Т. М. глава 12

Доброе утро, Грааль? А ну его. Подождёт.
- Доброе утро, Алексей Алексеевич.
Начальник покосился на мой лихой вид. Да, я и правда был одет не по офисному. В агентстве нет официального дресс-кода. Но туристические ботинки, джинсы, выбеленные солнцем и морем до дыр, плюс новенькая тельняшка это совсем не то, что ждал увидеть Одиссей. Хотя морской настрой оценил и даже пространно поворчал, как давно не был на море.
- Ты же ноутбук хотел купить? А, кстати, вот твоя флэшка, ты оставил её в моём компьютере.
- Ой, хорошо напомнили, - встрепенулся я и вынул из чехла коммуникатор, отданный законному владельцу, - Я там из плеера оставил.
- Да, работничек. И за что я тебя только терплю?
- Так премию дадите?
- А ты работу сделал? – строго спросил начальник.
- Так вы же смотрели вроде, - сбился я с пылкой ноты.
- Так сделал или нет?
- Сделал.
- Тогда выпишу, - широко улыбнулся шэф и добавил, - Билет уже купил?
- Нет, сегодня поедем за билетами, да и сразу туда.
- С ней?
Он с намёком кивнул куда-то в стену, должно быть, в сторону аэропорта.
- Ага.
То есть я предполагал, что Алёна не откажется составить мне компанию. А вдруг откажется? Один поеду. И утоплюсь там акулам на радость. Застрелюсь из водяного пистолета. Ну в общем, продолжу жить как жил. Тамплиеру по статусу не положена постоянной подруги кроме жизни, и та не надолго. Милая перспектива, но рыцарская жизнь не сакурой усыпана, а мелко рубленной колючей проволокой. Стильно. Для йогов и прочих фокусников. Надо записать как-нибудь, а то забуду.
- Слушай, а не хочешь в официальный штат? – неожиданно спросил Одиссей Алексеевич с хитрым прищуром, а-ля Брюс Уиллис.
- А разве среди рыцарей круглого стола были Тамплиеры?
- Не понял.
- Алексей Алексеевич, у нас сколько сотрудников в штате? Двенадцать?
- Ну да, и что?
- А духа-домовёнка как зовут?
- Ты про Камилу?
- Да. Камелот получается. Нет имени созвучнее, разве тут спутаешь?
Начальник как-то странно посмотрел на меня, а потом фыркнул.
- Иногда я смотрю на тебя и понимаю, что мозг у тебя устроен как-то перпендикулярно всему миру. То ты спишь всеми извилинами, то несёшь околесицу, которую при рассмотрении можно штамповать маркой «гениально». С вероятностью пятьдесят на пятьдесят так и будет. Я думаю если захочешь, ты и рациональный корень из минус единицы вычислишь. С тебя станется. Уникальный ты и смешной.
- Легко. Если корень кубический. Это вы у Камилы фразу подцепили. «Смешной ты».
- Да? Не замечал. Фраза распространённая. Ладно, иди давай к домовёнку, выпей своих вкусностей на дорожку. Она тоже пристрастилась. А я пока наличности в конверт насыплю. А с корнем ты лихо.
Разве можно отказаться?
От кофе в исполнении Камилы нельзя, поверьте на слово.
Я сел за компьютер и посмотрел почту. Писем от Алёны не было. Тьфу. От Маши. Господи, мне, правда, надо отдохнуть, а то в голове такая катавасия, дважды два как считать забуду и буквы буду путать.
Пора на юг.

Она вышла на мой сотовый звонок.
- О, Господи, что это? Это мне?
Я протянул букет достоинством в одиннадцать белых роз. Белоснежная бумажная вьюга, мелко нарезанный гофр зашелестел на ветру. Как будто букет ожил десятком а то и сотней мелких белых цветочков. Фрейлин, которые окружили одиннадцать дев при белых платьях. Процессия Грааля в вольном исполнении художника-флориста. Оказывается, я и тут могу чем-то похвастаться.
- Прелесть какая. А ты никогда не дарил мне букетов просто так, только на дни рождения.
- Ты тоже.
- Да больно то положено девушкам одаривать цветами мужчин?
- Раньше ты как-то об этом не задумывалась.
Мы смеялись и целовали друг друга в губы, а бодрое майское солнце шептало про юг, где оно давно летнее.
- Поехали?
- Прямо сейчас?
- Да. Прямо сейчас.
- Что, вот так, без вещей, без ничего, просто взяли и поехали?
Я чуть не сказал: без детей-то это просто. Промолчал. А она уловила паузу. И тень мелькнула в воздухе, но свежий ветер тут же сдул её полётом невесомой белизны. Конечно, бирюзовый костюм это не самое лучшее для отдыха на море. Но…
- А что, легко. Ну как по заказу я купальник сегодня надела. Турфирма мы или где?
Она вернулась за стеклянные двери и прямо в фойе перед зеркалом сняла костюм. Посетители ошалело смотрели на бесплатный стриптиз. Алёна осталась в купальнике, босоножках и при бумажнике.
- Ты куда? – сквозь немое изумление прорвался голос менеджера, который случился проходить по коридору.
- На юг, отдыхать, - громко отозвалась Алёна и повесила на свободный крючок опустошенный костюм, - Мы и работаем и отдыхаем легко, потому, что мы турфирма, - Это уже было сказано на публику. Алёна умница.
- Прямо так? – удивился я.
- Нет, - она отобрала букет, который всё ещё растерянно шелестел в моих руках, - Вот так.
Это было похоже на сказку. А может, ею и было, кто скажет?
Есть вещи, о которых нельзя говорить просто так. Во всеуслышанье. Но кое-чем я похвастаюсь. Билет в СВ мы нашли, и даже поезда прождали всего четыре часа. Это было упоительное время под брызгами только-только включённых фонтанов. Горф размок, а мы не унывали. По вспененной ряби полетели мелким крошевом белые лепестки. Мы сорили розами в фонтан и смеялись, пусть они тут плавают. Разве можно придумать лучшую участь букету, который иначе просто засохнет? Ели мороженое и запивали вином, болтали о пустяках и валялись на газоне. Мирокрай смотрел на нас изумлёнными глазами, но не решался встревать, мешать или советовать. Мы любили Мирокрай и друг друга, и вся любовь отзывалась взаимностью.
А вечером вагонная сутолока осталась за зеркальной дверью. Шторы дрожали под ветром, а за окном мелькали деревья и дома. Но мы в окно не смотрели. И до самого юга почти не покидали уединённого купе.
Приехали в ночь и сразу побежали к морю.
- Утром найдём, где жить, - решили мы наугад, и до темноты не вылезали из тёплого, как молоко моря. А потом купались нагишом и удивляли звёзды глупым, доверчивым смехом. Смеялись от того, что были счастливы.
Мы пробудились под тенью пальм, растормошенные щекотанием первых солнечных лучей.
- Есть хочу, - сказала Алёна.
Но за едой мы пошли чуть позже.
Нашлись еда, комната и душ, чтобы смыть морскую соль и спокойно намазаться кремом. Обгорать и создавать себе какие-то неудобства, ну уж нет. На это мы не давали никакого согласия. Сказка продолжалась.
Длилась дни и ночи, ночи часто походили на дни, и наоборот.
Мы оба знали правду.
И подумали одновременно.
И одновременно сделали.
В этот день мы включили телефоны и вспомнили, что есть Мирокрай за переделами тех мест, куда достают тела и взгляды. И на пол дня разошлись по делам. Вечерело, когда мы сели за столик прибрежного кафе.
Даже вкусное вино допивали молча.
- Я купил билет, - невпопад заметил я и хлопнул ладонью по бумажке в кармане.
- Знаю, - тихо сказала Алёна.
Она купила себе сарафан. Простой и строгий. Модный купальник сменила невзрачная комбинация.
- А мне из фирмы позвонили. В восторге от той выходки. На меня заказан билет и документы. Поработаю на Мёртвом море. Представляешь? Сбылась мечта. Обалдеть. А всё ты со своей глупой выходкой. Милый мой, - прошептала он так тихо, что я не был уверен, так ли это. Море прошумело, или пальмы листьями потёрлись о ветер.
- Тамплиер на то и тамплиер, чтобы сопровождать паломников в Святую землю.
- Смешной ты.
Мы тихо посмеялись.
- Давай не будем долго прощаться, - прошептала Алёна. Прозрачные капли слёз набухли и сорвались в полёт по загорелым щекам.
- Да, - я отвернулся, чтобы не видеть её слёз и не зареветь самому. Мы оба хорошо понимали, что больше никогда не увидимся.
- Ты что-то говоришь?
Да, я и правда хотел сказать.
- Обещай мне.
- Всё что угодно, - твёрдо сказала Алёна и я с ужасом понял, что это правда. Попроси я её остаться со мной, она останется. Но я никогда так не сделаю. За это она меня и любила.
- Ну?
- Вернись к Име. Не сейчас, пусть пройдёт время. Год, два, пять. Он успокоится, и ты поумнеешь. Знай, у тебя будет всего один шанс. Один раз он позволит тебе вернуться, но постарайся оправдать ожидания.
- Его?
- Обоих.
- А ты?
- Я бы тебе дал шанс вернуться. Но тоже один.
- Спасибо честно. Тогда и я честно, можно?
- Валяй.
Алёна смахнула слёзы и печально улыбнулась. Голос звучал тихо, где-то даже торжественно. Но звучал как будто не про меня, а про кого-то ещё. Странно, что я впитывал слова каким-то посторонним чувством, с болью, но не острой, а тупой и глубокой. Стыдно сказать – терпимой.
- Я когда увидела, поняла, обомлела. Сразу образ такой возник. Про светлую дорогу и двух путников, которые идут рука об руку. Два сердца в одном свете, в ореоле, в коконе, не знаю, как сказать. И там ещё одно рядышком. Одно на двоих. Три в одном. Не смейся, ладно. Это не рекламный ролик, я совсем про другое. Ну и подумала: Господи, вот это счастье. Такое - раз на миллиард. Чтобы рыцарская душа и по детски доброе сердце встретились. Я просто смотрела и любовалась. Не могла даже завидовать, и знала, что будет чудо. Видимо, плохо знала. А всё вот как вышло. Надо было пнуть тебя, как следует, и сказать: «Идиот, езжай к Маше. Других таких нет. Одна на миллиард это ещё с погрешностью на два порядка». Понял меня, Тамплиер? Один сумел разрушить чудо, достойное того, чтобы стать легендой.
- Я?
- Нет, я.
И что в словах было правдой, а что иронией? Кто ответит? Она не знала ответ, потому что осознавала и свою вину, хотя её приговор был нацелен в меня.
- Я знаю.
- Что? – искренне изумилась Алёна, потому, что я улыбнулся.
- Я не разрушил, а создал.
- Да?
- Да.
Она задрожала и бросилась мне на шею. Слёзы потекли по нашим лицам. А мы шептали какие-то глупости, и спрашивали вечность, почему нам нельзя быть вместе. Но вечность молчала.
- Ты поняла, да?
- До этого мига не понимала. Господи, да разве ты человек? Разве человек способен на такое?
- Как видишь, способен.
- Уходи, мой милый. Я никогда тебя не забуду. Уходи, а то ещё мгновение и я не смогу тебя отпустить.
- И я. Ухожу.
Остался бокал, но я не смог его допить. Пусть его допьёт кто-то другой. Ужасное сравнение. Но забавное.
Стул скрипнул, а Мирокрай вокруг дышал изумлённой тишиной. Никто из нас ничего не понял, были только загадки и недомолвки.
- А знаешь, как я догадалась? – сказала мне в спину Алёна.
Смолчать проще. Обернусь сказать слово и никогда не смогу уйти.
- Маша показала мне фотографии дочери.
Наконец я взял себя в руки, и побежал прочь.

Мне стало многое понятно, и понимание рвалось наружу. Что ещё можно сделать, когда мир плывёт потоком слёз, теряет очертания и горит огнём, способным превратить в пепел самый острый ум и самое отчаянное сердце. Это я не про себя. Просто аллегория. В поезде я открыл пустую тетрадь, купленную на вокзале.