Дневник

…мало кому известно, что вся магия основана на единстве четырех стихий. Эти основополагающие материи совершенно разные, но в тоже время накрепко связаны между собой. Магия есть в каждом, вы каждый день пользуемся ей, перебирая словно четки бусины четырех единств. Сейчас почти не осталось истинных укротителей стихий, потомки их перемешались и утратили могущество своих великих предков. Сейчас вы называем их волшебниками, магами, ведьмами, как кому удобней, но никто из них творя свои чудеса даже не догадывается о истинной силе своих способностей. Они используют сразу все, полностью владея всем, и не одной в совершенстве…

…о как давно это было. Я почти не помню, когда родился. Память моя стала совсем плоха, но в минуты просветления я стараюсь записать как можно больше. Да, давно это было, еще до появление христианства, но и древние боги уже потеряли былую славу. Храмы стояли пустыми, у ног божественных статуй никто не молился, прося помощи. Люди разочаровались в могуществе правителей Олимпа, а они в людях. Мстили ли они? Нет. Их эра прошла. Люди больше не верили в них, а они лишились своего сил. Но их наследие было велико. Именно в древнем мире (так сейчас называют эту эпоху) зародилась настоящая магия. Ведьмы, колдуны, маги, волшебники все они потомки великих богов древности.

…я считал себя обычным ребенком, до поры до времени. У меня была совершенно обычная семья. Отец фермер, мать жрица в храме Зевса. Но в тринадцать лет я почувствовал величие. Да, именно не с того не сего. Я чувствовал, что могу все, свернуть горы, осушить океан, уничтожить мир и создать его заново. Это было незабываемое чувство для тринадцатилетнего ребенка. Я стал замечать, что надо мной мог пойти дождь, ни с того ни с чего. Когда я злился дул сильный ветер, принося с собой грозу, когда я был счастлив, тучи расступались, открывая солнце.

...помню, мать прятала меня. И не только от посторонних глаз, но даже и от отца. Конечно, трудно было не заметить, раскатов грома среди ясного неба, ударов молний. Грозовых туч только над нашим домом. Люди стали бояться меня, а я в какой-то мере их. По деревне поползли странный слухи. Их то и услышал мой отец. Он тогда сильно избил маму. Когда я ее увидел я вообще с трудом понял что это она.

…он стоял над ней, представляющей из себя сплошное кровавое месиво, и что-то кричал, постоянно тыкая пальцем в меня. Я не слышал его слов из-за раскатов грома. Он снова занес ногу что бы ударить ее, но сильный порыв ветра ударил его в грудь опрокинув на спину. Гром и вой ветра становились все сильнее. Отец хотел встать, но новый порыв ветра не позволил ему сделать этого. Пронзительно холодный ветер сгонял над нашим домом черные грозовые тучи. А я не отрываясь смотрел на мать. Она плакала, что-то кричала мне. Грязь и кровь перемешались, делая ее похожей на чудище. Она о чем-то меня просила, рыдая в голос, но я никак не мог разобрать что именно. Раскаты грома и свист ветра стали еще сильнее. По черным тучам пробегали желтые молнии освещая их из нутрии. Ветер вырывал с корнем траву, пригибая к земле деревья.
Отец все пытаясь встать с земли, изрыгал проклятья в мой адрес.
- Ты мне не сын. – До нес до меня его слова ветер.
- А ты мне не отец. – Принесла ему мой ответ молния.

…года полетели с немыслимой быстротой. Я тогда перестал их считать, как и свой возраст. Наверно я сбился со счету, когда осознал, что никого у меня не осталось. Мир менялся, на смену древним цивилизациям пришло более развитое средневековье. Жестокое время, как для простых людей, так для таких как я. Но за все время своих странствий я так и не встретил не одного повелителя стихий. Именно так я окрестил себя. Я совершенствовался в своих умениях. Отец наградил меня необычным даром. Помимо власти над воздушной стихией, я мог управлять молнией. Прошли года, когда от неконтролируемого гнева по небу разносились раскаты грома.

…она была прекрасна. Я до сих пор помню каждую черточку ее лица, каждую линию ее тела. Ярко рыжие волосы трепал нещадно ветер, грязная рубаха была порвана, в зеленых глазах застыл ужас. Толпа на площади беснова, выкрикивая проклятья. Толстый кардинал, раздуваясь от самодовольства, читал приговор. Ее обвиняли в колдовстве.

…сухая солома вспыхнула. Ярко оранжевые языки святого костра жадно лизали ей ноги. Она кричала, проклиная всех. Я не в силах смотреть на это опустил глаза, зная точно что сделаю. Облака на небе почернели. По грозовым тучам пробежала ярко желтая молния. Раскаты грома, заставили толпу содрогнуться. С неба как кара небесная хлынул дождь. Сплошная стена воды смывала с площади грязь и толпу. А пламя не гасло, оно совсем поглотило ее, но в место крика боли по площади разносился злобный смех. Оно стояло на углях сгоревшего помоста, пылая от гнева. Ее раскаленное тело светилась в грозовой мгле, ветер раздувал пламя волос, и те же зеленые глаза. Она была прекрасна.

…десять лет мы правели стихиями. Она не была ведьмой, она просто была необычно красивой. И возродившись из пламени как феникс, она сожгла этот город дотла, не жалея ни детей, ни стариков.
Она ушла со мной, не спрашивая куда. Просто ушла. Мы много где были , много чего видели. И не где не было нам места.

…ее страсть обжигала, ее поцелую оставляли на теле ожоги, а ее руки грели мою одинокую душу. В ее зеленых глазах я всегда находил себя, и тогда мир становился совсем маленьким, сужавшись лишь только вокруг нас. Я каждый раз держа ее горящее тело в объятьях, проклинал небеса, за то, что они не свели нас вместе на несколько веков раньше. Но чем больше я с ней находился, тем лучше понимал, что она не «покоритель стихии» (с вашего позволения я буду так называть себя, и всех мне подобных)…

… она опустилась на колени, бледнея на глазах. Зеленые глаза, вспыхнули рыжим огнем.
- что…что случилось? – Я подбежал к ней, задавая не нужный вопрос.
- все хорошо. – Она с трудом улыбнулась, смахивая со лба капли пота. – покажи мне океан. Не зря же мы сюда так долго шли.
Я аккуратно подхватил ее на руки, и понес к воде. Она мне часто говорила, что хочет увидеть океан. Ну а я, видя, что с ней твориться, старался, как можно скорей, осуществить ее мечту. А если случилось бы так что не успели бы мы дойти, то на вперекор всему миру, я создал бы еще один. Все для нее. Она сама зашла в воду, смеясь, как ребенок. Ее глаза снова стали, прежним зеленым морем. Смех ее наполнял мое сердце болью. Я убеждал себя, что все пройдет и она будет жить, со мной… как я.
Она упала. Так внезапно, что я не сразу понял, что ее нет, и нет ее смеха. Моя Елена лежала на песке. И можно было подумать, что вот она богиня морская, только вышла на берег. Раскаленная до бела, она лежала не подвижно, почти не дыша, в широко распахнутых глазах, красным бесенком плясало пламя. Ее одежда почти вся истлела, а растрепанные волосы, омываемые волнами, снова стали языками «святого костра».
- вот и все. – прошептала она, взяв меня за руку и оставляя ожоги. – не надо не плачь по мне. Ты встретишь настоящую повелительницу стихий, а я так, украла тебя ненадолго. Ты знаешь, что со мной?
Я молча кивнул, ожидая вопроса.
- Вот и все… – последний выдох горького дыма, и ее изумрудные глаза закрылись.
Легкий бриз уносил ее прах в океан, как она и хотела.

…Я стал забывать имена, события, лица… но Елену я помню до сих пор хорошо. Она была первая, кому я поверил. Но от нее не осталось ничего. Она вся сгорела, там на берегу океана.

…мои странствия продолжились, только теперь в одиночестве. Я стал избегать людей, все больше погружаясь в свою память, все чаще вызывая образ моей морской богини. Я старался ходить проселочными дорогами, чтоб не тревожить собак в деревнях, и котов в городах. Тишина и умиротворение природы привлекало меня, а прохлада ночи лечило мое сердце. Мое одинокое сердце.

… - Юпитер? – Она вышла из тени леса. Сама как тень, и реальная и нет одновременно.
- Возможно… – Я медленно повернулся к незнакомке. Ее голос был необычайно красив. Поднявшийся ветер, разогнал тучи, позволяя лунному свету осветить опушку. Но все мои старания были напрасны, я так и не смог разглядеть ее лица.
- Ты, Юпитер. Я не ошиблась, я просто не могла ошибиться. Да и кто не знает сына Зевса. – Она подошла ко мне в плотную, и откинула капюшон. – У тебя глаза ветра…
- У ветра нет формы, цвета… - Она стаяла так близко, что я чувствовал тонкий аромат трав исходивший от нее. Меня неудержимо тянуло к ней, а она неотрывно смотрела мне в глаза.
- Ну, это предвзятое мнение людей. – Весело проговорила она, звонко рассмеявшись. – Не хочет ли сын Зевсе принять мое приглашение, и отдохнуть с дороги?
Я молча пожал плечами. Я не хотел говорить да, но и отказываться мне не хотелось. Она словно околдовала меня…

…сам того не замечая, я все оттягивал и оттягивал время своего ухода. Дни пролетали, и у меня не было сил оставить ее. В деревне ее звали колдуньей, и она не старалась опровергнуть их слова.
- Я поселилась в этом лесу задолго до появления деревни. – Она неслышно скользила между деревьями, внимательно всматриваясь себе под ноги. – Они стали ходить ко мне за травами, и за советом. И я не отказывала.
- Колдунья… - Я задумчиво протянул это слово, словно пробуя его на вкус. Мы могли часами ходить по лесу, она собирала травы, а я с наслаждением наблюдал за ней. – Время жестокое, колдунов сжигают.
- Нет, они этого не сделают. – Ее звонкий смех, эхом разносился по лесу, распугивая ночных птиц. – Их плодородная почва полностью зависит от меня. Здесь без меня ничего не растет. Им нравиться жить в достатке, а без хороших урожаев этого не будет.
- Земля слушается тебя? – Я шел за ней след в след. Тропинка, становилась ровной, под ее шагами, ели убирали свои лапы, пропуская свою царицу леса.
- Я родилась в этом лесу. – Она повернулась ко мне. – Меня вот как раз и вырастила местная колдунья.
- У каждого есть мать. – Я привлек ее к себе, вдыхая терпкий запах трав. В ее ореховых глазах не осталось ни следа веселья.
- Нет она мне не мать.

… жил у нее. Мы гуляли ночью по лесу, собирая разные травы. Днем к ней приходили жители деревни. Они с опаской переступали порог ее дома, подталкиваемые своими проблемами и болезнями. Она с сочувствием, выслушивала все их жалобы, не замечая страха в глазах, и всегда чем могла помогала.
Мы больше не заговаривали об ее прошлом, да и о бедующем тоже. Мы просто жили, радуясь тому, что есть. Я звал ее с собой, а она лишь виновато улыбалась. Она не могла оставить лес, деревню. Люди клеймили ее ведьмой, а она продолжала им помогать.
Веридина - дочь лесной богини. Она была добра ко всем, она была привязана к этой земле.
- Я не могу. – В ореховых глазах промелькнула покорность судьбе. – Я не могу пойти с тобой, и не могу держать тебя… я…я земля, а земля не движима.
Ее длинные черные как смоль волосы раздувал ветер, открывая бронзовое тело. В лунном свете она все больше походила на богиню древности. Величественную и гордую, и лишь глаза полные грусти напоминали мне, что она женщина. Любимая женщина.

… тихая музыка леса, ее танец в свете костра. Движения плавны, кожа блестит от пота. Не одна травинка не шелохнется, замерев в ожидание. Новый изгиб, взмах ресниц, робкая улыбка. Движение в такт шелесту листьев, блики огня на бронзовом теле. Танец нимфы, полный отчаянья. Она старалась не смотреть на меня, рисуя узор руками. Ее тело, вторя тайнам леса, складывало символы в строчки древних легенд. Она рыдала и смеялась, разжигая пламя костра своим танцем. Она говорила с лесом, пела с землей, но я не понимал не слова. Моя стихия воздух, и я мог только раздувать из нее жизнь на песчинки, как ветер выдувать горы, разнося их частицы по всему свету. Я все чаще ловил ее взгляд, заставляя смотреть на меня снова и снова. Она стала падать и спотыкаться. Лес зашумел, выражая свое недовольство, по земле пробежала мелкая дрожь.
- Я не могу… - Она остановилась, с трудом переводя дыханье. – Я не могу! Слышишь?! Не могу! Уходи!
Я поднялся и подошел к ней. Я знал, что она прогоняет меня навсегда. Я мешал ей, я разрушал ее.
- Уходи! – Она отвернулась. – Прошу…я не могу так больше…ты рушишь меня, выдувая словно горную породу…
Дальше я больше ничего не слышал, несясь на пролом через лес. Я был зол.

… черный смерч вырывал деревья, разбрасывая их. Земля, травы, старые трухлявые пни кружили вокруг меня, словно в хороводе. А моя злобы рвалась наружу с треском и воем, все больше растворяя меня в водовороте эгоизма. Я злился не на себя. Нет. Она была причиной всего несчастья. Я не понимал, как можно отдать всю себя лесу, и не оставить для себя ни капли. Я желал стереть этот лес с земной поверхности, и дать ей свободу. Освободить ее для себя. Я ломал, крушил, рал, раскидывая клочья вокруг себя.
-… не надо. Прошу тебя, уходи. – Голос ее содрогал землю.
Она стаяла посреди по среди хаосу, роняя капли земляной крови себе под ноги. Раны ее сочились смолой, погибших деревьев. Она не была разгневана, в ореховых глазах засела боль и сожаленье. Ветер срывал с нее куски бронзовой коры, унося в неизвестность, словно песок ее сущность.
- Мое место здесь. Ты волен, я нет.
Я видел ее боль. Она совсем не сопротивлялась, не пыталась меня остановить.
Время остановилось в водовороте моего гнева. Я был причиной хаоса, уничтожающего ее. Я был ветром, ураганом, вырывал части ее души с каждым деревом. Я возненавидел себя, и не было у меня сил смотреть ей в глаза. Я отвернулся растворившись в потоках холодного воздуха. Оставил ее, и часть своего сердца в разорванном лесу.

…я обрел свободу. Настоящую свободу. Я был един с морем ветра. Я растворился в небе, пытаясь забыть свою боль. Я плыл, не замечая мест времен. Меня несло небесным теченьем, в прозрачную даль. Я был опустошен. Я пытался заполнить себя новым ветром, теплым бризом, сырым штормом, или случайным сквозняком. Но все было напрасно, и я обрушивал свое отчаянье на головы домов, срывая с них крыши как шляпы с прохожих. Я метал молнии, выжигая поля, разбрасывал песок в пустынях, я бился в истерике, жалея себя и ненавидя слепую судьбу… теперь я точно могу сказать, что обезумил тогда. Я слал на головы людей несчастье за несчастьем, придумывая все новое бедствие. Кружил по небу в свирепом танце, все больше наслаждаясь своим безумством.

…она осторожно ходила по воде, стараясь не тревожить ее прозрачную гладь. Вода то тонким шелком закручивалась в спираль, от взмаха ее руки, то снова растекалась к ее ногам, рисуя летние мотивы. У нее были синие глаза, цвета штормового моря, снежно-белая коже, и иглы волос речного льда. Дочь правителя здешних земель, надменная Хайлин. Она возводила водяные замки оттачивая свое мастерство, а мое дыханье раздувало полы ее шелковых одежд. Я раздувал ее творения на капли, наблюдая как она хмуриться… Она, была прекрасна в своей надменности, вызывая во мне ненависть и любовь. Она была жестока и своенравна, но кротка и покорна, склоним голову перед отцом. Она была самой водой, щедро дающей жизнь, и жадно забирая все до капли. Каждый раз, приходя на озеро, она оглядывалась по сторонам, жадно прислушиваясь к моему дыханью. Она играла со мной, притворяясь, будто меня нет. Я видел гнев и алчность в ее глазах, сменяемую детской радостью.

…- Ну покажись! – Ее певучий голос звучал повелительно. – Я хочу тебя увидеть. Кто ты? Демон?
- Нет, сын бога. – Проговорил я садясь на камень за ее спиной. Она резко обернулась, подняв столб брызг подолом шелковой юбки.
- Какого бога? – Капризный голос, резанул ухо.
- Бога богов. – Я усмехнулся. – ты не знаешь этих богов. Ты слишком юна.
- Возможно… - она задумчиво прошла по воде. – Ты заклинатель воздуха?
- Я ветер. – И не желая больше с ней говорить, я снова поднялся в прохладную высь.
Она раздраженно озиралась по сторонам, хмуря серебристые брови. Подхваченная потоком воды она соскочила на землю, гневно зашагав к дому.

…она просила у отца разрешения. Она не могла смериться. Она было оскорблена, унижена. Она требовала, применяя силу. Она кричала, плакала, молила, валяясь в ногах. И он разрешил…но я был готов!

…Ее лавина воды обрушилась на меня, стоило не только появиться. Ледяной поток, замораживал дыханье, выжигая все изнутри. Она с остервенением набросилась на меня, град, снег, лед, вода. Удар за ударом. Водоворот, как пасть чудовища затаскивала меня в бездну.
- Я не юна. – Ее жестокий смех разнесся над озером.
Но она действительно была юна…
Раскат грома, и желтая вспышка……………………………..и капли застучали по зеркальной глади озера.

…больше мне не о чем писать. Вся моя жизнь заключалась в этих женщинах. После смерти Хайлин я прожил много лет, но по большей части в небе. Я больше не хотел искать покорителей стихий, больше не хотел любить или ненавидеть. Эти чувства дарованы только людям…я стар и немощен, мой век подходит к концу. Я думал, что буду жить вечно…возможно так оно и есть, но я больше не хочу жить. Я просто устал. Я много видел, а теперь все…
Я очень-очень устал…