Ст. 6. Прикл. 6. Братина для журналистов или четыре зуба на доху

Коли завел черт в лес, так там блудить и будешь.
Народная луговийская мудрость.

Тропиния просыпалась. Как только серое зимнее солнце выкатилось из-за леса, плотно укутанного в снежный покров, самые трудолюбивые хозяйки принялись за выполнение своих обязанностей. Захрюкали поросята, учуяв хозяйку на пороге, заржали кони, разбуженные путниками в стойлах постоялого двора. Так наступало утро в столице Луговийского царства-государства.
На холме, в самом сердце города, расположился царский дворец. Это был огромный замок, со всех сторон обнесенной высоченной стеной, один камень, которого был размером с валун. У подъемного моста стояло двое стражников, бдительно дремлющих, но все же кое-как сохранявших мир и покой в помещениях дворца.
Белый пушистый снежок, укрывающий каждую крышу дома, превращался в коричневую, противно хлюпающую массу, опускаясь чуть ниже - на улицы, летом - пыльные, весной - мокрые, осенью - беззвучные. Заботливые владельцы различных торговых мест, заходили в помещения и охая, распахивали ставни витрин, сетуя о нелегкой, нынешней жизни. Самые добропорядочные граждане расчищали улицы у своих магазинов, выставляя товар, приковывая его цепью к специальному бревну, для привязи лошадей. Выметали сор из избы, что намело в щели за один день выходного дня. Воздух и тот принимал какие-то невероятные свойства, казалось, что и он готов похрустывать, напоминая каждому, что на дворе стоит Сечень - третий месяц зимы.
Город полностью пробудился с воплем одичавшего петуха, что вскарабкался на крышу небольшого дома, по лестнице, оставленную каким-то растяпой прислоненной к стене. Шумно хлопая крыльями, гордая птица оценила обстановку и заметив на горизонте слабую лучину зари, прогорланил три раза подряд.
Звучно распахнулись ставни на втором этаже, одного из одиноко стоявших домов и не выспавшееся лицо молодого человека, гаркнув что-то угрожающее птице, запустил в нее маленьким, светящимся шариком. Птица была привычная, но все же не рисковала дальше злить мага и, соскочив с насиженного места, кудахча от негодования, понеслась стремительно вниз, а затем - в курятник, где и затиха. Удовлетворенный исходом битвы, маг-журналист, захлопнул окошко, да с такой силой, что табличка «Захар гнев» редакция «Магического Взора» закачалась.
Я - штатный журналист столичной луговийской газеты «Магический взор», Алевтина Лукриянова, шагала по улице, изредка топая ногами, сбивая с подошв толстый слой хрустящего снега. Вот уже как третий день я не могла нормально выспаться, зарабатывая на безденежный момент «послепразненств», когда большую часть зарплаты мы - празднующие, прогуляем, а меньшую храним, словно последнюю надежду всего человечества. Зарплата у журналиста «Взора» не маленькая, но и «достойной оплатой» нашего труда, назвать ее сложно. Двадцать две золотые монеты. Их выдавали нам практически всегда исправно, а изредка удавалось выбивать из расторопного секретаря еще несколько монеток, прибегая к профессиональным возможностям. Вот и захотелось мне поправить свое денежное положение, когда все остальные будут бродить голодные по коридорам общежития, а другая - более практичная часть - греться в местном трактире «Дубовая кружа».
Ночная вьюга принесла немало хлопот: на дома, что стояли за городской стеной, напали зарвезли - чем-то похожие на собак существа, на лето убегающие вместе с вьюгой в северные страны, а в дома пробирающиеся только с ветром. Пришлось воевать. Причем не только с разбуянившейся нечистью, что покусилась на деревенский скот, но и с хозяевами, что решили заплатить мне в два раза меньше.
- Да вы чего?! - обезумевши кричала я, заштопывая заклинанием дырку на штанах.
- Ничаво не знаю! - пропыхтела бабка, предлагая мне две золотые монеты.
- Да на столько мы договаривались?! - негодующе проорала я, вскакивая с крыльца, - сами же утверждали, что дадите за защиту курятника пять золотых!
- Не стыдно тебе бабку сирую обирать?! - уперла в бока руки ведьма, - последний медяк и тот заберешь?!
- Заберу! - заверила голодная я, - эдакие хоромы только «сирой и убогой» по карману! - я обвела двор широким жестом. И впрямь, чего это бабка-купчиха с дорогим теремом покусилась на моих три золотушки. Скряга.
- Поживи с мое так… - начала было она.
- Да столько разве что эльфы живут! - гневно выпалила я и схватив две монеты вышла за ворота.
Но не пришлось мне долго страдать из-за отсутствия трех золотых в моем тощем кошеле. Стоило мне удалиться на пару шагов, как пронзительный вой оглушил всю окрестность, такие, что даже собаки подхватили высокие завывания старухи. «И как же полезна магия - подумала я, останавливаясь, - даже иллюзии и мороки бывают магу в удовольствие!». Всего через несколько минут, я снова вышла за ворота, но, уже пересчитывая десять монет прибавки - за тело, которое испарилось неизвестно куда. А все - из-за великого умения… и отнюдь не колдовства…
Но вот сейчас я иду по дороге, вспоминая событие, произошедшее позднее - стоило пройти вьюге, как объявилась новая напасть. Мужик перехватил меня у самой редакции, рыдая от горя: ребенок в лихорадке метался третьи сутки. За это я денег взяла немного, потому как еще излечив ребенка, заговорила корову на хороший удой, коня - на резвость. Мало того, что меня еще встретили в доме радушно, так еще и накормили, в придачу наложив в сумку крупы и колбас. Сначала стеснялась брать - семья хоть и зажиточная, а ребенку требуется пища на восстановление сил, вдруг с радости последнее отдают? Как оказалось мужичок этот - заведующий кладовой Царского двора. Поэтому там моя душа развернулась, выбрав в качестве вознаграждения два колечка колбасы «Полеевской», палку «Царевой» и три золотых - как премиальные.
Сейчас же, сумка, набитая «зарплатой», болтается у меня на плече, медленно пропитывая холщовую ткань жиром, так что следы на сумке были вполне видными. Каждая собака встречала меня щенячьим восторгом, принимая за доброго разносчика, но стоило любопытным мордашкам выглянуть из-за забора, как тут же ныряли назад, сраженные моим видом. А пугаться было чего. Во время драки с зарвезлями, я неплохо приложилась лбом о низкий проем двери, спеша догнать одного из снежных волков. Зацепившись курткой за крюк для упряжи, я порвала рукав, глубоко распоров руку. Более того, от порыва ветра дверь поехала на меня, а я просто не успела отпрыгнуть и получила по лицу массивной, практически цельной, деревяшкой. Уже в падении я задела порожек, отчего и порвала штанину.
Поскрипывая зубами от боли, я доковыляла до третьего этажа редакции «Магического Взора» и толкнув дверь, в ужасе отшатнулась, чуть ли не заорав что-нибудь простонародное, вроде: «Помогите!» или «Чур, меня!». Но мне не позволяла то ли моя гордость, то ли мое состояние некого безразличия, совершить такой необыкновенный поступок. Поэтому я просто тупо замерла, пытаясь полностью оценить обстановку.
На столе стояло темное, обросшее существо, ростом не больше меня самой. Отвратительное лицом - чем-то отдаленно напоминающее человеческий, примерно так же отвратительное и фигурой - бесформенное и облезшее. Мало того, глядя на сие несчастье, я сразу же задумалась о пожертвовании колбас названному гостью. Невольно наталкивали на мысль о голодной зиме. Кожа, что складками свисала со стола. А вокруг заморского чудища плясали, изредка что-то выкрикивая и громко гогоча различные ведьмы - тоже все облезшие и очень неприятные, закутанные в какие-то коврики… самый маленький из всех присутствующий - размером примерно с Рыжего - сидел на стуле и усердно зашивал носки.
 - Стоит немного ушить в талии, - заметил один из мелких бесов.
- Нет, так как раз нормально, - парировал другой и наметал подол меха.
Во всей этой дружной компании я, наконец-то смогла разглядеть своих коллег, и облегченно вздохнув (но, все еще не отрывая руки от сердца), прошла в комнату.
- Алька вернулась! - воскликнули двое бесят и скинули меховые капюшоны на плечи.
Валетта и Димельяна прижились в одной комнате как нельзя лучше. После моего переезда Валетта пошла в гору (особенно по практической магии) и нынче ее вывели (правильнее было бы сказать «выпустили») в город, дабы там эта милая особа творила свои добрые дела.
Димильяна и Валетта стали лучшими подругами и частыми гостьями кладбищ, где они решили собирать курсовой материал - различные приключения и схватки с упырями, как казалось им, прибавят лишь пущего эффекта. Мне же казалось, что таким методом только «пыль в глаза магистрам пускать», будут зачитываться, не обращая внимания на способности магов. Что за дела?! Прямо неуважительно как-то!
- К чему вся эта… красота? - не выдержала я, неспешно скидывая на пол сапоги и расставаясь с порванной курткой.
- Ой! - воскликнула Димильяна, заливаясь румянцем.
- Он такой!!! Высок! Красив! – прокудахтала Валетта.
- Кто? - не поняла я, разглядывая в зеркало рваную рубаху на себе.
- Так… гость… - замялась Валетта, последовав примеру Димильяны.
- Этот что ли? - ужаснувшись, шепотом спросила я, указывая пальцем на чудище, посреди моего стола.
- А… нет, это морок… - отмахнулась Димильяна, взглянув на «чудище заморское», - мы его наколдовали, чтобы можно было по твоим меркам сшить тебе доху.
- Мне? - не поверила я.
- Ну да… - пожали плечами подружки, переглянувшись.
- А мех у вас откуда? - я критически оглядела опухшую щеку. Мои вечно невезучие места: щека, нога и рука, весть набор из правой части тела… вот такой вот парадокс…
- Да разве это мех? - не выдержала Валетта, - за такой бы мех я бы к носителю сей шкурки, на выстрел бы не подошла. Что ж медвежатина эта непонятная лезет, словно кот дворовый? (Рыжий недовольно фыркнул).
- А что ж это? - уже более задумчиво и заинтересованно спросила я, ощупывая материал.
На мех похоже, только вот менее приятный на ощупь, да и не столь тяжелый, как мех. Хорошая вещь для весенней погоды - слякотной и не морозной - не жалко и греет мало.
- Это новое изобретение кудесников из ткацкого цеха. Они использовали мех животного, специальную ткань и еще какой-то особый способ перемешивания нитей… вот и получили в итоге…
- И сколько вы за это отдали?
- А несколько! - радостно выпалила Димильяна.
- Не поняла…
- Да в том цеху работает Гехка Очкин. Он еще с нами первый год вместе учился, помнишь? Так вот он пришел к редактору, просит выделить мага какого, чтобы смог заговорить ткань, а то «мех» выползает прям пуками. Мороки много было, попробуй каждый рулон заговорить! А там их десятки! Вот и дал он нам на шубку с Димельяной!
- А мне за что?
- Я ему сказала, что ты с нами теперь, поздравляет тебя с Сухенем.
Я благоразумно махнула рукой, позволив девушкам полностью излить свою фантазию на единственном моем куске меха, который выделялся из всех редкостной окраской. Надо сказать, что насколько бы яркой не казалось шубка, выглядела она в итоге довольно мило: мне они решили сшить первой, свои лишь наметав на примерно таких же мутантов, что и морок-маникен на моем столе.
В принципе, доха моя оказалась весьма приличной, особенное, если учесть два заклинания, что подогревались от холода, то есть постоянно подновлять мне их не надо. В конце концов, это получилось что-то вроде курточки, очень облегающей тело и даже немного бедра, по краям оторочена настоящим мехом (стараниями уже моими - за пять золотых купила настоящий воротник из соболя на базаре). Сама шубка была неестественного темно-синего цвета, но вполне сносного, благо не лохматая, а гладенькая, словно конская шкура (что меня заставило задуматься о честности изобретателей), и настоящий, пушистый мех дополнял творение моих коллег очень даже прилично.
В кошельке денег убавилось, а не смотря на обновку, требования к жизни заметно возросли: коли есть шуба, так как же можно ходить в таких сапогах?! А если сапоги есть, то не мешало бы купить что-нибудь эдакое - платье там…
Проще говоря, я убедилась, что до «послепразненств», я не дотяну, и поэтому запрятала деньги подальше, в самое тайное место, где смогла только отыскать - декоративный самовар, куда шутливо мы с котом складывали баранки и сласти, когда к нам захаживали гости. Самовар тот был небольшим, сделанным из меди, вполне бы сошел за настоящий, даже валенок ему сшили - на трубу - шутки ради, да вот только кошель с деньгами туда еле влез…
- Вам не сказали, когда намечается встреча? - спросила я у девушек, слезая с табуретки.
- Следующей ночью. Поэтому то мы и спешим, чтобы успеть. В обновке хочется весну встретить! Да и гостью понравиться хочется!
- Вы так и не сказали что за гость, - напомнила я.
Деньги я прятала не от посторонних глаз, поэтому не стоит удивляться, почему я прячу их при чужих людях. Прятала я их в первую очередь от себя - дотягиваться далеко, а значит, что деньги пролежат дольше…
- Да ты чего, совершенно ничего не знаешь? - не поверила Валетта.
- Наверное, нет…
- Студенты и работники «ЗахарГнев» придумали конкурс. Мальчишки из всего корпуса выбирают короля - так называемого Сеченя - месяца, что уходит прочь, а после Сечень выбирает Сухый - месяц весны. Только выбирает уже девушек…. Мы с Валеттой уже выдвинули свою кандидатуру. Если что можно записаться у…
- Так вот чего вы мельтешите? - поняла я, даже не пытаясь записаться в батальон Сухыя.
- Между прочим, этот парень будет, скорее всего, умным и красивым…
- …мороком… - закончила я за Димильяну.
Девушка задумалась, оторвавшись от рукоделия.
- А ты чего им помогаешь? - хохотнула я, поворачивась к коту, - тоже заинтересовала перспектива быть выбранным в качестве весеннего месяца?
- Просто помогаю…
- Что-то вы от меня скрываете… - неожиданно произнесла я, - кот, ты оторвись от носка, на нем уже места живого не осталось, он в узел один превратился…
Кот замер.
Валетта опустила глаза…
- И кажется мне, - продолжила я, - что мне не понравится эта новость…
- Ну… мы решили провести девичник… наша комната не ахти… а твоя…
- Мы все уберем, - вставила Димильяна.
- Кот, а ты тоже на девичнике будешь? - спросила я.
- А… я? Не… ну наверное, раз уж я кот… нет, не… - запинаясь произнес кот, - я… пойду вниз, к нашим… парням…
И отбросив носок в сторону, кот скрылся.
Я повернулась к подругам и мрачно глянула на доху - как теперь я понимала, она являлась своеобразной «платой», за аренду помещения.
- В том, что вы все уберете, я совершенно не сомневаюсь, но вот после гулянки будет что убирать?
Девушки закивали, а я, подобрав доху, свою сумку с колбасами и еще одной сумкой с нужными мне всегда вещами, торжественно (то есть под постоянные, беспрерывные убеждения, что все будет хорошо) обменялась ключами с Валеттой.

На столе сиротливо лежал огрызок от колбасы, подле - три сломанных пера, далее - два скомканных куска бумаги. Мои творческие порывы ограничились лишь этими слабыми, в прямом смысле слова «бесценными» плодами, поэтому мне оставалось лишь томно вздыхать, догрызая корочку хлеба.
Надо мною тряслась люстра, что являлось самым что ни есть настоящим доказательством веселья, так живо бурлившего в моей комнате. Мысли об участии в мероприятиях такого типа, у меня не было, поэтому, сложив свои вещи, я перекинула сумку через плечо и выбежала на улицу.
Холодный воздух ударил по разгоряченному от бега по лестнице, лицу, выводя из состояния сна. Спать действительно не стоило в последние дни Сеченя - плохая примета. Зиму надо было проводить шумно, чтобы вернулась та нескоро. Запрягают тройку белоснежную и несутся вдоль широкой улицы, будя народ веселыми криками: «Вставай люд! Провожай лед! Коли жить - всласть, так вставай - сейчас!». Частенько, конечно, разозленные жители выплескивали на проезжих мыльную воду (бывало со мной, хорошо еще ничего хуже не выливали), пару раз вслед за водой летел и медный таз (Тимофей из-за этого ходил с перевязанной головой недели две), но более кардинально с нами расправляться так и не решались, предпочитая из-за ставен выкрикивать угрозы, нежели показаться в полный рост.
Серенка мрачно оглядела меня, видимо, уже привыкшая к народным гуляниями. В прошлом году эта поганка чуть ли не сорвала праздник (оказалась той немногой лошадью, что имела окрас ближе всего подходившей к белому), умчавшись в огород, где долго скакала между аршинными сугробами снега. Пришлось долго уговаривать ее с помощью конфет и сухарей, приблизится хотя бы на шаг.
Ныне же она стояла в стойле, общипывая соломинки, выбивавшиеся из под дырявой, редкой оградки, отделавшая сеновал и конюшни.
- Что, уже успела проголодаться? - спросила я, закидывая над прогнувшеюся от вредности и неожиданности, спину.
Серенка глубоко вздохнула, высказывая тем самым мнение, что устала она более чем я и отдых ей, такой несчастной и загнанной, требуется самый, что ни есть капитальный. Узрев сию несправедливость по отношению к своей скромной персоне, я хлопнула пару раз кобылу по откормленному брюшку, и заглянув ей в глаза, весело поинтересовалась:
- Можешь остаться наедине с прошлогодним сеном… коли, не хочешь отправиться со мною в «Дубовую кружу», где, как я совсем недавно узнала, заморский урожай овса.
На меня скосили глаз и фыркнули прямо в лицо, словно извиняясь за те действия, так непредусмотрительно совершенные.
Еще немного поговорив с лошадкой о своей нелегкой жизни, я запрыгнула в жесткое седло, столь опротивевшее каждому нормальному человеку, а для меня значащее только как предвестник еще одного незабываемого приключения, я выехала из конюшни, и громко подгоняя кобылу, понеслась по дороге, во все горло, выкрикивая типичные праздничные слова: «Зима на дворе собирает скатерть! Люд добрый - помогай, госпожа богата! Коли ты поможешь - серебром одарит, коле ты не хочешь - лед подарит…»

Выйду на околицу, полночь прозвенела,
Во поле широком, ходит королевна,
Соберет та серебро, с снега и сугробов,
Собирает в едино все и сплетет широко
Полотно широко, что накроет город,
Город сказкой очи, превратятся в горы.
А их белых тучек - сотворит пушистый,
Белый и холодный, мягкий сарафан.
Королева-вьюга, что поет так чисто,
Королева-вьюга - в веки, навсегда!
Остановит лучик, с запада прибегший,
Остановит солнце, но надолго ли?
Остановит лето, остановят воды,
Остановит время, но не навсегда…
Промелькнет зеленой, пестрою полоской,
Яркой ненаглядной, Сухый, Березол
Травень - поспевает, ветры нагоняет.
А за ним во след, точно словно ветер,
Крылья распушили лето вечно молодо:
Крестень - славный месяц,
Червень - сила солнца,
Серпень - жизнь всегда, что поет трава.
Что ж за год бесценный, если нет и красок,
Желтых и зеленых - осени пора.
А за осенью во след, мчишься ты - коса,
Белый волос заплетешь, пустишь всех нас в пляс.
Но скорей же ты, королева-снег, за горами ждут,
Возвращенья лет.
Новых лет что здесь, воспоют хвалу,
Новый миг, что мир, вознесут ему.
Королева-снег, белая коса,
Королева-снег, бела всегда,
Королева-снег,
Сила, грусть, печаль,
Королева-снег,
Плачь, и боль - начал…

Я глубоко вздохнула, отрывая взгляд от девушки и юноши, что сегодня выступали в местном трактире «Дубовая кружа». Арфа и лютня затихла, и голос девушки оборвался, утонув в бесчисленных овациях.
Хозяин трактира Кельд Шкурик - высокий и грозный гном, что легко и непринужденно пускал тяжелые кружки по барной стойке, наполненные брагой, и примерно же с той же легкостью участвовал в различных драках в своем же заведении. Причем, как лично казалось мне, убыль он приносил больше всех посетителей, вместе взятых, без колебаний разбивая табурет и бутыль о голову любого, неудачно подвернувшегося клиента. Увидев же меня, он приветливо улыбался, по традициям, чуть наклоняясь вперед - знак почтения и уважения у гномов. Я же к таким торжествам привычки не имела, поэтому просто махала рукой или же улыбалась. Первое время гном жутко обижался, но после привык, увидев как мы - журналисты, здороваемся между собой (хлопки по спине и крепкие рукопожатия, что у гномов считается тоном оскорбления).
- Как обычно? - спросил Кельд, стоило мне усестся за стол.
Я сухо кивнула.
Кельд умчался на кухню, отдавать поручения, а я же, развалившись на удобном, крепком, дубовом стуле, огляделась по сторонам.
В общем, «Дубовая кружа» ничуть не изменилась с моего последнего визита. Грубые стены, наполовину в досках, а на половину - в камне, окружали посетителей с четырех сторон, заканчиваясь где-то так высоко, что скудное освещение могло лишь позволить разглядеть потолочные балки, а вот саму крышу уже не увидишь в царящем мраке. Шесть столбов, что стояли прямо в зале и служили декорацией - подпоркой, были украшены различными оберегами, связками кукурузы, чеснока и пучками травы. Огромный камин, сложенный из серого камня, горел как обычно жарко, так что невольно чувствовал себя одурманено и лениво. В зале и без того было душно - от табачного дыма, что выпускало не менее двух десяток трубок, и создавалось впечатление, что я нахожусь в зале некромантии или алхимии - где строго на строго запрещалось открывать окна во время проведения лабораторных работ. Тяжелая, массивная дверь, распахивалась резко - ударом ноги, и это вошло уже в традицию. За все существование трактира ее не сменили ни разу, хотя с той силой, с которой иной раз по ней бьют, можно было бы предположить иначе, особенно взглянув на ее идеальное состояние. Напротив двери стояла барная стойка, в окружении высоких табуретов. За стойкой виднелась дверь на кухню, откуда-то и дело выбегала молоденькая официантка с неподъемным подносом. На стенах - канделябры - черные, толи чугунные, то ли просто настолько пыльные, но всегда с неизменными желтоватыми свечами, словно их никогда и не меняют. И весь огромный зал уставлен маленькими и большими, крохотными и огромными круглыми столами, за котором сидели одиночки, узкие круги друзей, коллеги по работе, шумные компании троллей, друзья Кельда - восемь гномов, что звучно чокались и пили пиво, выкрикивая различные тосты. Шум, гам, голова кружится и… все же как-то более мне спокойно здесь, сейчас, нежели с толпой барынь-сплетниц, или верных подружек дома, у печи… спокойней… теплее… уютней…
 Передо мной плюхнулась тарелка с вареным картофелем и несколькими кусочками жареного мяса, щедро присыпанного зеленью. Я оглядела молодую официантку с ног до головы и не найдя ничего в ней интересного, уставилась в тарелку.
Снова брякнула лютня - неуклюжий менестрель неосторожно провел рукой по струнам, но для меня этот звук был столь неожиданным, что я вздрогнула, невольно подивившись своим нервам. Спокойный голос пел уже в одиночестве, воспевая странного героя, что всеми силами пытался спасти принцессу из лап дракона, но ключа от башни, где томилась принцесса, на месте не оказалось. В общем, банальные темы баллад - рыцари, сражения, подвиги, никогда не перестанут услаждать в обеденный час слух жителя навьего царства.
Я вслушивалась в строки, где дракон усердно решал, как же загубить и без того обиженную судьбой, головушку рыцаря. Стоило добраться до момента:
«Дракон разинул свою пасть,
«Сдавайся, дурачье!
Тебе не жить -
и жизнь не всласть,
Уж, коль на то пошло!»

Как один из близь сидящих троллей, с грохотом (свойственным их непробиваемым головам), опустил на макушку своего соседа, кружку, да так, что томившиеся в ней брага, вылетела оттуда фонтаном. Обиженный тролль не остался в долгу. Примерно с тем же воодушевлением, что и его друг, он встал, и взмахнув кулаком, треснул его по носу. Что тут началось! Видимо все только и ждали такого случая, поэтому вскочив, принялись махать руками и ногами, поддерживая сам процесс смачной драки возгласами и боевыми кличами.
Даже меня - обычную с виду (если не считать меча на поясе) девушку, остановил в дверях какой-то тип и гнусно хихикнув, взмахнул рукой, занося его, видимо, для удара.
- Глаза открой! - крикнула я, сраженная такой наглостью и тыча ему в нос медальон с печаткой школы магов и редакции «ЗахарГнев».
- Прощеница просим, - захныкал злодей, и потирая ручки, юркнул в толпу, дабы я не успела до него добраться.
Поблагодарив богов, за подаренное мне время, что как раз хватило на расправу со своим ужином, я вышла на улицу, аккуратно (дабы не отвалилась), закрыв за собою дверь и тут…
Нос к носу столкнулась с темноволосым молодым человеком. Потупившись и мельком взглянув на несколько угловатые черты лица, темные волосы…
Незнакомец осторожно придержал меня за локти, чтобы я не упала.
- Простите, - пробормотала я, поспешно спустившись со ступенек.
Кажется, что его это ни капельки не волновало, и он, до дрожи знакомым голосом произнес: «Да нечего, журналист…»
Уже спрыгнув с последней ступеньки, я резко развернулась, оглядываясь по сторонам.
На крыльце никого не было, и лишь дверь легонько звякнула железным кольцом-ручкой. Я, боле, не сдерживающая эмоций, вспрыгнула на крыльцо, и резко дернув за дверь, остановилась в проеме, обводя взглядом каждого посетителя. Но никого не было столь знакомого и далекого от меня, лишь Кельт суетился в зале, выкрикивая официантке поручения, в дальнем углу - действительно знакомые лица, но все не то…
И необъяснимое чувство захлестнуло меня. Мне на миг показалось, что насмешливый и столь дорогой взгляд, смотрит сейчас мне спину. Но миг прошел, стоило мне развернуться…
 
Начались зимние празднества. Все работники «ЗахарГнев» забросили свои дела в самый пыльный ящик стола и мелкими перебежками (пока начальник не видит) перешли на Тафтин курган.
Это был огромный холм, выросший за околицей, и так не заселенный ни людьми, ни нечестью. Вокруг – лес, который, в отличие от кургана, кишел различной гадостью типа гарпий, волкодлаков и тому подобной заразой. А само место гуляния представляло собой холм, словно огромная шишка на плешивой голове, где на самом верху горит огромный костер.
Я приехала как раз вовремя – костер только-только запалили, и привязав Серенку к одному из многочисленных столбиков, приспособленных как раз для гостей, я стала медленно подниматься на холм. Вытоптанная тропа дала мне возможность на немногочисленные передышки во время подъема, и я поблагодарила богов, что не одела платье.
Наряжаться следует к вечерним гуляниям – когда под звуки лютни, арф и флейт, все должны танцевать вокруг костра, причем на каждом госте (даже на музыкантах), должны быть маски животных, или легендарных зверей, но ни в коем случае нельзя быть самим собой на этом празднике, иначе – год будет неудачным.
Моя маска – искусно сделанная мордочка снежного барса – нередкого зверя в горах, купленная на базаре за три медных монеты и серые меховые варежки – вот и весь мой костюм. Единственное что не подходило под черно-серый костюм – это волосы и отблеск моей дохи – синий. Но, поразмыслив, я пришла к выводу, что так даже интереснее.
Наконец взобравшись на холм, я увидела, что немногие решили одеть свой костюм к вечеру. По поляне ходили «лисы», помахивая своим пушистым хвостом, сновали «зайцы», весело гогоча и обнимаясь с «волками», даже было несколько «ежей» и «кротов». Я прошла к кругу знакомых мне лиц, среди которых были и «медведи». Завидев меня, они стали поздравлять с праздником и подарили три связки баранок, повесив мне их на шею, словно бусы.
Рифон стянул с меня одну связку и оторвав баранку, заработал челюстями. Тимофей, оглядываясь по сторонам, раздавал старым знакомым приветы и поздравления. «Медведи», как-то бочком, удалились.
- Привет, - радостно выдохнула я, до сих пор не отдышавшись от подъема.
- Фывет, - ответил Рифон, не прожевав.
- Валетту и Димильяну не видели? – спросила я.
- Валетта пришла давно, помогала запалить костер… а Димильяна пришла вместе с ней… да вон они… около костра пляшут. - Тимофей указал на две фигуры, одна из которых была с огромными заячьими ушами, а вторая – с беличьей мордашкой.
Рифон, наконец, прожевав, спросил:
- Ты записалась в почетные ряды дам месяца весеннего?
- Ага, щас… - хмуро ответила я.
- А что же ты? – допытывался Тимофей.
- Я не корова, чтобы меня выбирать как на базаре.
- Хорошо сказала, - присвистнул Рифон, - знаешь, хотя бы кого выбрали?
Тут уж и я не выдержала:
- Не-е-ет… а ты?
Тимофей засмеялся, а Рифон нагло улыбнулся, оторвав еще одну баранку:
- Лично я – знаю… Ну все, госпожа журналист, бывайте, у нас еще дел много…
Я обидчиво закусила нижнюю губу и посмотрела вслед двум неразлучным друзьям.
Димильяна и Валетта были около костра. Завидев меня еще издали, они приветливо замахали руками и побежали навстречу.
- Где ж ты столько пропадала? – запричитала Валетта, оглядывая меня с головы до пят, - а почему ты не в костюме?
- К вечеру одену, - клятвенно заверила я.
- Но как же, - всхлипнула Димильяна-белка.
Я попыталась перевести разговор в другое русло:
- Узнали, кто будет Сеченем?
- Нет, - девушки уныло покачали головами, - мы, зато тут столы помогали накрыть, костер разжечь…
Я перевела взгляд на стол, который ломился от различных блюд. Нет, здесь не было ни заморского вина, ни фруктов, была лишь домашняя картошка (вареная, жареная), рыба, соленья, несколько бочек настоящего луговийского винца, бочки пива томились рядом, в общем – все из погребов и домов местных жителей.
Глашатай позвал все за стол, и размахивая руками усадил каждого так, чтобы места всем хватило. Благо, какой-то мастер смастерил деревянные мостки, на который и поставили столы и лавки. Место для Сеченя и Сухыя – два стула украшенные лентами, остались пока что пустыми. Народу было человек семьдесят. Все – молодежь. Многие лица были мне знакомы, кто – из города, кто из редакции. Остальные лица были мне не доступны, так как надежно скрывались за масками.
Началось пиршество – первая часть праздника. Каждый гость задушевно разговаривал со своим соседом, меня усадили напротив смешной девушки в маске совы. Она непринужденно болтала о чем-то с окружавшими ее людьми (сдавалось мне, что и со мной тоже). На стол вина не подавали. Каждый гость должен был досидеть до выявления Сухыя и Сеченя в трезвом уме и добром здравии, так что в деревянных кружках плескался обычный квас.
Глашатай пригласил на почетное место (что-то вроде большого ящика, со ступеньками) около стола, печального барда, уныло начавшего повествование о нелегкой судьбе каждого героя. Все долго слушали его завывания, но стоило ему дойти до момента про неминуемую смерть героя от старости, как ящик качался и рухнул. Все, конечно, спохватились, начали выгребать из обломков барда, а поле усадили его на стул Сухыя и дослушали песню.
Как только солнце начало закатываться за горизонт, я стала из-за стола и направилась к спуску. Встав на краю покатой горки, я оглянулась, и убедившись что за мной ни кто не наблюдает, плюхнулась на пятую точку и с бешеным, восторженным воплем доехала до самых копыт своей кобылки.
Вы бы видели ее морду! Раскрыв рот, она глядела на меня глазами, полными изумления и лишь ее несколько ленивый характер, не позволил ей занести копыто над моей бестолковой головой.
Благополучно доехав до редакции, я неторопливо переоделась в новую доху, достала из шкафа новые (правда казенные) черные сапоги со шнуровкой, отороченные черно-серым заячьим мехом, переоделась в более новые штаны и серый свитер с горлом, связанный какой-то бабушкой за пять медных. Попыталась сотворить что-то со своими волосами, но нашептав не смогла даже закрутить их, а лишь сделать их волнистыми. Посчитав, что и так не плохо, я надела маску, и захлопнув дверь, выбежала во двор.
 
Музыканты уже сидели на еще одном из помостов, наигрывая какую-то незатейливую мелодию, чтобы хоть как-то согреться, ожидая народ. Через несколько мгновений, глашатай взобрался на огромный ящик к музыкантам и торжественным тоном объявил:
- На дворе закончилась зима! Коли зимушка в края далекие уходит, то нам пора весну выбирать! Господин Сечень в гости к нам пришел!
Все аплодировали… я сухо огляделась по сторонам, пытаясь отыскать глазами гостя.
- Встречаем же Сеченя… - глашатай развернул свиток, - это оказался… корреспондент редакции «ЗахарГнев», штатный журналист «Магического Взора»… - пауза для эффекта глашатаю удалась на славу, - Рифон Вороненый…
Все взвыли (в особенности девушки) и радостно стали выкрикивать имя моего коллеги. Рифон всегда был причиной вздохов девушек за его спиной, зачастую ревнивые молодые люди приходили разбираться, но заканчивалось все вполне дружелюбно – или общей гулянкой или просто очередной дракой в общежитии. На помост вошел Рифон, и приветливо помахивая ручкой, поздравил всех и каждого с праздником. А после выбрал себе весенний месяц. Выбирал долго и качественно, и у меня действительно ассоциировалось это с выбором коровы – «подешевле и красивше», но в конце концов решился и из стайки щебетавших девушек выхватил знакомую мне белку.
После ее поздравлений, музыканты начали играть медленную музыку и каждый юноша приглашал девушку на танец, как только Димильяна и Рифон сделали первые шали по поляне вокруг костра.
Ко мне подошел странного вида лис и схватив за руку, закружил в танце.
- Ты чего такая грустная? – спросил лис голосом Тимофея.
- Да так… - уклончиво ответила я.
- Слышала, что молодежь гильдии магов придумала?
- Ты о чем?
- За умеренную плату меняют голоса каждому желающему… - захохотал он, - кстати, ты забыла надвинуть маску… - он снова засмеялся.
Я поспешно натянула маску на лицо, и уже сама, радуясь празднику, послушно обогнула два круга вокруг кострища.
После того, как затихла первая мелодия, я уселась на одно из бревен, на краю холма и стала разглядывать многочисленные влюбленные парочки, блуждающие тенями около леса. Нечисть, как бы она не оголодала за зиму, не посмеет высунуться из лесу, чувствуя, что на поляне собралось столько магов, пусть даже и начинающих.
Грянули новые аккорды и за моей спиной море голосов стали напевать традиционную песню про снежную царевну. Не сдержавшись, не отводя глаз от темных фигур внизу, я тихо запела:

Белою вороной мелькнет вьярится, где-то пропоет во поле царица,
Что глядит глазами - белыми снегами, что поет чистым, светлым голоском.
А по полю тенью, белою причудой, бегает и вьется - кобылица-вьюга.
Уноси скорее ты свою царицу, коли жить осталось - вам обоим вьярицу...
Э-э-э-ге-гей! Силушка в снегах - ты в нее поверь!
Э-э-э-ге-гей! Коли захотели - вспомни и о ней!
Белыми снегами, холод и потоки - что за путь твой странный,
Нету там дороги. И в кроях родных, ты заметишь терем,
Коли ты устанешь - встретят там метели.
Пропоешь ты в поле и кобыла-вьюга, расправляет крылья -
Уносись подруга! Сердце мое славно, уноси с собою -
Там поет печально соловей на воле!
Не дано услышать звонкого их пенья,
Не дано ступить мне на родную землю!
Нету у царицы с белыми глазами, ни родного места,
Ни в сердце - страданья...
Кобылица-вьюга, унесется вскоре, подожди подруга - полечу с тобою,
Коли жить осталось лишь одну мне вьюгу,
Так оставим время, терем и подпругу.
Полетим на волю - светел и прекрасен,
Край где вечно лето, в жизни - солнце красно!

- Хорошо поете, - заметил хриплый голос позади меня.
От неожиданности я подскочила, развернув голову к костру. Ко мне обращался молодой человек, чей темный силуэт я имела честь наблюдать на фоне пляшущих языков пламени. Силуэт был несколько хрупок, пластичен и невольно залюбуешься каждым движением, так что я, с некоторым стеснением глядела на волчью маску своего собеседника.
- Красиво спели… - повторился «волк», протягивая мне руку.
- Спасибо, - несколько сипло произнесла я.
- Вы журналист? – в лоб спросил незнакомец.
- Неужели так заметно? – поинтересовалась я, улыбаясь под защитой маски.
- Нет, но просто здесь только журналисты или же девушки из города…
Незнакомец присел рядом со мной, стряхнув перчаткой снег с бревна.
- Красивое время года… - как-то задумчиво произнес он, - чем-то завораживает каждого путника. Не правда ли?
- М-м-м… - протянула я, потягиваясь и лениво вспоминая о тепле летних деньков, - но в путь дорогу отнюдь собираться не хочется…
- Не понравилась прошлая зимняя тропа?
Я сглотнула, вспоминая события прошлой снежной поры.
- Отнюдь… просто мало что возвращается из прошлого…
- Есть чему возвращаться?
- У каждого есть чему возвращаться… - парировала я, не желая отвечать на поставленный вопрос прямо.
Мы помолчали еще немного. Музыканты, казалось, не желали останавливать свой концерт и после нескольких народных баллад.
- Можно пригласить на танец? – спросил «волк», поднимаясь с бревна и прикосаясь к моей руке.
Я перевела взгляд на маску своего собеседника, стараясь разглядеть в кромешной тьме глаза, но «волк», как-то по-звериному обидчиво чихнул и поинтересовался, почему я хочу нарушить правила празднества. Я покраснела, и стараясь хоть как-то отвлечься от своей ошибки спросила:
- Как вас зовут?
- Хм… - незнакомец смутился, - между прочим, - заметил он, - этот вопрос противоречит правилам праздника.
Я еще немного подумала, но после подола руку «волку» и мы, подгоняемые быстрой музыкой, закружились в танце.

- И все же, - снова пристала я, глядя в темные провалы глазниц своего партнера.
-Не думаю, что это необходимо, - парировал "волк".
- Мне кажется…
- Не нужно… - оборвал меня "волк"
Музыканты несколько раз ударили по струнам, и я перевернулась вокруг своей оси. Незнакомец легко вел меня по кругу, крутил, перебрасывал из одной стороны в другую, позволяя мне болтать, практически не замолкая.
- Голос вы у магов поменяли? - спросила я, слыша, что хрипота в нем явно какая-то болезненная и неестественная.
- Нет. Сидел в лесу и простудился, - откашлявшись, признался собеседник, - Почему вы согласились танцевать со мной? - спросил "волк".
- Я могу прямо сейчас развернуться и уйти, - грубо ответила я, несколько обескураженная вопросом и поведением партнера.
- Не боитесь что я полоумный преступник, что собирает скальпы своих жертв? Невинных девиц… всяких там… - промямлил он.
- Рискнете взять мой? - заинтересовалась я.
- А он чем-то отличается от остальных?
Я без слов вытащила из-за ворота медальон мага-журналиста и подсунула его под нос собеседнику.
- Действительно отличается… - мрачно, но все же с ноткой насмешки в голосе, произнес он.
- Я думаю, что для вашей коллекции я не подхожу…
Еще несколько шагов без слов и я снова решила наступать:
- Кто вы?
- Волк. - Честно признался мой собеседник.
- Хм… - опешила я, - любите путешествовать?
- Да, - ответил "волк".
- Вы наемник… - догадалась я.
- Практически.
Последние ноты затихли, а я, так и обнимая юношу за плечи, замерла, глядя в яркие, блики в его глазах. Он тоже не двигался, продолжая держать меня за талию.
- Вы раньше были в Тропинии?
- Давно, но был…
- Давно? - удивилась я, - вы эльф!
"Волк" засмеялся:
- Так похож?!
- Ну, раз "давно"… - смущенно пробормотала я.
- Хорошо, я эльф… - обреченно признался "волк"
Наконец я замолчала, и отвела глаза в сторону. Ох, неправильно я поступила, что так разболталась с ним, ведь кто его знает?! Пришел отдохнуть, а я как обычно и даже не слушаю его… Что же поделать, если я сразу лезу промеж глаз?!
От этих мыслей я засопела.
- Жаль… - как-то огорченно произнес мой собеседник.
- Что? - не сразу поняла я.
- Жаль что закончилась мелодия, танцевать с вами очень приятно… Может мы присядем?
Я пожала плечами и вновь стала мысленно скулить, осознавая, что нормальная девушка стала бы стоить глазки, а я… требую от него документ….
- Ж-ж-журналист… - зло проворчала я, сквозь стиснутые зубы.
- Что?
- Говорю, не всегда хорошо быть журналистом…
- На этот пост мало кто идет… а если и идут, то, как правило, ясно осознают на что они подписываются…
- Уже осознала… - призналась я, вытягивая ноги.
- Неужели все столь печально?
- М-м… нет, не печально… но тяжело…
Мы замолчали. Я продолжала любоваться парочками и звездами, внимательно прислушиваясь каждому шороху в лесу. Казалось, что мой сосед по бревну тоже прислушивается к чему-то, улавливая малейшее изменение ветра, треск веток в лесу, или же хруст снега.
- Молчите?
- А нужно говорить? - спросила я, отрывая зачарованный взгляд от звезд.
- Расскажите мне о своей жизни. - Попросил "волк".
Я усмехнулась:
- Я даже не знаю вас.
- Расскажите, не переходя на личности, а я буду внимательно слушать… - мягко настоял он.
- И что же вам рассказать? - сдалась я, обреченно вздыхая.
- Вы давно журналист?
- Давно. С тех пор как пошла в редакцию прошло уже больше трех лет…
- И как, ваша семья отреагировала на это решение?
- Если бы была семья… - как можно более равнодушно ответила я.
- Простите… - поник "волк", - я не хотел…
- За девятнадцать лет ко всему можно привыкнуть… - безразлично отмахнулась я, хотя к горлу подкатил ком.
- Возможно вы и правы… но я так и не смог привыкнуть хотя времени было достаточно…
- Значит вы и в самом деле эльф…
- Вам так интересно узнать кто я?
- Жутко… - призналась я, постукивая пальцами по бревну.
- Давайте снимем маски… - предложил незнакомец, - вы снимете первой, потому как я предложил эту затею, - вставил он, замечая, что я собираюсь что-то сказать, - а после сниму и я.
- М-м-м…. - задумалась я. А стоило над чем подумать, ведь не дышать нормально, не разговаривать в ней было невозможно, она постоянно съезжала, да так, что приходилось поддерживать ее, поэтому без лишних колебаний я стянула маску.
- И вы работаете на дорогах?! - не поверил "волк".
- Вы ожидали увидеть двухметровую детину с дубиной за спиной, щербато улыбающиеся незнакомым эльфам?! - недовольно проворчала я, пряча маску в карман.
- Ну, что-то вроде… - замялся предполагаемый эльф, - ведь вам приходится сражаться… упыри… вурдалаки…
- На последних мне особенно везет… - вставила я.
- Часто видитесь?
- Угу. Не забывайте о нашем договоре. Снимайте маску. - Потребовала я, чувствуя себя неуютно.
- А вы не будете опечалены? - ехидно поинтересовался "волк".
- Меня… - начала было я, но тут же осеклась… потому как громкий женский крик, позже прерванный тявканьем и воем, со стороны леса разнеся по холму и полетел выше - к звездам… оставляя за собой лишь тишину.

- Черт! - выругалась я, поворачиваясь к лесу, - кто-то зашел к нежити!
- И ты туда тоже рвешься?! - недовольно поинтересовался "волк".
- Да, и попробуй меня останови!
Я хотела было уже спускаться, как незнакомец схватил меня за руку и перевернув к себе лицом произнес:
- Журналист, черт тебя возьми, это тебе не дорога, а лес кишащий ордами нечисти. Тебя там жалеть не станут! Так что поворачивай! - прорычав последние слова, он сильно дернул меня за руку, стараясь втолкнуть на поляну, где горел костер, - Дай разобраться с этим опытным магам! А тебе пускай оставят тропинки!
Я резко затормозила и ловко высвободившись из крепких рук взглянула в провалы глазниц:
- Да пока маги решат, что им колдовать жертву на харчи пустят!
С этими словами, уже не слыша ни паники, ни собеседника, я бросилась по вытоптанной тропе вниз… а дальше - в темноту леса, словно бы одеялом накинувшего на меня свой неприветливый дурман.

Черные силуэты стволов - облезлых и кривых были так близко друг к другу, что я удивилась, как вообще кто-либо может тут проходить.
- Свет. - Приказала я шепотом, делая непроизвольный взмах рукой и вглядываясь в снег.
Следов было много. Даже слишком для зимы. Здесь лапки обычных лис мешались с цепочками огромных лап (благо уже полу стертыми - значит старые) вурдалаков, мелкие следы бесов причудливо шагали по одной дорожке вместе со следами тодорцев - дикими прародителями кентавров. Но следы одного существа не могли не привлечь глаза. Это были странные следы. Отпечаток передней ноги - чистейшая волчья лапа, лишь слегка превышающая ее в размерах, но вот задняя - собачья, вытянутая, словно бы след королевской гончей и на две части следы разделяет полоса неподъемного, массивного хвоста.
- Крокот… - догадалась я.
И словно бы издеваясь, всего в нескольких сажнях от меня, загорелись желто-зеленые глаза и десять голосов, подхватили завывания своего собрата.
Я стиснула кулаки, готовая в любой момент произнести заклинание. Крокоты наступали на меня, сжимая в кольцо, словно бы городская стража - карманного вора.
Мощные передние лапы - словно бы волчьи, с длинным, теплым мехом и стройные ножки, узкие бедра - сзади, словно бы взяты от гончей собаки. Крокоты - по своему существу не представляют угрозы для мага. С одним крокотом справится довольно просто, с двумя - сложнее, но когда их больше десятка, и численность их возрастает с каждым моментом, выплывают глаза из-за стволов и веток, из-за сугробов и пней, вот тогда это действительно страшно.
- Я пришла за жертвой.
Я обнажила кинжал и на его кончике заплясал шаровой разряд.
- Жертва, - тявнул вожак, - жертвой и ты станешь… как только я сам прокушу тебе глотку, ведьма!
- Рискни… - грозно прорычала я, хотя сама ощущала, как неуверенность и дрожь в руках накатывают с новой силой.
Первый зверь был сражен заклинанием и от него остались лишь обугленная плоть. Второй, в прыжке на четыре локтя сшиб меня с ног и мы, катаясь с ним по снегу пытались сбросить друг друга, подмять, задушить. Электрический разряд вызвал ярость теперь не только у одной особи, а у троих, что подкрадывались сзади, так что цепная реакция удалась.
Через некоторое время я осознала, что использовать магию сейчас - бесполезно, поэтому оставалось лишь дожидаться благоприятного момента, а именно - когда вожак сможет приблизиться ко мне. Без вожака стая уйдет.
Но моему плану не дано было осуществится, потому как сразу пять особей загнали меня в угол - под склон огромного камня - скалы. И стоило одному из них прыгнуть, как я услышала:
- Пригнись, ведьма!
Последовать совету я всегда могу, поэтому надо мной пролетел мощный огненный шар и врезавшись в его бок, спалил крокота дотла. Подлетев ко второму, я что есть силы полоснула по горлу ножом, ощущая как по руке потекла противная теплая жидкость. Накинувшись со спины, третья решила покончить со мной сама, и не раздумывая тварь нацелилась на горло. Но еще одно указание и мой обидчик у моих ног.
Бой был приостановлен. Крокоты жались к вожаку, хотя количество их продолжало прибывать, никто не знал, что им делать. Кто-то стоял на моей стороне, и кого грызть, а кого защищать?
- Эта жертва пришла к нам добровольно! Ты не имеешь права забирать ее у живого охотника! - рявкнул вожак в темноту леса.
- Я тоже сюда пришел добровольно, - спокойно произнес мужской голос, - но кажется мне, что жертвы ваши, сегодня выйдут из логова!
- Выйди, глупец… - хмыкнул зверь, - я хочу взглянуть в лицо тому, кто осмелился прийти за моей добычей в мое же логово!
Огонь вспыхнул кольцом, очертив словно бы арену для боя. Охнув, я вжалась в скалу, пораженная и ослепленная яркостью пламени. На фоне горящего снега, с шипением растекающегося в стороны лужами, возник силуэт юноши в волчьей маске. Я мысленно застонала, представляя, какой бой последует за появлением еще одной порцией обеда.
Но как только я развернулась к своему спасителю, просто чтобы высказать свои мысли по поводу его появления, как юноша начал стаскивать с лица волчье обличие.
Черные волосы, подхваченные порывом ветра, взметнулись, на миг, позволяя разглядеть рубиновые глаза. Чуть заостренное лицо опущено, но глаза - смотрят на противника, так, словно бы вовсе не человек стоял передо мной, а настоящий охотник, волк... вурдалак...
Швырнув маску в сторону, вурдалак внимательно обвел взглядом поляну. И каждое его движение выдавало в нем ту благородную волчью кровь. То, как вурдалак поднимал не лицо на своего врага, а лишь глаза, так напоминало взгляд хищника, готового в любой миг вцепится в своего противника.
Я вновь закрыла глаза и пару раз решила постучаться о скалу, в надежде, что в будущем меня это избавит от глупости.
- Ты видишь меня… советую выйти на равных… - зло вымолвил вурдалак.
- На равных?! Уверен ли ты что сможешь справится с бессмертным?
От удивления вскинув брови, я открыла глаза и внимательно оглядела вожака. На его груди, чуть заметным переливом в пляшущик языках пламени играло клеймо. Страшное и мощное клеймо, заключающие в себя проклятие тысячей веков. Изображение серпа луны с перекрещением волчьего клыка.
 - Черт! - застонала я.
Причины на это имелись: теперь вожака не убить. Можно лишь попасть в клеймо, но оружие должно пронзить сердце.
- Я думаю, что мне стоит рискнуть…
С этими словами вурдалак резко взмахнул рукой и стая разбежалась в разные стороны, сраженная водопадов маленьких, электрических зарядов. Но вожак остался на месте. И задрав голову он провыл…
И теперь я поняла, почему его уверенность была с ним.

Со всех сторон огненное кольцо окружали не меньше сотни отвратительных существ. Перед мордами обычных волков пестрили яркие крылья бесов и горгулий, пугливо верещавшие из-за присутствия огромных тодорцев, тех самых, чьи следы отпечатались на снегу...
- Я вожак, - насмешливо произнес крокот, - и ты не имел права отнимать у меня жертву. Ты вторгся в мои владения и живыми вы отсюда не уйдете!
вурдалак не отвечал. Мне даже показалось, что он не слишком то был и напуган присутствием подмоги, в отличие от меня. Каждое это существо - это отдельный фрагмент заклинания, но не перечислять же мне всех?! Здесь собралось не меньше четверти учебника по нежети, а нас всего двое...
И вот оно - сильнейшая магия, данная только полубогам! Словно невидимый хлыст, со свистом и неприятным щелчком на спину вожаку опустилась огненная плеть. Вожак взвыл, изогнувшись в дугу, но в долгу не остался, кинувшись на вурдалака. Но тут и я соблагоизволила очнутся, метнув ему в бок несколько зарядов - на большее решаться еще было рано.
Словно по свистку нежить, стоявшая по другую сторону огненного кольца, стала пробираться вовнутрь. Обжигаясь и вереща, они все равно продолжали идти. Некоторые из них падали, и сильные шли по ним, другие поднимались и подволакивая обожженное крыло атаковали. Я впервые видела, чтобы ненавидящие друг друга расы объединились простив двух людей. Одна из них уже вцепилась мне в ногу, другая зацепила руку, когда решила наброситься на меня с боку, спасла лишь доха, не позволившая завершить черное дело до конца.
Нас зажимали в кольцо. Стоя спиной друг к другу, мы перебирали в голове все возможные заклинания. Мое оружие уже валялся где-то в стороне, длинный охотничий кинжал вурдалака был у него в ладони. Оставалось совсем немного, до того момента, как я попаду в желудок этим тварям.
- Почему так всегда бывает? - спросила я, пуская по кругу очередную магическую сферу, отбросившею противников на десяток локтей.
- Как? - поинтересовался вурдалак, отпихивая ногой ближайшую зверюгу.
- Щит поставить сможешь?
- Да. И на довольно долгое время... но что толку-то?
- Ставь... и дай мне кинжал... - обреченно произнесла я.

- Ох, Алька, да и влетит нам от Каллистата Лопухина, ох влетит! - вздыхала подруга, топчась за моей спиной.
- Ничего, - пробубнила я, - сам же сказал что учится нужно и ночью, и днем... кто его просил запирать такую книгу?! - от негодования проволока упала на пол и в тишине школьного коридора этот звук отразился эхом.
Я вжала голову в плечи, но свое черное дело продолжила.
- Он сам говорил, что книгу эту не все взрослые читали...
- Мы взрослые, - заверила я, и просветлела, услышав заветный щелчок в замке.
- Нам всего девять...
- С половиной... – заметила я, - нам девять с половиной, а мы уже колдуем... мало кто в класс зачарования попал...
- Практической и теоретической магии, - заумно поправила подруга.
- Один леший! - отмахнулась я, отворяя дверь.
Скрипнули несмазанные петли и я, сраженная увиденным, ступила на мраморный пол. Вязанный теплый тапочек ступал мягко, а я, только и успевала подбирать полы ночной рубашки и накинутый сверху тулупчик соседа. Обернувшись, я увидела, как одноклассница топчется за дверью:
- Идем, - мягко произнесла я.
Но она лишь помотала головой. Решив, что человек на стреме тоже необходим, я продолжила свой путь, в бесконечных стеллажах пытаясь отыскать огромную черную книгу.
И когда на самой верхней полке сверкнула черная кожа переплета, я в нерешительности замерла, оценивая при неярком свете слабой лучины блеск серебряной нити на корешке: "DARRIAN RENLION."
С мягким скрипом откинулась обложка и сидя на коленях, я листала толстые, старые, но могущественные станицы, пытаясь отыскать то, что вызывает зависть у тысяч, но знают лишь десятки... и я стала одной из десяти.

Вурдалак непонимающе смотрел на меня.
Зажав в ладони лезвие ножа, я ожидала нужного момента, расстелив куртку и удобно усевшись на ней.
- Аля не поможет... - начал было вурдалак, но я лишь обидчиво цыкнула.
«Все хорошо, Аленька, так и должно все быть... Распорядились так луны, так что тебе боятся нечего... Ведь ты достояно встречала все трудности на своем пути... достойно для себя и не задевая других - вот это важно. И пускай, что не все еще тропы в Луговии исследованы мной, зато большая их часть уже истоптана. нужно принять это...»
В памяти перед глазами снова возник тот черный переплет с серебряной вышитой надписью: «СРАХИ ДЕМОНОВ». И полыхнули смазанной чертой заклятия, замерцали гравюры с изображениями странных и мерзких существ, и лишь одна страница осталась перед глазами.

Я Госпожа, воспеваю силу твою,
Дочь Луны, простит защиты.

Закончив вступительную часть, я перешла к главной:

Слышишь мой шепот в глубинах времен,
Цепями скуем навеки врагов.
Вместе встречаем восход и закат,
Душами ввек сплетены.
Где-то в далеких и страшных краях,
Встретятся наши пути.
Клятву свою я вознесу,
Все отдавая тебе.
Я - твоя дочь,
Силу прошу лишь себе.

Я стала сосудом. Одним огромным сосудом, из которого каждый древний бог решил испить для себя силы. И когда не оставалось выхода, кинжал одним резким движением распорол плоть, и рука, согретая теплой кровью, бессильно опустилась на холодный снег. Но где-то в глубине затухающего разума, я видела яркие вспышки света, с которыми исчезал каждый зверь. Мелкая дрожь прошла по земле, словно бы она не желала носить следы тварей на своем благородном теле.
Закрывая глаза, я вспомнила лишь имя… такое знакомое, но не разу до сих пор не воспетое:
- Во-олк… - прохныкала я, не сдерживая больше слез от боли и обиды.
И далекий шепот в тишине смерти:
- Не нужно умирать, не стоит уходить от меня снова...

Не по-зимнему яркий солнечный свет щекотал ресницы, так и призывая меня - заядлую соню, надвинуть на глаза одеяло и перевернуться лицом к стене, окончательно и бесповоротно погружаясь в пушистую страну снов, где все мягко и сладко.
Но как только одеяло загородило лучам путь к моим глазам, я уже с готовностью перевернулась на бок, как с диким воплем откинула одеяло и снова опрокинулась на спину, жмурясь от острой боли.
Мастерски забинтованная нога, отвратительно пахнущая различными травами и мазями, бальзамами и порошками и довольно заметно светившееся из-за бесчисленных заклинаний. Я поискала глазами хоть какого-либо человека, что смог утешить бы меня ответами на мои вопросы…
М-м-м… Кот.
Немного поразмыслив, что на худой конец и такое может сгодиться, я дернула рыжего нахала за хвост, что мило храпел на столе. Сколько бы я не возмущалась по этому поводу, а он меня так и не понял. В любом случае, я на сегодня более-менее остыла: не одной мне больно! Злорадно ему улыбнувшись и отвесив оплеуху между ушей, я опрокинулась на подушку и твердо произнесла:
- Рассказывай.
- А чего рассказывать-то?! - потупился кот, - заклинание было мощным, даже чересчур... что тебе только силы придает? Обычный штатский журналист, а сила - как у Гневича! И заклинание дошло до королевского дворца… это с околицы-то!
- Как девушка, что кричала в лесу?
- Нормально… она выбралась из логова и ей сразу же помогли… несколько ссадин и укусов, но в целом… - кот замолчал, - лучше тебя…
- Кто-нибудь еще пострадал? - обеспокоено спросила я.
- Ага, - весело хмыкнул кот, - нежить бежала из леса с такими воплями, сжигаемая белым пламенем.
Я мысленно присвистнула, нахваливая себя. Что же могло выдержать такой затраты?
- Аль?
Мой взгляд уткнулся на розовый нос кота.
- Что-то произошло на поле. Что-то действительно страшное и очень серьезное. Каким-то образом ты не только победила тех тварей в лесу но и... выжила... опять...
- Опять... ? Ты что недоволен? - спросила я, хотя и сама понимала, что трижды человек от смерти уйти не мог.
- Нет... просто... три раза ты была готова умереть, и все три раза тебя что-то спасало... невольно наталкивает на мысль...
Я не стала спрашивать, что за мысль посетила его при таких думах. Я знала. И было страшно...
Место или нет, мне там наверху, али внизу, решать только мне... Я никогда и не кому не позволяла решать за себя, потому что... боялась... а теперь... невольно задумалась над тем, что действительно что-то есть с каждым из нас... И это Что-то надежно хранит нас от бед.
- Где тот парень, что был на поляне со мной? - спросила я.
- Какой парень?
- Ну тот, что был со мной на поляне... - невнятно пробормотала я, - он еще помогал мне сражаться с вожаком…
- Не было там никакого парня... там было только ожерелье... вот....
Кот протянул мне серебряную цепочку с рубином. Я протянула ладонь и улыбнулась:
- На нет, и вурдалака нет....
Кот посмотрел на меня с непониманием и спрыгнув со стола, поплелся к двери, желая оставить наедине с собою.
- Рыжий, а почему меня не хотят видеть мертвой?
Кот остановился, так и замерев - спиной ко мне, а после, повернув лишь морду, ехидно, но с ноткой грусти в голосе, проговорил:
- Видимо, даже там, неопытный журналист, ты смогла кого-то достать...
Я откинулась на спину, с легкой блуждающей улыбкой на губах, посмотрела в глубины рубина и тихо… только лишь для своего туманного отражения сказала:
- Не уйду… не оставлю…

«Братина для журналистов или четыре зуба на доху.

Прошел Сечень, и на дворе вскоре запоют птицы! Приключения вновь будут насыщать жизнь журналистов, и они, не желая даже отойти после зимней спячки, запрыгнут на коня и унесутся в далекие края. И кто куда поедет: в страны заморские или же в королевский дворец, но я для себя выбрала путь и пускай он будет только таким и не нужны мне не вина, не яства, а дайте лишь… встретится с кем-нибудь на тракте и понять, что в этом и есть весь смысл жизни… а после – я буду часами диву даваться, как же туда он смог уместится…
Для вас колдовали и отплясывали Алевтина Лукриянова и Рыжий – специальные корреспонденты «Магического взора». До новых встреч!»