Как царь Тихон жениться хотел

 Жил-был на белом свете царь, Тихоном звали. И вот, как говорят, седина в бороду - бес в голову, решил жениться (последняя его жена, шестая по счету, датская принцесса Розалинда, сбежала от него год назад с молодым под-порутчиком Зайчиковым).
 Наученный этим горьким опытом, решил Тихон жену из народа взять, что попроще. Слышал он, что в деревне Гадюкино живет молодая девица-красавица, Машенька. И умница, и красавица, и мастерица. Одна живет, без родных, а значит точно за царя пойдет. Придя к такому умозаключению, послал царь Тихон гонца с посланием, чтоб ждала его не позже третьего дня - свататься приедет.
 Послал-то он гонца, послал, да дорогу не объяснил, вот и заплутал гонец малёк. Деревень-то на Руси полно, а Гадюкиных и того больше. И в каждой Гадюкине по Машеньке. Приехал гонец в первую деревню, нашел Машеньку, а Машенька хоть умница, да не красавица. А во второй – и умница, и красавица, только делать ничего не умеет. А в третьей деревне и еще хуже – Машенька старше Тихона лет на пятьдесят, была она и красавицей раньше, и умницей, а что умела – то уже позабыла давно.
 Плутал гонец, плутал… Два дня плутал. Наконец, с Божьей помощью, нашел нужную Гадюкину. Нашел и Машеньку-красавицу, вручил послание, с ошибками написанное, и уехал восвояси. Прочитала Машенька послание и пригорюнилась – ведь жил по соседству кузнец – молодец, Ванечка, любила его Машенька. Любил её и Ванечка, да забывал постоянно сказать ей об этом, работящий был очень, вот и тосковала Машенька.
 Одно только Машенька точно решила – не пойдет за царя, будет Ванечку своего дожидаться. Только как ей это сделать? Письмо ведь заплутало, царь уже в дороге, вот-вот приедет! И решила Машенька за печку спрятаться, авось царь подумает, что дома её нет, и уедет восвояси.
 Как решила – так и сделала. Только за печку спряталася, да веником дубовым сверху прикрылася, как со двора бубенцы послышались, то царь на своей тройке во двор заехал. Сошел царь на землю, к дверям дубовым подошел и постучался. Ждет – пождет, не открывает никто, да и тихо в доме. Он ещё раз постучал – тишина в ответ. Он и третий раз постучал, погромче – все равно никто царю не открывает.
 Пригорюнился царь, опечалился. А потом подумал: «Видимо, нет дома моей Машеньки. За грибами, видимо, в лес ушла». Решив так, повеселел царь и приказал на заднем дворике у Машеньки шатер свой царский разбить. И разбили у Машеньки на заднем дворе шатер царский, большой – пребольшой! Сам бархатный, флажки шелковые, красненькие. А пока ставили- то шатер, все Машины грядки и потоптали. Увидела Машенька в окошко, что окаянные с её огородом сделали, рассердилася, потом опечалилася. Как же ей теперь зиму перезимовать, без запасов-то? И уж почти решила замуж за царя пойти, да тут пришла ей на ум мыслишка получше, на то и была она умницей.
 Вышла Машенька из дома своего и тихонечко за калитку вышла, а потом снова вошла, дверью хлопнув. Тут - же сбежались слуги царские, её окружили, а потом и сам царь подошел. Подошел и сказал: «Девица – красавица, Машенька! Пусть я и стар уже, да больно люба ты мне. Выходи за меня замуж, ни в чем нужды знать не будешь, ходить будешь в шелках, есть сметану…». Перебила его тут Машенька: «Ой, царь, говоришь – то как ты мудрена! Ни слова не поняла, что сказал! Да и одет ты как-то не по - нашему. Немец, что - ли? Вот научись сначала говорить по тутошнему, да одежду себе раздобудь нашнюю, вот тогда поговорим». И ушла Машенька в дом, только дверью хлопнула.
 Опечалился царь, пригорюнился, что ни слова его невеста не поняла. А потом подумал: «Видимо, проста она очень, что хорошо. Такая точно не убежит!». Подумал так и повеселел сразу.
 Пошел царь с народом местным пообщаться, да одежку себе попроще раздобыть. Видела Машенька из окошка, что царь ушел, да не уехал и снова опечалилася. Ведь думала она, что не захочет царь простоту такую деревенскую замуж брать и уедет.
 Вот солнышко красное почти за гору закатилося, когда царь со слугами снова к дому Машеньки вернулся. В душегрейке на меху лысеньком, в портянках хиленьких, в лаптях дырявеньких, зато довольный! Вышла Машенька на крыльцо, голову повесила и ждет, что ей царь скажет. А царю в кабаке ближайшем разъяснили, как к девицам – красавицам сватаются по-здешнему и отпустили с миром. Вот царь встал, грудь колесом, и крикнул: «Девица – кр-р-расавица, будь моей женой! Давай соглашайся, не обижу!». Услышала это Машенька и про себя подумала: «А ведь так и сватаются. Что ж…» и уж хотела согласиться, да тут мимо из кузницы Ванечка возвращался, на плечо седло взвалил, в руке кочерга медна. Идет он, значит, мимо и видит, что к Машеньке его какой-то старикашечка сватается. Взыграла тут кровь молодецкая, иглою острою прямо в сердце ревность кольнула. Заревел Ванечка голосом не человеческим, а ревом звериновым и кинулся на старичка, в нем царя не признав. Слуги- то со страху разбежалися, да по курятникам попрятались, остался царь с Ванечкой один на один. А Ванечка как замахнется, да как царю, да кочергой! Царь так и осел, глазами хлопает. А Ванечка опять замахивается, про себя думает: «Я тебе покажу, старый развратник, как к моей Машеньке свататься!». Царь притих, сидит, мелкой дрожью трясется, с жизнью прощается, да тут Машенька вмешалась. «Не тронь его, Ванечка, - говорит,- А ты, царь, лучше не сам женись, а нас с Ванечкой на брак благослови!». Подумал царь, подумал и решил благословить их, ведь он добрый был, царь этот. В этот вечер стали Машенька с Ванечкой женихом да невестою, а через три дня обвенчалися. А царь Тихон на свадьбе был Машенькиным посаженным отцом.
 И жили они долго и счастливо.