глаза» ещё больше, он рассказал, что обстановка в мире - неспокойная и существует угроза войны между Германией, Францией, Великобританией и, может быть, США включительно. Совершенно очевидно, что все владения в Новой Гвинее не избегут горькой участи...
Сказанное другом, как нельзя лучше, прояснило ситуацию для Эммы и она вернулась в Новую Гвинею с точным планом действий. Первым делом Эмма отправилась к правоохранительным органам и проконсультировалась о том, как перевести свои финансовые интересы в Австралию. Только её сын и доверенный друг в Сиднее знали, какому плану она следует на самом деле.

Кроме всех забот, Эмма болела диабетом. Её муж Пол Колбе тоже не был здоров - у него признали болезнь почек. Эмма «издалека» завела с Полом разговор о переводе имущества: она сказала, что им стоило бы поехать лечиться в Европу, где медицина - лучше. А как оставить весь бизнес в Новой Гвинее? Лучшим вариантом было бы перевести его в Австралию.
На «семейном совете» было решено перевести бизнес-интересы в Австралию и продать имущество. У Эммы нашлось немало покупателей в Новой Гвинее из числа немцев, американцев и австралийцев. Ей предлагали хорошую цену наличными и частично акциями в немецких корпорациях в Новой Гвинее.
В конце концов, её покупателем стал старый приятель Валхен. После разговора с Эммой, он тут же выехал в Гамбург, встретился там с богатыми заинтересованными людьми и вернулся в Новую Гвинею с необходимыми для покупки финансами. В 1909 году Валхен купил все финансовые интересы семьи Кое Форсайтов, кроме плантаций и торгового бизнеса. Покупка обошлась Вахлену в 1 миллион американских долларов, пять четвёртых из которых было заплачено наличными.
Пока всё улаживалось, Эмма и её сын купили в Сиднее дома. Муж Эммы Пол Колбе, хорошо профинансированный, поехал лечиться в Европу и ждать приезда Эммы.
Отъезд Эммы из Новой Гвинеи был отмечен большим прощальным вечером, на котором присутствовали представители всех общественных классов и рас.
Приехав в Сидней, Эмма вновь занялась подготовкой к отъезду – теперь уже в Европу. В поездку она взяла свою тридцатичетырёхлетнюю племянницу Каану, опекавшую с детства. Том Колбе встретил их в Генуе, где они остановились на одну неделю, и затем все вместе поехали в дом Колбе в Ганновер. К ним присоединилась и женщина из Мельбурна, с которой Эмма познакомилась на корабле.
Чуть позже Эмма легла в клинику во Франкфурте. После продолжительного лечения Эмма вернулась в Австралию. Колбе остался в Европе.

Двойная смерть в Монте-Карло.

Эмма спокойно жила в своём доме в Сиднее, как неожиданно пришло пугающее письмо. Ей сообщали, что её муж Пол путешествовал по Европе с «мельбурнской» дамой, но сейчас серьёзно болен и находится в Монте-Карло. Там он много играл в азартные игры на деньги.
Эмма по-умному финансировала Пола деньгами, поступающими с богатств семейного бизнеса. Свои ценности она перевела в Австралию, где теперь и жила. Но она забеспокоилась: родственники Пола, в случае чего, могли подать в суд на получение его наследства.
Сама Эмма была нездовора - её мучали диабет и почечная недостаточность. Ей было чуть больше 60-ти, некогда густые и богатые волосы её стали выпадать, тело ссыхалось, и передвижение давалось ей с трудом.
Эмма подумывала о поездке в Европу... Она спросила совета у старого друга: тот настоятельно отговаривал её от шага, опасного для здоворья. Но волевую Эмму никто не мог остановить: она решила ехать во что бы то ни стало. «Если 20 лет, прожитые с Полом, что-то значили в моей жизни, - рассуждала Эмма, - я должна быть около него: он сейчас болен и нуждается в помощи». И Эмма поехала в Европу.
................
Несколько недель спустя, 21 июля 1913 года, европейское агенство бизнеса Колбе-Форсайт в Гамбурге получило телеграмму от Эммы о кончине её мужа Пола. В тот же день, спустя несколько часов, агенство получило вторую телеграмму - от менеджера гостиницы в Монте-Карло, где останавливалась Эмма. Менеджер сообщал, что Эмма мертва и спрашивал, что ему делать с двумя телами...
Позже тела переправили в Гамбург, где их кремировали и направили кораблём в Новую Гвинею. Сын Эммы и все, кто её знал, похоронили прах Королевы и её мужа на той земле, где Эмма была так счастлива – в Новой Гвинее...
 
Через несколько лет после всех событий возникли две версии того, что же всё-таки произошло в Монте-Карло. Одни говорили, что Эмма застала мужа с любовницей, отравила его и покончила жизнь самойбийством. Другие утверждали, что её муж слишком увлёкся азартными играми и проигрывал большие суммы денег, данные ему Эммой. Третьи предполагали, что, возможно, Эмма убила мужа, так как чувстовала приближение смерти и не хотела уйти первой: иначе Полу могло достаться большое наследство, которое она готовила для своего сына.
Потом варианты с убийством и суицидом были отвергнуты. В конце концов, приятель Эммы, Вахлен, тот самый, которому подвернулась фортуна разбогатеть на кокосах и ракушках в Новой Гвинее, рассказал правду. Кстати, сам Вахлен в 1914 году уехал с молодой женой в Германию, лишившись после I Мировой войны своих новогвинейских богатств: Германия потеряла Новую Гвинею, а новая власть страны изъяла собственность всех немецких граждан без предоставления какой-либо компенсации.
Вахлен рассказал, что в Монте-Карло Эмма обнаружила около Колбе другую женщину. Это была немка: она твёрдо стояла на том, что являлась женой Колбе задолго до того, как они с Эммой поженились. Так ли это было на самом деле – установить не удалось. Больной Колбе ни подтверждал, ни отрицал этого. Однажды, летним вечером, Эмма отправились с ним на прогулку по Монте-Карло. К несчастью, их машина попала в аварию: Колбе с травмами оказался в больнице. Спустя непродолжительное время, травмы Колбе усугубили болезнь почек и он умер. Эмме было более 60-ти лет, она тяжело страдала диабетом и почечной болезнью. От целой вереницы несчастных событий у Эммы произошёл нервный стресс. Через 40 часов после смерти мужа, она тоже скончалась…
Произошла трагедия и никаким преступлениям здесь не было и места.

Перевод книги Р.В.Робсона «Королева Эмма» в сокращении).

От автора перевода.
Как, всё-таки, удивительно перелетены судьбы европейцев и островитян Тихого океана... Жители других стран мира, никогда не бывавшие на австралийском континенте и уж тем более – на островах Тихого океана, имеют довольно смутное представление, что за события происходили здесь более 100 лет назад...
Потомок главной героини Эммы, познакомившей меня с историей, – жительница города Cairns Лона. После прочтения книги у меня возникло немало дополнительных вопросов. Неожиданно, во время нашего с Лоной разговора обнаружились и другие интересные подробности – теперь уже из жизни самой Лоны. Мне захотелось провести с ней настоящее интервью. Позже мы встретились дома у Лоны и её мужа и интересно побеседовали.

Корр. – Лона, когда Вы впервые услышали о королеве Эмме?

Лона - Мы всегда знали о ней, главным образом, от старших родственников – тётей, бабушек. Нам говорили, что мы - родственники именитой Эммы, но точно – кто кому и кем приходится, было не ясно: в Новой Гвинее в старые времена - мужчины имели несколько жён и с каждой – по нескольку детей. Лишь лет 10 назад, когда я впервые прочла книгу «Королева Эмма», то узнала все детали.

Корр. – Вы ничего не знали об авторе книги Робсоне?

Лона – Лично я его не знала. Помню только, что родственники говорили - он был женат на одной из потомков Эммы.

Корр. – Вы не знаете, живы ли сейчас какие-нибудь потомки Эммы?
У неё, правда, был всего один сын. Но у него было 6 детей...

Лона – Вполне может быть. Скорее всего, они сейчас живут в районе Сиднея, Брисбена, а также есть вероятность проживания в Новой Зеландии. К сожалению, мы никогда их не видели и не общались.

Корр. – Но Фиби была - Вашей прапрабабушкой...

Лона – Да. Но моя бабушка вышла замуж за японца, а это в то время осуждалось в обществе. Поэтому родственники перестали с ней общаться.

Корр. – Какое у Вас впечатление об Эмме?

Лона – Она была деловой женщиной, очень сильной, умной, властной, делала всё так, как хотела, командовала людьми.

Корр. – Словом, не была типичной островитянкой – скромной домохозяйкой, воспитывающей детей и заботящейся о муже.

Лона – Нет! Ведь отец послал её учиться в Америку. Именно там закалился её характер. Когда она вернулась на Самоа, то была шокирована тем, как отец отнёсся к её матери – одновременно привёл в дом другую жену... В Америке Эмма видела совсем другие отношения между мужчинами и женщинами. Причём, отец позже имел и других жён, и продолжал производить на свет детей. Но их растили, в основном, старшие дети, например, Эмма, Фиби. Все заботы ложились на их плечи.

Корр. – Лона, если Вы - потомок Эммы и Фиби, по происхождению Вы, должно быть, с острова Самоа?

Лона – Я никогда не бывала на Самоа. Родилась и до 13 лет жила в Новой Гвинее. Её и считаю своей Родиной.
Во мне смешано несколько кровей. Давайте посмотрим на эту «цепочку»: прапрабабушка Фиби (сестра Королевы Эмма) – по отцу была американкой, по матери – из Самоа. Муж Фиби, Роберт Паркинсон, имел немецко-британское происхождение. Одна из дочерей Фиби и Роберта вышла замуж за мужчину с меланезийского острова Манус. Дочь этой пары - моя бабушка. Она вышла замуж за японца, это было ещё до II Мировой войны. В свою очередь, их дочь – и есть моя мать. Моя мать была замужем за белым австралийцем, шотландцем по происхождению. Так что, я наследую несколько национальностей.
Мой муж – австралиец, происходит из британцев и уэльцев.

Корр. – Ваш дедушка был японцем? В первой половине прошлого века в Новой Гвинее жили и японцы?

Лона - В то время в Новой Гвинее проживало много японцев. Они занимались там рыболовством и ловлей жемчуга. Мой дедушка был рыбаком. Затем, в 1942 году японцы оккупировали Новую Гвинею. Во время войны бомбили и мой родной город Рабал. После этого много японских моряков обосновались в нём. Они вырыли под городом длинные просторные тоннели, через которые проходили их подводные лодки и прятались в лесах, под землёй. Можете себе представить, какими умными были японцы?! Эти тоннели остались и до того времени, когда я родилась (в 1957г.) и жила в Рабале.
После окончания войны, в августе 1945 г., когда Австралия получила протекторат над Новой Гвинеей, все жившие там японцы, итальянцы и немцы, т.е. люди, чьи страны воевали против остального мира, были сосланы в плен на юг Австралии. Даже те, кто не был военным, как мой дед, например. Через несколько лет им разрешили вернуться к своим семьям в Новую Гвинею. Мой дед вернулся, пожил там какое-то время и в конце 1950-х годов уехал в Японию. Моя мама, его дочь, уже вышла замуж за моего папу. Больше моего деда-японца никогда не видели: он даже не пытался связаться со своими детьми. Наверняка, у нас есть родственники в Японии с его стороны. Я даже не знаю его имя, только фамилию – Хамазаки. Девичья фамилия моей матери – Хамазаки.
Кстати, он был таким, как и все мужчины того времени, - кроме моей матери, имел ещё несколько женщин и детей с ними. После возвращения на Родину, в Японию, забыл про всех.

Корр. – Расскажите о Вашем отце.

Лона – Мой отец и его родители родились в Австралии, но его дедушка и бабушка иммигрировали в Австралию из Шотландии. Кстати, они были двобродными братом и сестрой, поэтому в последующем, в семьях их детей есть хоть один да инвалид. Но это другая тема.
После II Мировой войны мой отец приехал в Новую Гвинею работать строителем-дорожником. Строил дороги между небольшими городками. Затем, в 1958 году, он приехал в город Рабал, мою Родину, встретил там мою мать, они поженились и до пенсии, 1975 года, отец проработал в Новой Гвинее в Общественном Департаменте при Правительстве инспектором по строительству. У мамы с папой было 10 детей.
Когда мне было 13 лет, отец послал меня и 3-х моих сестёр-братьев в школу-интернат в Австралию, где мы учились, получали государственную стипендию, каждые каникулы ездили домой, в Новую Гвинею, всё оплачивалось австралийским правительством. Но не все из нас получили школьное образование в Австралии. Остальные учились в Новой Гвинее. Правда, не все доучились в школе.
Мама была единственной женой моего папы, и даже, когда она умерла и он перехал жить в Австралию, он больше не женился.

Корр. – Как отнеслись родители Вашего отца к его жене?

Лона – Они были расистами. Не думаю, что они радовались поступку сына, женившемуся на небелой женщине. Мой дед не стал бы есть за одном столом с моей матерью.
Каждые 2 года отец накапливал отпуск и на 3 месяца мы ездили на корабле из Новой Гвинеи в Сидней. Там отец арендовал дом и машину и мы хорошо проводили время.
Помню, когда мы приходили в гости к семье отца, то 2 его брата и 2 сестры хорошо к нам относились, но другие братья-сёстры и бабушка-дедушка - нет. Например, когда мы навещали одного из дядей-расистов, наш отец обедал в доме, а мы сидели и ждали его на ступеньках около дома.

Корр. – А Ваша мать?

Лона – После 1962 года мать больше не ездила в Австралию, только отец и мы, дети. В том году, когда вся наша семья поехала навестить семью отца в Австралию, его братья и сёстры, расистски настроенные, не разговаривали с ней. Она чувствовала, что её не любят, потому что она – не белая. И она плохо говорила по-английски.

Кор. – На каком языке Вы говорили в Новой Гвинее?

Лона – На пиджин. Это язык, смешавший в себе часть английского, немецкого, местного деалекта и малайского. Мой отец и мама говорили на этом языке. А английский моя мама стала учить от нас, детей, когда мы пошли в начальную школу. До 5 лет я совсем не говорила по-английски, то есть до того момента, когда пошла в школу.

Корр. – Но Вы до сих пор говорите на пиджин?

Лона - Да, конечно, особенно, с родственниками или земляками. Мои дети понимают этот язык, но говорить не умеют.

 Корр. – После школы Вы учились на мастера по пошиву одежды?

Лона - Нет, это было ещё в школе: в школе-интернате в Австралии, кроме основных занятий, у нас был курс профессии, длившийся 4 года: девочек учили шить и после этого давали сертификат. По-английски - апрентисшип (apprenticeship). Первый год мы изучали историю костюмов, 2-й – производство и разновидность тканей, 3-й – раскрой/дизайн одежды, 4-й – пошив одежды. Закончив школу, я уже имела профессию. Но хотела попробовать что-нибудь другое и поступила в Институт технологии в Южной Австралии. После окончания я получила степень Бакалавра Искуств по Социологии.
Вскоре я поняла, что это была напрасная трата времени и я вернулась к профессии, полученной в школе. С тех пор, почти 30 лет – я шью одежду. У меня свой бизнес - ателье.

Корр. – Какие предметы Вы любили в институте?

Лона – Английский, Мировая История. Мне также запомнились уроки по социологии - об отношениях между бедными и богатыми. Я поняла, как бедные люди делают богатых богатыми. Кто именно выполняет саму работу - тяжёлую и грязную...

Корр. – Как-то Вы упомянули, что преподавали швейное дело ...

Лона - В 2000 году я закончила курс в колледже и получила сертификат, дающий право преподавать. Будучи студентской преподавательского отделения, я поехала в отдалённый район, маленький городок Арукун, где проживают только аборигены и преподавала девушкам шитьё. После получения сертификата, я работала преподавателем в колледже в г.Кейнсе. Одновременно, у меня работало ателье. Потом я оставила преподавательскую деятельность и полностью посвятила себя бизнесу – моему ателье. Но до сих пор у меня есть и частные студенты.
 
Корр. – Новая Гвинея богата вулканами...

Лона - Наш город Рабал был окружён 5 вулканами. Мы буквально жили у подножья одного из них.

Лона указывает мне на картину, висящую в их доме на стене – вид города Рабала с дымящимся вулканом.

Корр. – Мне, как человеку, жившему на равнине, вдали от гор и уж тем более вулканов, очень интересно послушать об этом. Вы видели дымящиеся вулканы вблизи? Это не жутко?

Лона - Сколько я себя помню - они не только постоянно дымились, но и время от времени издавали клокочущие, бурлящие звуки изнутри. Мы привыкли к этому.
Кроме того, земля под нашими ногами довольно часто потрясывалась: наш город Рабал расположен в зоне землетрясений.
Извержения вулканов в Рабале происходили в 1878 и 1937 годах. Последнее извержение произошло в 1994 году. Оно продолжалось почти месяц. К этому моменту я уже 25 лет, как жила в Австралии.
Сейчас на месте Родины моего детства – мёртвый город: всё покрыто вулканическим пеплом, высотой в несколько метров – видны только крыши домов. Грустно думать об этом – никогда больше не съездишь на Родину – её попросту нет...
В Рабале мы жили не в самом городе, а около него, на плантации кокосов и какао; это было небольшим семейным бизнесом моих родителей и ещё кого-то из родственников. У нас работали жители соседней папуасской деревни. Мы, дети, все вместе играли на пляже около моря. Особенно интересно было вечером, когда темнело - мы жгли костры, рыба плыла на свет огня, а мы её ловили. У меня – очень хорошее воспоминание о детстве.

Тут к нашему столу, с чаем и тортом, подсел муж Лоны, Вальтер.

Лона – Послушайте впечатления Волли о Новой Гвинее – это забавно. Мы ездили туда в конце 1989 году. Это была моя первая поездка после 19 лет отсутствия, а Волли побывал там впервые.
 
Корр. – Очень интересно.

Вальтер – Всё было нормально, если не считать пары происшествий. Например, мы не могли купить в магазинах батарей к видеокамере. Заходя в магазин и страшивая по-английски, я получал ответ «Я Вас не понимаю» на пиджин.

Корр. – Но Лона же могла помочь Вам?

Вальтер – Да, но она не хотела. Она настаивала, чтобы я учил пиджин (смеются).

Лона - Я предупредила Вальтера, что в Новой Гвинее общество разделено на касты. Европейцы – одна каста, китайцы – другая, папуасы – третья, малайцы – четвёртая. Все общаются, в основном, отдельно. Я – полкасты, такие тоже – отдельно. В домах всё ещё есть слуги – хаус-бой (мужчина-работник в доме) и хаус-гёл (домработница). Когда они приходят в твой дом убираться, Вы не общаетесь. Если Вы предлагаете слуге напиток, он вынесет это на улицу и будет пить там, но не в доме. Если Вы идёте к ним домой, они не приглашают Вас пройти в дом. Вы общаетесь, но не в доме, а
на улице, во дворе. Если Вы все вместе - на улице и там есть стол, то Вы сидите и пьёте все вместе. Я сказала Вальтеру, что слуги будут звать тебя «Мастер». Когда мы увидели слугу в доме моих родственников, я представила ему мужа: «Томас, это мой муж Вальтер». Он ответил Вальтеру: «Хелло, мастер».
В Новой Гвинее также надо быть всегда остророжным. Я везде должна была быть с мужем – он ведь не понимает культуры страны и поэтому его легко обмануть. Когда, например, мы взяли такси, то до нужного места таксист повёз нас окружной дорогой и при приезде сказал нам заплатить больше показателя счётчика. Он думал, мы – иностранцы, ничего не понимаем. Но я, молчавшая всю дорогу, резко спросила его на пиджин: «Это настоящая цена?» Конечно, водитель опешил.

Вальтер – Расскажи о клубе.
Лона - Однажды вечером мы пошли в клуб. Выпили, поразвлекались. Потом Волли столкнулся с невероятным для него: если в Австралии полиция штрафует выпившего человека, сидящего за рулём, то в Новой Гвинее полиция следит за таким водителем: чтобы он спокойно прошёл из клуба к своей машине и сел в неё, и чтобы к нему в это время не пристали хулиганы.

Вальтер – Ещё был один смешной случай. Лона повешала постиранное бельё на верёвку около дома, который мы снимали. Мы не останавливались у родственников – предпочли независимость. Накрапывал дождь и Лона забеспокоилась о белье. В снимаемом нами доме тоже был нанят слуга. Мы позвонили ему и сказали: «Майкл, посмотри за бельём, если вдруг пойдёт дождь». Около 2-х часов ночи мы вернулись, моросил дождь. Во дворе, около бельевой верёвки, мы увидели Майкла – он стоял и смотрел за бельём.... Он подумал, что мы имели в виду – смотри за бельём, чтобы никто не украл...

Корр. – Вы отсутствовали на Родине 19 лет. Какие изменения произошли в Новой Гвинее?

Лона – Во время моего детства было намного лучше - безопаснее. Сейчас криминогенная обстановка – ужасающая, причём, много жестоких преступлений. Например, если Вам нужно в соседнюю деревню\город, то ехать надо на 2-3 машинах, с несколькими людьми. Потому что вы можете встретить опасность и не справиться с ней. Например, где-нибудь на вашей дороге, будет лежать деверо и преграждать вам путь. Вы вынужденно остановитесь и к вам тут же выбегут местные хулиганы. Они избивают, насилуют, обворовывают и убивают путников. Особенно опасно в столице Новой Гвинеи - в Порт-Мосби. Предложите мне миллион долларов – я ни за что не поеду туда жить.

Корр - Как Вас встречали родственники?

Лона – Очень гостеприимно. Вообще, все в Новой Гвинее думают, что австралийцы – богатые люди.
До того, как приехать в Австралию, я тоже считала, что каждый человек здесь - богач. Но это далеко не так. Например, мы с мужем начинали с нуля – у нас не было никакого наследства; нам пришлось немало поработать в Австралии, чтобы сейчас иметь то, что у нас есть – два дома, моё ателье. Раньше и у мужа был бизнес, но потом он устал от этого, продал его и сейчас работает как обычный служащий по найму.
Во время моей учёбы в институте я работала уборщицей. Чтобы чего-то добиться, нужно, сначала делать и грязную работу.

Кор. – Ваши дочери пошли по Вашему пути - занялись швейным бизнесом?

Лона – Нет, никто не стал мастером по пошиву одежды и не хочет наследовать этот бизнес. Старшая дочь училась в университете. Сейчас работает менеджером-администратором в гостинице города Голд Кост1 и имеет небольшой бизнес в бухгалтерии. Младшая дочь поступает на работу в полицию. Кстати, её зовут Марина в честь исторической личности Марины Мнишек.

Корр. – Чем Вам нравится заниматься в свободное время?

Лона – Я люблю читать, заниматься садоводством, делать домашнее мыло - из жира, парфюмерного масла. И ещё: шитьё – это не только работа, но и хобби. Если я не в ателье, я шью что-нибудь дома. Или обустраиваю помещение для будущего ателье (во вдоре дома Лоны и Вальтера располагается ещё один небольшой домик). Через какое-то время своё ателье из центра города я переведу сюда и за аредну не надо будет платить. Некоторые люди недовольно говорят: «Ох, опять идти на работу...» Я никогда такого не скажу: я иду на работу - с любовью. Я люблю шить, люблю встречать новых людей в ателье, общаться; некоторые люди - – хорошие, некоторые - не очень, но каждый день – у тебя что-то новое на работе. И надо мной нет никаких начальников: я - сама себе хозяйка.

Корр. – Огромное спасибо за книгу и рассказ о себе!