Найди 10 отличий

Фраза выпуска:
Зачем ломать пальцы,
ковыряясь в носу?

Водка сладко покатилась по его горлу. Петрович как всегда сидел на твёрдом полу, подложив под сидалищное место свою драную, вонючую куртёнку. Спине было холодно: свитер плохо защищал от холодного камня. Из громкоговорителя донеслось: «Внимание! Электропоезд до станции Львовская отправляется в 19 часов 25 минут со 2-й платформы, 3-его пути!» Вокзал по-прежнему жил своей жизнью. Поезда и электрички приходили и уходили, тысячи людей появлялись и уходили неизвестно куда. Один Петрович, да ещё несколько товарищей находились здесь постоянно.
Сегодняшний день ничем не отличался от других. К Петровичу подошла одна из сотоварищей.
- Садись, Матрён, - сказал он осипшим голосом. – Потрепемся немного о жизни.
Матрёна, с опухшим от последнего запоя лицом, с иссиня-красными щеками, шатаясь из стороны в сторону резко села рядом с ним, чуть удержавшись от падения. Она воняла. Воняла грязью, мочой, спиртом, что в общем создавало запах, который мало кто мог выдержать. С правого бока спортивных, облепленных везде коричнево-чёрной грязью, штанов была дырка. Из дырки выглядывал фиолетовый синяк. Матрёна молчала.
- Слышь что, Матрён? – Начал Петрович. – Вот гляжу я на этих людишек и думаю, чем мы отличаемся от них? А?
Он открутил крышку бутылки и, немного трясущимися руками, прислонил стеклянное горло к своим губам. Горько-приятная жидкость потекла по его горлу.
- Так вот, пошевели мозгишками, ведь в принципе ни чем. – Сказал Петрович, оторвавшись от горлышка. – Ведь всё, что есть у них, есть и у нас. Крыша над головой. Вокзал – вот, что мы имеем. Да в нём поместится сто их квартир. Да и чёрт, что здесь твёрдые полы, да холодные стены. Летом эт даже хорошо: сидишь и укрываешься от палящего солнца в прохладных переходах. А зимой можно на батарею забраться, лежишь, спишь и хорошо тебе.
 Он вытер рукавом зелёную соплю, медленно вытекавшую из носа, и готовую в любую минуту упасть. Теперь она была размазана склизким пятном по грязному рукаву.
- И пусть они едят у себя в домах свежую колбасу. – Продолжал Петрович. – А мы пройдёмся в мусорках пороемся и тож найдём себе чё-нить пожрать. А когда бабло найдёшь, так эт вообще праздник будет великий. Прям культурным себя чувствуешь.
Он некоторое время молчал. Тупо глядев в длинный коридор и выставив вперёд просящую руку. Прошло около пяти минут. Его грязная рука всё ещё была пуста. Петрович опустил её.
- Блин, чёт не дают. Ну и @#$* с ними. – Или вот развлекаются они. Кино там смотрят. А я тут целый день развлекаюсь. Сяду и смотрю. И, блин, скажу тебе иногда такие душевныес сцены вижу.
Матрёна тихо сидела рядом с ним и, немного почавкивая, доедала чью-то шаурму.
- Угу. – издала она непонятный звук.
Петрович уже чувствовал себя пьяным и весёлым, довольным от жизни человеком. Ему было тепло в груди. И он сидел, улыбаясь, тупой улыбкой. Только странное покалывание чувствовалось внизу живота. Он понял, что хочет ссать. Петрович хотел подняться, но ему не удавалось овладеть своими, резко ставшими непослушными, ногами. Приподнявшись, он не удержался и упал на твёрдый пол.
- А, блин, буду под себе: не впервой! – Подумал он.
На штанах его появилось влажное пятно, и начало быстро разрастаться. Потом тонкая струйка потекла из-под него. Она бала прозрачно-жёлтого цвета. Воздух разу наполнился противным запахом мочевины. Но Петровичу было уже не до этого. Его медленно, но верно клонило ко сну.
- Так где отличия, Матрён? Покажи мне. - Задал он свой последний вопрос и погрузился в сладкий детский сон.
Петрович спал с детской улыбкой на своём лице. Он был очень далек. А вокзал жил своей размеренной жизнью, и люди проходили мимо и презрительно смотрели на него…