Тридцатое лето

По-моему, это здорово! Накрапывает дождь, небо – цвета ряженки: густое, насыщенное; асфальт – черный, сырой. Лето – такое медлительное, такое пасмурное! И нет ни духоты, ни солнечных ожогов, ни собак, которые, высунув языки, пошатываясь, словно пьяные, бродят по улицам.

Я тоже – медлительная, я тоже – пасмурная. Вот уже тридцать лет как я смотрю на это небо, этот асфальт, жду лета, проживаю лето, провожаю лето… Дурацкое детское ощущение, от которого, я кажется, уже никогда не избавлюсь: конец мая – это всегда предвкушение чуда, большого, трехмесячного приключения, удовольствия, которым дышишь, которое ешь и пьешь. А июнь, июль, август – это и есть то самое чудо, волшебство, это и есть настоящая жизнь, ради которой стоит мерзнуть в декабре, мокнуть в апреле или простывать осенью. Летом всегда чувствуешь себя ребенком! Это факт…

- Лариса, а Лариса! А что это ты там делаешь? – это мой муж, мой всегда обожаемый Сережа, вычислил меня и теперь хочет общения, ласки, мой голос и тело.

А я – не хочу! Я спряталась на балконе, за стеной деревянного шкафа: смотрю на улицу, прислушиваюсь к дождю, думаю. Сегодня мой день рождения… Не верю, не верю и все! Не может быть, что сегодня мне исполнилось тридцать...

- Лариса, а Лариса! А что это ты там делаешь? – сквозь дождь, сквозь время, говорит мне мама. Я спряталась под столом, зашторилась скатертью, сижу тихо-тихо: а ну-ка, попробуйте, найдите меня! И вот мама взяла – и нашла меня. Конечно, сначала она долго ходила по дому и громко звала: «Лариса, дочка! Куда ты делась?» А потом вдруг – раз – одернула скатерть и теперь укоризненно смотрит на меня, улыбающуюся. «Ну вот, как тебе не стыдно! Большая уже девочка – пять лет! Давай-ка, вылезай: гости ждут тебя!»

 Я поднимаюсь на ноги: смущенная и робкая. Я знаю, что в большой комнате меня ждут родственники – две бабушки и два дедушки, дядя с тетей и, конечно же, мама с папой. Все большие, умные, сначала поздравят меня, потом заставят читать стихи, а потом забудут обо мне, начнут говорить на непонятные и неинтересные мне взрослые темы… Эх, ну почему, почему день рожденья у меня летом? Почему я не родилась, например, зимой, когда все дети дома, в Москве? Почему на мой день рожденья всегда приходят только взрослые?

Мама подтягивает мне гольфы, поправляет бант на голове, приглаживает волосы и мы, рука в руке, входим в гостиную. А там… А там – чудо!! Волшебство! Марина и Денис, мои лучшие друзья, набрасываются меня. «С днем рожденья!» Они обнимают меня, они валят меня с ног… Я закрываю и снова открываю глаза: нет, мне это все не сниться, это все на самом деле. Вот оно – счастье. То, что мои друзья здесь и то, что можно не сидеть за одним столом со взрослыми, не рассказывать стихи и не скучать. А вместо этого – есть пирожные, запивать их фантой, кидаться апельсиновыми корками и яблочными огрызками. Счастье!! И когда приходит время задуть свечи на большом «Птичьем молоке», я загадываю: «Пусть Маринка и Денис всегда, каждый день рожденья будут рядом!»

Они и были. Так случилось, что друзья моего раннего детства перешли вместе со мной в детство позднее, в школу, в пыльные и зеленые летние каникулы… Мы жадно, со смаком, проглатывали каждый горячий, сочный июньский, июльский, августовский день, и все нам было мало! Лоснящаяся от жары, отполированная солнцем Москва, была нашим оазисом, нашим кораблем (то пиратским, то космическим), нашей пещерой, нашим дворцом и даже полем битвы.

- Лариса, а Лариса! А что это ты там делаешь? – грозно вопрошал Денис - командир батальона, заметив меня у старой бойлерной, условного штаба немецких войск.
 Я? Ну что же я могла там делать? Разумеется, шпионила! За кем шпионила? Да, разумеется, за Маринкой – немецким фюрером – а ты подумал, хочу перейти на сторону врага? Что?! Будешь меня пытать? Ну что, ладно, я готова. Нет, ничего ты от меня не добьешься, нет… Нет!!! Ну хватит, прекрати, я больше не могу, мамочки, как щекотно! Денис щекочет меня пальцами по голым ступням, я отбиваюсь, хохочу что есть мочи и, наконец, признаюсь: «Ну хорошо, хорошо! Я предательница, немецкая шпионка! Я шла с докладом фюреру». Денис прекращает меня щекотать и вдруг… Быстро, мимолетно, касается губами моих губ. А потом отталкивает меня и убегает… Ой. Что же это было такое?

Мой двенадцатый день рожденья был почти испорчен. Накануне я, Денис и Маринка объелись неспелого крыжовника… Он был таким великолепным, таким кислым, таким хрустящим, что мы от радости ободрали весь куст. А на утро…

- Лариса!!! Ну что же ты такое натворила! – моя мать, сердитая и строгая трогает мой лоб. У меня болит живот, у меня поднялась температура… Марина и Денис не заболели, а вот я… - Взяла и весь день рожденья себе испортила, вот молодец!

Да уж. Обидно, ой-ой, как же обидно! На улице – жарко, весело, где-то во дворе бегают абсолютно здоровые Денис и Марина. А я…
Я заснула. Так бы и спала, наверное, весь день, если бы не смех. Сдавленный, похожий на писк – что бы это могло быть? Приоткрыв глаза, я увидела прямо перед собой Маринкино лицо. «С днем рожденья!» - и лицо заслонил огромный, в пол моей кровати, желтый воздушный змей…

- Ты только представь, как красиво он полетит! – вдохновлено говорила мне Маринка. – Небо будет синим-синим, а он будет важно парить в нем – как большая хищная птица…

Так и было. Небо синее, змей – желтый, неторопливый, и где-то на земле, далеко от него, трое школьников – я, Денис, Маринка. Ну почему, почему лето должно закончиться?

Лето закончилось, небо задождило, погасло, змей порвался и погиб, а Дениса перевели в другую школу. Он, как и раньше, жил в нашем доме, но виделись мы теперь намного реже – школа была непростой, английской, располагалась на другом конце города и Денис тратил почти все свое время на дорогу и учебу.

Мы с Маринкой по-прежнему учились в одном классе и были лучшими подругами. И – вот беда – обе были влюблены в Дениса. Как оказалось, любовь была взаимной – абсолютно со всех сторон. Я любила Дениса – Денис любил меня. Марина любила Дениса – Денис любил Марину. Денис целовал меня во время игры в шпионов, Денис целовал Марину, когда шпионом была она. И, конечно же, я и Марина любили друг друга. Разобраться в этом треугольнике никому из нас не представлялось возможным. Но мы любили!! Честно, искренне, по-детски. А может, по-взрослому?

Когда щедро разбрызгивая тепло в Москву пришло мое пятнадцатое лето, я стала женщиной, а вслед за мной и Маринка. Денис же стал мужчиной… Я безумно ревновала – к ним обоим, а Маринка безумно ревновала ко мне. Все случилось и по любви и по дружескому, только нам понятному уговору.

- Девчонки, нам по пятнадцать лет – уже пора! Все пацаны это уже давно сделали, я – еще нет! – нервничал Денис. И предлагал нам, искушал по-змеиному, совсем по-мужски, пройти через этот нелегкий и болезненный процесс с ним, человеком, которого мы любим и которому мы доверяем.

Первой была я. Не потому что так уж сильно этого хотела, а просто потому, что так по жеребьевке вышло, в игре выпало: камень, ножницы, бумага… У меня была бумага, у Маринки – ножницы.

Или нет – ножницы были, конечно же, у Дениса. Во всяком случае в тот самый момент, когда, наконец-то, занял нужную позу и сделал нужное движение, я поняла: меня режут. Мамочки, больно же!! Как больно… Ох!! Прямо над моими губами раскачивались губы Дениса, глаза смотрели в мои глаза, носы дышали друг в дружку, тяжело, порывисто, нервно.

А Маринка… С Маринкой все было иначе. «Это было… Это было счастье, это была сказка! Это было просто неописуемо!». Во всяком случае, так она говорила.
А я верила. Верила, потому что видела, как Денис смотрит на нее, как берет за руку, гладит по волосам… Потом, конечно, он всегда смотрел и на меня, и меня брал за руку, но это словно по обязательству, только чтобы меня не обидеть…

Мой шестнадцатый день рожденья я встретила наедине с подушкой. Я обняла ее, как хотела бы, чтобы меня обнимал Денис или Марина, и плакала, плакала, плакала… Мама была на работе, папа – в командировке, бабушка и дедушка умерли, вторые бабушка с дедушкой переехали в другой город, поближе к дяде и тете. А Марина и Денис… Марина и Денис были вместе. По-настоящему, по-взрослому вместе. «Я вас ненавижу! Ненавижу!! Не хочу больше никого из вас видеть! Хочу, чтобы вы подохли!» - так я им сказала.
И это был самый обидный, самый невыносимый день рожденья в моей жизни.

- Лариса, а Лариса! А что это ты там делаешь? – Маринка стояла прямо передо мной, вся такая кружевная, белая, воздушная. Свадебное платье ей шло, правда, очень-очень шло.
Я пряталась от нее, от Дениса, да и вообще ото всех – на балконе, выходившем на наш двор. Мне не хотелось никого видеть. Мне было обидно… Они решили пожениться прямо в мой день рожденья! Просто взяли и отняли у меня мой праздник. И как такое может быть?

Лето было парящим, обжигающим, душащим… Мне, Денису и Марине было девятнадцать лет. Эти двое только что поженились, а я по-прежнему была одинока. Я простила, по-христиански, по-детски, по любви, простила им предательство. Что мне было делать? Ведь они были счастливы, ведь им было хорошо вместе. Ведь нам всем было хорошо, очень хорошо, нам, все троим, когда мы, по старой памяти, слонялись по нашему двору, курили у подъезда, обсуждали планы на жизнь. У Дениса и Марины был один план: пожениться. У меня два – прекратить думать о Денисе и Марине и выйти замуж. Ох как это было нелегко!

Нелегко? Сложно, почти невозможно. Денис и Марина, Марина и Денис были моими братьями и сестрами, моими любовниками и любовницами, моим летом и моим детством. Разве можно добровольно отказаться от такой любви?

Добровольно нельзя – значит, нужно силой. Лето после окончания института было жестким и жестоким: Денис и Марина захотели учиться еще. Но не здесь, не в Москве. В Англии.

- Лариса, Ларисочка, ну не плачь, ну, пожалуйста, не надо! – Маринины губы собирали слезы с моих щек. – Мы будем писать, очень часто будем писать! И звонить!! К тому же, это ведь ненадолго – всего на пару лет!

Но мы все знали, что это надолго, очень надолго. Может быть, навсегда? Окончив учебу, Марина и Денис остались в Англии. Я же осталась в Москве. «Мы будем писать, очень часто будем писать…» Однажды письма закончились, звонки прекратились, Маринка и Денис затерялись где-то между Лондоном и Эдинбургом. Счастливые, женатые, родители маленького мальчика по имени Лари и маленькой девочки по имени Денис... А я…

У меня все тоже сложилось отлично. Я встретила архитектора Сережу, вышла за него замуж, переехала в другой, центральный район Москвы. Каждое лето, на мой день рожденья, он дарит мне особенный, оригинальный, замысловатый букет из цветов, фруктов или экзотических растений и надолго, почти на месяц, везет меня в какую-нибудь теплую и цивилизованную страну.

По-моему, это здорово! Но только…

«Пусть Маринка и Денис всегда, каждый день рожденья будут рядом!». Прямо передо мной, на уровне глаз, плывет по воздуху серое, дождливое лето. Вода самоотверженно кидается на стекло и сползает вниз, разбитая, иная. Ну почему, почему мой день рожденья – летом?