Два метра над солнцем

«Если хочешь действительно чего-то добиться
в жизни, придется много над этим работать.
А теперь тихо: сейчас объявят выигрышные
номера лотереи.»

 Гомер Симпсон




1.


БУДТО СУИЦИДАЛЬНЫМ ПОРЕЗОМ:

выжжены на корке земли две параллельные линии железной дороги. По ним полярно мчатся электрички, поднимая своим шумом и исполинской массой серо-коричневую грязь. Грязь эта впитывается во все: что воздух и траву, которая (трава) уже давно мутировала, давно, даже до чернобыльского взрыва – она потеряла свой естественный фотосинтез под влиянием урбанистической эволюции, какая перекраивает нашу реальность под удобство для использования ее человеком. За этим налетом, образующим своеобразную границу чистоты и грязи можно увидеть ту хрупкую грань между тем, каким все было до середины XIX века и сейчас, хотя и до этого все грандиозно изменилось.

Двухэтажные дома, временные в основном, то есть те, советская власть которые стоила сезонно своих граждан, до сих пор стоят. Они похожи на гробы, тесные юродивые коморки (квартиры), где все поглощается сажей, как инъекцией антибиотика; все для рабочего класса при и дорожной индустрии.

* * *

На перроне ЖД вокзала, остановилась электричка Moskva-Tver, и из нее вывалились шматы людей, среди них Семён Исполатов, молодой человек девятнадцати лет. Нервно сплюнув на тающий снег, он поплелся на остановку, ловить маршрутку. Как только он вышел из подземного перехода, на него и на других навалились дикие таксисты с вежливо-настойчивыми предложениями подвести, однако, мало кто садился в их промерзшие Волги, люди предпочитают экономить, жадные наверно.
Возможно, их жадность карается тем, что в маршрутку сесть крайне сложно, как не пытайся и не выталкивай на землю тех, кто мешает. А троллейбусы и автобусы ездят полупустые, где скучающие взгляды кондукторов провожают это безумие глазами сквозь пыльные стекла. Исполатов, неожиданно для себя вспомнил сцену, которую он наблюдал, как только доехал до Москвы. В вагон вошла пожилая женщина, то есть совсем старуха, и сказала, что сейчас расскажет всем стихотворение собственного сочинения. Исполатов, думая, что сейчас он услышит поэзию новой волны, напрягся и стал смотреть на нее в упор, однако никакой поэзии не последовало, а последовала мольба и христорадничество. Продолжительные монологи о том, как горемычно жить ей, как она голодает и сходит с ума от нищеты. Однако это ей не помогло: никто не подал. Видимо, это здесь не редкость, подумал Исполатов и пошел на выход из вагона.

Выйдя из маршрутки, и преодолев гигантский шмат испражнения размазанный по проезжей части возле дома №56 по улице Можайского, он набрал номер квартиры и стал ждать…

- Сёмыч, сто лет тебя не видела! – бросилась ему на шею Кесарева Женя, подруга детства.

Исполатов прошел внутрь.

Ее мама, бабушка, нарисовались из-за угла, и стали спрашивать стандартные вопросы, вроде: «как доехал?», «как дела?», «и прочее». На что он отвечал с толикой положительно заряженных эмоций, но временами несколько грубил, ссылаясь на усталость и непривычность от такого наплыва доброжелательности.
 - Ну, рассказывай, как ты там в столице отрываешься, небось по Твери и не соскучился вовсе? – спросила Женя, наливая в заварочный чайник кипяток, который отдавал мизантропичными всплесками и приступами меланхолии.
 - Да какое там, отрывался! Жень, ты знаешь какие там цены?
- Не ври мне!
- Хорошо, сходил я пару раз…
 - Иии?!
 - Тааак схоодил!
 - Нууу?!
- ТЫ не представляешь!
 - Не тяни!
 - Ну что в одном клубе переспал с женщиной, - его тон стал нагло заговорщицким, - которая была меня лет на пятнадцать старше, - посмотрел в строну, - а может.. и на все двадцать. Кто ее знает.
 - Чё еще было?
- А во второй разу меня чуть ребра не переломали, еле вырвался.
- С кем не бывает. А с бабой этой как?
- Нормально, я же пьяный в зюзю был, а она все время меня цепляла, за жопу лапала, мне секса хочется – сдохнуть можно как, вот я и решился. Трезвый был бы, честно, ни за что вы не пошел!
 - Да ладно у меня любовник был…ему то ли сорок пять было, то ли пятьдесят. Не помню, но делал это хорошо. С усердием, - Женя с наслаждением вздохнула.


Дверь открылась, и в образовавшуюся щель насунулось лицо бабушки. Бабушка: «Вам ничего не надо, я недавно блинков испекла, покорми Сёму» Женя: «Нет спасибо». Бабушка: «Покушайте-покушайте». Женя (с раздражением): «Покушаем!» Бабушка: «Женя – закрой дверь! Бабушка: «Хорошо». Женя: «Спокойной ночи». Бабушка: «Спокойной ночи». Бабушка закрыла дверь и ушла. Исполатов улыбнулся. - Давай покурим, и спать, - предложила Женя. - Ок.


* * *

Бабушке Исполатова то ли 78 то ли 87, хотя выглядит он на все 100 и мажет быть, и 150, а порою рассказывает истории, которые никак не могут быть связанными с ее жизнью. Будь то события Столетней Войны, Отмена Крепостного права или Взятие Бастилии. И не мудрено, ведь по образованию она историк, но что интересно, она всегда, по ее рассказам, непосредственно принимала участие в этих событиях.
Агния Сергеевна Осипенко, а так ее зовут по паспорту, родилась в глухой деревушке близь Пскова, и была дворовой девкой. Особыми трудностями жизнь ее не омрачалась, потому что она была любимицей барыни, и там всячески, не забывая кто она такая есть, помогала ей по жизни. То платье какое-нибудь от дочери своей пожалует, то вкустностью угостит, словом любила она Агнию. И все было бы хорошо, если бы барыня, в один прекрасный апрельский день не подавилась вишневой косточкой.

Сразу после смерти барыньки на Агнию обрушились всяческие проклятия, и она, не выдержав гнета, из имения сбежала. А когда случился октябрьский переворот, она в группе с такими же безродными девками несла на штыке голову нынешнего барина и бесконечно была рада своему везению. Вскоре она переехала в Петроград, где встретила своего мужчину. Это был бывший дворянин, дальний родственник клана Орловых, Василий. Влюбившись в него, как героиня сентиментального французского романа, Агния отдала Василию на растерзание свою душу и тело. Вскоре у нее родилась дочь, которая не дожила до трех лет и умерла от эпидемии тифа. Вскоре умер и ее муж, оставив ей просторную квартиру в центре Ленинграда, но заботливое советское правительство не заставило вдову скучать, и заселило квартиру новыми жильцами, которые искренне ненавидели ее, и притом, этого нисколько не скрывая. Закончив университет, она по распределению попала в город Калинин, в котором и задержалась до сих пор.
Обосновавшись здесь, она вышла второй раз замуж за главврача психиатрической больницы в Бурашево, в которой работала медсестрой, и родила ему двух дочерей
– Анну и Александру. Обеих на «А».


* * *


- Кто там, - послышался ветхий голос бабушки сквозь железную и старую прогнившую дверь.
 - Внук, - ответил Исполатов просто и ясно. Двери открылись.
 - Сёмочка я так соскучилась! - бабушка будто помолодела лет на пятьдесят.
 - Да! Я тоже, - Исполатов вошел внутрь ее тесной и душной хрущевки.

Его всегда поражало то: почему обитатели этих интересных квартир, и без того за неимением места, заставляют свое жилищное пространство всяким ненужным хламом. Коридор и так тесный, где человек с излишним весом точно не пройдет, у бабушки стоят пять коробок из-под телевизоров, наполненные неизвестно чем, и от них неприятно пахнет. Шкаф для одежды занимает полкоридора, и завешен, между прочим, одеждой которую уже лет пять назад, начисто проела моль. В санузле постоянно летают мухи. Эмаль в ванне продралась до чугуна и пахнет плохо, как в общественном сортире. Тремя стопками, связанными шнурками (с узелочками) стоят научные книги по марксизму-ленинизму. Куча шампуней использованных наполовину (у бабушки есть особенность, она использует моющие средства, шампуни, и другое только до середины. Почему это происходит так, никакого научного и ненаучного объяснения нет).
Бабушка очень любит вспоминать о том, какая она была красивая в молодости. Это ее оправдание за бесцельно прожитую жизнь. Она как бы оговаривается: «Смотри Сёма, какая я была красивая! Обо мне слагались легенды! У меня было столько кавалеров! Хоть калашом отстреливай! У меня были такие волосы, получше чем у этих идиоток из рекламы Head & Shoulders! Дааа! А сейчас все сгнило и я урод! Радуйся своей молодости! Радуйся, пока можешь гулять! Пей, сколько сможешь! Отрывайся Сёма, так это у вас сейчас называется. А я гнию!»

- Ну, как твоя учеба, расскажи Сёма?
- Нормально ба, сессию сдал, вот тебя приехал навестить!
- Ой, спасибо внучок, мне так приятно!
- Только ты обо мне и помнишь!
- Братик твой старший, ублюдок, как женился, так про бабушку свою и забыл! А живет, ведь, через дорогу! Это жена его, я уверена, эта стерлядь, против меня его настраивает. Сам то он недалекого ума. Сам бы не догадался! Они ждут, когда я помру, чтобы квартиру мою заграбастать!
- Ну что ты ба! У них же времени мало. Ребенок растет. Работа-работа. А они тебя, что, совсем не навещают?
- Да нет, заходят.. но… очень редко. Так, чтобы отметиться. Ты чаек-то пей, не стесняйся!
- Спасибо, вот видишь, не забыли, значит, любят.
- Какое любят, они мне жопу лижут из-за того, что наследников у меня кроме тебя и твоего брата нет, вот и «лю.бят»!
- Эх бабушка, бабушка…

У Исполатова нет родителей. То есть они у него были. Был
и отец, была и мать




2.


ЕГО МАТЬ:

стояла в длинной, как толстая кишка, очереди в ожидании приема у врача. Компанию ей составляли, в основном, матерые бабки – остросоциальный признак современности. Они одеты в прокисшую одежду и сильно пахнут старческим потом. Их смысл жизни заключается в том, что они систематически ругают либо местную, либо высшую власть и катаются в общественном транспорте. Бабок больше чем дедок. Деды почти все поумирали. А если и остались, то ни на что не годные. В понятии «лишние». Его мать хотела проверить свое здоровье. В последнее время у нее случаются частые мигрени и несварения желудка. Она просто стоит в этой очереди. Вокруг воняет старость, и его матери вдруг становится невыносимо плохо. Она падает в массу протухшей телесности и погружается в недра своего сознания.

Его мать очнулась оттого, что кто-то пыхтит ей в ухо. Сначала она не поняла, что, собственно, в данный момент происходит, но потом, постепенно приходя в себя, она осознала, что сзади к ней пристроился мужик среднего возраста и сношает ее. Его матери стало не по себе. Полностью придя в себя, она оттолкнула его то себя, но, может быть волею случая, а может и высоким предназначением судьбы он – пахнущий медикаментами некто во врачебном халате, успел кончить ей в лоно.
Его мать не знала что делать. Но, так как она, по своей натуре, была женщиной неглупой, она сказала ему, что теперь непременно забеременеет, и он, как порядочный мужчина, обязан выплачивать ей элементы. На что «добропорядочный мужчина» заехал его матери по лицу, да так, что очнулась она на автобусной остановке в незнакомом месте.


Его мать сидела на кухне и протяжно курила. Прошло пять месяцев с того, как ее изнасиловали, когда она пребывала в бессознательном состоянии, и теперь на месте прежней плоскости выпирал бугорок округлой формы.
Его мать не решилась делать аборт, потому как до этого сделала несколько и не хотела быть бездетной.
 - Аня, - обратилась к его матери ее мать – Агния Сергеевна, - ты что теперь родишь неизвестно что неизвестно от кого?
 - Мам, заткнись, - пыхнула на нее его мать, - и без твоих нотаций плохо.
 - Да… ну хорошо, прости меня, - ее мать нежно обняла его мать за плечи, - мы же одна семья. Будем вместе растить твоего ребенка.
 - Угу, как кактусы в зимнем саду!
 - Какая же ты вредная.
 - Знаю!

Мама поцеловала его мать в правый висок и ушла в свою комнату читать Рабле в оригинале.

Вскоре родился он. Его нарекли Семёном, а фамилию дали Исполатов, в честь первого чувства его матери, которое было обречено на неудачу, потому что тот был очень странным .


Время, конечно, не стоит на одном месте, как Великая Китайская Стена – оно бежит со скоростью из черного блестящего пистолета, и так как все это происходит, и Семён уже стоит на линейке. Сейчас – 1-ое сентября. Начало загрузки мозгов под названием среднее образование. На крыльце Вера Иосифовна, директор этой школы, читает пафосную речь о прелестях системы образования. В нотках ее голоса отчетливо видна советская школа идеализации всего происходящего и гиперболизация микроскопических заслуг этой заплеванной школы. После нее на «подиум» вышла завхоз, женщина более молодая, но, так же как и она маршировавшая в красном галстуке. Она, как ответственное лицо, не испытывает оргазма от происходящего, а с легкой критикой говорит о том, что состояние хозяйства школы переживает стадию распада, и ее, вообще, удивляет, как это еще стоит целым здание построенное при ее живом прадеде. Естественно она намекала на то, что слабое финансирование государством данной школы, вынудит родителей выкладывать ежемесячно немалые суммы.
Вскоре после назидательно-развлекательных выступлений учителей и прочих уродов, на крыльце устроили шоу-программу, где злая Баба-Яга зачем-то свистнула ключ от школы а добрые друзья, взявшись за руки, отнимают ключ у нее и отдают директору. Дети смотрят, потому что надо. Но про себя думают, что какой-нибудь супергерой из американской анимации куда круче, чем эти разряженные лохи.
Детей запускают в школу. Они, вообще-то шумные существа. Болтающая, бесформенная, с большими букетами в руках масса с дебильными бантами на головах у девочек, и тупыми зачесами у мальчиков, - амфорная масса, при взгляде на которую у пенсионерок текут слезы от умиления, а их матери пахнут еще сильнее дешевым подпольным парфюмом под «от кутюр».
Его мать, напротив, детей терпеть не может. Она любит только своего Семёна лишь только потому, что он ее сын. Она не делала ему тупых зачесов и не стала шить ему костюм, поскольку она не видит в этом смысла. Куда лучше, если ее ребенок будет одет стильно, если его одеть в рваные джинсы, ярко-оранжевую рубашку и в белоснежные кеды. А его мать надела на себя белое прозрачное платье поверх красного нижнего белья и в волосы вплела косички, вызвав тем самым неодобрительные взгляды от мамаш, у которых жир выпирал из корректирующего белья, и раздувались по ветру прожженные волосы цвета блондин.


Первую учительницу Семёна зовут – Елена Алексеевна. Это импозантная женщина, которая часто от скуки смотрела в окно, и искренне любящая детей. Но… до поры до времени. Временами она не считает лишним орать на детей по поводу, и даже без поводу. Если выбесить Елену Алексеевну, то нетронутым будет только воздух. Однако среди детей не окажется ни одного умного, чтобы сообщить о ее бесчинствах. Все дети будут ее терпеть не смотря ни на что, лишь из-за того, что она частенько выводила их на прогулки и угощала сладеньким.
И только однажды (умным оказался Семён) родители узнали, что Елена Алексеевна осмелилась поднять руку на дитятко. Ей был выговор, и к детям привели новую, «лучшую» учительницу.

Анна Борисовна педагог четырнадцатой категории, знает три языка, работала несколько лет гувернанткой, гордится, то есть постоянно хвастает перед детьми своим золотым воспитанником Мишей, послушней которого, наверное, только виляние хвоста любимой собаки.
Она ни разу не отпустила детей раньше звонка, и громко ругала за невыполненную домашнюю работу. От нее пахло «бабушкиной квартирой», как говорили дети. Но постепенно, к третьему классу, дети полюбили ее, и «Б» класс стал в последствии самым сильным классом в школе, ученики которого ни раз выигрывали золото и серебро на городских и всероссийских олимпиадах.
Анна Борисовна даже плакала, когда отпускала свой четвертый класс в пятый. Дети плакали тоже. Кто-то и в правду, а кто-то и искренно. Пожелания лились непрерывным потоком из ее рта сквозь чаек цвета моча, электрические чайники, зарубежную попсу и искусственный запах рулетов и дешевого шоколада. Больше всего плакали мамы – наши дети теперь большие: ууууаааааааэээээ!!!!

А одна девочка, скажем, Леночка Кудрявцева читала Анне Борисовне стихотворение пафосного характера:

Скажем вместе, без зазору,
Кто нам вечно помогал?
Кто любил нас, если даже
В классе кто-то уроки плохо отвечал?
Кто в минуту трудную,
Советом помогла?
Решал – кто прав, кто виноват?
Кто научил нас всем наукам?
Хором:

АННА БОРИСОВНА!

По слегка примятой щеке Анны Борисовны протекла жидкая струя слезы, а губы ее поцеловали в щеку Леночку Кудрявцеву.


Его мать не переносит этих соплей, а особенно безвкусных нарядов мамаш. У одной просто апофеоз отстоя – кудри аля молодость моей прабабушки, пластмассовые бусы, и такое вселенское платье в серебристую блестку на мегавселенском теле! Ярко-красные губы и голубая тушь! Просто мечта сантехника Петровича! Уж он точно от такой дамы кончит в трусы!
Его мать не любима такими дамами. Она изгой в их жизненной концепции: кто с нами, и кто урод. Его мать для них урод, ведь она не поддерживает увлекательных бесед про стирку нежного белья и не делится рецептами своих главных блюд лишь потому, что она таковые дела не творит. И еще, вес его матери в два а то и в три раза меньше чем у мамаш. Вот они и льют слюни в ее адрес, тряся своей жирной телесностью. А сантехники Петровичи помогут им, подперев бока, и сожалея, наверное, от того что не могли как следует оприходовать мамаш.

Пока автор отвлекался, Семён уже перешел в шестой класс. Намедни ему исполнилось 13 лет. Нервный возраст! В это время происходит интереснейший разрыв во взрослении между мальчиками и уже не девочками. Они взрослеют быстрее, и в периоды наливания своих грудей зрелостью, начинают интересоваться интимной близостью. Некоторые зарывают это в себе, либо просматривают эротику и даже порнографию, некоторые пытаются удовлетворить себя самостоятельно, а третьи, не находя ответа у сверстников, лишаются девственности с теми кто старше их, намного старше их. Некоторые становятся шлюхами.

Чуть позже мальчики превращаются в парней, и тоже хотят. Но им, как бы не показалось это странным, намного сложнее лишиться девственности, чем девочкам. Поэтому они либо просто смотрят, либо смотрят и испускают. Кому-то везет больше – и они добиваются от противоположного пола пять минут счастья. А некоторые практикуют интимную близость со своим полом.
Подростки очень хорошо попадают под представление о сексе. Вообще, в средствах СМИ, кино, литературе настолько гиперболизировано плотское желание, настолько возвышен момент единения, что люди начинают больше хотеть. На самом деле преувеличено человеческое желание секса. На самом деле, в наше время нет никакого разврата, да и секса, как такового тоже. Просто людям свойственно жить в иллюзии. Вот мы семьдесят лет жили в иллюзии о том, что наше государство самое лучшее в Мире, а сейчас живем в иллюзии вездесущего порока, который нам навязывается, как единственно правильный способ общения между людьми. А духовное все дохнет под чемоданами гиперсексуальных денег.

По вечерам вся семья в составе бабушки Агнии Сергеевны, его матери, Семёна вместе ужинает.
В центре стола стоит, обливаясь желтым маслом, жирная курица. Вокруг нее созвездием стоят салаты на любой вкус, и совсем уж рядом, будто второе солнце, в белой керамической миске, издает пар картофельное пюре. Из напитков – белое вино и вишневый сок.

- Аня, как у тебя дела на работе?
 - Нормально мам, только администратор у нас какой-то сексуально озабоченный, ходит с вечным стояком.

Семён покрылся легким румянцем.

 - Дорогая, я конечно понимаю твое желание к экспрессии в выражении языка, но ты же понимаешь, - и ее взгляд устремился на Семёна.

 Семён покраснел как вид свежего мяса.

- Ничего, он уже не маленький! И вообще, я никогда не гнала ему пургу про всяких там аистов и магазины. Я просто взяла анатомию, и все ему популярно объяснила, правда Сёмочка?
 - Да… да, мама, - ответил Семён прожевывая картофельное пюре.
 - Семён, а у тебя еще не было девочки? Семён подавился микроскопическими крохами. - - Мама, ну так уж не надо? Не видишь, он ходит все время загруженный – значит – нет!

Семён вынул из-под воротника салфетку и вышел из-за стола.

Спустя немного времени после взаимного взгляда неодобрения между его матерью и бабушкой, Семён, немного полежав, уткнувшись лицом в подушку, пошел в ванную, удовлетворять себя. Приставание к нему со стороны родственников сильно возбудило его.

* * *

- Вчера у меня сильно болела голова!
 - Выпей таблетку.
- Не хочу.
 - Выпей, а то потом хуже будет.
 - Мне не хочется травить свой организм всякой ерундой, но и не хочется чтобы она болела!
 - Ну, выпей, давай, - бабушка попыталась самостоятельно раздвинуть челюсти его матери и засунуть в ее гортань таблетку от головной боли.
 
Его мать не сопротивлялась.

- Ну, как? Теперь не болит?
 - Вроде нет.
 - Хорошо.

В последствии у его матери стали учащаться головные боли, и она легла на обследование в больницу. Но ни один врач так и не вылечил ее. Вскоре она наткнулась на объявление в газете, где говорилось о том, что некий мужчина вылечит все болезни ПРИКОСНОВЕНИЕМ. Решив попробовать, она позвонила.
Ее вылечили.
Потом его мать увлеклась эзотерикой. И в один прекрасный момент пропала. Ее искали несколько лет, но так и не нашли.




Закончив, бабушка крепко прижала Исполатова к себе.
Он отправился к своему брату Стасу. Но брата дома не было, и Исполатов решил прогуляться.








3.



МЕСЯЦ БЫЛ НОЯБРЬ:

 и зима начинала вступать в свои законные 3 мес., однако не было так холодно, но местами лежал снег и от него веяло грязью.
Купив две банки светлого пива и большой пакет чипсов, Семён уселся на одну из скамеек, что располагается на бульваре Радищева. Это место известно тем, что вечерами здесь собираются неформалы, или альтернатива, другими словами. На самом деле они ничем таким, кроме внешнего вида от остальных не отличаются. Их образ жизни может показаться обывателю достаточно маргинальным, но это всего лишь пафос, в который так приятно верить каждому, чтобы идеализировать свое эго. Альтернативы на самом деле никакой нет. Это иллюзия. Подросткам просто не хочется быть частью «серой массы», и они за неимением личностных качеств, «протестуют» против конформизма, путем переодевания. Как карнавал.

Над головой Исполатова пролетели дав голубя: один – мальчик, другой - девочка.

Через пятнадцать минут пришел друг Исполатова Ярослав Каратов. Они подружились в первом классе, после того, как хорошенько подрались. Причину спора они так и не вспомнили, зато стали закадычными друзьями. Где-то в классе шестом-седьмом они не общались, потому что существовали в разных идеологических лагерях – один стал реппером, другой – панком. Вскоре, преодолев предрассудки они снова сошлись.


 - Семён, здорово! – Каратов крепко обнял Исполатова.
 Исполатов ответил взаимностью.

Они присели на радищевскую скамейку и отхлебнули пива. Завели долгий разговор ни о чем, после десяти разошлись, договорившись встретиться завтра на хате у Ярослава, и устроить там house patty.

ПОЯСНЕНИЕ:

Весь трагизм их дружбы заключается в том, что Ярослав любит Семёна, и ничего со своим чувством сделать не может. Он не любит мужчин вообще, он любит ИМЕННО Исполатова. А полюбил он его так давно, что и не помнит точно, сколько ему было тогда лет, помнит только что осознал это когда они вдвоем дрочили на новое порево, а Ярослав частенько посматривал на оголенную грудь Семёна и еще больше возбуждался, сильнее чем на трясущиеся груди порно-шлюхи. Вскоре его чувство углубилось, заросло вглубь его Я, и стало существовать там как самая сокровенная тайна, о которой так никто и не узнал. Это сильная тайна. Это тайна гиперсекрет. Об этом никто не знает.





4.



НА HOUSE PARTY:

 приперлось много народу. Но основные есть – Ярослав, Илюха, Женька (Илюха, кстати, приперся с какой-то шалавой, которая, по свидетельствам очевидцем отсасывала у него в туалете, а потом, когда он кончил блеванула ему прямо на пах); (Женька припераллась с хилым ботаном, но он оказался не ботаном (неверное первичное впечатление) – чувак пил так много, и что удивительно нисколько не пьянел, и тем более не блевал).

Хорошо блевать – это искусство. Просто очистить свою ротово-желудочную полость и хотеть умереть одновременно, это одно. Главное в этом деле соблюдать традицию и после процесса сказать: «****ь!»

Автор неоднократно замечал то, что в употреблении подростками спиртного проходит обычный обряд инициации. Дело больше не в том, что им хочется пить, а в том, что они подражают своим родителям, неосмысленно, конечно, по-другому они не сделали бы и глотка.

- Илюха, - начинал пьяный треп Васька Самойленко – сосед с пятого этажа, - я тут пришел выводу, что все бабы дуры.
- Ты, че – охуел, - вошла в разговор поддатая Женька Кесарева.
- А че?
- Да ни че, ты что думаешь тебе можно взад-вперед распускать свой долбанный мужской шовинизм, который основан, в основном на распространении семени, а я ДУРА буду в сторонке стоять и после этого всего тебе за углом член сосать.

Васька Самойленко посмотрел на нее с видом «не понял».

- Че с тобой Женька?
- Ничего. Просто вы все уроды.
- Мы уроды?!
- Не я же?
- Почему?
- По хую.




Для начала новой темы автор немного расскажет и о других героях:

ИЛЮХА. Илюха нормальный парень. Все его существование сосредоточено на двух милых идеологемах «забей» и «не парься». Именно от этих слов он понимает и переваривает действительность. За всю свою жизнь он не прочитал не одной книги, ни разу не сталкивался с проявлениями человеческой жестокости, а, столкнувшись с ними, не парился. Его в детстве не били, ни родители ни шпана из двора. Он не знает что такое настоящее зло, и по натуре истинный гедонист. Он сознательно отвергает от себя такие мысли ,которые могут его хоть как-нибудь запарить, и часто стремиться к тому, чтобы хорошенько оторваться ,однако многим говорит, что он против всего этого разврата, что творится в стенах ночных клубов (хотя мнение об этом ****стве весьма утрировано). Постоянно развивает мысль о том, что хочет серьезных отношений, хотя меняет девушек через месяц благодаря своей притязательной, слегка брутальной, слегка мальчишеской, слегка неряшливой внешности, и говорит что, ТА, - это его истинная любовь. А дуры ведутся. Временами они ему звонят и просят вернуться, но он, как истинный джентльмен, не может отказать своей очередной пассии, и говорит что, ВСЁ. Однако при всей кажущейся легкомысленности и туповатости, он на самом деле не прост, и за маской придурка кроется расчетливый циник, готовый в любой момент нанести атаку непременно обещающую успех. Неизвестно, осознанно он это делает, или нет, но очевидно одно – все это у него неплохо получается.


ЯРОСЛАВ КАРАТОВ. Ярослав Каратов родился в городе Таллинн, и, когда ему исполнилось 5 лет, мама взяла его детское хрупкое тело под мышку и увела на историческую родину. Причиной такого стремительного бегства была ненависть со стороны получивших суверенитет эстонцев, и они, как оккупантов, выгнали Ярослава вместе с мамой из страны. В принципе, это не было такой уж веской причиной. Главной причиной было то, что отцом Ярослава был бывший член КГБ, птица не вселенского полета, но зато явно указывающее лицо на притеснение эстонского народа, а так как он сам был сослан в разрушающуюся ГДР, в недлительную, но очень надолго продлившуюся командировку, свежее правительство решило расправиться с его ублюдками, т.е. с мамой (женой) – Еленой Алексеевной, и сыном – Ярославом.
Вернувшись на историческую родину, на которой ни сын, ни мать никогда не бывали, они оба, мать в силу своего образования (она закончила колледж искусств во Франции), он сам (маленькие дети очень впечатлительные), испытали культурный шок. Страна, еще недавно воспеваемая по телевидению как самая лучшая в мире, лежала в руинах и утопала в анархии, большинство предприятий развалилось, преступность переживала свой апогей, и все это, сильно и пульсирующе напоминало сцены со страниц любой антиутопии. Для завершения красочности картины не хватало только ядерного взрыва и брожения мутантов по улицам.
Не зная как себя прокормить, Елена стала обзванивать всех своих знакомых, которых только знала, оказалось, что большинство их или умерло или уехало за границу. Осталась только подруга по лагерю, - Кошанская Ева Евгеньева, которая в то время была директором одной средней школы в городе Тверь. Туда Елена с сыном и отправилась…
Подруга по лагерю помнила ее плохо, но все ж помогла, хоть и строила гримасы отчуждения и легкого недовольства. Кошанская устроила ее учительницей младших классов. Проработав три года она уволилась. И не только из-за маленькой зарплаты, но и из-за того, что недалекие мамаши частенько жаловались на своих недалеких детей, а Елена этих детей не жаловала, только изредка покупала им конфеты (они все же дети), но опускала ниже плинтуса (отрывалась так!). После этого она ушла в полугодовой запой, а потом стала продавать картины на Трехсвятской, пока их не заметил один приезжий швед, и не предложил ей нарисовать для него пару картин, в «ее стиле». Елена с радостью согласилась, и с этого момента она стал жить лучше. После, вспоминая три злосчастных года в начальной школе, она захотела снова преподавать, но где не знала. И тут помог ее диплом. Елена Алексеевна Каратова стала преподавать в Венициановском художественном училище. Ни денег ради, для души. И, естественно, стала рисовать сама. А швед всячески продвигал ее, периодически выставляя в Стокгольме, Москве, Берлине. От этих выставок она получала еще больше денег, и она взяли в кредит мансардную квартиру в центре города, где Елена устроила себе мастерскую.
Нередкими стали явления, когда мимо скучающего Ярослава проходили нагие тела мужчин и женщин, и он этим очень интересовался, притом интересовался так, что у него образовывался твердый бугорок в паховой области.
Ярослав взрослел, и взрослел весьма стремительно. У него, в отличие от Илюхи, детство нельзя было назвать безоблачным, было все, притом, временами букетом: и били, и унижали, ни во что не ставили. Именно поэтому он сменил несколько школ за время обучения, и у него не было друзей до 16 лет. Были просто знакомые, так пообщаться.
Мама его обращала на это внимание, и пыталась сыну своему помогать, и у нее это неплохо получалось.



5.



ИСПОЛАТОВ СИДЕЛ У СВОЕГО БРАТА:

- Семёныч, брателло, ну рассказывай как твоя учеба в столице?

 - Нормально Стасик, потихоньку. А у тебя как дела?

- Да ****ец, короче, семейная жизнь. Поймешь, когда женишься, хотя… знаешь… лучше не делай этого.

 - Учи его, учи, - вошла распухшая от недавних родов жена Стаса - Вера, - привет Сёмка, как дела?

- Нормально, а у тебя?

 - У меня? Еще недавно я была красивой, а теперь – жирная корова. А так все прекрасно, только ублюдок этот мелкий постоянно орет.

 - Ублюдок, это наш сын, - пояснил брат.

 - Очень смешно Стас, я щас вся от смеха лопну!
 - Да ладно тебе! - Я не обращаю внимания. Где сигареты? - Здесь. Жена брата затянулась с таким удовольствием, как будто сосет член у негра.

 - Слушай Стас у меня недавно практика была, а мы ее в телефоне доверия проходили.. Вот ****ец, я не думал, что народ в Москве такой ****утый! У них ВООБЩЕ с головой не то что не в порядке, ее совсем нет!

 - А у нас не лучше! Просто у москвичей свои заебы! Они по психологам шастать любят.

 - Ага, строят из себя гребаных американцев. И это их так прет, что когда приезжаешь в Москву, временами чувствуешь, что ты не в России находишься.

 - Ну не в Америке точно, - возразил брать.

 - А я и не говорю, что в США, просто иной мир. Посмотри как в каком-нибудь ***во-Кукуево люди живут – мрак! От скуки сдохнуть можно! Я бы сдохла, если бы там жила!

 - Так ты здесь живешь!

 - Да и здесь не особо то весело! Сём, мой тебе совет, живи, отрывайся на полную, а потом поздно будет. Вот стукнет тебе лет сорок. Семья своя будет, дети, - ее лицо немного скривило, - не до этого будет. Жена, работа.

 - Вообще, - прервал ее брат, - брак это своего рода рабство, только официальное.
 - И большой риск.

 - Точно, ведь до брака люди совершенно иные, нежели в нем. Из них как будто выходит все дерьмо, что таилось годами, и наконец-то, - свобода, можно портить друг другу жизнь!

 - Ты что считаешь, что я тебе говню, - жена брата посмотрела на брата с недопониманием.

 - Нет, я просто констатирую статистический факт.

 - Хм.

 - А, правда, - Исполатова это очень волновало, - неужели все браки обречены на взаимную ненависть. Тогда в чем смысл жениться?

 - Ну, это, - брат почесал шею, - так должны делать все.

 - Да, -подтвердила его жена, - по-другому ты станешь уродом, социальным аутсайдером. Твоей матери нечем будет похвастаться с подругой по телефону. Она не пожалуется, как тяжело ей нянчиться с твоими засранцами, хотя во время беременности твоей жены только и будет трещать о том, как ей этого хочется.

 - Весело.

 - Не говори.

Исполатов шел после брата немного груженый. Он, безусловно, не хотел того, о чем ему недавно рассказали. Он, естественно, хотел идиллии. Но ее, как показывает опыт поколений, это не то что есть, а то, на что молятся. Вообще, в нашем обществе людей поставлено множество факторов против человека и его природы, и порою, создается ощущение, что мы, собственноручно, создаем не то, отравляющее местно, не то, что яд для всего организма, а оружие массового истребления. Это утверждение не очень нравится Исполатову, но он с ним согласен. Безоговорочно. К сожалению…



6.



ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ ЖЕНЕ КЕСАРЕВОЙ ИСПОЛНИЛОСЬ 18:

с одной стороны весело, с другой – грустно. Всегда грустно осознавать, что тебе на один год больше, особенно если за… В юности этого почти не замечаешь. Года мчатся как скоростной поезд: весело, ты отвлекаешься, забиваешь на какие-то проблемы, но потом все замедляется. Человек всасывается в бездну семейной жизни, и теперь, все его существование однообразно day after day: картина не меняется вообще. Она не меняется ВООБЩЕ.
 - Сколько бухла брать будем, - спросила Кесарева у Исполатова, подводя ресницы.
 - Ну, так чтобы хорошо нажраться, но не бухнуть.

 - А это сколько?

 - Смотря чего.

 - Как чего, я лично водку пить не буду, а ты?

 - Не знаю, я ее не особо люблю, не знаю меры.
 - Да, - Кесарева пристально всмотрелась в свое лицо на наличие прыщей, - но все завопят. А Я не хочу ,чтобы моя днюха превратилась в стандартную попойку.

 - Ну, - Исполатов немного призадумался, - без водяры все равно нельзя. Ты же знаешь Жень, те же девки начнут выебываться, мы, мол, только вино, а когда все его выжрут, то за водку прихватятся, что я всех вас не знаю.

- Не знаю, а кого будем звать.

 - Ярика позовем, Илюху, Сашку, УРОДОВ … кого еще?

 - Я еще Вову хочу, - повертела Кесарева, он мне очень нравится. - Хм, - и в итоге – 9 человек, нормально.

 - Хорошо, я сейчас себя в порядок приведу, и в супермаркет пойдем.

 - Давай, а ты долго.

 - Нет. - Значит я еще успею стать раком. - Шутки у тебя не смешные.

 Они отправились в супермаркет, туда, где длинные, бесконечные ряды мещанского счастья. Продукты. Свежие. Везде. Девушка похожая на робота механически улыбается, и, уважая покупателей в форме супер-сервиса, наклеивает на яркие апельсины ценники.
Исполатов с Кесаревой читают «Cooll» с «Молоток». Им нравятся эти супер-крутые журналы. Они их не читают, так – просто пролистывают, для прикола.

ДАЛЬШЕ И ВЕЗДЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ СЛИВАЕТСЯ ВОЕДИНО ДЛЯ СОЗДАНИЯ ПСИХОДЕЛИЧНОСТИ АТМОСФЕРЫ.

Женька Кесарева еще раз посмотрела на себя в зеркало. «Не урод»: подумала она. – Запускай, - подала знак Исполатову. И люди вошли. Поток приглашенных людей. – поздравляем, - доносилось из их ртов. И они поздравляли. Кто как, а главное – душевно с не наигранной любовью. Хотели. Кесарева радовалась. В ней существовало такое чувство. Странное чувство. Она теперь взрослая. Государство считает полноценным гражданином, а не так. Как-то. В клуб, если не пустят, можно предоставить паспорт. Взрослая. Барьер преодоления – малолетняя шалава во взрослую суку осилен. – Тебя теперь ****ь можно, - смеются. – А что, раньше, можно подумать, было нельзя, - улыбается Кесарева. (и, действительно, раньше она не делала скидок на возраст. Официальные запреты только толкали ее на то, чтобы сделать что-то предосудительное. Запреты матери, типа «не долго» выливались у нее в то, «вернулась с петухами», а «не пей», приводило ее к тому, что она на полу в клубе то, что она съела. «Не будь ****ью», и Кесарева сношалась со всеми, с кем могла, а не с теми, с кем хотела. И вот теперь она взрослая. Взрослая. – Идем пить, кричат. Кесарева пьет. Выпивает горючее за свое здоровье. Закусывает. Это та. Для красоты. Можно. Сегодня она может все. Это ее день драйв: отрывайс, веселийс, напивайс, безбашайс, натрахайс, приставайс, давайс, не давайс - под водой глубоко я сижу не вижу света. Подо мной ничего, кроме бездны черной нету. Проведу я рукой – листья с бликами играют. Я совсем не земной. Я глубоко, я это знаю. I just lake to cold you’re my beach. Проведу я рукой – листья с бликами играют. Я совсем не земной. Я глубоко, я это знаю. I just lake to cold you’re my beach. Проведу я рукой – листья с бликами играют. Я совсем не земной. Я глубоко, я это знаю. . I just lake to cold you’re my beach. под водой глубоко я сижу не вижу света. Подо мной ничего, кроме бездны черной нету… - Да Женька, - подсел к Кесаревой Илюха, теперь ты можешь все. – Да. Точно. – А помнишь, ну, эта, как мы с тобой… - С тобой что? – Кесарева на мгновение даже протрезвела. – ну эта, трахались? Помнишь? – Ну было дело, и что дальше?

Илюха решил как-то по-простецки ей намекнуть желание
 его интимной близости с Кесаревой, почему бы и нет.

- Ну, знаешь, я как-то не знаю. Стоит ли? – А почему – нет. – Не знаю, мы вроде друзья. – Друзья, и что. – Как что. - Мы друзья, но можем. – Да. Я не знаю. – Давай, Жень не парься, все ок. Нууу, - Кесарева изобразила мыслительный процесс. Шевеление мозгов. – Хорошо.

Илюха подхватил ее слегка вспотевшую талию своими постными руками. Схватил, и это было выражением начала их акта. В эти моменты, обычно не думаешь о том, как в точности будет протекать процесс. Главное здесь, это внушить партнеру миф о своей особенной сексуальности, что лучше тебя нет никого в постели, и что, самое главное, вы взаимно пошли на это, то есть никакого насилия – мы ОБА хотим. Хотим сильно. Илюха так просто вставил свой язык в ротовую полость Жени, и подводил массивом растопыренные пальцы к ее грудям. Илюха понял, что Она готова к деянию (соски набухли), и из гортани ее выходили разрывистые стоны. Однако, Кесарева, вдохновленная происшествием своего совершеннолетия, сама скинула водолазку с желающей плоти Илюхи, и засунула свои руки с наманекюреными ногтями в область его преловозбужденных гениталий. Илюха издал мужественно-пацанский стон, и надев на свой орущий о желании член презерватив нервным рывком вошел в ее лоно. Женя откинула голову назад I just lake to cold you’re my beach и взволновала распадом своих волос в воздух. Илюха, почувствовав себя героем эротического фильма, стал ёрзать бедрами, дабы показать перед телкой его гипервозможности в сексе. Женя тоже подумала это и вальяжно простонала, так как это делается в фильме. под водой глубоко я сижу не вижу света. Подо мной ничего, кроме бездны черной нету. Проведу я рукой – листья с бликами играют. Я совсем не земной. Я глубоко, я это знаю. И тут Илюху схватило, он стал тразхть Женю по чем свет стоит (сильно схвати видать) трахать. Трахал ее и трахал, трахал и трахал I just lake to cold you’re my beach трахал…. Трррр…. I just lake to аааалл… you’re my you’re my you’re mmmmmmy beach beach beach… Ебааать! Ёёёёё!!!
- В жизни бывает так много прекрасного. – Да.

А народ тем временем развлекался как мог. А мог он так: выпивай, сколько влезет, и особенно – сколько не влезет. Ори пока, глотка не разлетится щепки. Извращай до тех пор… ну пока тебе не станет по-настоящему стыдно за содеянное. И сквозь весь этот сор мы приблизим камеру повествования на Исполатова и Каратова, где второй усилено спаивает своего из без того напившегося чела. – Давай еще, - Каратов наливает в стопку коньяку Исполатову. – Выпьем? – Выпьем. – А теперь можно пойти и покурить. – А че ходить, мы и тут покурим, Женька куда-то смоталась. А тут мы крупным планом покажем то, как у Каратова усиливается настроение в штанах, и при взгляде на шею Исполатова он становится все увереннее и увереннее. Желание молодого Ярослава настолько его пересиливало, что он уже не мог сдерживаться и потащил полуживого Семёна в свободную комнату, и, наглухо прикрыв дверь попытался завести новый разговор. – Понимаешь, я тебя…. Семён посмотрел на него спросонья. – Ты мне всегда… Семён протяженно зевнул. – Я тебя… - Люблю, - добавил Семён и посмотрел как-то трезво для своего состояния. – Нууу, да. - И что делать будем? – Не знаю! А кто, - ик, - знает. – Никто, - вздохнул Ярослав и засунул в рот сигарету. – Дай мне. Бери. Они курили вдвоем. Напряженность, непреодолимая напряженность, нервозная напряженность образовывалась в комнате вместе с табачным облаком. – Знаешь, а я тебя уже давно… - знаю. – А почему молчал? – И что? – А я все это время… мне так было плохо. Из глаза Ярослава вытекла слеза желчи. – Не надо…
Каждый раз, когда человек находится на грани, грани своего нормального (спокойного) и ненормального (психически неуравновешенного) состояний, он освобождается от всех оков, что его держат «в рамках». Границы таят, человек открыт как прочитанная книга…
- Я не знаю чего делать, не могу же ответить взаимностью… - подари мне эту ночь, на Каратова нашла решительность. – Что? - Исполатов возмутился. – Я прошу тебя, - Ярослав взял Семёна за руку, - не отказывай мне. Очень хочу этого. Если ты захочешь, мы больше никогда не увидимся. И руки Ярослава расстегивали ширинку Семёна. Семён в заторможении. Голова Ярослава опускалась… опускалась медленно… пространство плывет… и когда слюна изо рта Ярослава упала на головку Исполатова, второй ошаленно крикнул: - Неет! Я так не могу! Исполатов выбежал из комнаты словно пуля из заряженного пистолета. Ярослав смотрел ему вслед и чувствовал себя идиотом.




7.



ИСПОЛАТОВ ПРОСНУЛСЯ НА ПОЛУ, ГДЕ-ТО МЕЖДУ МАССОЙ НЕВЕДОМЫХ ЕМУ ЛЮДЕЙ:

от непонятного шума, источник которого он так и не установил. Рядом храпящее тело Каратова, такое невинное и немного порочное слабо впускало в его память события вчерашнего дня. Исполатов очень хотел удалить из своей, да из памяти друга весь этот бред, что произошел между ними вчера. Хотя ничего и не было, но они ровной линией тригонометрических прямых шли к этому, и если бы Исполатов не хотел… но он много выпил, затуманивание сознание и все такое прочее.
Естественно, признание Каратова для Исполатова было шоком, да еще каким. Такой шок испытываешь не каждый день. Даже если прямо перед твоими глазами блестящий капот автомобиля собьет юное тело невинной девушки (возможно и ****и) и размажутся ее внутренности по начисто вымытому асфальту… да, все это, конечно, приведет его психику во своеобразный ступор, но не так. Ведь он совсем не знает, кто такая эта девушка. Чем она жила, кто были ее родители. А, может, она и вполне заслужила этого, того чтобы ее сбил автомобиль. А тут, тут совсем другое. Человек, с которым он рос, рос с самого детства, с которым испытывал первые радости и разочарования, самый можно сказать близкий друг – ЛЮБИТ ЕГО. ОН ЛЮБИТ ЕГО. Фантастично и одновременно как-то банально, лишь из-за того, что он просто не хочет принимать всего этого наяву. Впервые гомосексуализм ворвался в жизнь Исполатова не в виде статистических данных, не движущимися картинками фильмов Альмадовара и Озона, не в виде сальных шуток (и пошлых анекдотов, где это явления воспринимается как своего рода отклонение от нормы) не в виде изучения на семинаре фрейдизма и истории человеческой сексуальности, - а явно. В виде своем так, как он воспринимает – и натуралистично, и через сознание, и через сантименты.
Исполатов на самом деле не знал, ЧТО делать.

* * *


Поднимаясь на шестой этаж, Исполатов увидел в непроглядных дырках своего почтового ящика белую плотность. Взломав его (ключей от ящика у него никогда не было) ,он увидел на месте обратного адреса неизвестный ему город Николаевск – 7, а отправитель Исполатова А. С. – его мать. Ёпт, - сказал он каким-то не своим голосом. Простояв как фонарный столб, Исполатов поднялся до квартиры, открыл дверь, и, войдя внутрь медленно спустился по спине на пол. Он давно похоронил свою мать. Он верил в то, что она жива (глубоко в сердце) но рационально осознавал об иллюзорности своих представлений. И тут неожиданно она возродилась из архивов его памяти как файл, который – лишний, и его существование только тормозит всю систему. – Не может быть… это как-то не так… не со мной… не здесь… все фантастично… Исполатов тянул с прочтением письма, и ему это нравилось. В отдалении времени осознания истины ему грезилось что-то мистическое и (даже) пара нормальное. Вот он хочет, усилено, с выделяющимся интересом из мозгов, но тормозит, сознательно тормозит, тормозит это так, что любого человека, который оказался бы на его месте, это несказанно взбесило ,и заставило нанести травмы Исполатову лишь из-за того, что он тупит.
Выкурив подряд несколько сигарет, он все-таки решился на то, чтобы прочесть письмо:



ДОРОГОЙ МОЙ, ЛЮБИМЫЙ СЫН!

Я знаю, что у тебя есть все основания ненавидеть меня, и ты, не удивлюсь, именно так ко мне и относишься. Да, я никогда не была тебе хорошей матерью, но ты должен понять, что воспитание ребенка это труд адский и неблагодарный, а благодарности я от тебя не дождусь (можешь возмущаться). Ладно, это совсем не то, что я тебе хотела сказать. А сказать я тебе хотела следующее: помимо успокоительных строк ,типа у меня все хорошо, которые я из вредности писать не буду (хорошо бывает только трупу и грудному ребенку).
Нечего говорить. Сколько весенних солнц просветило, сколько упало листьев в грязные лужи, сколько набралось белых холодных снеговых холмов – неизвестно. Можно только суммировать в голове все эти сезонные метаморфозы, хотя зря, все равно не узнать сколько времени прошло с тех пор. Отчетливо помню, что тогда в глазах людей не исчезала грусть, монотонная и серая как цвет не засохшего цемента, грусть. Прикольно, это я из себя гребаного писателя строю. Ты же знаешь, я всегда хотела писать, но не было времени.. есть хотелось, а когда есть хочется, не до прекрасного. Ладно, это все что я тебе хотела сказать, прости… если у тебя будет желание пиши мне на Anna_8564@mail.ru




ЛЮБИМАЯ МАМА!


Честно говоря, я не ожидал твоего письма, я и не ожидал, что ты вообще жива. Интересно, а где ты сейчас, и что это за дебильный город Николаевск – 7? Что ж, я жду тебя (дебильно). Где ты, и вообще – все это похоже на какой-то бред! Приезжай скорей!
Сын

СЫНУЛЯ!

Я никак не могу к тебе приехать, дело в том, что мое настоящее положение вещей никак не позволяет мне покинуть СЕЙЧАС покинуть то место, где я нахожусь. Прости меня. Я, наверное, никогда не была тебе хорошей матерью, даже средней. Я знаю, что во многом перед тобой виновата, и сколько бы я е хотела тебе сказать: ПРШУ ПРОЩЕНИЯ, это не исправит (никак) положение вещей. Если есть желание, то приезжай ко мне.

P.S. буду очень рада!!!! Крепко целую, твоя мамочка!!!!!!

МАМА,

Все это какой то бред. Честное слово, неужели нельзя просто сказать: сын, я просто (скорее под клафилином) вдруг вспомнила, что двадцать лет назад кончила в этот мир орущим созданием, т.е. тобой, и неожиданно (крики и аплодисменты!) вдруг решила себе об этом напомниить….
Даже не знаю, скорее всего я не приеду. Не хочется мне. Знаю, что это будет тебе не очень приятно, но я давно похоронили тебя в своем сознании, и воскрешать мне его не очень то хочется…





8.



ЖЕНЯ КЕСАРЕВА СИДЕЛА В ОТКРЫТОМ ОКНЕ И КУРИЛА:

одна нога на подоконнике, другая на улице, будто на пересечении двух миров. Табачный дым мнимым облаком расходился по комнате и садился на пыльные листья мясистых цветков расположенных на вершине шкафа-небоскреба из ДСП. Она щурила глаза и пропускала воздух ноздрями, выпрямляла спину, сгибала в колене левую ногу – это нравящееся состояние легкого транса поддавало романтикой. Однако романтиком в общепринятом смысле этого слова она не была. Хотя временами и могла свободно млеть от соплей из лавбургеров, с задыханием бродить с мальчиком по парку прохладными вечерами, она все же не изменяла себе ,и считала ,что все это придумано лишь для того, чтобы овладеть ею. И поэтому, абсолютно не препятствуя этому, Кесарева всегда вовремя затыкала рот любому прыщавому романтику, как раз в тем моменты когда их романтический экстаз достигал своего пика, и раздевая его принималась за свое «грязное дело» .Эту совсем не женскую стратегию поведения она привила себе после присмотра одной из серий сериала «Секс в большом городе», где главная героиня – Керри Бредшоу, предложила своим подругам вести себя «как мужчины» в сексе, что, в последствии привело к удовлетворению их псевдофеменистских рефлексий. Сама Женя этой ерундой не страдала, а просто брала от жизни того, что она больше всего любила, а любила она больше всего телесное сближение, во всех его, порою весьма похотливых проявлениях. Ни одно ее знакомство не подливалось дольше чем месяц, а добиться ее было так же легко как купить в ларьке аллюминевую банку колы. Это обстоятельство естественно не могло быть не замеченным с среде ее сверстниц, которые свысока смотрели на поведение Кесаревой, и откровенно, но почему-то всегда за глаза, называли ее шлюхой. Кесарева знала об неприятии этом, но то ли в виду своего природного пофигизма, то ли врожденной высокомерии не считала важным реагировать на все, то что высказывают девочки, которые слушают музыку которая занимает вершины хит-парадов, и одеваются до отвращения одинаково, то есть настолько прельщаются своим конформизмом, настолько лицемерны и фальшивы, что никак нее могут быть замеченными в поле ее восприятия действительности.
Отвращение ко всему массовому зародилось у Кесаревой тогда, когда в их класс пришел Ярослав Каратов – яркое выражения эстетизма и индивидуальности. Именно он и никто другой рассказал ей о таких понятиях как экзистенция, либидо и сублимация. Каратов был как раз ее первым мужчиной, то есть тем, кто возвел ее из ранга девочки в ранг женщины. Впоследствии она всегда всех своих любовников сравнивала с ним, и никто, кто потом входил в нее никак не мог сравниться с Каратовым, лишь из-за того, что отношение к ней как к человеку было только у него. Остальные воспринимали Кесареву только лишь как похотливую сучку. Кесарева даже какое-то время думала, что она любит Каратова, но опомнившись вспомнила ,что ей этого не нужна и стала легкомысленной. Легкомыслие сродни ****ству. Эти две идеологемы так сроднились, неразрывно срослись между собой, что разъединить их так же сложно, как и представить в своем сознании Вселенную. Люди боятся духовной близости как СПИДа, и второе для них не так страшно, как разделить свою жизнь с другим человеком, а если и находятся таковые, то они сближаются, скорее, от одиночества ввиду того, что им немыслима жизнь без какой-либо компании.
 



9.

НЕНАВИСТЬ:

ненависть копится в наших нутрах, как воск стекает в подсвечник, или губка впитывает в себя воду: так, впрочем, не важно. Легче ведь ненавидеть окружающих. С дотошностью сыщика открывать для себя насколько низка и отвратительна природа человека. Что он способен делать только гадости, а, если, вдруг, обязательно неожиданно, и захочет сделать что-то полезное, то и только для того чтобы слыть в общественном мнении как человек хороший, человек с добрым и честным сердцем. Человек, которому ничего не жалко для окружающих…
Ненависть, самое искреннее чувство, на которое
Какой бред, ни так ли?
Ненависть. Ненависть!! Ненависть!!!
Одна сплошная ненависть вокруг и ВЕЗДЕ.


Исполатов понял, что ненавидит свою мать. Конечно, если придерживаться общепринятых мнений о том, как и к кому, мы должны относиться, то можно (в одно прекрасное время) сойти с ума, или стать ПОЛНОЦЕННЫМ ГРАЖДАНИНОМ СОЦИУМА. Исполатов никак не хотел этого. Он (естественно), хотел другого, и к другому стремился, но он порою не знал, что это «другое» из себя представляет, и загоняя тем самым себя в экзистенциальный ступор, никак не мог понять отправной точки своей мысли, своего размышление. А размышление его началось с ненависти…

Так вот Исполатов поймал себя на такой мысли, что ненавидит свою мать. А ненавидит то за что? - (может кто-нибудь спросить). А есть за что. Автор, как-то гуляя под чайками, размышлял ВООБЩЕ о сущности и возникновении любой ненависти, и пришел к выводу, возможно даже очень волюнтаристскому, что ненависть лежит в основе взаимоотношений между людьми, однако это принято отрицать. Но нашему общественному сознанию можно простить этот неконтролируемый нигилизм во имя фальсификации воспринимаемой действительности, ведь как приятно думать о том, что мы живем в намного более цивилизованном (в смысле гуманном) мире, чем в таком, каков он есть на самом деле. Именно отсюда и возникает фольклорное мнение о том, что мы не имеем права ненавидеть своих близких, однако именно тут и начинает расходиться трещина между воображаемым и реальным; во-первых – реальное перевесит воображаемое, во-вторых, воображаемое всегда будет утопичным, потому что оно наплавлено к прекрасному, а прекрасное всегда далеко от реального.
Но Исполатов знал причину своей ненависти. Он ненавидел свою мать за то, что она никогда не была его матерью. И тот факт, что она неожиданно пропала, никак не отразился в его сознании. Еще больше его раздражало то, что его мать относилась ко всем с большим скептицизмом, а временами даже высокомерно и нагло. И еще она пыталась внушить сыну мысль о том, что он не такой как все, однако Исполатов никогда не стремился к яркому индивидуализму. Он считал, что чем сильнее он выделяется из толпы, тем меньше у него друзей. Только потом он изменил свое время, но в 13 (а где-то там ,может быть, и меньше) он так не считал. В это время он определился, как «ВСЕ», а не «ПРОТИВ ВСЕХ». Именно в этот момент между Семёном Исполатовым и его матерью определились первые разногласие приведшие их к постоянному несогласию.
Но это еще не все. Главное это то, что Исполатов никогда не чувствовал от своей матери тепла, ласки и любви. Когда она обнимала его, он не ощущал ее тепла…






10.

НИСМОТРЯ НИ НА ЧТО:

 Исполатов все же отправился в загадочное место под названием Николаевск – 7. Путь его был направлен в неведомую ему ранее часть России – область галюценогенного трипа. Люди в этих краях выглядят как компьютерные программы, например так:

[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] } (TRUE)
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] prv_ValidateVersion
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] {
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] OC Manager version: 0x50000, FaxOcm Expected Version: 0x50000, seems OK
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] } (ERROR_SUCCESS)
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] Init State module
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] {
[08/17/06 17:00:15] [0x0120] [ ] } (ERROR_SUCCESS)

или так:

[A16App]
AmbientDanger=0
DisableTaskSwitching=0
MouseControl=0
ShowFrameRate=0
Borderless=0
FullScreen=1
MinFramePeriod=5000
MaxFramePeriod=0
ClearScreen=0
MouseWheelDelta=1.

В принципе, были и другие виды, если, например, представить себе среднестатистического обывателя желтого цвета с усиленным потоотделением, и серого цвета руками. Главное, что все они были какими-то нечеловеческими. Ириалистичными, что ли.
Исполатов ходил по этому, похожему на индустриальный апокалипсис, городу и искал свою мать. Честно говоря, он не очень то хотел ее увидеть, он просто хотел убедиться, что это та женщина, которая ему писала и есть его мать. Его мать.

Возможность постигать пространные переходы, - это есть вибрация разума. Она не знает никаких стен. Тут только мегапространство…
пыль. пыль! пыль?!

Здание, в котором располагалась религиозная организация, напоминало среднюю школу всем: видом, внешней атмосферой, скукой.
Исполатова сразу увидели и повели к матери. Она стаяла бледная, казалось что в ней нет ничего. Она пуста. Как только она увидела сына, то, тут же кинулась к нему в объятия со словами, как она соскучилась, и как она его любит. Исполатов оттолкнул ее, но не сильно.
Не упала на пол. Она стояла.
Они долго смотрели друг другу в глаза.
Напряженно.

Позже к ним подошел мутный человек, как выяснилось позже – руководитель религиозной организации, и предложил Семёну послушать его сегодняшнюю лекцию. Исполатов согласился.

Собрание началось в 17.00 а бывшем актовом зале. Все места были заняты людьми, которые были похожи на наркоманов. Каждый как робот, как мумия, как ходящий труп. Руководитель начинал говорить: «Братья и сестры, сегодня я хочу заострить ваше внимание на то, что все больше в нашем обществе насилия. Насилие везде! Куда ни глянь! Туда-сюда, везде, везде одно насилие (он смахнул белой тряпкой пот со лба), тяжело братья. Тяжело более от того, что наше общество воспринимает это как НОРМУ. НАСИЛИЕ СТАЛО НОРМОЙ. (он вздыхает). Я сейчас заплачу! Да, братья, заплачу! И поэтому, я предлагаю прочитать вам мою новую книгу «Нет насилию!». А стоит она смехотворно дешево – 500 руб. Чеки и кредитные карты я не принимаю, (он смахнул белой тряпкой пот со лба).

Люди, которые сидели в зале, как по команде встали и поперли покупать эту книгу. В их глазах было бешенство, дикость и отсутствие разума.
Исполатов демонстративно встал и вышел из зала. Руководитель показал на него пальцем и приказал догнать его (ведь Исполатову очень нужна эта книга. А раз он встает, то он либо ВРАГ, либо человек который не хочет принимать его учение, что в его понимании было одно и тоже). Люди, накопив в себе ненависть разом повернули свои головы в строну Исполатова. – Лови его, - крикнула женщина, которая рожала, наверное, раз двести…

Исполатов бежал по городу. Быстро. Он хотел спастись. За ним бежал масса людей как один человек. Все они желали уничтожить его. Им хотелось сделать это поскорее, потому что не терпелось прочитать новую книгу.

Забежав в УГОЛ, Исполатов остановился. Он тяжело дышал. Люди настигли его. Они очень хотели его уничтожить. Масса их входила как густое пюре. Впереди них стояла его мать.
 – Мы готовы тебя уничтожить, - но мы можем передумать, если ты купишь книгу. Исполатов потерял дар речи.
 – Чего молчишь, тебе стыдно, стыдно?
Исполатов молчал громко-громко дыша.

Толпа готова была наброситься, но тут, в самый пик напряжения, за сына заступилась мать.

Толпе все равно кого было бить, и она стала бить его мать.

Когда толпа закончила все разошлись по домам: у кого что, у кого детей кормить, кому трахаться захотелось, у кого футбольный матч начинается.
Постепенно масса толпы рассосалась.

Исполатов, смотря на растерзанное тело своей матери, плюнул на него и ушел…


11.

ИСПОЛАТОВ ДОЛГО ЗВОНИЛ В КВАРТИРУ КАРАТОВА:

 долго никто не отвечал. Он хотел, было уйти, но дверь открыли. На пороге стоял Каратов, мокрый в одном полотенце, перевязанном на паху. Лицо его было в вопросительной форме. Прикрыв глаза, Каратов предложил зайти Исполатову. – Ты где был, - спросил Ярослав. – К маме ездил, - ответил Семён. – Правда? - удивился Ярослав. – Правда, - ответил Семён. Они прошли на кухню. – Ты один? – Нет, мама дома, но она рисует, в трансе, - улыбнулся Ярослав. – А, - ответил Семён. – Ну, и что там с твоей матерью, - спросил, закуривая Ярослав. Семён, не отвечая, подошел к нему близко, почти впритык. Ярослав хотел отвести взгляд, но не смог. Он не хотел этого сделать. Семён дотронулся пальцами до щеки Ярослава. Тот стоял, держа в руке сигарету. Ярослав впал в скальный ступор. Постепенно в его гениталиях стало шевелиться. По всему телу поднималась температура. Дыхание усиливалось. Сердце билось в набирающей силу прогрессии… - Нет, ты же сказал, что мы не можем, нам нельзя, - робко мямлил Ярослав, у которого полотенце висело уже на стоящем члене. – Почему, почему бы и нет… - Ну, я не знаю.. ТУТ ОНИ ПОСЛЫШАЛИ КАКОЙ-ТО ШЛЕПОК. – Это мама рисует, - пояснил Ярослав, - пошли ко мне? – Угу…

Как только голый Ярослав закрыл дверь, Семён сразу же накинулся на него. Семёном так завладело желание, что он, абсолютно не контролируя себя, впал в неконтролируемый трип. Семён раздирал, кусал, лакал, трогал, водил руками по телу, сжимал большим и указательным пальцами кожу, засовывал глубоко в рот свой язык в рот Ярослава, прижимал указательными пальцами его соски… Семён поняв, что может в любое мгновение кончить, остановился. В тишине, сухой тишине, слышно как в ответ они громко выпускают воздух из легких. Все, - я хочу!
Исполатов повалил Каратова на его незастеленную кровать, и резким движением руки раздвинул ему ноги. Каратов еле слышно простонал. – Мне прямо так в тебя входить? – Нет, дурачок, там, в тумбочке лежит лубрикант, возьми его. – На член намазывать? Да…
Тремя-четырьмя попытками Семён вошел в Ярослава: грубо, резко, неброско, он вошел в него больно. Сильно вошел, но Ярослав не издал ни одного звука. Тем временем мать Каратова, буквально за стеной, бившись в экстазе в очередной раз создавала предмет своего экзистенциального бреда, как она это сама называла, - а на деле это произведение в народе называют мазней. Если бы автор писал не повесть, а снимал кино то он показывал бы подряд и то ,как мать Каратова кидает шматы краски на полотно ,и то, как Исполатов трахает Ярослава, для достижения большего эффекта можно добавить музыку Вивальди. И соединить в одном времени то, как она закончит, и то как Исполатов ипустит в анал Каратова свою густую сперму…

На самом деле же все произошло не совсем так, да они трахались синхронно с создаванием картины и кончили:

а) мать Каратова, потому что испытала удовлетворение от создания шедевра.

б) Исполатов, потому что подошел к моменту эякуляции.





12.



НА ЧЕРДАЧНОЙ КВАРТИРЕ:

 которую современные дизайнеры назвали как мансарда, собрались практически все матери моих героев: мать Каратова (это ее квартира), мать Кесаревой (выкроила минуту), мать Исполатова (вернулась). Помимо них на чердаке было еще много представителей местной богемы, богемы так себе, но все же не настолько вшивой, чтобы рисовать пейзажи и портреты. Да, многие из них, (а, возможно), и все грешат творческой проституцией, но, с другой стороны, жить надо на что-то (не работать же). Матери собравшиеся в треугольник, сидели навеселе, тихо и громко смеялись, им чего-то хотелось, автору неведомо чего. Они даже о чем-то думали, и мысли их плавали по покатым стенам и вылетали на улицу в пыльные переулки центра города. Исполатов сидел спокойно и трупом смотрел на свою мать. Это его беспокоило. Казавшейся мертвой, она снова (во второй раз) ожила и сидела, смеялась, ела, смотрела на всех, поворачивала голову в сторону, трогала свои волосы, затягивалась, выпускала из ноздрей воздух. Исполатов видел ее как галлюцинацию. Она словно нарисована поверх всего видимого. Она какая-то нереальная, неестественная, неестественно реальная и живая. Исполатов даже не заметил, как Каратов что-то мягким и теплым голосом прошептал ему на ухо и засунул свою руку уму под джинсы. Исполатов не заметил то, как он возбудился. Как ехидной улыбкой посмотрела на них Кесарева и тоже (вероятно) возбудилась, да так что нервно вздрогнула и уронила бокал с вином на пол (видимо ее взволновал тот факт, что ее возбуждает то, как один парень пристает к другому, а второй не реагирует). Кесарева задумалась: «интересно, а мы когда-нибудь дойдем до того, что гетеросексуальность перестанет существовать как таковая, задушенная идеями любви Платона и прочих уродов?» Кесарева с тяжестью вздохнула и решила, что апокалипсис, это когда ты понимаешь, что ты стоишь над бездной, у которой нет альтернатив. Край земли понемногу осыпается, и ты падаешь медленно (как Алиса) замечая все анатомические подробности бездны. Ты можешь создать шедевр (гениальность, как правило проходит сквозь патологию), ты можешь познать истину (почти все великие философы безумны), а также ты можешь удовлетворять свои материальные потребности, но ты не обретешь главное – спасение от одиночества, которое наблюдает за тобой будто скрытая камера. А тем временем, когда Кесарева углубилась в свои мысли и совсем абстрагировалась от реальной действительности, Исполатов ушел за ширму, и там пройдя через запасную мастерскую, зашел за фанерные заграждения сел на замусоренный стройматериалами пол. Найдя рядом с собой пистолет для забивания гвоздей, Исполатов прислонил его к своей левой руке, Сделав три прострела, и почувствовав острый болевой наплыв, Исполатов продолжал сидеть на полу, с каждым мгновением чувствуя, как пульсирует в его венах кровь и выходит искрометными реками наружу.

Спустя минуту, по его правой щеке потекла густая слеза…



THE END

The story, all names, characters and incidents portrayed in this production are fictitious.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

естественно у читателя могут возникнуть расхождения в оценке данного текста как абсолютное непонимание в логике повествования и различные конфузы в связи с изображаемыми в нем сценами однако он прав и не прав одновременно он может увидеть некую фиктивность в изображаемых реалиях текста однако автор уверен что реальности как таковой не существует и что литература не является копиром нашего объективного мира и наш объективный мир не может с равной силой воздействовать на субъективный мир каждого и из этого следует что реальность исходит из интерпретации индивида в соответствии с его мировоззренческими установками.

p.s.

YFLT.CM XNJ DS YT ECYEKB GHB GHJXNTYBB LFYYJUJ NTRCNF F TCKB B NFR NJ GJWTKEQNT VTYZ D ;JGE

;TKF. XNJ,S DS DCT CUJHTKB D FLE ULT DFV DCTV CFVJT VTCNJ!!!!