И куда же нам деваться?

«… Как показывают многочисленные примеры истории, настоящая истина ничего не значит, пока она не стала личным внутренним опытом. Наша основная проблема состоит не в том, что нам нужно «знать» истину, а в том, чтобы постичь ее… Но кто укажет путь, по которому туда можно дойти», вопрошал Карл Густав Юнг не так много лет назад.

Да никто. Не сможет. И не должен. Ибо от момента рождения до момента смерти человеку нужно чем-то заниматься. Структурировать время, как сказал другой психолог, Эрик Берн. И если человек не будет делать глупостей, самозабвенно обсуждать их и делиться своим опытом, всегда сугубо индивидуальным, а потому всякий раз как бы новым при всей повторяемости общей канвы, то что он будет делать тогда?

Представьте на минуту, что люди вдруг перестанут красть. Перестанут испытывать в этом потребность. Или необходимость. Категория воров - всех мастей, явных и неявных, воров имущества, человеков, времени, интеллектуальной собственности, честного имени и т.д. - исчезнет. Не у дел останется часть сыщиков, милиционеров, судей, адвокатов, сотрудников исправительных учреждений и их строителей … А с ними вдруг возьмут, да исчезнут и другие преступники, уголовные и экономические, и просто аморальные люди, кто бы что под этим ни понимал. Что будет делать сотрудники правоохранительных и исправительных органов? Если люди вдруг станут честными и перестанут обманывать друг друга, что будет делать армада юристов? Да о чем мы вообще будем разговаривать, если перестанем врать и прикидываться?

А если, не дай Бог, и народы заживут мирно, перестанут защищать Отечества друг от друга (марсиане на нас пока не нападали)? Если они прекратят разборки в песочнице и заживут мирной, доселе невиданной жизнью? Вот возьмут и перестанут крутить друг друга в мясорубке и решать вопросы дележа ресурсов и национального размножения так мудрено, а вместо этого научатся договариваться? К чему это приведет? Обслуживанием машины войны, этого бесконечного колеса разрушений и восстановлений, заняты сотни миллионов людей – изобретением, производством и применением оружия, лечением, захоронением, рождением, воспитанием… Ее мирные служители вовсе не наживаются на ней, как отдельно взятые граждане, но, тем не менее, чем им заняться, если машина войны встанет?

А если вдруг люди начнут вести здоровый образ жизни, то что прикажете делать производителям колы, гамбургеров и прочих сладко-жирно-ядовитых соблазнов, сигарет и алкоголя, а также всем тем, кто лечит людей от злоупотребления ими, проводит бессонные ночи у постели «перегнувших палку»? А это тоже миллионы. Куда деваться людям, которые уговаривают алкоголиков не пить, а курильщиков – не курить, если клиент вдруг сам поймет, что это ему ни к чему, и найдет силы бросить это? Он ведь может, если захочет. Да кто ж ему даст?

Миллионы людей страдают от переедания, миллионы долларов затрачиваются на их лечение. Если одни люди прекратят переедать, а голодающие в ответ наедятся, то многие потеряют работу. И куда им прикажете идти? На панель? Так клиенты стали заниматься сексом только для продолжения рода человеческого, как природа и задумала. Так что и там безработица.

Люди могут лечить себя при помощи мыслей и образов (факт), в Лурде народ излечивается по вере (факт), что по сути одно. Если это удается кому-то, то, гипотетически, это могут все. И что тогда? Что будет, если мы бросим пить, курить, переедать, блудить и лечиться от этого? Куда идти врачам, душеведам и фармацевтам? А, не дай Бог, люди обретут бессмертие? Это куда же их девать? И чем их занимать?

А вдруг нам не надо будет долго и мучительно-сладострастно разгребать свои завалы (Достоевский), ковырять пальчиком раны и сыпать на них соль, вовлекая массу зрителей в свои «темные комнаты», любовные треугольники, взлеты и падения, победы и поражения, совершая открытия, испытывая радость преодоления, освобождения, осознания, достижения и прочие острые эмоции, которые делают человека человеком? Причем, это не обязательно злоба, страх и зависть.

И люди вдруг разберутся со своим внутренним театром (и не к концу жизни, а пораньше), с тем печальным шлейфом, который тянется из детства, из генов, сумрачных архетипов, из предыстории человеческой. Пока с ним никак не разберется и армада психотерапевтов, ибо у них свои «скелеты в шкафу», тщательно оберегаемые, как любимые игрушки (а куда без них)? Что мы будем обсуждать с друзьями и подругами, если не выходки «этого подлеца» и «этой стервы»?

Если бы всех нас воспитывала, как героя Арнольда Шварценеггера в фильме «Близнецы», плеяда мудрых и знающих педагогов (где их, правда, на всех взять), а не те обыкновенные, нормальные люди, которыми являются наши родители и наши педагоги, которые любят и воспитывают нас, как умеют, или не умеют, со своими проблемами, неврозами, травмами, которым в свое время тоже не хватало мудрых педагогов, а потому они заботливо передают свои проблемы нам, чтобы мы достаточно поплутали, прежде чем нашли выход, что было бы тогда?

А вдруг мы зашли бы слишком далеко, если бы не плутали так долго?

Что будут делать люди, перестав проводить время в ссорах, разборках, выяснении отношений с мордобоем и кровопролитием, а то и просто в суде, то есть как бы прилично, и заживут вдруг осознанно (что не так сложно, как кажется)? Если глаза экстремиста, который сейчас хоть как-то пристроил себя и свою ненависть, вдруг обретут осознанное выражение, и он отложит в сторонку свою любимую ненависть и решит податься во врачи или строители? Так те сами без работы, потому что люди не болеют. И строить так много уже не надо, потому что никто ничего не разрушает.

И если в дополнение ко всему еще и зависть перестанет нас грызть, то мы рискуем лишиться двигателя прогресса. Разве что найдем другой двигатель… Или другой прогресс… Найдем ли?

«В мире достаточно вещей для каждого, но недостаточно для жадности каждого», сказал как-то Махатма Ганди. Типа, проблемы бедности и недоедания высосаны из пальца. Так отними у нас нашу жадность, что мы будет тогда делить и за что драться? Станем вялые и дряблые. Глаза утратят хищный блеск и общую цель жизни. Чего доброго, перестанем крутиться в беличьем колесе и выпрыгнем из него, перестанем гоняться за модой, множить шкафы с одеждой, обувью, драгоценностями, статусом, властью и другими игрушками, спасающими нас от страха смерти и «заменяющими честные и искренние отношения» (Берн). Дальше – больше. А вдруг мы вообще решим, что нам не нужно так много предметов? Что делать тем, кто эти предметы производит, высокоталантливо рекламирует и уговаривает нас их непрерывно потреблять, ибо без этих предметов якобы и жизнь – не жизнь, когда мы догадаемся, что очень даже жизнь? И в освободившееся время сами станем путешествовать, петь, танцевать, писать музыку, картины и стихи, а не смотреть, как это с удовольствием делают другие.

Даже при поверхностном подсчете можно легко выйти на пару миллиардов, которые запросто окажутся не у дел, если люди «перестанут делать глупости» и заживут по вере. Если это произойдет вдруг, то явление сие будет сопоставимо с глобальной катастрофой. Поэтому на всякий случай это не произойдет никогда. Зато всегда будет, о чем писать. И снимать кино. А там, к счастью, тоже задействована масса народу.

Кто позаботиться о нашем времяпровождении? Мудрые педагоги? А кто вырастит их в таком количестве на всех нас? С Марса забросят? Не забросят, во избежание упомянутой глобальной катастрофы.

И потом, эти педагоги, они что – проведут за ручку, лишат радости побед и горечи поражений? Не дадимся! Или победы должны быть другими? Это какими же?

Многочисленные гуру всех времен и народов призывают нас жить осознанно. Нашли дураков! Да нас еще царь Соломон предупредил, что «знание умножает печаль». Зачем нам видеть «одинокий остов правды»? Так что пусть сначала придумают, чем таким привлекательным смогли бы заняться эти самые все осознавшие, печальные люди. Или гуру бросят нас потом на произвол судьбы, тихо посмеиваясь в бороду? Может, мы подозреваем такой исход событий, а потому и продолжаем жить, не приходя в сознание?

Мы хотим развлекаться. Может, это и не самые лучшие развлечения, но другим-то нас не обучили. В нашем сценарии предусмотрены именно эти, а куклы не отвечают за исход представления.

Если бы люди хотели решать проблемы, они бы их решили. А потом сели бы друг напротив друга, белые и пушистые, и не знали, чем себя занять. В конце концов, стали бы обсуждать, чей хвост длиннее, а мех – белее. И пошло, поехало. А если искать, чем заняться, то проблемы надо создавать. И чем больше людей, тем планетарнее должны быть катастрофы, тем изощреннее проблемы, тем мудренее заболевания. И тогда каждому найдется свое занятие и место – и миротворцу, и террористу. Они нужны друг другу.

Если наступила усталость от этого колеса (если), то можно позволить себе поискать роль без антагониста. Если таковая найдется. И если за нее заплатят, ибо желудок тоже никто не отменял. Или придумать, чем еще можно заняться людям, кроме игры в то, чей хвост длиннее, или чьи права на кормушку больше. И попробовать их этим увлечь. Да, и не забыть, на всякий случай, соорудить укрытие от разгневанных соплеменников. Люди не любят расставаться со своими любимыми игрушками, будь то плюшевый мишка, бентли или атомная бомба.

К счастью, старина Юнг уже просветил нас, что чужие истины для нас смысла не имеют. И сколько бы граблей ни переломали другие, мы обязательно найдем свои, заветные, и наступим на них не раз, и не два. А куда же нам еще деваться?