Черная вдова или черная внучка из цикла Маменькины рассказы

Мы когда на Урал переехали, мама попыталась меня в детский сад записать, но меня в упор не записывали, под предлогом отсутствия мест. «Вот если вы пойдете к нам воспитательницей – говорили хитрые заведующие детских садов, - тогда мы вашу дочку возьмем. У нас места только для детей сотрудников остались». У мамы не особенно был выбор, и она решилась пойти работать в детский комбинат, который прямо под окнами дома находился, вот так мы познакомились с толстой тетей Клавой, которая работала методистом-политработником. Ее прямой обязанностью была подготовка воспитательниц к коммунистическому будущему. Благодаря этой тети, мы, дети 4-5 лет, на утренник в честь 7 ноября слушали пластинки с поздравлениями от товарища Брежнева и разучивали стихи про добрую улыбку Владимира Ильича.
У этой тети Клавы была внучка Валя. Тихая-тихая девочка, которая сидела одна в темной комнате и ждала пока гости уйдут, потому что Вале было запрещено выходить к гостям. Вале вообще много чего запрещали, но об этом мы узнали только спустя 10 лет.

У Вали был родной брат-близнец и оба родителя, но с ними она не жила. Когда родилась двойня, Валины родители решили, что девочка в доме будет лишней. Сын – это круто, а вот дочь надо в Дом Ребенка сдать. Но муж тети Клавы, отец Валиной мамы, оказался категорически не согласен с решением родной дочери. Он сказал, что «его внучка будет жить дома». Тете Клава очень не обрадовалась такому повороту в своей жизни, которую она мечтала дожить спокойно и счастливо, но с мужем споить не решилась. Подписала все бумаги и удочерила свою заранее нелюбимую внучку. А через месяц муж взял и умер, оставив жену с младенцем.
И тут началась катастрофа, потому что тете Клаве как политработнику и как коммунистке никто бы не простил, если бы она удочеренную внучку вернула бы в Дом Ребенка, а с ребенком немолодая тетя Клава, чье бабье лето подходило к логическому завершению, не могла найти себе нового мужа. (Никому не пожелаю воспитывать ребенка, которого ненавидишь). В общем, попала наша Валя из огня да в полымя.
Ей очень рано пришлось научиться: стирать, готовить, убирать, мыть, шить, вязать, вышивать, плести, а главное - делать это все быстро и на заказ. Когда девочки шли на танцы, Валя мыла полы в школе. Из всей семьи она одна поступила в институт и поломойкой в типографию. Ее главным курортом на летних каникулах была кухня пионерлагеря и грязная посуда в раковинах.
Ситуация изменилась, когда Валя выучилась и вышла на нормальную работу, а тетя Клава тяжело заболела, и самостоятельно не могла себе обслуживать. Деспотизм прекратился, возможно, потому что Клава всем нам начала кается, что всю жизнь ненавидела безобидную девочку, а возможно, потому что Валя клятвенно пообещала оставить бабушку в гордом одиночестве, если та не прекратит мотать нервы. Так или иначе, но мы с мамой выслушали исповеди обеих женщин.
В возрасте 24 лет Валя была твердо уверена, что в ее жизни ничего нормального не будет. Переубедить ее было не возможно, хотя мама честно попыталась. Первое, что сотворила Валя, оказавшись на свободе, это родила ребенка неизвестно от кого.
Девочку назвали Юлей и… принцессой. Ей позволили делать все что угодно, все, что не позволялось Вале. Ей покупалось, ей дарилось, и ради нее жили. В таком самопожертвовании прошли три года, как вдруг, Валентина встретила Игоря.
Игорь никогда не был женат, у него была престижная по тем временам работа: он добавлял в советский телевизор «декодер», который позволял подключить к телевизору видеомагнитофон. Он переехал к Вале, впервые в жизни повез бедную девушку на настоящий курорт и из последних сил пытался быть «бесценным мужем».
Однажды мы с мамой зашли к ним в гости побеседовать. И во время разговора неожиданно вбежала Юля. Нисколько не стесняясь посторонних, она упала на пол и начала по нему кататься, излучая невероятную жизненную энергию, которую хочется, как минимум, отшлепать, хотя я категорически против насилия. Юля орала, кричала, билась в истерике, не давала нормально поговорить, хотя говорить уже было не с кем, потому что Валя, как говориться, словно с цепи сорвалась, бегая вокруг своей дочери, и пыталась ее успокоить обещаниями «купить что угодно». С большим трудом девочка успокоилась ровно на пять минут, через пять минут история повторилась. Через час мы с мамой покинули сей сумасшедший дом, и мама тихо прошептала: «Интересно, сколько он выдержит?»
И она была права. Игорь не выдержал. Он ушел из дому не предупредив, не устраивая скандалы, не ругаясь. Он вернулся с работы днем, сложил свои вещи и уехал к родителям, а вечером зашел к нам в гости, почему-то считая, что ему необходимо объясниться перед моей мамой (!).
«Они все психически нездоровые: и внучка, и бабушка. И Юлю они идиоткой сделают. Где бы мы не были, чтобы мы не делали интересы Юли были при выше всех других интересов в ущерб здравому смыслу. Я пытался стать для Юли отцом, но Валентина защищала свою истерическую дочь из всех сумасшедших сил. Мне нельзя было ни то чтобы прикоснуться к ребенку, а на ночь сказку почитать. Взять ребенка за руку, покатать ее на качелях. Мне нельзя было осуждать ребенка за плохое поведение, нельзя было наказывать, нельзя было хвалить. Эти две ненормальные тетки посадили ребенка во главу угла. Я хочу жить с Валей, но я не согласен на эту Юлю».
А на другой день к маме приехала мокрая от слез Валентина и прошептала на ухо моей маме:
«Он забрал все свои вещи и оставил на столе записку: «Я ненавижу твоего ребенка».