Истории призрака. История Первая

История первая

Василий Иванович красил раму окна. Начал он, как и положено, с наружной стороны и вскоре уже практически закончил покраску, остался только самый дальний край рамы. Василий Иванович обмакнул кисть, покрутил ее в воздухе, что бы не было капель, но одна тяжелая капля все же успела сорваться и упала на подоконник. Василий Иванович потянулся к дальнему краю, который почему-то показался ему уж слишком далеким и недостижимым, сделал отчаянное усилие чтобы дотянуться, для чего ему пришлось передвинуть свободную руку на подоконнике. Большой палец левой руки пришелся в аккурат на каплю краски. Шлепанец на правой ноге, на которую приходился основной вес Василия Ивановича, вдруг предательски поехал, большой палец левой руки скользнул по масляной капле краски и вот уже все тело, отчаянно балансируя, неумолимо вываливается наружу, неприятно захолодело под ложечкой, правая рука выпустила кисть с капающей краской, взгляд проводил ее падение вниз. Василий Иванович попытался крикнуть, но из онемевшего вдруг горла не вырвалось ни звука, мышцы живота его напряглись, что только усугубило и без того безнадежное положение: нелепо раскинув руки в тщетной попытке найти несуществующую опору, Василий Иванович перевалился через подоконник и начал свое стремительное падение вниз. Он думал, что сейчас перед его взором промелькнет вся его жизнь, но в голову почему-то лезла всякая чушь: что не успел отдать соседу сотню, занятую на прошлой неделе, что сын получил очередную двойку, а жене обещал починить полку в ванной, но так и не сделал этого. Земля приближалась, Василий Иванович зажмурил глаза, будто этим можно предотвратить неминуемую гибель. Как бы то ни было, но его стремительное падение вдруг замедлилось и остановилось совсем. Василий Иванович услышал голос: «Вспомни свою жизнь. Сделал ли ты в ней что-то такое, из-за чего теперь имеешь право сказать, что прожил не зря?» Василий Иванович стал лихорадочно перебирать этапы своей жизни. Неординарность ситуации не способствовала ясности мысли. Детство в деревне, учеба в школе, ПТУ, работа на заводе, армия, женитьба. Никаких особенно ярких событий. Жизнь получилась серой, скучной. Василий Иванович похолодел: что же, выходит, он прожил зря? И что теперь? Вот так вот, так глупо, об асфальт?
- А, сын? Сына-то я же вырастил? – сипло выдавил он.
- Ты за себя отвечай! Еще неизвестно что из него получится, – интонация голоса была безжалостна. - Выходит, нечего тебе вспомнить?
- Выходит, что нечего, – поник Василий Иванович.
- Ну, хотя бы это ты признаешь, что уже хорошо. Может быть, вспомнишь тогда хотя бы одно событие, где ты сделал неправильный выбор, свернул не туда или свои способности какие не заметил, не раскрыл?
«Способности…» - думал Василий Иванович – «Вроде бы вот числа большие умножал в уме. Вместо ПТУ мог в институт пойти, закончить, ученым стать и открытия какие делать. В детстве на звезды любил смотреть – в астрономы пошел бы, звезду новую открыл или комету. Животных же любил, деревенский ведь, мог ветеринаром…» - он почувствовал, что вдруг резко опустился ниже. «Что? Не то? Что же тогда? События…».
- Ну, что ж, видать без подсказки тут никак не обойтись. Дам я тебе шанс.
Тут Василию Ивановичу показалось, что он на какое-то время потерял сознание. Когда очнулся, он обнаружил, что находится на танцплощадке. На возвышении играл живой ансамбль. Парни и девушки танцевали отдельными группками по нескольку человек. Никто не обращал на Василия Ивановича никакого внимания. Оглядев себя, он обнаружил, что стал лет на двадцать моложе, пивной живот пропал, да и все мышцы были молодыми, упругими. Василий Иванович посмотрел по сторонам и заметил несколько знакомых лиц. Почти на противоположной стороне танцплощадки стояла в одиночестве Таня. Девушкой она была приятной внешности, но какой-то странной, про таких говорят: «не от мира сего». Мало кто из парней приглашал ее танцевать. Да что мало! Скорее уж вообще никто. Василий Иванович зацепился взглядом за взгляд девушки и тут его как кольнуло что-то. Между тем, танец закончился. После небольшой паузы, ударник ансамбля дал отчет палочками и ребята заиграли медленный танец. Как будто что-то толкнуло Василия Ивановича и он начал пересекать площадку в сторону Тани. Внезапно навстречу ему попалась Люба. Томные, влажные и зовущие глаза остановились на его лице:
- Васенька, здравствуй! Я знаю – ты меня ищешь. Потанцуем? – Люба схватила его за руки, закружила.
Василий Иванович мельком увидел через плечо Любы, что Таня глянула в их сторону, вздернула голову и отвернулась. Люба обняла его руками за шею и он почувствовал какое у нее горячее тело. Когда Василий Иванович опять глянул в сторону Тани, ее уже не было.
«Так вот оно что!» - мелькнуло в голове Василия Ивановича. – «Надо было тогда Таню выбрать. Тогда, конечно, и жизнь пошла бы совсем по-другому».

Внезапно из глаз Василия Ивановича посыпались искры, он даже ослеп на какое-то время и обнаружил себя упавшим на пол в какой-то комнате. На нем был застиранный женский халатик. Каким-то образом он превратился в женщину. Вокруг валялись листы бумаги: некоторые были целыми, какие-то были разорваны. Эти листы были почему-то очень дороги Василию Ивановичу и он стал подбирать их. Левый глаз стремительно заплывал, слезы катились градом. Рядом стоял мужчина, упершись руками в колени.
- Подбирай, подбирай, с…! – крикнул мужчина и от него пахнуло перегаром. – Все равно выброшу все твои писульки к чертовой матери! – Он наступил на часть листов и стал крутить ногой, как бы растирая окурок или какое-то мерзкое насекомое. – Другие бабы как бабы, а ты… Все пишет она! Тьфу! Дура. – Мужик повернулся и, пошатываясь, вышел из комнаты.
Василий Иванович огляделся и понял, что находится в спальне. На трюмо стояла фотография в рамке. На фото были изображены улыбающиеся друг другу Таня и, очевидно, ее муж. Василий Иванович глянул в зеркало и увидел рано состарившуюся женщину, левый глаз который окончательно заплыл. В ней он с трудом узнал Таню. К горлу подкатил ком.

На возвышении играл ансамбль. Парни и девушки танцевали отдельными группками по нескольку человек. Танец закончился и, после небольшой паузы, ударник ансамбля дал отчет палочками и ребята заиграли медленный танец.
- Васенька, здравствуй! Я знаю – ты меня ищешь. Потанцуем? – Люба схватила его за руки, закружила.
- Люба, извини, мне тут отойти нужно, - Василий Иванович легко отстранил Любу и поискал глазами Таню и заметил, что она направляется к выходу с танцплощадки.
- Таня, постой! – крикнул Василий Иванович.
Таня остановилась и обернулась. Василий Иванович подошел к ней и взял за руку. К ним приблизился парень, которого Василий Иванович признал как возможного будущего мужа Тани.
- Ты чего к моей девушке пристаешь? Вали отсюда! – от парня пахнуло спиртным.
- Моя невеста не может быть твоей девушкой, - ответил Василий Иванович. – Пойдем, Танюша.
- Ну, извини, друг, - сказал парень и попытался ударить Василия Ивановича. Тот легко уклонился, толкнул парня в грудь свободной рукой и, увлекая Таню за собой, направился к выходу. Хулиган, было двинулся следом, но заметив одиноко стоявшую Любу, махнул рукой и направился к девушке.

- Так, так, Василий Иванович, сделал выбор? Ну, что ж, смотрим кино дальше?

С самого утра стояла жара. Василий Иванович с книжкой в руках сидел в кресле-качалке в тени березы во дворе дачи. Рядом, на столике стоял почти пустой бокал. Василий Иванович отложил книгу в глянцевой обложке, с которой улыбалась его супруга Танюша, протянул руку, достал из переносного холодильника очередную бутылку дорогого немецкого пива, свернул пробку и стал медленно наполнять бокал янтарной жидкостью, наблюдая, как его стенки на глазах покрываются испариной. Очередной роман Тани был так же хорош, как и все предыдущие.