тир

жаркий и влажный воздух, как лоно страстной женщины, взял в свои крепкие объятия, проник в легкие, приклеил футболку к спине, облил потом тело и выгнал все мысли из головы. оставил только жажду, желание залезть в ледяной душ и остаться в нем до вечера. вчера с подружкой стреляли в тире. она утащила меня оттуда буквально за шкирку. она испугалась. испугалась моего взгляда. я впервые держала в руках винтовку. впервые стреляла. и я попадала. мне нравилось попадать. мне это действительно НРАВИЛОСЬ. она даже не дала мне дострелять третюю порцию патронов.
как же жарко на улице! солнце отражается от отполированной светлой плитки и режет скальпелем глаза. от прикосновения к раскаленным поверхностям остаются долгие нервные воспоминания. смрад расплавленного асфальта преследует по всему городу. смрад неубранного мусора из контейнеров тянется навязчивым шлейфом за прохожими. ноги несут опять к тиру. это не настоящий тир с ненастоящим оружием. это развлечение для отдыхающих. но настоящего нет. приходится пользоваться тем, что есть. плевать. заряжаю винтовку. есть. дырка в голове. работник тира ухмыляется. меняет бумажную мишень. снова заряжаю. опять в голову. опять смена мишени. я думаю о ней, как о человеке, а не как о разкрашенной бумаге. она для меня дышит и смеется, курит и спит, смотрит на людей и думает о чем-то своем. теперь не думает. смена мишени.
раскаленный ствол отложен в сторону. иду домой. не хочу. надо. публичное одиночество. не осталось настоящих друзей. не хочу грузить родных своими мыслями. не с кем поговорить. беру пса и иду на улицу. в наушниках орет Six Feet Under. по улице бродит церковный попрошайка с обрезанной пластиковой бутылкой и просит копеечку. подошел к семейству отдыхающих, выпросил денег, подошел к бабке, топающей в магазин, получил мелочь. от меня ковылял очень быстро. странно. ведь я даже не хмурилась... я просто думала о мишени.
вечером опять пошла в тир. смена мишени. есть. смена мишени.