Алиса как всегда

- Это ваши фотографии там внизу на стенде?
- Что?
- Идемте, я покажу?
- А вы кто? – я спускалась вслед за женщиной лет 35 пяти в синем платке на первый этаж универа.
- Вот они! – она ткнула пальцем серый стенд и он закачался.
Фотографии. На них я, точно я, то есть нет никаких признаков, что это не я. Я такая как сейчас, с такими же волосами. Только точно могу сказать одно – я никогда так не фотографировалась! Вот к примеру фотография в маленьком дачном бассейне – этого не было. И на сцене я в Большом театре не выступала. И этого человека не знаю, который тут обнимает меня как родную. Что за наваждение! Возможно это фотомонтаж…
Оглядываюсь, женщины нет. На улице тоже никого. Захожу обратно в здание университета. Она идет, в синем платке, такая же озабоченная.
- Извините, что это за фотографии, – пойманная мною не отвечает, только смотрит вопросительно. – Вы показали мне фотографии, для чего?
- Вы меня с кем-то путаете, – она произносит это быстро и опустив глаза уходит.
Я остаюсь стоять среди прочих людей, снующих туда сюда по первому этажу. Что за мистификации. Какой-то сумасшедший дом! Ладно, сама разберусь. Иду в отдел организации досуга. Поднимаюсь на второй этаж, открываю серую дверь.
В отделе организации досуга сидит молодой человек в очках, читает "Плэйбой" и жует бутерброд с ветчиной.
Использую атаку сходу.
- Кто у вас тут за стенды отвечает?
- Я. Но сейчас этого человека нет. Он в отпуске, а потом наверно совсем уволится.
- Вы мне можете дать его телефон.
- Могу. Но я его не знаю. Давайте свой дам, а лучше сейчас спрашивайте или от нас звоните, – парень стал ковырять в ухе карандашом.
- Куда звонить?
- Откуда я знаю, вам же надо.
- Что за бред! Вы мне не хотите говорить, кто делает стенды?
- Я хочу говорить, – утыкается в журнал.
- Кто?
- Строительная компания "The three inside".
- Вы надо мной издеваетесь!
- Почему вы думаете?
- Потому, что вы не думаете…
- Жариков, такая его фамилия…
- Чья?
- Вот его номер телефона.
- Он отвечает за стенды?
- Он вам за все ответит.
- Что вы мне дали!? В номере телефона шесть цифр, а не четыре.
- Я остальные не помню… Так-то это сотовый… И вообще, у нас здесь не справочное бюро. Я указываю Вам на дверь! – он направляет свой бледный палец на меня. Я открываю дверь, а он бросает что-то вроде.
- И скажите там, чтобы не занимали, у меня обед!
Псих какой-то. Так приедешь поступать в другой город, а там стенды… И ненормальные на каждом шагу.
- Вы Жарикова знаете? – спрашиваю я, женщина в приемной смотрит на меня спокойно и доброжелательно.
- Его все знают, вот номер телефона, – она протягивает бумажку, я ожидаю увидеть не больше двух цифр… И ошибаюсь. Их семнадцать!
- Вам не кажется, что таких телефонов не бывает?
- У нас бывает… Потому что это домашний номер и сотовый.
- А как их отделить?
- Можно ручкой, можно бумажку порвать, лично мне не жалко. У меня их много.
- Разрешите от вас позвонить.
- Идите в отдел организации досуга, – приемная дама посерьезнела и даже как-то напряглась.
- Там обед.
- Позвоните от ректора.
- Я не знаю где он.
- Он у себя… И вообще, звоните из дома.
- У меня нет дома, я остановилась в общежитии.
- Так что вы мне голову морочите, звоните отсюда.
Набираю домашний.
- Алло, господина Жарикова я могу услышать.
- Да это он.
- Я хотела бы поговорить с вами, уважаемый Жариков, лучше не по телефону.
- Я не Жариков, я Гусев.
- Чего же вы говорите…
- Я говорю, это он отвечает за стенды.
- Откуда знаете про стенды.
- Видел, тут нет никакой секретности, они прямо в холе висят.
У меня больше нет сил, разбираться в сумасшествии окружающих. Они как будь-то сговорились все надо мной издеваться, словно хотят, чтобы я домой уехала…
- Позовите мне Жарикова, - я на 99 и 9 десятых уверена, что этого несчастного нет дома.
Шуршание и приятный голос в трубке.
- Жариков на проводе, помехи на линии!
- Вы что тоже псих? – мне уже даже интересно.
- Нет я шутник.
- Вы отвечаете за стенды?
- Какие стенды?
- В университете.
- Вы сейчас в университете?
- Я да…
- А стенды?
- Вроде висят…– я засомневалась.
- А вы проверьте.
- Что вы хотите этим сказать?
- Нет их там!
- Но ведь были?
- Были!
- А сейчас где?
- Никто не знает.
- А вы?
- А я!
- Скажите, то, что происходит вокруг, это опасно?!
- Несомненно!
- А что происходит?
- Жизнь происходит, а это всегда… и опасно тоже.
- Вы мне помочь можете?
- Зачем?
- Я хочу.
- А я могу! Давайте в кино сходим, у меня в выходные квартира пустая.
От возмущения я принялась кашлять, поэтому наверно он меня с трудом понял.
- Вы меня оскорбляете или издеваетесь?
- Я предлагаю помощь, то есть то, чего вы сейчас действительно хотите. Разве я не прав? – В голосе подозрительная искренность. – Чувствуете в моем голосе подозрительную искренность? – шипение в трубке.
- А вы симпатичный?
- Очень! Я бы сказал больше… больше… больше воображения!
- Это шутка?
- Да я неисправимый шутник.
- Я подумаю на счет кино.
- Пишите!
- Что?
- Номер телефона фотографа Бочкина.
- Это он снимал фотографии для стенда?
- Нет.
- Тогда для чего он мне?
- Больше я вам ничем помочь не могу. А вы не вправе требовать… И подумайте о моем предложении, особенно про выходные. Алло!
Повесил трубку. Я помяла бумажку с номером телефона Бочкина.
- Алло, Бочкин?
- Бочкин!
- Вы фотограф?
- А вы на счет стендов?
- Откуда вы знаете про стенды?
- А вы откуда?
- Я от Жарикова.
- А я от Гусева.
- Вы знакомы?
- Нет, но у меня есть номе его телефона.
- У меня, представьте, тоже!
- У нас много общего. Может сходите со мной в кино.
- Зачем?
- Кино хорошее идет, а мне сходить не с кем.
- Сходите с Жариковым, он тоже хотел.
- Вы язва! И совершенно не дипломатичны. Из вас детектив как из бублика дырка! Вы только чихнули, а уже пол города знает…
- Я не детектив.
- Тогда отстаньте от этих стендов, мой хороший совет, пойдемте лучше к Жарикову, в выходные, у него дома никого не будет.
- Если я соглашусь вы мне скажите про стенды?
- Запишите адрес.
- Жарикова?
- Нет, Штина, это фотограф.
- Еще один, который все знает!
- Можете не записывать, – Бочкин стал делать вид, что обижается: свистеть и пошипывать.
- Диктуйте!
Он продиктовал адрес и отключился (часа на три).
Рамки моего мироощущения сдвинулись, или даже размылись.
Может это все шутка или секта, или просто издевательство? Да это просто издевательство! Неужели я поеду к этому Штину?
Выхожу на улицу, иду к метро. В метро женщина в синем платке. Смотрит на меня и обращается в другую веру.
- Вы к Штину собрались?
- Да, вы меня вспомнили!
- Нет, я соседка Штина, могу вас проводить, у нас город большой, потеряетесь…
- Откуда вы знаете, куда я еду.
- Разговор слышала в приемной, извините, я подслушивала, всегда подслушиваю и вру часто, еще бывало кто-нибудь едет к Штину или даже к Пельцеру, а я… Кстати мы выходим!
Вышли, я попыталась выяснить заинтересовавший и немного напугавший меня момент.
- А вы?
- Что я? Я Антонина Шахова-Матова: приятно познакомится – и вам.
- Вы правда меня до Штина доведете?
- Я вас доведу… Даже не сомневайтесь.
- Вы о своем соседе что нибудь сказать можете?
- О Пельцере?
- Да нет же о Штине!
- Он фотограф.
- Все, что вы знаете?!
- Нет, я еще французский знаю.
- А Штин?
- Он не знает.
- А вы о его персоне информацией еще обладаете, – я злилась, и это было заметно.
- Вы злитесь и это заметно. Совершенно зря. Можем зайти ко мне, я напою вас успокаивающим чаем.
- Нет я к Штину…
- Ваше право на выбор пути!
- Вы что увлекаетесь идеями восточных религий.
- У меня муж был негром. Он умер! – последнее она крикнула. Потом спокойно добавила, – я вдова, вам меня жалко?
- А вам себя жалко?
- Нет.
- Тогда мне вас тоже нет, – по названию улицы стало понятно, что мы приближаемся к цели.
- Вы меня боитесь?
- Нет, вы хотите, чтобы боялась?
- Этого все хотят – чтобы их боялись.
- Все хотят уважения, – я попыталась возражать сумасшедшей.
- А глупые пытаются добиться уважения через страх, запугивание.
- Да вы философ!
- Да вы язва, говорил мне Бочкин!
- Бочкин?
- Что Бочкин?
- Вы его знаете.
- Плохо.
- Он тоже сосед.
- Да, из дома напротив.
- Я думала в столицу приехала, а тут все со всеми знакомы, как у нас в… местности.
- Я знаю только соседей.
- Через сколько домов?
- Мы пришли!
- Здесь живет Штин?
- Здесь я живу, а Штин мой сосед.
- У вас слишком выраженное супер-Я.
- А от вас тащит провинциальностью.
Я остановилась, раздумывая, стоит мне обижаться или нет.
- Идемте, я не хотела вас обидеть! Я часто вру. А еще бывало…
Мое тело и женщина переходящая некоторые границы вошли в подъезд. Здесь было чисто и вкусно пахло цветами. Мне вздумалось восхититься.
- Как пахнет цветами!
- Да это соседи разводят. А еще чувствуете, запах свежего чернозема. – Я молчу. - Вам наверное очень напоминает родной дом: сенокос, огород, ваш чудесный садик с диким вьюном!
- Я не из деревни! Я из провинции! Где квартира Штина?
- Может, все же зайдете… чаек подуем… или как там у вас говорят.
- У нас грубых провинциалов…
- Звоните в 115 – там ваш ненаглядный.
- Спасибо! – будь я змей, я бы зашипела.
- Увидимся.
Надеюсь нет. Я позвонила в указанную квартиру. Дверь открыл симпатичный парень, лет 25 в растянутом свитере и голубых джинсах. У меня нехорошее чувство, что где-то я его уже видела.
- Вы Штин? – сейчас ответит, что в некотором роде.
- Я.
- Вы наверно уже в курсе.
- Знаете, я нормальный человек, в отличие от некоторых и общайтесь со мной нормально, – говорит со мной тихо, спокойно, как с умалишенной (или издевается).
- Мне нужно узнать про фотографии на стендах… в университете… это фотомонтаж?
- Конечно, мы же с вами раньше никогда не виделись и не фотографировались.
Меня бьет по голове пластиковой кувалдой: точно! Это он со мной в обнимку на фотографиях!
- Меня зовут Алиса.
- А где, Алиса ваша Страна Чудес?
- Это ваша Страна Чудес, уважаемый Чеширский кот.
- Меня зовут Алексей, а не кот…
- Очень приятно – и вам.
- Это вы с Королевой треф познакомились? – он обворожительно улыбнулся (точно чеширский).
- Да она меня довела… до вас.
- Хорошая женщина и чай у нее вкусный.
- Вы пьете с ней чай! – я была поражена. – А говорили, что нормальный.
- Просто она очень одинока, как и все мы в этом большом городе. У вас не так?
- Везде так.
- Хотите, я вам свои снимки покажу? Идемте в комнату.
Мы заходим из мрачного серого коридора в светлую комнату настоящего фотографа. Очень уютно, несмотря на разбросанные на стеллажах негативы и фотографии. Светло-голубые обои в полоску придают комнате некоторую аристократичность. В углу я замечаю мягкий диванчик с пледом и торшером, под которыми, так приятно читать поздним вечером.
У Окна стоит стол, на нем груда хлама. Алексей подходит к этому великолепию и бережно извлекает из под обломков крушения желтый пакет.
- Давайте, Алиса, на диване…
Мы устраиваемся на диване, и он достает из пакета пачку фотографий. На них звезды: Бритни, Мадонна, Кайли, Бред Пит (красавец) и другие. У меня начинают трястись руки.
- Что это за гадость? Почему звезды на снимках все старые. Это была какая-то акция?
- Нет.
- Это опять фотомонтаж?
- Ага. Хотите, покажу мои любимые?
И не дожидаясь ответа начал давать мне по одной… любимой! На первой была старушка Спирс, в огромном доме, среди кучи детей и собак, на заднем плане висели плакаты: Бритни с бутылочкой Пепси, Бритни в диком танце и другие, не менее замечательные. Потом он давал еще и еще штук десять. Но больше всего меня поразила Мадонна! Она была на похоронах! На своих! В виде ангела! Стояла в уголке, наблюдала со стороны и улыбалась. Меня передернуло.
- Вы извращенец, если делаете такое!
- Это старость, мы к ней все придем: и талантливые и красивые и хорошие и политики…
- Надо молодостью наслаждаться.
- А ты бы смогла ей наслаждаться, если бы не знала о старости?
- Мы, кажется на «ты» не переходили! Не понимаю, что вы хотите этим доказать?
- Я художник, и в первую очередь мне важна эстетика.
- А я думала, здесь концепция.
- Творчество, как правило, подсознательно. Ну, концепция… в каком-то роде.
- И какая эстетика может быть в этих убогих старушках.
- Эстетика бренности всего сущего. Наслаждение смертью как концом, подразумевающем начало, подразумевающем перевоплощение, другие формы. Это глобальность человеческого существования на земле!
- Вы что никрофил?
Пожимает плечами.
- Вы не видели землю от начала создания и до конца! Вам трудно понять…
Он осекся. Посмотрел на меня, понял, что он под прикрытием звания сумасшедшего и успокоился.
- Хотите чаю, Алиса?
- Нет, спасибо, я пожалуй пойду.
Я застегнула пряжки на туфлях и обернулась. В тусклом свете коридорной лампочки его лица было загадочным и прекрасным! Я почесала голову в области мозгов.
- Может быть, это все же был не фотомонтаж?
- Может быть и не монтаж… - улыбнулся чешир! – Ты главное приходи в выходные к Жарикову, я там буду.
- Хорошо приду, - сказала я еще не зная, приду или нет. А он уже знал.