Аркаим

Артем должен был встретиться с ней в парке. Девочка милая, девочка пухленькая; любо – дорого смотреть, так и хочется поцеловать в щечку и погладить по голове. Софочка.
И целовались уже вовсю: барышня умела, хотя утверждала, что в первый раз. И все что можно успеть в подъезде… Но до главного пока не дошло, и непонятно, что там Сонечка об этом думает… иногда кажется, что нет здесь особой охоты… Однако приятно было знать, что вот скоро… Совсем скоро – может быть, сегодня: есть одно местечко: свободная квартира. Вполне реальный вариант…
Но черт возьми: знакомы почти только месяц, а ему чудилось иногда, что годы и годы уже за плечами, что сотни раз видел ее по утрам и слышал разговоры про кухню. И говорить не хочется, и смеяться незачем, и воздух пыльный и ненужный, без искорки.
Таких странных ощущений он не понимал, однако в самом деле: единственная возникающая мысль – как бы размяться в постели. Безудержный трах.
– Здравствуй.
Он не заметил, откуда появилась Соня: как всегда, села неслышно рядом, словно не из института своего вышла пару минут назад, а все время стояла здесь, за спиной. Артем что-то буркнул себе под нос – навстречу приветствию – и между ними воцарилась долгая, непонятная пауза – обычная для начала беседы.
И как всегда во время этой тишины, у него вдруг выскочила совершенно шальная мысль, вопрос, любопытство… а что если прямо здесь, в парке, на этой скамейке, прижать девочку к пыльным дощечкам, потянуть вниз… Артему стало забавно – это была еще невинная идея – он искоса взглянул на мягкие сонечкины ладошки: прилежно сложенные на коленях…
Но девушка заговорила, и сразу сделалось скучно.
- У меня к тебе серьезный разговор. Послушай, мне кажется, в нашем общении существует какая-то недоговоренность. Я много думала об этом и, в частности, вчера весь день, и мне кажется, я поняла. Это некое сомнение, которое мы оба хотели бы высказать.
Он не посмотрел в глаза Сони, он видел небо. По-сентябрьски хрупкое, словно готовое расколоться на множество длинных прозрачных кристаллов, немного, едва уловимо блеклое – словно перед смертью. Артем закинул голову, и ему почудилось, что там же, над головой, парят и усеянные золотыми блестками деревья…
- Видишь, я лишь сегодня поняла, что это сомнение…
Девушка чуть наклонилась, волосы ее совсем рядом: кажется, Соня хочет положить голову ему на плечо… И просто обнять ее, как это у всех, взять за руку, сказать ласковые слова, чтобы девушка перестала мучиться сомнениями – или чем там? – и замолчала.
Но если Артем сейчас пошевелится, Сонечка может подумать, что он не хочет ее слушать, что… Черт возьми.
А там, за спиной, притаилось здание института… построенное на гребне неровного холма и вздымавшееся над землей корявыми уступами – в надежде нащупать облака и солнце. Оно походило на старинную, полуразвалившуюся крепостную стену – запиравшую древний, почти уже погибший город.
- Видишь ли, когда мы встретились на дискотеке, во Дворце… - продолжала Соня, волнуясь. – У тебя, наверное, было совсем другое впечатление обо мне. И видимо, тебе должно казаться…
- Я тебя люблю, - быстро, почти без интонации произнес Артем. И голос его прозвучал искренне… он, наверно, и не врал. Роман начинался как обычно, как и должно: на пьяной, веселой молодежной тусовке, где все вперемешку и всем в кайф, где бешено стучащие ритмы, модная музыка, где неземные огни мечутся вслед за людскими тенями и уносятся вдаль, к черту. Их роман начинался в танце, и Соня была потрясной девчонкой… заводила его как никто. Потом она оказалась студенткой, отличницей… комсомолкой, спортсменкой. Это еще больше привлекло Артема. И еще то, что Соня неизменно оставалась на границе: и не маменькина дочка, и не отвязная богема. Но всегда непонятный страх с ее стороны. Отчего ?
Девушка медленно прикрыла глаза; ее тело, лицо и даже ресницы сделались совсем неподвижными.
- Но проблема вот в чем… Я танцую в тесноте с мужчинами… Я смотрю на них или они смотрят на меня ? Хорошо, но нельзя же отрицать, что в таком погружении в физиологическое бытие, в его возвеличивании… действительно есть что-то древнее, мистическое… Эти мальчики и девочки – в экстазе, как наши предки – они что-то чувствуют…
Непонятно, что Сонечка имела в виду, какую тайну: дискотека как дискотека, обычная воскресная тусовка, не лучше и не хуже других. Однако для Сони любое сборище казалось загадкой.
 - Тебя могли привлечь неистинные черты моего характера… И вот какой ты ожидал меня увидеть, вот что мне важно знать. Вечером я приду к Ариану – я знаю, ты будешь там – и тогда ты, наверное, что-то решишь для себя.
И в самом деле – она имела право спросить. Что правда в их отношениях, чего он на самом деле хочет. Артем чувствовал, что превращается в полного кайфуна, парня с выселок, для которого нет ни будущего, ни прошлого. Чего он хочет ? Он не мог ей ответить, не мог и не хотел ничего формулировать – и все меньше понимал себя и ее.
Артем вдруг поднялся со скамейки – медленно, словно во сне – буркнул что-то непонятное, улыбнувшись нелепо краем рта: «Я сейчас, ты… жди» – и зашагал куда-то в сторону, не разбирая дороги: сначала по мокрому асфальту, а потом сразу по земле, по сырой пожухлой траве, продираясь сквозь кусты, шлепая по лужам…
Что-то повторила несколько раз Сонечка – ее не стало слышно. Прошелестели раздвигаемые листья – и все исчезло в быстроте движения: словно включили перемотку, словно кто-то весело встряхнул осенний ландшафт и поменял местами деревья, и плеснула где-то рядом вода, и захлопали крыльями утки.
Артем не медлил, он шел все дальше и дальше – в другой конец парка. И уже стал виден легкий ажурный мост и проглянули обводы вытянутого вдоль ограды пруда, и от охваченных прорехами деревьев повеяло свежестью смерти: один за другим падали сверху листья, еще зеленые, еще чуть влажные.
Он остановился на бетонном, в пятнах чернозема берегу, у самого края. Ему вспомнилось почему-то, как он спал в детстве… под утро, когда тяжелый навязчивый сон сменялся легкими дремотными мечтами… Кажется, ему снились когда-то… эта черная дрожащая вода, и все те же листья, и льнущий к ним на едва заметной волне мелкий мусор.
Мимо шли люди, и все безумно торопились. Впрочем, что за беда: так здесь было всегда - он просто забыл эту привычную, живую картину. Всего полтора года назад Артем шлялся здесь с друзьями после защиты диплома - последний раз - по давно застолбленным местам: только их тусовка, только их институт. Артем не знал тогда, что на другом краю обширного парка встречаются умные девочки.
Почему сорвался, почему убежал ? Бред, бред: словно открытые на последнем этаже окна: надо шагнуть и полететь. И вернуться сейчас нельзя. Нельзя. Получилось неловко, ну да ладно: вечером все объяснит, извинится, помирится, что еще ?
А пока мимо тянулись прохожие... Мимо, вдаль... И вот он тоже зашагал вслед за студентами и прочим народом, направляясь, быть может, к метро или еще куда-то... Шагал и ни о чем не думал, а дорожка казалась бесконечной: вовсе не асфальт, лишь плотно утоптанная земля - приятно пружинила под ногами.
Девушку он заприметил издалека: Оксана... Но узнал не сразу, лишь выхватил взглядом фигуру: из пустоты, из чужих спин. Он ничего не понял сначала, он только прибавлял интуитивно шаг: все ближе и ближе...
И не испытывал никакого удивления... всего лишь догонял старинную знакомую... не виделись тысячу лет. Все стало естественным в этот день: Артем заранее, за минуту еще, чувствовал то место, ту точку в пространстве, где должна появиться Оксана. Не чувствовал... нет слов, никто не знает.
Но внезапные встречи не бывают случайными. Сегодня, сентябрьским новым годом, сентябрьским новым веком, его часы остановились ровно в полночь, и нули на циферблате совпали с нулями в календаре. Точка пустоты, из которой все вырастает и в которой сходятся линии судьбы. Жизнь должна измениться, ее дыхание уже рядом - сегодня, в день, устремленный к третьему тысячелетию...
Артем шел уже рядом с Оксаной – они шли вместе: чуточку соприкасаясь мизинцами... Смотрели на воду - словно не замечая друг друга, но уже немного улыбаясь - и кажется, не испытывали потребности в радостных восклицаниях. Лишь спустя минуту взгляды их пересеклись, и Артем, наконец рассмеявшись, протянул ладонь...
И сразу свернули - по древней привычке, наверно - на любимую студенческую аллею.
- А я прямо с вокзала. Наша тропинка. Великая 501-ая - самая лучшая группа.
- Да, наша, - приятной тяжестью мотнулась в руке Артема ее сумка.
- Спасибо.
- А это правда, что у вас древний город откопали ? - "нашел тоже, о чем спросить!"
- Аркаим ? Правда. Откуда узнал ?
- Слухами земля полнится. Случай.
- Великое дело... Работаешь ?
- Приходится .
- По специальности ?
- Частично.
Непредугаданная встреча, мимолетное столкновение - как часто бывает в Москве - но столько вдруг легкости и правильности в этих быстрых репликах: кажется, ничто не изменилось... они такие же студиозы, и шляются, пропустив лекцию, как однажды на пятом курсе - вдвоем. Обычно сбегали целыми компаниями...
И вдруг показалось ему, что все вокруг исчезло, что парк расступился и расплылся в цветных пятнах. И уверенность возникла: произойдет нечто важное. Сегодняшний день и эта встреча - определят его жизнь на тысячу лет вперед - именно так. Бред, бред!
Оксана не очень изменилась, Артем, впрочем, и не слишком помнил, какой она была. Ей очень шли сейчас эти элегантные черные одеяния, скупо украшенные серебряными нитями; ниспадавшие к земле и обнажавшие ее тонкие руки. Оксана... у нее всегда чистый, открытый взгляд.
- Работа неоднозначная, - Артем с удовольствием заглянул в глаза девушке. - Но если подойти раскованно, именно творчески, то не потеряешься.
- Ну и ?
Оксана, видимо, никуда не торопилась... Вот и правильно.
- Ну и я не жалуюсь. То есть я пока раскручиваюсь, но свои баксы четко имею – Артем чувствовал себя на подъеме, на гребне, ввысь... павлин распускает перья, глухарь кричит на току... Сейчас главное – развернуть беседу. – Только крутиться, конечно, надо... В общем...
- Да, правильно, надо, - легко согласилась Оксана. - Я тоже пыталась, но у меня ничего не получалось…
- Ну вообще эти заботы не для женщин. Обеспечить женщину - мужская работа, - внезапной уверенности его хватило бы на все мироздание... - Мужское дело. И сударей немало, я думаю, нашлось бы...
А дальше комплименты, улыбки, смех. Вперед, братец. Стандартные фразы - положенная форма. Но...
Вокруг лежали сплошь знакомые места, и с каждым поворотом была связана какая-нибудь студенческая история. Вон на том месте фотографировались после Нового года, и Артем с Владом уронили в сугроб Наташку. А справа виднелась речка - там как-то спьяну купалась во всей одежде Альбина. Влад тогда полез вытаскивать...
- В Москву в командировку ?
- Нет, я себе такой маленький отпуск устроила: бездельничаю. У папы здесь знакомый, в городе. Папа просил у него кое-какие вещи забрать.
- Понятно.
И уже возникла было пауза, спокойная, впрочем: они по-прежнему не спеша посматривали по сторонам и невольно останавливали взгляд на одних и тех же предметах. Все возвращалось, и слова становились лишними.
- А почему ты спросил про Аркаим ?
И вот уже поворот к реке... Настал момент расстаться, пожелать друг другу удачи... или спуститься вниз, к воде. Артем первым шагнул на обрывистую тропинку и протянул руку девушке. Пальцы Оксаны были чуть холодными: словно воздух перед дождем.
- Про Аркаим ? Не знаю, как-то вдруг вспомнилось. Я туда поехать хотел...
- Ну и ?
- Да нет, скучно одному. Компания нужна.
- Как тогда в Киеве ?
- Я тоже вспоминал.
Когда шальная 501-ая ездила почти в полном составе в столицу Украины – во время каникул после сессии, – студенческая братия появлялась в самых разных местах, но больше всего полюбила расположенный в окрестностях города музей... выставку под открытым небом: помещичьи и крестьянские дома прошлого столетия, жилища далеких предков: славян, финнов, сарматов... ну и всякое другое: более сотни зданий, разбросанных на огромной площади.
Воспоминания о Киеве были сейчас более чем забавны, более чем важны: лишь однажды, в том самом продуваемом всеми степными ветрами городище, между Оксаной и Артемом что-то произошло... короткий взгляд... Солнце тогда висело над самым горизонтом - распухшее, багровое - становилось холодно, и в какой-то момент им захотелось затеряться в неглубокой ложбине, между двумя холмами... Слева громоздилось языческое капище, на втором гребне возвышалась маленькая православная церковь. Оксана и Артем стояли между двумя памятниками минувшей веры – разговаривали... Все их товарищи незаметно исчезли, и каким-то тихим теплом вдруг повеяло в короткой, ни к чему не обязывающей беседе.
И теперь оба вспомнили тот украинский вечер, но не спешили ничего говорить, молчали... Сидели на пеньках возле самой воды, а за их спинами маячило очередное урбанистическое строительство. Не возведенные еще до конца стены казались остовом гигантского космического корабля: как обычно изображают их в голливудских триллерах.
- Да, ты знаешь, когда я в Аркаиме ходила по городищу... у меня часто возникало ощущение, что я в той киевской деревне, помнишь церковь ? Но в Аркаиме все гораздо строже...
- Наверное.. - и они замолчали теперь уже надолго: словно насытившись прошлым, словно в одно мгновение утомившись...
- Оксана...
- А ?
- Ты, стало быть, теперь к приятелю отцовскому ? - было это произнесено бодро и будто безразлично. - Культурную программу захватишь ?
- Нет, сейчас в гостиницу, и я даже не знаю... Ведь этого парнишку еще найти надо. Адреса у меня нет, я только предполагаю кое-что... Так что лучше, наверное, завтра с утра, это же целый день...
- Стоп, тут я тебе реальную помощь могу оказать. То есть объясняю, это делается конкретно за два часа. Завтра с утра мы подскакиваем в одну контору, плюс поднимаем все необходимые службы, и чисто по телефону определяем адрес и все что нужно.
- Спасибо.
- Таким образом, вечер сегодняшний у тебя свободен ?
- Таким образом, да.
- Отлично, есть, я думаю, интересное предложение. У нас имеется редкая возможность увидеть премьеру новой, совершенно, скажем так, неклассической пьесы. Ну я просто знаком с режиссером, это мой, скажем так, одноклассник, весьма уже, кстати, известный человек, Ариан Кронидский... Ну то есть я прямо гарантирую совершенно фантастическое зрелище...
– Да ? Ну что ж... С удовольствием...


Когда Артем и Ксения вошли в калитку, начинало темнеть и деталей было не разобрать. Ариан смотрел на них из окна – оставаясь в глубине комнаты – и видел лишь темные фигуры, все ближе и ближе. И он знал, что точно так же для гостей все теряется в полумраке. Здание детского сада… этим учреждением оно, впрочем, было лишь в далеком прошлом, а теперь, всеми, надо надеяться, забытое, медленно ветшая… Итак, здание сжалось и прильнуло к земле, словно степная крепость, выложенная наспех из огромных обожженных кирпичей, совсем невысокая, растянутая по земле неровной звездой. И где-то в одном из окон гостям заметен желтый отблеск электрической лампочки: они позвонили еще с Пушкинской, и Артем предупредил, что везет в гости милую даму. Очень милую… Оксану.
Короткая дорожка, неприметное крыльцо, распахнутая настежь дверь: Артему казалось, что он смотрит на все глазами Ксении – словно заново, словно впервые. Внутри никаких яслей и никакого детства: только слишком темные и чересчур массивные предметы. Деревянные жбаны, огромные железки и обгоревшие коряги. Всего не разобрать: нигде не горит свет.
И вот они уже прошли несколько комнат, скорее даже каморок: глухие, без окон, стены, низкий потолок… И уже заворачивают влево, с трудом разбирая дорогу, шагают через узкую анфиладу закутков, склоняют головы перед дверными балками. Сползает с узких досок и мешается под ногами всякий хлам: мешки, корзины, полуразобранные велосипеды, астролябия… Да, там есть астролябия.
…И входят наконец в комнату…
Ариан сразу поднялся навстречу гостям, стали здороваться, знакомиться, улыбаться. А он заглянул в глаза Оксаны, и понял одно, главное: она сейчас чувствует все то же, что и в первую встречу: дрожь, надежду и страх. Нельзя было показать своего знакомства, поэтому Ариан чуть улыбнулся в ответ на приветствия и, кажется, произнес стандартные слова – "очень приятно". Но взгляд его – и ответная неподвижность зрачков – продлились чуть дольше положенного. Чуть дольше, но Артем ничего не заметил – а впрочем, не важно.
Оксана, наверное, смутилась и потому поспешила укрыться: спросила, где телефон, и вышла из комнаты… якобы сделать пару звонков. Мужчины остались одни, и это было хорошо – чтобы сразу поговорить, перекинуться важными словами.
Артем, заложив руки в карманы, остановился возле стола, Ариан снова присел… И безо всяких предисловий… Приподнял клеенчатую скатерть, загребая ее обеими руками, небрежно отбросил к окну… Обнажились незапертый ящик и корявые доски столешницы. Оба молчали, но Артем глядел на старого собутыльника с недоумением… и тогда Ариан чуть выдвинул ящик и снова поднялся…
Нелепая мысль скользнула у него в голове: сначала было похоже на сельскую учительницу: добротный самодельный стол, табуретки, дешевые занавески в окошке… Теперь что-то вообще… по-мужицки голые доски, кажется, требовали себе в компанию поллитровку и два граненых стакана. Но тянуть было нельзя.
- У тебя с этой милой дамой давнее знакомство ? – спросил Ариан, все еще не зная, как подступиться к главному.
- Да так… - Артем выглядел непривычно рассеянным. – Учились в одной группе. И сегодня, знаешь, такая встреча в стиле "мистика". Вероятность ноль целых…
- Обратил внимание, какой у нее удивительный оттенок во взгляде ? У итальянцев, видел…
- Что ?
- Итальянские мастера, художники… Им удавалось иногда поймать этот отблеск.
- Не знаю. Наверное.
- И губы, разрез губ… Я, кажется, встречал на иконах, удивительное выражение: бесконечно трагическое, бесконечно доброе... Ты давно с ней знаком ?
- Я ж тебе сказал уже! - Артем, как всегда, ухмыльнулся. – Опять по снам гулял ? Слушай, ты парень хороший, но говорю тебе четко: Кастанеда и прочие не туда заведут... А девчонка... Да, девчонка отличная. Что тебе сказать, брат ? Сам бы за ней побегал, да вот знаешь: Соня... - Артем скорчил какую-то немыслимую рожу. - Она, кстати, будет сегодня здесь... Так что... - Артем попытался о чем-то задуматься, но надолго его не хватило. - Алё! О, ого! Ты, я вижу... Ну давай, я там не знаю... Понравилась, да ?
Ариан понял, что опять не в состоянии ничего объяснить: эта женщина - единственная для него; он увидел в Оксане, или ему почудилось... Какими словами передать ? Ариан сжался, чувствуя, что нельзя, бесполезно, бессмысленно... Говорить здесь невозможно, надо молчать и ждать, и уйти, и закрыть все двери, и не делать ничего.
- Понятно, Артем, у меня нет времени, я хочу попросить тебя об одном содействии, и это очень важно, - Ариан резко выдвинул ящик и достал пакетик со снадобьем. - Я бы не обратился к тебе, если бы не знал, что ты сможешь понять меня в самую трудную, крайнюю минуту... Ты мой ближайший друг, и я никогда, наверное...
- Какой базар ? Ну, не напрягайся, - Артем наконец перестал ухмыляться. - Что у тебя за проблемы ?
- Я не знаю, как правильно назвать то действо, в котором я сегодня буду центральной фигурой. Может быть, мистерия, или месса, или камлание, или, скорее всего, просто медитация, особо глубокая... Но существенно важно здесь то... Мне необходима помощница, и Оксана согласится ассистировать, здесь я совершенно уверен, но не все решается ее формальным согласием. Послушай, когда я впервые увидел ее - она так удивительно похожа на Марию...
- Мария - это та девчонка, с которой ты...
- Да, это та, с кем я был так долго и с кем расстался навсегда. Я понял, что если какая-то женщина и может стать моей женой, когда-нибудь, это Оксана... Подожди, не все, не все. Земная жизнь ничего не решает, этого мира мало во всем и в первую очередь в любви...
Ариан испугался, что Артем станет отвечать, и тогда не хватит времени даже на этот ничего не объясняющий бред. Но какими другими словами сказать о той паутине надежд и страстей... тоже не то! Но это последняя, все стягивающая действительность, единая для него и Оксаны. Однако она не видна Артему, и никому другому... и когда же они, люди, поймут, что не бывает ничего простого ?
- Только все другие горизонты бытия, все другие миры, через которые мы пройдем вместе, могут изменить что-то. Возьми, - и Ариан коротким движением передал другу белый пакетик. - Но у Оксаны очень мало опыта, и сможет ли она войти без усилий, без этой боли... Здесь перемолотые сушеные травы, они откроют сознание тому, кто стремится, они очистят боль... Растворить надо в воде, но не заранее, а в самый последний момент... Я дам знак.
- Блин, Арья, что-то ты загрузил, - на губах Артема не было привычной усмешки; лицо его затвердело, в суженных глазах вздрагивал живой огонь. - Зачем так много о любви ? Нравится девчонка ? Ну отлично! Понимаю тебя, еще бы! Так действуй, борись. Сходи в кино с ней, сделай, чтоб ей было интересно, покажи себя с лучшей стороны... Я...
- Это же все не главное... - усталым и лишенным интонации голосом прервал его Ариан.
Но тут вошла Оксана, и всё! - разговор перекинулся на веселую беззаботную тему, а всякие объяснения были отложены до лучших времен. Но самое главное, что нужно, сделать успел: пакетик остался у Артема.


Нельзя было сомневаться, что Ариан превосходный декоратор. Эта комната раньше служила для игр малышей - старшая группа детсада - для чего же теперь она предназначалась, объяснить одним словом Оксана не могла...
Обычных стен было не разглядеть: их скрывали высокие, до потолка, матово-черные портьеры... с красноватыми искрами и зигзагами на гладкой, плотной ткани... Стискивали пространство комнаты двумя незамкнутыми кольцами, так что входящие внутрь оказывались словно в заполненном тьмою колодце; и потолок был завешен все той же бархатистой чернотой - но уже с серебряными блестками.
Создавалось непреодолимое ощущение бесконечной пустоты... Словно не существовало никакого здания вокруг, и от плотной волны городского туманного нечто, от сырого болотистого воздуха нужно было укрыться двойной крепостной стеной, глухой и непрозрачной.
Коридор, а точнее, черный непроглядный лаз - между двумя рядами портьер - тянулся, наверное, по всему периметру комнаты, и там сейчас дрожала тишина... Оксана заглянула, проходя мимо: лишь пятнышко горящей где-то далеко свечи. И больше ничего... хотя кто знает ?
- Все, все - признаю! Качественно ты здесь навертел. Дорогой материальчик ? - Артем похлопал ладонью по беззвучно вздрогнувшей портьере.
- Я не знаю, - рассеянно ответил Ариан. - Артемий, хочу тебя попросить: не трогай пока, пожалуйста, никаких предметов. Это необходимо для того, чтобы не нарушить... отражательные свойства - ты позже увидишь.
- Ладно-ладно, - Артем засунул руки в карманы и, остановившись посреди комнаты, принялся разглядывать, прищурясь, высокий потолок.
Два проема было в кольце портьер: через один только что вошли все трое - к другому же - напротив - не оглядываясь прошагал Ариан. Он повернулся к гостям спиной и почти загородил своей фигурой источник неяркого красноватого света: то ли незаметный фонарь, то ли закатное солнце.
Оксана не сомневалась, что впереди долгий вечер - и неизвестно, чем все завершится. Надо было ждать, наблюдать, затаиться в сером углу...
- Ну и все же, без базара, большие бабки выложил за обстановочку ? - Артем несколько раз шаркнул ботинком: пол также был черным, неровно-шероховатым и, кажется, чуть маслянистым.
- Артемий, честно говоря, я не знаю, каким образом ответить тебе про деньги... В нашей префектуре мне хорошо помогли, но с другой стороны, официальный статус этого здания - центр детского и юношеского развития.
- Ну то есть ты конкретно и не в курсе, как на это все финансы выставили ?
- Видишь ли, я, собственно говоря, и не вдавался в подобные детали.
- Однако неплохо!
Не знает, откуда деньги ? Казалось, что Ариан просто насмехается над своим приятелем. А может, действительно, не придает значения ничему, кроме... Об этом человеке никак невозможно сказать, кто он… какое место занимает в запутанном московском мире… А любопытно было бы узнать, кто заплатил за невероятно роскошный, эксклюзивный ремонт. Нет у префектуры таких денег, и неоткуда их взять даже обычному аферисту.
Там, где стоял Ариан, было свободное пространство, узенькая площадка, образованная изломанными дугами портьер. В грядущем представлении ей, видимо, предстояло служить алтарем. Ариан улыбался, держа в руках подвешенный на короткой цепочке металлический стакан. Горячий, терпкий запах самодельного ладана распространялся по комнате...
- Я хочу сказать, что стараюсь не заполнять голову такими мелочами, как финансовая отчетность... Как это называется ? Существуют вещи... гораздо более серьезные...
- Стоп. Ты заведующий центром ?
- Да, официально я являюсь заведующим, но...
- Ну я понял! Короче, ты хочешь сказать, что получал деньги в бессознательном состоянии ?..
- Я хочу сказать... ты не представляешь, что есть оптимальный способ обращения с властью. Необходимо свести контакты к минимуму... не присутствовать в пределах, так сказать, аппарата. Но вместе с тем выявить базовую, функциональную схему и методологически грамотно оперировать ею...
- Ну а деньги откуда ?
- Я не знаю.
Оксана уже слушала вполуха: ею овладело внезапное беспокойство... Несколько раз поймала на себе странные взгляды - мгновенно, искоса - обоих парнишек. Они, кажется, тоже чего-то ждали. Ариан прикрывал свою тоску заумными сентенциями, Артем старательно ухмылялся. Хотя быть может, она дрожит в одиночку, напрасно... из-за нелепости, ерунды - никто и не чувствует мятущейся у висков тревоги. Но зачем они поминутно выглядывают в окно, словно ожидая новых гостей ? Оксана не знала, как будет говорить или кричать даже - лишь одно старалась помнить: нужно остаться с Арианом вдвоем.
Она вдруг переглянулась с Артемом - и оба рассмеялись... и Оксана ощутила благодарность по отношению к этому славному человечку: не зная будущего, он добросовестно веселится, пытаясь разрядить обстановку.
- В общем, я вижу, местные власти ты уже подмял, - Артем продолжал потешаться. - А как с Кремлем ?
- Просто необходимо адекватно мыслить.
- Я тут на первое апреля приколоться решил, - Артем повернулся, объясняя, к Оксане. - Кто ж мог подумать, что Арья за чистую монету все примет. Ну, отшлепал на компьютере бланк, там, с гербом, все как положено: со штампом красивым таким: администрация президента. И текст отпечатал, ну я не помню точно, в общем, приглашение на работу.
- Дело в том, что в этой подделке отсутствовало точное указание должности, - Ариан наконец-то смутился... или сделал вид.
- Во, вспомнил! В общем, примерно так: предлагается высокооплачиваемая работа, руководящая должность, с постоянным проживанием в центре Москвы. Короче говоря, и дурак сообразит, шта-а за должность.
- Там не было написано, что в президенты, - с комичной серьезностью уточнил Ариан.
- Слышь, Оксан, но ведь он пошел, ты прикинь ? Всерьез решил, что его на царство призывают.
- Быть может, ты в некотором смысле прав, - Ариан задумчиво посмотрел в окно. - Оказаться ровно в полночь за воротами Спасской башни... охранников это удивило.
И снова смех, и сделалось немного свободнее, и захотелось нарисовать мелом на бархатной стене сердечко, крестик или, к примеру, звездочку. Неправдоподобный рассказ настолько поразил Оксану, что она даже отвлеклась на мгновение от всех своих мыслей.
- Почему в полночь ? - спросила, подняв голову.
- А потому что проспал и опоздал, - ответил сквозь смех Артем. - Да и часы у него все набекрень. - Даже не знаю, по какому времени установлены. На двенадцать часов назад.
- На двенадцать часов вперед, - уточнил Ариан. Казалось, ничто не могло поколебать его терпеливой печали. Хотя... нотка праведной обиды прорезалась в голосе. - У меня не было никакого намерения заходить в Кремль. Я искал Курский вокзал: необходимость уехать... пешком долго шел, заблудился, наверное. Я искал поезда, но все время выходил к башне, и так несколько раз, не знаю, отчего. Потом спустился в подземный переход... Достаточно неосвещенные проходы, видимо, не приспособленные для посетителей. Длинный коридор, вот... А за последней дверью я обнаружил, некоторым образом, женщину.
- Ну-ну! - обрадовался Артем.
- Там какой-то диван... Телевизор, кажется, спиртные напитки.
- Браво, браво, я знаю, что ты у нее спросил!
- Я только потом осознал: это была уже территория кремлевской... Если быть точным, вначале это она спросила, чего я хочу...
- А ты: здесь ли принимают в цари ?
- На самом деле не совсем так было... Но я понимаю... Но это все не столь принципиально... То есть я не вижу ничего смешного: эта женщина, достаточно вульгарно, на мой вкус, одетая... и манеры...
- Слушай, а почему ты уверен, что это была женщина, а ?
- В каком смысле ?
- Арья, ой-ой-ой, так ты ж дедушку Ленина не узнал, мумию, мавзолей! А, признайся ?!
- Нет, но дело в том, что обратно я шел через Троицкие ворота, следовательно, в мавзолее я никак не мог побывать...
Смеяться громче было уже невозможно...
Если бы рассказать обо всем Артему... Он чем-то напоминал Оксане отца: такой же коренастый и быстрый в движениях... Но нет, все нужно делать самой: даже если откроешь правду, Ариан ото всего отопрется, опровергнет каждое слово. То, что два года назад ездил в Аркаим. И что встретившись в Троицке с ее отцом, принял его за Шамана. И... Ариан вообще не признает, что хотя бы знаком с Оксаной. Но ведь она первая отвела глаза. И промолчала...
А теперь чувствовала легкую дрожь, пробегавшую по ребрам... несколько раз осторожно вздохнула. Хотелось ветра; быстрые невидимые искры - словно электричество - заплясали в пальцах.
Но это правда, в которую самой не хочется верить: Ариан украл найденный на раскопках кристалл и увез его в Москву... Обманул отца... Неужели и теперь, сейчас... этот древний, кочевнический амулет... три тысячи лет пролежавший в земле...
- Совершенно фантасмагорическая история, - Оксана встала со своего места и шагнула в центр комнаты. - Просто миф.
Ариан не ответил.
- Ну-ну... Ты, Арья, включи-ка давай нормальный свет, - по-хозяйски произнес Артем. - А то я чую, мы тоже скоро выйдем тут через Троицкие ворота - или куда еще похуже.
Под потолком щелкнула и загорелась неоновая лампа.
- Ну давай, Арья, рассказывай, - Артем увидел, что Ариан закончил свои приготовления в "алтаре": там появился укрытый чем-то вроде парчи высокий стол... уставленный чашечками и толстыми зелеными свечами.
- Да, конечно, - Ариан поднял большой бумажный пакет и, взглянув последний раз куда-то за портьеры, приблизился к друзьям. - Мы сейчас начнем готовить помещение для основной части нашей мистерии и я попрошу всех присутствующих быть предельно собранными... и постараться не разрывать гармонии всех элементов, то есть слов, которые будут иметь здесь место, и всех значимых предметов обстановки. Сейчас необходимо с тщательностью распределить в пространстве вот эти вещи, - Ариан зашуршал пакетом. - И-и...
- Да-да, иначе мы в самый раз перепутаем день с ночью, - добавил Артем. - И через какие ворота тогда выйдем - ну я даже и представить себе боюсь.
Ариан поднял голову и взглянул Оксане прямо в глаза.
- Что же , я с удовольствием, - сказала она (все чепуха !) - я с удовольствием помогу вам.
- Вот эти талисманы, их следует развесить на стенах...
Знаки огня и воды - Оксана сразу же их узнала. Это была их любимая с отцом игра: перебирать амулеты, повторять имена богов: персидские, германские, индийские. Многоязыкие искаженные прозвания двух главных индоевропейских божеств: Хранитель Полуденного света и Демон Ночной Грозы... Кто больше их вспомнит в шутливом, ни к чему не обязывающем разговоре... Любимое развлечение самого занятого человека - завкафедрой археологии. И его дочки... А потом - чай с конфетами.
- А кому приносятся жертвы ? - неожиданно для самой себя спросила Оксана. - Видимо, отнюдь не Диовису.
- Ну поскольку, как видишь, здесь нет открытых окон, нет свободного воздуха - стало быть никакой Зеус сегодня не придет.
Ариан тоже любил играть, и появилась надежда, что все обойдется.
- А сквозняка не боишься ?
- Ну... на войне как на войне.
В руках у Ариана появились два почерневших серебряных подсвечника.
- А почему глина в чашечках ? Стихия земли ?
- Ты что, это ведь не глина! аккуратней, оно может вспыхнуть. Пирва любит разноцветное пламя.
Самые большие, спирально витые свечи они расставили по углам.
- Ариан, а почему я нигде не вижу воды ? Все-таки Пирвата - властелин дождя...
- Будет. Все сейчас будет.
А на лице Артема явственно читалось "детство!" - все напоминало школярскую игру. Конечно. Было в движениях Арьи что-то от подростка - тех, что из любопытства перетягивают горло кошкам... что за мысль! - Оксане сразу сделалось стыдно за нее... Спросила, скрывая неловкость:
- Ариан!
- Да ?
- Рисовать знаки огня и воды ?
- Да, только ты... соответственно - и пока не зажигай ничего, хорошо ? - чтобы... чтобы танец Фьюргына... не начался раньше...
- А солнце ? Ты нарочно дождался, пока оно исчезнет ?
- Да, конечно, я вообще-то подгадывал под ночную грозу, чтобы огонь был... но в любом случае нужно после захода, ты понимаешь, культурологические коннотации здесь двояки...
- Но может быть, примиряющий знак ? Солнце...
- Да нет, собственно, Солнце - чистое небо - больше походит для Дива, а Перкунас в таком пространстве скорее прячется...
Какой-то непонятный клубок проводов - оголенных и колючих - явился в руках Ариана... в окружении средневековой символики - почти неуместный.
- А почему ты выговариваешь Пиеркунас, а не...
- Тебе это имя кажется менее адекватным ? Я люблю "Фьюргын"...
Артема беззастенчиво отодвигали с дороги, когда мешал, и кажется, Ариану это доставляло особое удовольствие... Культурологи вспоминали имена богов, Тема молчал и уже не смеялся. Забава для эрудитов: сколько символов сохранится в их памяти ? Имена Светлого Бога: Диовис, Зеус, Див... Темного - Пирва, Пирвата, Перкунас, - ну да, Перун, - и Фьюргын. Что-то еще забыли...
- Еще какое-то имя забыли, - добавила Оксана вслух.
Но в этот момент в карниз окна и в стекло ударили редкие горсти внезапного града - действительно сегодня ждать грозы... И тут же застучали в дверь, поэтому Ариан чуть растерялся... Артем достал сигарету и шагнул в направлении окна.
- Я прошу меня извинить, - пробормотал Ариан, пятясь к выходу. - Но в принципе почти все готово, поэтому сейчас я узнаю, кто пришел, и мы сможем начать наше представление, посвященное, как ты уже понял, - к Артему, - как ты уже понял, грозному древнему богу...
Артем открыл форточку, затянулся, пустил дым наружу... совсем как отец за два часа перед смертью. Сердечный приступ... сердечный приступ !
Такого не могло случиться никогда, это казалось невозможным... страшная мысль. Реальность. Второй год - одна.
А в самом деле: у Артема ладони крупные, и пальцы точно так же - неожиданно ловкие, подвижные, чуткие. И щелчком сбрасывать пепел: такой знакомый жест... комок в горле.
- Да, изящно.
- Что ? - Оксана вздрогнула и постаралась улыбнуться.
- А ? Что с тобой ? Не стой на сквозняке.
- Да ладно, а сам ?
Артем отвернулся от окна, и Оксана, подойдя ближе, увидела, что ему совсем не смешно здесь: глаза усталые... внезапная твердость в лице.
- Пусть открыто пока, - быстро произнес Тема и добавил спокойно. - Завидую вам, ребята.
- Почему ?
- Вы молодцы, как вы все это помните, имена всякие. Так – хорошая жизнь… Арья вообще не горько устроился… этак каждую неделю такие пикнички с декорациями. Нет, он такой вообще в стиле, кайфун такой: ночь без сна, потом выходной. Богема, одним словом. А ты молодец, не забросила, помнишь студенческие… Я и названия уж забыл, а ты, признавайся-ка, специалист высшего разряда, уж наверное…
Оксана быстро пожала плечами и, стремясь оборвать отчего-то вдруг неприятную тему, спросила:
- А ты ? В чем твой бизнес ? Со специальностью не связан ?
- Бизнес ? Нет, конечно. Ну как… Сейчас «Газель» вожу: знаешь там, «Автолайн». Так что не до искусства. Так, знаешь, наломаешься с утра. Они, главное, заразы, через аэропорт линия, ну так солнышко еще не встанет, в первую смену если…
Он зачем-то смущался, он ничего, видимо, не знал: ни подлости Ариана, ни всех ее бед.
- Тяжело ? – ей такой банальности вдруг захотелось: прижаться к Теминому плечу.
- Да не, нормально. Так, накатит иногда. Там, знаешь, от конечной остановки, там от шоссе улочка такая в сторону уходит. узенькая, деревья какие-то. Глухая, нет там ничего. Все узнать хочу, куда ведет, да как-то… Так вот хочется, знаешь, когда с утра солнце за спиной, только-только, распухшее… Клиенты с чемоданами не набежали еще, хочется так газануть, руль вывернуть и по этой улочке… гнать и гнать… Кайфово. Потом, наверно, что-то будет: лес, холмики, деревня мелькнет какая-нибудь. Хорошо.
Солнце за спиной… Оксана очень ярко представила себе, как Артем разворачивает машину… к пустому горизонту, к сонному небу…


С первыми каплями дождя постучалась девочка Соня. Именно она и никто другой, так что тревога оказалась напрасной. И вот уже минут пять – или больше, – сосредоточенно ковыряя пальчиком трухлявую доску и опустив глаза, повторяла с упорством нечеловеческим:
- Ты не прав, не прав. В чем твои опасения, или если это другие основания… какие-то принципиальные соображения. Но после первой медитации… твои же слова, то есть я хочу сказать… это нельзя считать наркотическим средством…
Это совсем уже лишние проблемы – подумал Ариан. Быть в глазах Софьи классическим персонажем… Распространитель наркотиков. Толкать дурь, драг-дилер, помогать, чтобы вставляло… Какие есть еще термины для этой социальной роли ? Ариан, цепенея, представил себе параноидальную картину: все эти скучающие девицы ходят за ним толпами и просят уколоться. Тут уже смерть и никакой кристалл не поможет, и Оксана плюнет в лицо. Ужасный день: что хотят от него бесконечные безумцы ? – зачем ? А если еще появится гонец из дурной тусовки… позовет читать лекцию про черные дела средневековых сатанистов… дело кончится истерикой.
Ариан скривил лицо и вновь посмотрел на Софью. Она все так же упоительно моргала, стреляла невинными глазками – было ясно, что своего добьется. И дабы хоть на секунду отодвинуть очередную проблему, услышать тишину, Ариан достал из кармана, сунул в протянутую ладошку упаковку с таблетками. Потом закрыл скрипнувшую дверь и быстро вернулся в комнату.
- Артем, выйди, пожалуйста, на крыльцо, тебя там ждет человек.
И наконец удалось остаться наедине с Оксаной – хотя что-то было не так… Неясно, с чего начинать разговор. Его любовь рассеянно переходила с места на место, Ариан двигался следом, и так они молча забрели через пару минут в дальний кабинет, остановились возле стола.
- Вот, ты будешь смеяться, а я рад тебя видеть, - запинаясь, выдавил хозяин.
- Перстень тебе идет, - Оксана улыбнулась и села на стул – Ариан, ссутулясь, примостился рядом, на краю стола. Он мог бы, чуть нагнувшись, поцеловать ее в затылок… там, где невесомые волосы приобретали естественный, темный цвет.
Но опять молчали, и это уже становилось правилом. Так нужно было: не смотреть в глаза, не открывать сомнения, не говорить правды.
- Вот вчера тебя вспоминал.
Оксана криво, словно через силу, улыбнулась. Она печально глядела в сторону и теребила забытую на столе гирлянду. Ариан хотел выразить свою нежность, радость, трепет, безумие… Не хватало единственно верных, живых слов. Но он ни на секунду не сомневался, что все впереди: они еще поболтают вволю в самом уютном закутке старого дома. А сейчас о другом – Ариан провел ладонью по столу… небрежно стирая тонкий слой пыли.
- Одобряю твой выбор: приятная, приятная ткань, - сказал он, коснувшись кончиками пальцев рукава Оксаны.
- Ариан, мне кажется, ты должен вернуть похищенную вещь, – медленно ответила Ксения: словно незнакомому человеку, через окошечко в стене… стеклянная загородка в присутственном месте.
Сначала он не понял, что это значит, а когда сообразил, то задохнулся и почувствовал в пальцах ледяную кровь. Стены дома рухнули, исчезло все, кроме стекла. Будто бы очутился на мгновенной фотографии, впечатанный в бумагу… ни пошевелиться, ни подумать, ни вымолвить слова.
Вот и все. Оксана считала, что кристалл был украден у ее отца. Но Владимир Иванович фактически сам отдал его Ариану… понимал, что такому амулету нельзя оставаться без дела. Но в посторонних глазах…
И вместо нежности – злоба. Ариан не мог больше ничего объяснять, не было сил оправдываться. Опять она ничего не поймет, его чужая, родная женщина. Не пожелает услышать, притворится пустой. И замкнется круг, как тысячу раз доселе…
Осознав неизбежность, Кронидский перестал суетиться и дальше уже не помнил своих слов… говорил зло, быстро, не щадя – как нужно было с самого начала.
- Хорошо, птичка, если ты настаиваешь, я готов исполнить твое желание и отдать кристалл. Хотя, кстати говоря, я не думаю, что твой отец полагает его украденным – поскольку совершенно ясно выразил свою волю, когда мы разговаривали: он, в отличие от тебя, понимает, что амулет должен работать, и…
- Не надо, Ари. Отец мне все рассказал.
- Если ты хочешь по-деловому – давай по-деловому: у меня есть одно обязательное условие.
- Я слушаю.
- Ты будешь участвовать в сегодняшней медитации. В общем-то, несмотря на все, твой тип женщины меня вполне устраивает. Поскольку ты кое-что все же умеешь – вполне сгодишься на роль ассистентки. В качестве заработной платы, соответственно, – кристалл.
- Что я должна сделать ?
- Послушай, ты меня извини, но не надо все же изображать из себя этакую дурочку: ты все знаешь, ты все читала, ты…
- Подожди…
- Ты, я вижу, прекрасно помнишь имена, разбираешься в обрядах. Моя жизнь, конечно, для тебя лишь игра, забава, культура, статья в журнальчик. Но…
Надо посоветовать ей еще обратиться в милицию, если уж она начала… Зачем это, ведь совсем не то. Опять какая-то нитка, ненароком задетая, потревоженная Оксаной, рвет его тело, судорогой выдергивает язык. Ариан задержал дыхание и дальше говорил без воздуха, все тише и тише:
- Послушай, я хотел еще сказать последний раз. Наверное, то, что у нас было в Троицке, можно назвать романом – хотя это неправильное, чужое слово. Я бы хотел назвать это любовью… Ты же помнишь тот свет, воздух… поднебесный. И город пустой, только для нас, где суета растворялась… А потом – да… Недоговоренность, недомолвки – стена. Внезапно возникли, и раздражение, упреки случайные. И я раз за разом пытался что-то тебе объяснить… Хорошо, если желаешь, я могу снова изложить, в чем, на мой взгляд, причина наших разногласий. Хотя я знаю: у тебя, как всегда, собственное мнение. Ну так… Послушай, можешь мне не верить, я не знаю, как тебя убедить, но сердце у каждого бьется по-разному. Медицинские факты – я не желаю их признавать. Что такое данные эмпирической науки ? Для них существует среднее число и средний человек. А в истине… Тактовая частота сердца – если угодно. И разница в наносекунду – это все: это другие глаза, другая палитра, другой воздух.
Ариану захотелось взмахнуть рукой, удариться о стол, разбить губы… На грани шизофренического бреда – он не находил нужных слов. Надо было петь – чтобы не закричать и не дернуться.
- Из-за этого я потерял мать, из-за этого я теряю брата. И твое сердце… оно бьется иначе: оно всегда чуть раньше. Всегда раньше, не понимаешь ? Нужно, чтобы стало по-другому, я действительно этого хочу. И ты должна пройти со мной по улицам Аркаима.
- Какая здесь связь ? – устало спросила Оксана. – Аркаим – мертвый город, руины, раскопки.
- Оксанушка, ты опять, ты опять говоришь не о том. Не того города, а каким он был, каким мы увидим его в общей медитации. Я не знаю, я, наверное, говорю бесконечные глупости. Помнишь, мы бродили вместе по раскопкам: мне казалось, между нами тогда возникла тонкая связь, ниточка, и она могла вытянуть нас в общую реальность, в новый свет…
Можно подуть сверху на ее волосы: тихонечко, еле слышно – заметит или нет ? Но как-то неловко.
- Я потом приезжал еще раз, и мне не хватало твоих легких шагов рядом. Я ходил по Москве, и мне не хватало касания твоей руки. Вот смотри: это всего лишь психология: эмоциональная связь, но на другом уровне…
- Не надо говорить. Я согласна… – сказала Оксана: жестко, хлестко, словно ударив по щеке.
И сразу пошла прочь из комнаты, лишь на пороге, словно внезапно ослабев, ухватилась рукою за дверь и спросила:
- Ты обещаешь, что отдашь кристалл ?


Очередной разговор Софи с Артемом ничего нового ей не принес. Загадочный кавалер в ответ на все доводы лишь мычал что-то ласковое, бодро сообщал о своей любви. Становилось ясно, что несподручно ему, оптимисту, вникать в незаметные обиды и в неясные проблемы. То, что за пределами его доступных интересов – не существует. Не названо известного слова – значит, все хорошо. Не нужно разбираться, кто козел.
Чтобы зря не потратить вечер (так она сказала Артему), Софи решила остаться на праздник, подготовленный Арианом: она давно этого хотела. Стоило отдать должное режиссеру: декорации оказались удачными. Никакой дилетантской пышности: все детали выглядели уместно и строго.
Начало было достаточно скучным. Четверо присутствующих сидели по углам и тянули светскую беседу. Потом Ариан, словно решившись, попросил гостей проделать несложную процедуру: скрыться за портьерами и обойти комнату по периметру. Все совершили это в торжественном молчании, и когда Софи семенила на ощупь в тесном лазе – свеч зажигать не разрешалось – она почувствовала, что стены смыкаются все туже, коридор изгибается и выводит их в какое-то нужное, далекое место.
В комнате все моментально преобразилось. Зрители оказались в тесно сжатом, полутемном пространстве, надежно укрытом от несведущих глаз. Дверь была загорожена высокой черной ширмой, похожей на резные ворота. Перед наглухо зашторенным окном появился черный стол с парой зажженных свечей. Оксана сразу отошла к одной из стенных ниш, затерялась в сумраке. Ариан остался возле стола. Софи с Артемом уселись в низкие полукресла: возле ширмы, там где можно было следить за всем действом и переглядываться.
Представление началось… Некоторое время в комнате царила тишина. Мистерия была посвящена культу божественных братьев Дхеуса и Пири. Софи читала статью об этих архетипах в какой-то из толстых книжек, поэтому знала, чем все закончится.
После нескольких минут неподвижности Ариан начал священнодействовать: смешал содержимое высоких чаш… захватывая горстями, расплескал смесь по поверхности стола… бросил сверху две-три щепотки белого порошка – извлеченного с величайшей осторожностью из маленького пакетика.
Процедура сопровождалась неясными фразами, произносимыми гортанным, едва слышным шепотом. И внезапно над столом взметнулась волна голубого пламени: задрожала, распласталась по воздуху. Ариан запустил руки внутрь огненного свечения, и кажется, вознес над столом переливающуюся разноцветными отблесками вуаль.
- Ого! – произнес Артем.
За окном послышался протяжный треск – начиналась гроза.
«Братья Дхеус и Пири явились в эпоху, когда человеки разных языков: ирландцы, великороссы, греки – были единым племенем и жили в степях за Уральским хребтом. Дети Земли и Солнца, братья имели силу и власть богов. Они построили великий город и назвали его Аркаим. Тысячи лет жили Дхеус и Пири среди людей: научили смертных пасти скот, обжигать глину и строить дома… И воевать научили тоже, но когда кончился век, покинули навсегда эту землю, чтобы вместе с избранными героями путешествовать по заоблачным мирам».
Этот текст и многие строфы записанной стихами легенды Софи помнила наизусть. А самой книжки (изданной год назад в серии «Искусство и миф») у нее уже не было: отдала читать кому-то.
А то, что в действительности известно о божественных близнецах, можно при желании прочитать в каком-нибудь серьезном трактате. Дхеус и Пири – древние боги индоевропейцев, их имена жестоко искажены во всех сохранившихся мифах. Зевс и Перун, Див и Пирва: первый – властитель воздуха и земли, второй – повелитель огня и воды. А город Аркаим был лет десять назад открыт археологами в степях южного Урала.
Эпическую песнь о двух братьях написал в свое время сам Ариан, большой знаток индоевропейского вопроса. За последние месяцы он продвинулся еще дальше: воссоздал торжественные обряды, восстановил атрибуты великого культа.
И теперь играл с огнем: словно бы гладил по голубой лоснящейся шерсти живую молнию-змею. И каждый раз, когда Софи смотрела в сверкающие всполохи, зависшие над столом, ей все сложнее становилось отводить взгляд: окружающее пространство растворялось и уплывало. Но рядом сидел Артемий, и на него магия пламени не действовала вовсе. Этот равнодушный господин следил за манипуляциями друга всего лишь с любопытством. Дескать: какой химический состав использует Ариан в своих фокусах… не случится ли пожара ?
Софи отвернулась от Артема и отдалась красоте. Сегодняшний праздник был посвящен одному из эпизодов легенды о двух братьях. Рассказ о том, как веселый Пири обманул великого Дхеуса. Накануне долгой зимы, когда собраны были плоды щедрой земли, случился в Аркаиме пир. Братья нашли свою любовь, и весь город ликовал и праздновал свадьбу. Дхеус, повелитель земли и воздуха, брал в жены Серебряную Птицу, а Пири, властелин воды и огня – Золотую Ящерицу. Хитрец Пири пожалел о невесте своего брата, заворожил хмельного Тхеуса и похитил Серебряную Птицу. Он унес ее в полуночную страну, туда, где всегда лед. И долгие месяцы оставался в печали Дхеус, не поднимал лица. Однако наступила весна, и чужая невеста не осталась в руках у Пири, улетела в небо. Она стремилась достичь своего суженого, Солнце-Дхеуса, но повелитель огня ринулся в погоню и закрыл небо тучами. Он грохотал и звал вернуться Птицу, но та неизменно уносилась прочь.
И с тех пор каждый год с весны до осени они бегут по небу: мы говорим тогда – гроза. Миллионами молний сверкают перья Серебряной Птицы и миллионами громовых ударов разносится голос страдающего Пири.
Это сказка, сочиненная Арианом, и наверное, греческие или скандинавские мотивы отличаются большей связностью и глубиной. Но факт остается фактом: Кронидский утверждает, что в грозовую ночь способен вызвать дух Пири – и обещал, что как раз сегодня попытка окажется удачной. Это праздник повелителя огня и таинство его невесты. Когда над городом гроза, сила Перуна-Фьоргына разлита в воздухе и можно причаститься ею.
Для того Ариан и творил теперь свои обряды. И гроза за окном шумела все вольнее: было слышно, как ветки и капли дождя стучат в окно.
Вдруг Ариан, словно наигравшись с дрожащим на столе огнем, поднял растопыренными пальцами пламенные сгустки и резким движением плеснул их в стороны. Голубые всполохи, мгновенно становясь прозрачными, пролетели по комнате и исчезли в стенах – оставив после себя густеющий туман.
Софи пожалела, что забыла дома очки: она не успела уловить, как же сегодняшний колдун сумел достичь столь потрясающего эффекта… Когда пламя летело почти в лицо, Софи вдруг почувствовала свое сердце: несколько болезненных ударов о ребра… Артем же скептически улыбнулся и вызвал тем только раздражение. Если ты присутствуешь на мистерии, которую сам придумать не в состоянии, то не ухмыляйся, а сумей оценить. О чем еще говорить с этим человеком ?
Вежливо улыбаясь, Ариан разнес по столикам изящные чаши; из одной, оставшейся в руках, отпил почти половину – и вернулся к высокому столу. Замер в неподвижности.
Гроза громыхала по крыше. Софи пригубила содержимое самого красивого кубка: кажется, обычный сок.
Правое плечо Ариана вдруг резко дернулось… потом еще несколько раз – словно в нервном тике. А спустя несколько мгновений уже левая ладонь неестественно вывернулась и затрепетала, запрыгала в воздухе: будто отделенная от тела… И едва она замерла, как то же самое повторилось с правой ладонью. Потом пришла очередь левого плеча… Софи сделалось неприятно – она отвела взгляд.
Артем с прежним любопытством следил за новым зрелищем. Туман все так же висел в воздухе. А может, просто у Софи что-что случилось с глазами: они слезились от дыма сгоревших химикатов. Очертания предметов теряли резкость. Софи никак не могла разобрать, что находится в углу комнаты, напротив стола. Быть может, особенно густой туман… или повешенные загодя полупрозрачные паволоки… шелковая ткань или вьется фимиам.
Там девушка обнаженная, и конечно, Оксана. Что ж, довольно пикантная барышня: стройненькая, тоненькая. Высоко очерченные бедра, распущенные волосы, изящно распростертые руки… Этакая юная фея, призрачная птичка.
И стало быть, она тоже участвует в обряде. Все верно: Прекрасная девственница в клубах дыма… сияющая кожа, легкая эротика. Элементы сатанизма, секуляризованные в радость публики, удаленные из вульгарного контекста.
Софи почувствовала, что ее лицо деревенеет и внезапное неудовольствие кровью приливает к щекам. В одной из модных газет читала она забавную заметочку. В провинции местные опера раскрыли ненароком сатанинскую секту. Трупик нашли на помойке: старательно распиленный на компактные кусочки мужик. Доблестные стражи взяли след, провели необходимые мероприятия и выяснили, что это местный учитель химии. Детишки его, то есть ученики выпускного класса, очень огорчились, когда узнали о несчастье. Мать-старушка, напротив, ничуть не взволновалась и даже не захотела говорить с товарищами из угро.
Старушка эта, старуха, бабка, настоящая баба-яга, надменная полька, вызывала цепенелый ужас у всех соседей. И как потом оказалось, она сама же и ухлопала собственного сыночка, то есть не совсем сама, а с помощью детишек, учеников его, бодрых выпускников. Эти ребятишки ходили к учителю, как его, к Заречному, делать у того дома химические опыты. Уж как они там химичили, какими порошками баловались, Бог его ведает. Однако познакомились со старухой, с Навсанией Ядвиговной, и как говорится, попали под дурное влияние. Молодежь, понимаешь, романтики хочется. Травки целебные собирали, в полнолуние плясали… Загадки родной природы, вместо рутины – веселое средневековье. Мальчики-девочки, первый поцелуй, дама сердца без трусиков. Там у них две пацанки были, такие энтузиастки, так их заголяли и в качестве алтаря использовали – как положено. Учителю бы вовремя сбежать, да он был интеллигент: большой ценитель оккультизма. А ведьма – старуха суровая. И чем ей сынок не угодил, неизвестно. А быть может, случайно так вышло: надо же было какое-то сердце зажарить. И вот однажды бедному химику над пышными телесами одной из девиц горло и перерезали.
Так-то вот. Опера, конечно, секту прикрыли, однако со старухой не повезло: как ее повязали да на воронке повезли… так она по дороге и бежала в смерть. Померла то бишь.
Софи отвернулась от Оксаны: та, вероятно, должна была воплощать образ Великой Блудницы – и снова воззрилась на Ариана.
Шаман неистовствовал, или им неистовствовали – понять было уже невозможно. Ступни, ладони, плечи, шея, лицо… все мускулы жреца содрогались и трепетали в яростном ритме, независимо друг от друга, независимо от всего. Глаза Ариана были закрыты, он, видимо, уже не чувствовал своего тела.
Кажется, у рук и ног проснулась их животная душа, в пальцы и в колени, в каждую жилку вселился неведомый дух: целое сонмище бесплотных гостей овладело шаманом, решившимся на камлание. Кисти рук вспархивали словно птицы и, напрягая пальцы, пытались улететь. Живот – безучастный, массивный зверь – лениво раздувался и опадал, стремился опуститься вниз, к земле. Позвоночник изгибался упруго, дергался, словно злобный питон, задавленный грудой праха.
И целая череда различных движений сотрясала лицо. Губы – брови подмигивали друг другу, подбородок ворочался под кожей, словно майский жук, из горла вылетали невнятные хрипы. Лицо – танец богомолов. Каждая морщинка, всякая черточка отныне – свободная тварь. Кузнечики, спешащие на жатву. Боевые термиты на тропе войны.
Теперь уже, взглянув на пляску его лица, невозможно было отвести глаза… Неистово играли пальцы и плечи… все разорванное на куски тело Ариана чертило в воздухе невообразимо сложный, магнетический узор, зовущий и мертвящий. …А вокруг рос и ширился незнакомый, магический звук: из земли и с неба исходило биение шаманских бубнов, быстрое, словно ток, тяжелое, как удары сердца.
Софи чувствовала, как ее тело наполняется неподвижной теплотой, лицо пылает и немного кружится голова. Это истина проникает внутрь, и под ее лаской испаряются лишние стены и лишние лица. Артем опять, должно быть, равнодушно пялится по сторонам, не чувствуя ни красоты, ни силы. А мир свивается в кокон вокруг Ариана, и тела готовы разорваться от вошедших энергий. Духи пламени и воды спешат на праздник, сплетаются вокруг шамана тяжелыми пальцами.
Под пологом грозы, под ударами молний растягиваются окна и двери, дрожат и плавятся высокие стены, растворяются и опадают остовы зданий. Нет больше уснувшего, старого города: духи огня и воды несут на своих плечах живую, говорящую вселенную.
Чтобы быть живым, нужно отказаться от мертвого – так говорил Ариан. Вода смывает клеймо алчности, уносит порывы и похоти. Пламя опаляет рассудок и делает душу чистой. Убить себя и собрать голоса деревьев, людей, птиц. Понимать без слов, владеть неразорванным миром.
Софи почувствовала, как рвутся острые ниточки, заслонявшие воздух… В каждом ударе бубна – сжатый в точку шепот.
Пири здесь! По лицам пронесся короткий порыв влажного ветра – по телу Софи скользнула от колен горячая, пульсирующая волна. И легкая дрожь – так что захотелось заплакать.
В одно мгновение все стало иным… Полотняные портьеры обрели плотность, претворились в каменную кладку: высокие крепостные стены защищали город от степной нежити. И четверо гостей стояли на центральной площади Аркаима, а над их головой молчали горячие звезды. Где-то за плечами громыхала и плескалась гроза, но небо было свободным от молний и от туч. Значит, не только Пири явился на праздник, но и Дхеус был где-то рядом.
Под ногами лежала плотная, стоптанная тысячами людей земля: красноватая глина. За восточными воротами слышался гул голосов непосвященных. А в стороне заката горел, рассыпая искры, окруженный каменными истуканами, высокий жертвенный костер.
Здесь была весна, и неспешные люди в странной одежде окружали московскую молодежь. Вдоль стен тянулись кузницы, в их невысоких проемах виднелись широкие, багрово сверкающие спины кузнецов… опаленные бороды, черные руки. Квали, как повелось, пробовали железо на прочность, творили оружие для Пири, для Великого Кузнеца, для Первого Брата, для Молотобойца. Удары накатывались рваными волнами – и каждый раз содрогалась упруго земля, летели из-под молотов в небо Аркаима длинные горячие искры. Так в миллионах шагов от волжских притоков рождается гроза – и набирая силу, уходит на запад. И вздымается вслед ей тяжелый ветер, мокрая пыль бьет по губам…
Четверо пришельцев тоже готовились участвовать в обряде, неподвижно стояли в центре священной площади. Софи вдруг захотелось пройти по Аркаиму, по восставшим из пепла улочкам. Но в каждой из стенных ниш – она знала – хранил молчание недвижный воин, и капли дождя стекали по обветренным лицам, глухо отсвечивали острия мечей. Стражники оберегали тайну и готовы были умереть за Пири.
А ветер нес от костра пылающий пепел, рвал волосы и забирался под юбку, впивался в рот и в глаза. Софи было больно, но Ариан старался не шевелиться – и она тоже не сходила с места.
Зато Ксения шагнула к огню и оказалась не голой, а закутанной в почти что прозрачную шаль. Решительной девушке дорогу заступил Артем – и он уже растворил в золотом кубке знакомый порошочек: серенький, из цветного пакетика. Снадобье боли: Софи его пробовала, будучи в гостях у Ариана – и выпросила сегодня еще. А эта девочка выпьет сейчас – и узнает, что такое страдание, растерзанное тело, боль. Ксению сожжет костер и разорвут грозы. Чтобы воскреснуть, нужно умереть: будет плакать и жалеть, но это единственный способ что-то понять, что-то увидеть. Но зачем этой барышне смертный путь, он не для нее! Симпатичная птичка – но не сможет, не выдержит, дура. Выпив снадобье, Ксения вступит в шеренгу жрецов и устремится по улицам Аркаима – но это чужой для нее город.
Шаманы стоят в стороне от костра, не приближаясь без нужды к священному месту, и кажется, что один из них – Ариан.
Софи прикрыла глаза, а ветер ударил еще сильнее. Свернувшись клубком и собрав в себя весь воздух, он начал огромным шаром метаться по площади, царапая стены, осыпая людей головешками из костра. Это не буря и не тропический ураган – это Пири.
А жрецы, седовласые титаны, невозмутимо делали свое дело… То один, то другой выходил навстречу пламени и отдавал костру чаши с кровью… горсти непроросшего, младенческого зерна… Пища для Пири, для Старшего Отца, для Могучего Заступника.
И Софи захотелось увидеть глаза стоящих у костра вершителей… пройти вдоль рядов лачуг и башен… услышать тяжелое дыхание невозможного мира: потерянного арийского города.
Но страшная усталость вдруг охватила ее сердце, и не было сил даже поднять веки… чтобы разглядеть небо, принявшее в себя отблески священного костра. Мы же все устали, подумала Софи. Нам нечего сжигать огнем, в нас мало весенних похотей, а лишь безмерное любопытство: в какой следующий обряд опустить свои руки, чтобы приблизить последнюю смерть ? Хочется остаться волхвами, но нам не дано замкнуться в этой величественной касте – и в любой другой нам не быть.
А здесь весна и многим жертвам предстоит еще сгореть на костре, и многим топорам затупиться в сражениях. Жрецы питают пламя, воины стерегут город, кузнецы куют оружие. Дым и бешеный ветер пытаются сорвать их с утоптанной глины, но люди…
Их боги спускаются каждый год к великому огню, чтобы дарить свою силу. И чем выше поднимется пламя, тем больше тепла будет вокруг. Тем ярче станет солнце светить на поля и колыбели… до следующего костра. Этим людям есть чего ждать – вместо энциклопедий, заморской травки и станций метро, несущихся за окном.
И в который раз налетела буря. Вихрями поднялся в воздух костер и сотнями молний разнесся окрест. Ветер облепил тело и дорвался до кожи: впился, вонзился жалящими иглами.
У бедер Софи толклись горящие головешки, распаленные ветром угли облепили грудь. И вспухал в голове жар костра: выжигая ересь и пыль. Кузнец, живой бог, Москва, монография, Ариан, ночной обряд, успеть на электричку, устроиться на работу, опалить поля, оросить бедра, объясниться в чувствах, увериться в идеях, магия памяти, степная орда, заметить партнера…
Все быстрее стучали молотобойцы, все ярче вспыхивало пламя, все сильнее вжимался в тело огонь.
Неистовый удар сотряс землю: кузнецы ударили разом, Артем опрокинул чашу, гроза опустилась на крышу. Тот, кто пришел, давно уже стучал в дверь.
Софи потеряла сознание, а когда очнулась, увидела склонившихся над ней Ари, Артема и Ксению. Софи лежала на полу, из носа толчками била кровь: заливала губы и подбородок. А в коридоре беспокойно маячил непрошеный гость. Ариан, застывший в неудобной позе, смотрел в лицо Софи с непонятным выражением: с удивлением и страхом. Несколько секунд он не шевелился, а потом застонал и, отдав Софи свой платок, кинулся в коридор.
По комнате распространялся удушливый дым. Когда Артем опрокинул стол со стоявшими на нем кубками, на пол полетели свечи и чашки со спиртом. И теперь под ногами уже тлел какой-то мусор, полыхали невесть откуда взявшиеся бумаги. Огонь грозил перекинуться на портьеры и, кажется, занимались занавески.
У Софи все еще сильно кружилась голова, и она не вполне понимала, что происходит. Артем распахнул окно и стал выбрасывать наружу какие-то вещи. А из прихожей доносился разговор Ария с неудачным гостем. Речь шла о том, что Кронидского просят присутствовать на секретном собрании, а он не желает никуда идти и не объясняет причин. Там некий кружок по интересам, и Ариана просят прочитать лекцию из области его знаний. А какие у Ариана знания ? Кажется, лекция о происхождении языков.
- А вот такой вопрос, - донесся голос Кронидского. – Ты, вот например, школу сегодня посещал ? – в ответ что-то неразборчивое. – А в твои планы входит поступать в какой-либо институт ?
И звонкий молодой голос в ответ:
- Это предрассудки. И о чем здесь говорить ? Это дохлая поповская болтовня, - теперь не было слышно, что говорит Ариан. – Важно, чтобы вставляло. Мы, между прочим, не просто так тусуемся. Что ? Да, ритуал и восстановить утраченные заклинания. Для того баба Нава и просила вас прийти, участвовать, если вы в самом деле что-то знаете. Я вообще считаю: человек должен доказать, что может быть сталкером, что он не совсем еще сдох.
В прихожей вдруг началось непонятное шевеление… там шелестели листы, разворачивались пакеты, звучал наполненный тоскою голос Ариана:
- Передай, пожалуйста, бабе Наве, что я ценю ее внимание, но не считаю возможным общаться с вами. Передай вот, сделай одолжение, все, что она мне давала. Здесь связка белладонны и чемерицы, так, это, если я не ошибаюсь, молочай, да. А вот в корзине болиголов и еще там банка с ягодами волчьего глаза. Видишь ли, вы, как я понимаю, образовали нечто вроде секты, ну а я себя к молодежным движениям не отношу. Оно мне скучно; уж извини. Да, вот еще мешочки: здесь сон-трава, здесь сушеная белена. Ты не поймешь, у меня свое. Так что у вашей ведьмы я больше не появлюсь, экстрактов больше пусть не готовит, не нужно. Вот еще, главное не забудь: волчье лыко и корень веха.
Пока Ариан беседовал с невоспитанным школьником, Тема посрывал занавески и вообще повыкидывал в сад все, что могло гореть – так что Кронидский вернулся в практически пустую комнату. Оглядев разгром, он приблизился к Софи и, удостоверившись, что с кровью покончено, вытащил у нее из кармана пакетик с порошком…
Софи казалось, что в комнате по-прежнему слишком много дыма, но уходить никуда не хотелось. И словно сквозь туман доносились до нее голоса.
- Что за пацан ? – спросил Артем.
Арья не ответил, покачал головой.
- Что за дела у тебя с ними ? Я видел таблетки… и порошочки. Что за хрень ?
- Ладно, ладно, ты разбушевался… для чего ? Зачем стол свернул ?
- Перебор уже был. Я всегда чую. Лучше скажи, что у тебя за дела с наркотой ?
- Что ты смотришь на меня… как будто я героином торгую ?
- Что в этой чашке было ?
- Да ничего бы, Оксана, с тобой не случилось, – пробормотал Кронидский, не поднимая головы. – Поболело бы сердце два-три дня – и все.
- Не поняла.
- Он подговорил меня подсыпать тебе в чашку отраву… Говном твоя шикарная обстановочка воняет. Я так понял, ты с обдолбанными козлами связался и Ксанку хотел на дурь подсадить. Я как чувствовал.
- Ариан… Я приняла болевой стимулятор ?
- Да не успела! – вскричал Ариан и шагнул к Оксане. – А сама – стала бы ? – вот именно! Послушай, я не хочу… не думай… ты давно меня знаешь, неужели… Человек, который сейчас приходил… да, там нехорошая компания, но это все… ты же видела. Это эпизод, случайная связь. Ну а деньги сомнительные… что ж. Это надо понять. А кристалл… кристалл я отдам. Вы не понимаете меня, не хотите понимать. Вот как он смотрит: человек, с которым я вырос. Темка, помнишь тетю Машу ?
- Короче, перебор, - ответил Артемий. – Ты, Арья, что-то…
- Ты, друг мой, к сожалению, мало знаешь… и мало помнишь. Оксана, тебе я, несомненно, рассказывал.
- Не помню.
- Что ж… Наверное, вы должны знать. Мы оба никому не были нужны. Мы оба до трех лет в Доме ребенка жили.
- Перебор, Арья.
- Перебор, Темка, бывает, когда тревожишь струны на гитаре. Здесь другие струны. Я помню тебя прекрасно: ты учился говорить, ты пускал пузыри. Я считал тебя братом и надеялся, что мы всегда будем вместе. За нами ухаживали две нянечки, и дяденька усатый время от времени приходил, твой будущий отец. Тебе этого никогда не рассказывали, а моя мать никогда ничего не скрывала… И вот в один прекрасный день усатый дяденька выбрал одну из нянечек и забрал ее в жены. И тебя, мой милый друг, они усыновили. А мы с моей матерью – как ты справедливо догадался – второй нянечкой – остались одни. Она усыновила меня… а тебя я с тех пор… и вплоть до совершеннолетия не встречал.
- Я в шоке, - сообщил Артем.
- Вот, Оксана, забирай.
И Софи увидела в ладони Ариана иссиня-черную, глухо мерцающую, угловатую статуэтку: фигура человека с воздетыми к небу руками…
- Я в шоке, - повторил Артем. – А с Оксаной когда успел познакомиться ? Вместе в детский сад ходили ? Что у вас в руках ?
- Нет, - ответил Ариан и хотел сказать еще что-то, но его перебила Оксана:
- Это древнее украшение, вероятно, талисман. Его нашли при раскопках на городище Аркаим. Этот человечек наделал много шума, потому что был найден на месте древнего святилища. Многие решили…
- В детском саду мы не были. И знакомы, как ты справедливо догадался, уже давно. Собственно, когда ты еще звонил и назвал имя, я не сомневался, что увижу свою любовь. Да, у нас роман был. Встретились мы в экспедиции, у археологов, в Аркаиме, собственно. Я тогда как, не знаю, паломник приехал, сорвался из Москвы: посмотреть захотелось. Оксана отцу помогала. Что ж… Лето прошло, мы разъехались. Позвонить мне все как-то не удавалось, а мой адрес, ты знаешь, абстрактная вещь. Так и расстались, но… была у меня мысль, что Оксана меня в Москве сумеет найти. Но тут ты, конечно, сумел ей помочь.
- Артем! – произнесла Ксения. – Когда я шла через парк, не знала, что встречу тебя. Просто захотелось… по родным местам пройти.
- Ладно, подруга, не верю я тебе, - Ариан помолчал. – Я же тебе рассказывал об Артеме. И он, однокурсник твой, единственной ниточкой ко мне был. Случайностей не бывает, их люди создают. Я тебе не верю.
- Я верю, - отрезал Артем. – Ну а талисман при чем здесь ?
- Я должна была забрать этот предмет. Ариан взял его без спроса. Решил, что эта вещь обладает какой-то силой.
- Я опять оказываюсь моральным преступником, единственным из всех. Но у меня не было времени поговорить с твоим отцом. Магической вещи не место в музее, она должна работать. И я все-таки объясню ему…
- Отец умер. Он так и не простил тебе.
Тишина, только тишина.
- Я не знал этого, - выдавил по одному слову Ариан.
- Я тоже, - ответил Артем.
- Я не хотела говорить. Я уже ни в чем тебя не обвиняю, Ариан. Пойдемте.
- Подождите! – Арий возвысил голос, но тут же замолчал. Мне… Так чтобы… Мне тоже, представьте себе, невесело. Ты, Артем, спрашивал, с кем я связался: я в скверную историю попал. Я брал у них транквилизаторы для медитаций – приходилось расплачиваться услугами. Но на их оргии я не ходил и не пойду… Понимаете, старые, больно мне, что вы уходите, так ничего и не услышав. Я, собственно…
- Действительно, пора, - сказал Артем. – Хотя бы на воздух. Иначе София заснет у нас. А ?
Они выбрались через окно на улицу, сгребли в кучу догорающий интерьер спектакля и встали вокруг получившегося костра.
- Замерзла ? – спросил Артем у Оксаны.
- Нет, - ответила девушка. – Здесь короче пройти можно ?
- Да, напрямик.
- Я, видимо, должен извиниться, - произнес Ариан. – Не смогу вас проводить.
- Да все о’кей, спасибо, - ответил Артем, и они с Оксаной зашагали через траву и кусты к незаметной отсюда станции.
Софи могла побежать следом, но предпочла остаться. Кто-то должен помочь.
dixi



Приложение I.
Реконструкция индоевропейских сакральных текстов.

T’e(s)-

P[h]er(k[h])u-no

Nom(e/o)n dheH

K›h(e/o)re/ot’-d[h]eH

K’heo- dheH

ghen-no ghim



Приложение II.

Список литературы.
1. Аркаим: Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск, 1995.
2. Бонгард-Левин Г.М., Грантовский Э.А. От Скифии до Индии. М., 1983.
3. Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Благовещенск, 1998.
4. Легенда о двух братьях: реконструкция мифа о божественных близнецах. Тексты и комментарии. М., 1997.


2000 г.