Втроем

 Михаил Окунь


 Втроём

Со случайно встреченным приятелем он выпил ноль семь какой-то винной бурды «у Геракла» - в небезызвестном месте, где за спиной древнегреческого Шварценэггера, в вольной позе стоящего на паперти Инженерного замка, в нише – для страждущих – всегда был наготове граненый. А от нескромных взглядов надежно защищала широкая спина первого античного культуриста.
Разговор, несмотря на выпитое, не клеился – они не сходились ни по одному пункту, какую тему ни возьми, а потому, дабы окончательно не поссориться, поспешили разойтись.
«Трудно стало с людьми ладить», - проскользнула в его голове клишированная мысль, но не успел он заметить, как это произошло – а вот уж ведет он бойкий разговор с двумя молоденькими девушками, стоящими на набережной Фонтанки.
Непитерский говор выдавал в них приезжих. И действительно, были они из русскоязычной области Украины, из старых казачьих мест, откуда, кстати, произошел «первый красный офицер» Клим Ворошилов и где Оксана (так звали одну из девушек) должна была бы величаться Аксиньей.
Вторую девушку звали Яна, и если ее светловолосая подруга была, как он определил, «средненькой» - и фигурой, и лицом, то красота Яны относилась к южному типу. Невысокая брюнетка с темно-золотистым оттенком кожи, который являет собой как бы вечный загар, с широкими бедрами, с развитой грудью, но в то же время еще не успевшая вступить в зрелую женскую полноту.
Первые же минуты разговора выдали и разницу в характерах подруг – если Оксана была разговорчивой и непосредственной, то Яна молчаливой и довольно язвительной. И, безусловно, ведущей в их дуэте.
- Сколько вам лет? – с неким намеком спросила его Оксана.
- А сколько дадите?
- Прокурор дает, - отпустила она шутку с длинной бородой. - Ну, лет тридцать семь – тридцать восемь.
- Это я сегодня плохо выгляжу. Обычно дают меньше. А вообще сорок два.
- Больше, чем нам, вместе взятым, - вступила Яна, - и всё девушек клеите. Не поздновато?
- Что вы – я только жить начинаю.
Так, болтая, они вошли в Летний сад, прогулялись вдоль Лебяжьей канавки и приблизились к «Амуру и Психее».
- Она никогда не видела его лица во время этого... Как эротично! – проявила Оксана знание мифологии.
- Увидела, а он потом – тю-тю, и вся эротика, - усмехнулась Яна.
- Еще бы, - сказал он, - во сне горячим маслом плеснули. Тут любой сбежит.
- Случайно же...
- И все-таки, девчонки, самая эротичная скульптура здесь не эта.
Он подвел их к «Сатурну»: мускулистый длиннобородый старикан, бог времени, жадно приступал к поеданию младенца – одного из своих многочисленных сыновей.
- Вот. В детстве я этой статуи очень боялся. Видите, как старый обалдуй закусил животик – чем не эротика с элементами садизма?
- Да уж – вцепился, как в гуманитарную помощь, - сказала Яна. Сравнение его покоробило.
Они вышли на набережную Невы.
- А не выпить ли нам вина в честь знакомства, девочки? – игриво спросил он.
- Любите сообразить на троих? – Яна окинула его ироническим взглядом.
- Еще бы! – резковато ответил он и мысленно добавил: «А потом оттрахать обеих собутыльниц, если они такие симпатичные, как вы».
Они купили бутылку вина и выпили ее, сидя на лавке Марсова поля. Обошлись без стакана. Из дальнейшего разговора выяснилось, что приехали подруги без особого дела, просто посмотреть город, и должны были остановиться у дальних родственников Оксаны. Но тех почему-то не оказалось, и у девушек были основательные подозрения, что они в отъезде – ночь пришлось пересидеть на вокзале, а родственники не появились и на другой день.
После следующей бутылки он пригласил их остановиться у него.

Они приехали в окраинный район, заполненный столь любимыми в стране геометрическими телами – поставленными на попа или лежащими на боку параллелепипедами.
Сели за стол. Яна, как тут же выяснилось, любила основательно поесть, и он стойко наблюдал скоропостижную кончину своих консервных припасов – всех этих килек в томате, «завтраков туриста» и даже таинственной кукумарии с морской капустой, навязанной в незапамятные времена в нагрузку к чему-то более съедобному.
За ужином, естественно, выпили еще, развеселились, и уже весь мир сделался для них бесшабашным и нетрезвым. Включили телевизор. Шли новости. Пьяный диктор не мог выговорить слово «бадахшанский».
...Он сидел на диване между ними, по-щенячьи довольный жизнью. Потом они затеяли шутливую возню, во время которой он, почуяв, что от него чего-то ждут, притянул их головы к себе, и губы всей троицы слились. Он погасил бра. Чья-то рука заскользила по нему – от колена и выше, чьи-то губы прилепились к его шее, и без перехода он услышал шепот Яны:
- Оксанка, ты первая...
Та послушно и стала первой. При этом он всё время ощущал сухой горячий язык Яны, проявлявшийся то здесь, то там, - и везде неожиданно, даже иногда мешая ему своими проникновениями во всевозможные образующиеся зазоры.
- Только не в меня! – задыхающимся голосом попросила Оксана.
- В меня!.. – будто эхом отозвалась Яна.
Уже мало что соображая, он, пересилив себя, оторвался от влажного содрогающегося тела и в ту же секунду почувствовал припавшие к нему губы, которые и не дали пролиться ни капле...

Ночью он проснулся от холода. Оксана спала, завернувшись в одеяло. На кухне горел свет. Яна пила чай. В одной руке у нее был внушительных размеров бутерброд, тщательно укомплектованный маслом и сыром, в другой – нож с куском масла на лезвии. Она внимательно оглядела бутерброд, и, поколебавшись, не отправила масло обратно в маслёнку, а стала намазывать его сверху на сыр.
- Устала я сегодня, - как бы оправдываясь, сказала она.

Днем они ездили в город – без него. Вечером его вопросы примерно повторялись. Отвечала обычно Оксана.
- Где сегодня были?
- Шлялись по городу. Были в Русском музее. А потом попали в Дом актера.
- «Попали»... Чего туда попадать – это теперь проходной двор. И что там?
- Пили кофе. Познакомились с одним писателем.
- Это кто же?
Оксана назвала фамилию.
- А, знаю... Десятка полтора сентиментальных рассказиков. Под пятьдесят, а всё корчит из себя беспутного гения. Вечно пьян. Головой он усталый...
- То, что пьян, - его личное дело, - заметила Яна. – Глаза у него беззащитные, особенно когда без очков. А ты злой...
- Ну-ну.
А ночи складывались, как стёклышки в калейдоскопе: элементы одни и те же, сочетания разные. Но и калейдоскоп долго крутить приедается...

Прошла неделя. Он провожал их на Витебском вокзале. Старик Сатурн дожевывал последние минуты.
Глаза у Оксаны были уже на мокром месте. Яна курила, сосредоточенно уткнувшись взглядом в асфальт перрона.
Он посмотрел на них и вдруг отчетливо понял, что стоит поезду отойти, как придут острые сожаления о каждом часе, не проведенном с ними, - на прогулке, в кино, в кафе, в постели...
- Так мы нигде вместе и не побывали, - тусклым голосом выдавил он.
Яна подняла взгляд:
- Не огорчайся. Как говорят у нас хохлы, «нема дилов». У тебя же другие интересы...
- Другие?! – удивился он, но не нашелся, что ответить.

Иллюстрация Д.Акимова к рассказу "Втроем".


 1993

Опубликован: альманах "URBI" вып.6 (СПб - НН, 1996), сборник "Одна в постели. Петербургская эротическая проза" (СПб, 2001), сб. "УРАГАН ФОМИЧ" (Гельзенкирхен, 2008)