To you

Котлеты я, конечно, взяла напрасно. Сегодня я все равно не стану их жарить, а нести теперь все это тяжеловато. Нет, не тяжело, а именно тяжеловато. Потому что устала после работы, потому что и без них, наверное, у меня вид бабы с авоськой.
Да нет, вроде вполне еще, - это я оценивающе на ходу успела разглядеть себя в зеркальном окне какого-то магазинчика. Только универсамовский пакет с незамысловатым рисунком великоват для дамы. Тфу, дура, дамы с такими пакетами не ходят. И вообще, дамы не ходят, а ездят в дорогих автомобилях. Вон, как этот, например, за тонированным боковым стеклом красной «тойоты» я увидела головку с локонами ниже плеч. Только не поймешь теперь, сама эта дама рулит, сидя справа, или ее везет какой-нибудь джентльмен. Особенно на этих японских машинах. А может, это и не «тойота» вовсе, с чего я решила. Да какая разница.
Все, наверное, было банальнее и проще, но мне захотелось подумать именно так. Будто едут они, например, в театр, хотя рановато еще для театра. А после театра пойдут в ресторан, закажут красного вина и на закуску что-нибудь. Слишком давно я была в ресторане, уже и не знаю, что там заказывают теперь к вину.
Красное вино тогда заказывал Игорь. Голова сразу приятно закружилась, я даже боялась упасть, когда мы танцевали всего лишь незамысловатое и медленное танго. Еще помню, что на столе были груши, мягкие ароматные и сочные. И этот странный вкус на губах при поцелуе – смесь терпкого и сладкого.
Такая у нас была помолвка. Где-то впереди поход в ЗАГС для подачи заявления, потом еще раз, чтобы сдать документы, потом для самой церемонии. Но тот вечер, пожалуй, был лучшим из всего остального.
Не держу я на него зла, сама, наверное, тоже виновата. Ладно, забыть, забыть про этого Игоря.
А как забыть?
Как он был в тот вечер ласков. Мы плюхнулись на постель прямо в одежде. Я и сейчас отчетливо помню это скольжение ладоней по моим чулкам. От коленей вверх, вверх, под подол платья, еще бы чуть-чуть, но он не спешит, и ладонь вновь скользит вниз. А на губах вино и груши.
Мы так и не разделись. Было немножко неудобно от этого, но больше было приятно. Очень приятно.

В автобусе оказалось достаточно свободных мест, и я села к окну, а через остановку в автобус вошел мужчина. Я так сказала, как будто он вошел один. Нет, конечно, вошло довольно много народу, да и мужчина вошел не один. Но я увидела именно этого мужчину. И вовсе не потому, что он прошел в мою сторону, а потом сел рядом со мной. Я увидела его раньше, еще через стекло автобуса.
Это похоже на малоизвестное открытие ученых. Говорят, что мозг начинает свою деятельность за секунду до того, как мы начинаем осознавать и понимать, что собираемся делать. То есть, мы решили что-то сделать, и думаем, что это именно мы, и именно сейчас, в это мгновение решили, а на самом деле это уже решилось за секунду до этого нашим мозгом, нашим подсознанием. Странно все это.
Мужчина, конечно, взглянул на меня, прежде чем сесть, и я ответила ему взглядом. Да почему ответила? Просто посмотрела. Я ведь и должна была поглядеть, кто садится рядом со мной, мало ли что.
А теперь я не смотрю на него, но чувствую, что он смотрит на мое лицо, шею, плечи, волосы. Почему это иногда так отчетливо чувствуется? Ты не можешь увидеть глаз твоего соседа или человека, который идет рядом. Ну, сама смотришь вперед или в сторону. Однако совершенно точно знаешь, когда этот попутчик смотрит на тебя. Я даже не говорю, что чувствуешь или ощущаешь, а именно знаешь, как будто сама это видишь.
Вот и теперь я знаю, что он совершенно точно поглядывает на меня. Боже, надо было на дорогу-то губы подвести, неряха я такая.
А он, наверное, думает, что поглядывает на меня просто так. Надо ведь куда-то глядеть, вот он и глядит: то за окно, то вперед куда-нибудь, то на меня. Только чувствую я, что не просто так он на меня глядит. Или я это придумываю сейчас?
Точно, вспомнила тот романтический вечер – и поплыла.
Он давит на меня плечом. Да, точно! Как я сразу не заметила? Ему же хватает места, чтобы не было такого плотного контакта, а он давит. Легонько, несильно, однако сильнее, чем было бы при полном ко мне безразличии. Какое теплое у него плечо. И плотное такое. Боже, а я-то что к нему прижимаюсь? Но не отдергиваться же мне от него, ведь не в карете девятнадцатого века едем. И нет у меня уверенности, что это он нарочно. Показалось?
Но настроение, так неожиданно возникшее, заводит меня дальше. Я вдруг замечаю, что мы соприкасаемся не только плечами, но и бедрами. Боже, тысячу раз я так ездила и в автобусе, и в метро, и в другом транспорте, как только плотно ни прижимала меня толпа к какому-нибудь красавцу, в каких только позах это ни совершалось, но никогда не было такого волнения, как сейчас.
Через две тонкие тканевые преграды я ощущаю его мускулы, чуть поигрывающие, когда автобус совершает какой-либо маневр. А ведь он тоже чувствует этот контакт, это видно по его поведению. Когда на повороте мы должны смещаться в мою сторону, он определенно удерживает свое тело так, чтобы не наваливаться на меня, хотя и не хватается при этом руками за поручни, как это делаю я. Когда же нас несет в его сторону, он тоже удерживается на месте, как бы желая принять вес моего тела на себя. Что ж, я принимаю эту игру, ведь я слабая женщина, которая не в силах удержаться в этой болтанке, а тут попутчик, мужчина подставляет мне свое плечо, зачем мне отказываться от этой незначительной услуги. И мне, право, приятно ощутить эту поддержку сильного плеча пусть и в такой неопределенно мало значащей ситуации.
От этой мысли мне становится спокойнее, но некоторое эротическое возбуждение совсем не проходит. Ну и пусть, если это вообще так, мои губы не идеально подведены, пусть я уставшая после работы, я все равно оказалась интересна этому странному попутчику, почему-то симпатичному и мне. Мне приятно его внимание, его интерес, но я ловлю себя на мысли, что большего сейчас мне от него не нужно. Он вообще, наверное, просто едет домой, тоже после работы, тоже уставший. А дома его ждет жена. Или они приедут вместе, неважно.
А если он не женат? Боже, да что я, в самом деле! Неужели вот тут, в автобусе собралась снова замуж. Да зачем же обязательно замуж, вдруг возражает проснувшийся внутренний голос, и этим ставит мен в тупик окончательно.
Но тут автобус подходит к моей остановке, и я получаю последнее подтверждение того, что эти десять-пятнадцать минут мы составляли некое не целое, конечно, но единое хотя бы на один процент.
- Выходите?
И как он почувствовал, как угадал, что я выхожу именно на этой остановке? Да, наверное, я невольно совершила какие-то движения, но то, что он заметил их и говорит в пользу того, что он действительно всю дорогу был внимателен ко мне. И, уже выходя, я взглянула в его сторону. Только для того, чтобы улыбнуться ему, а в том, что он провожает меня глазами, я уже не сомневалась.