Не кукушка из цикла Маменькины рассказы

Эпиграф он же послесловие

Горный Алтай. Зима. Декабрь. Минус тридцать. Грустный мужчина на авто возвращается из одного села, где он навещал маму, в другое, где у него любимая жена. Он возвращается в тоске и печали, он не смотрит на пейзаж, он не рад жизни. Жена встретит, поцелует, принесет горячий чай, спросит как дела и здоровье. Так происходит уже 18 лет. 18 лет они с женой разговаривают о санаториях, о бабках-гадалках, о гениальных гинекологах, и об Америке, в которой, по слухам, умеют искусственно оплодотворять женщин.
В этом мерном размышлении о странностях и не справедливости жизни, машина спокойно повернула за очередную снежную сопку, и мужчина резко ударил по тормозам. Перед машиной во весь рост стояла голая трехлетняя девочка.




Ах, богема 80-90! Запойная, марихуанная, иглоукольная, да все больше по венам.
Алтайская хипповская радуга началась в июле, как и запланировано. Прибыли все, кто хотел, кроме хозяев, которые в гости позвали. Через две недели, разбившись на пары для автостопа, решили хиппи домой идти. А идти надо долго: сутки до ближайшего села, затем переправа через реку Бию и еще два дня до трассы идти, где можно найти дальнобойщиков. (Местные-то не сильно хиппи любили, ведь хиппи «выглядят как всякие, которые тут бродят»).
Добрались мы до переправы, лодку нашли, но не лодочника, и туман нашли, белый как молоко, ничего не видно, и только сквозь туман услышали мы песню Янки Дягелевой в исполнении юношеского хриплого голоса, (как вроде бы мальчишка лет 15 поет).
Сели мы в лодку, взяли весла и поплыли на голос, а пока плыли, туман рассеялся и встречает нас на берегу «Асоль»: тетенька лет 45. На голове у тетеньки начес в стиле «Незнакома я с расческой», а на огромных грудях рваная футболка с изображением Егора Летова. Чтобы подчеркнуть всю пикантность ситуации, добавлю, что штанов или юбки на тетеньки не было. Вместо этого, за подол на боку был повязан халат изнанкой наружу. Трусом под ним не наблюдалось.
Это чучело женщины привязалось к нам и начало вещать без остановки, попутно раз двадцать меняя тему своего рассказа.
Я голову вниз опустила, и только раз ее подняла, чтобы увидеть, как все подобны мне в своем желании общаться с ней. И вдруг, это «хипповское счастье», называет одного из нашей компании по имени.
«Ну, Оптимист, вспоминай меня. Ты же у меня на флэту пил!».
И Оптимист, мальчишка лет 30, замер, посмотрел в лицо лесного чучела и заорал сумасшедшим голосом: «Галка!»
«Да», - обрадовалась Галка, - «Это я. Что ж ты меня не узнаешь?»
И после этих слов, к моей радости, Галка полностью переключилась на Оптимиста, а он на нее…
Через неделю встретились мы с Оптимистом в Барнауле, и тот поведал мне историю о Галке.
«Это близкая подружка Янки Дягелевой. Та с ней даже автостопом ходила. Галка хоть и замуж вышла, в Барнаул к мужу переехала, двоих детей родила, а неформальную жизнь не оставила. Вся сибирская тусовка к Галке на флэт ездила, но выглядела тогда Галка круто: кожаные штаны, куртка и байк. А флэт у нее, конечно, замечательный получился: в одном углу бухали, в другом сношались, в третьем курили, а в четвертом кололись. Соседи от такого беспредела начали пятый угол на потолке искать и писать заявления в разные инстанции. И тогда городской совет постановил Галку из города выселить, а квартиру отобрать. Дали ей на сборы и переселения 50 дней, но тут у Галки окончательно крышу сорвало. Вместо того, чтобы в суд идти, и на городские власти подавать жалобу, она вдруг объявила голодовку. Ничего не ела, не пила, только кололось. Муж не выдержал, подал на развод, а она детей забрала и в неизвестном направлении скрылась. Года два о ней никто ничего не знает, и вот я тоже не знаю, идти мне к ее мужу и говорить ли, где она, или он уже знает, где она?» - спросил Оптимист…
Спустя две недели вернулась я на Радугу, а тут и хозяйка пожаловала: Джой, жена Алекса. О ней надо писать отдельный рассказ. (Лучше я закончу с Галкой).
Рассказ Джой:
«Мы с мужем решили от людей подальше уехать. Приехали на Алтай, забрались в самую глушь и купили дом. Однажды в дождливую ночью, в сентябре, кто-то постучал. Я дверь открываю, а на пороге стоит некто, закутанный в плащ с ног до головы. Это некто заходит, снимает капюшон, и я смотрю, а это женщина, и вдруг из-под ее плаща показываются двое деток. Две девочки 5 и 3 лет. Как она с ними автостопом до нас добралась, я не знаю. И просит эта женщина с порога перезимовать у нас. Ну. Мы никогда не против создания коммуны. Оставили мы ее у себя. Утром же оказалась, что женщина эта странная до предела. Она детей решила песком покормить.. Еле-еле я от детей ее отвела. Дня через три, она вдруг любовью к моему мужу воспылала. Ну, думаю, будем жить большой семьей, только она спать начала не только с нами, но и со всем селом, со всеми мужиками. Муж ей сказал, чтобы она убиралась, а она на крышу дома залезла, лестницу подняла, полностью разделась и начала петь песни Янки. Муж пошел за лестницей к соседям, а тут и участковый пожаловал. Так она в миг слезла с крыши, потому что участковый ее детей в участок хотел забрать. Галка с крыши спустилась, схватила младшую дочь и убежала в неизвестном направлении. А через пару месяцев, уже зимой один мужик, у которого жена бесплодная была, нашел ее девочку полуживую на дороге. Он ребенка в больницу отвез, выходил ее и удочерил. А старшую дочь Галкин муж забрал из милиции в село к своим родителям, и когда Галка попыталась приблизиться к ребенку, родители ее вилами прогнали. Тогда она решила забрать младшую дочь, только у нее и там ничего не вышло. И тепе6рь ходит она, умалишенная, между двумя селами, с одной единственной мечтой: украсть своих детей».