Опергруппа, на выезд!

- Опергруппа, на выезд!

Бог мой, более ненавистных слов под конец рабочего дня и придумать было нельзя. Оставалось каких-то полтора часа. Я только-только заварил себе большую кружку чаю и уже предвкушал, как вернусь под бочок к любимой жене. А тут, блин…

Я «обрадовал» коллег и, позевывая, потащился в оперативную «Газель». Наши все были в сборе. Олежка Крокотский, старший опер, вернувшись от начальства, доводил до наших более полную информацию:

- У нас труп, коллеги. Четвертая улица восьмого марта, дом шесть «а». Подросток четырнадцати лет. Погиб, как сообщается, в результате несчастного случая. Но по некоторым признакам возможно изощренное убийство.

Мальчик лежал ничком, несуразно раскинув ноги. Сомнений не было. Причиной смерти стало пианино, сброшенное с большой высоты в аккурат на подростка. Глупая и нелепая смерть. Вы когда-нибудь били со всей дури по тюбику зубной пасты? Ну, тогда описывать вам место происшествия нет необходимости. Отворотив нос от неприятного зрелища, я принялся опрашивать свидетелей. Начинать следовало со сторожа…

Семен Васильевич Воронков работал на складе музыкальных инструментов с 73-го года, но такое видел впервые.
- Я видел Толкунову, я видел Людмилу Зыкину, я видел Кобзона, но на моей памяти никого, вы слышите, никого никогда не убивало пианином. Пианиной. Ну, вы меня поняли, да?
- Пожалуйста, не отклоняйтесь от вопроса. Расскажите поподробней про сегодняшнюю ночь.
- Часа эдак в два, в перерыве футбольного матча, я услыхал оглушительный «Бздынь».
- Как-как?
- Бздынь! – сказало пианино, вминая Семена Васильевича в грешную землю.

Вытерев с лица остатки несчастного сторожа, я ринулся в подъезд. Убийцу можно было задержать по горячим следам, практически на месте преступления! Топая и задыхаясь, мы добежали до девятого этажа, где и находился злополучный склад. Нашим взорам предстала ужасающая картина: Ванька Терещенко, наш молодой практикант из Академии МВД, которого Крокотский поставил охранять выход из складского помещения, лежал с проломленным затылком. Угол лежащего рядом на боку пианино был испачкан бурым, а на стене красовалась надпись «... а хомячков разрывает на части!» Написано было, безусловно, кровью. Да что происходит, черт побери?

- Та-ак, - протянул Олежка, - приготовить оружие!

Выставив вперед стволы, мы медленно рассредоточились по складу. Я как раз крался мимо очередного штабеля отливающих черным лаком пианин, как снизу раздался знакомый «Бздынь!» и девичьий визг. Бросившись к окну, я увидел странную картину. В этот раз пианино накрыло фанерную сторожку во дворе склада. Из-под инструмента торчала чья-то волосатая рука. А по снегу, изредка повизгивая, убегала фигуристая белокурая особа в стрингах на босу ногу.

- Ловите ее! – прокричал я. Коллеги восприняли это с энтузиазмом и весело затопали по лестнице. Я остался обследовать склад. Беглый осмотр показал, что незаметно выбросить пианино из окна склада, набитого оперативниками, не было никакой возможности. Оставалась крыша.

Крыша представляла собой плачевное зрелище. Старое кровельное железо зияло ржавыми дырами, а кромка почти полностью заставлена черными пианино. Ужасное подозрение зародилось в моей голове: кто-то сбрасывал вниз именно эти инструменты, а не те, что лежали на складе! И еще: не было видно ни одного рояля… Зловещая картина! Крадучись, я стал пододвигаться ближе и очень скоро оказался рядом с ближайшим пианино. Оно хранило холодное молчание, изредка поскрипывая частями на пронизывающем ветру. Блин, ничего особенного! Я медленно пошел вдоль шеренги инструментов. Картина не менялась, разве что скрип стал немного громче. Обернувшись, я увидел, что пианино брали меня в коробочку. Они повизгивали роликами, сближаясь со мной, и была в их движении странная слаженность и неотвратимость. Я похолодел – пианино обладают разумом?? В панике я было рванулся к остававшейся небольшой щели – но поздно! Черные лаковые коробки образовали вокруг меня правильный квадрат три на три и застыли... Ожидание смерти хуже чем сама смерть, я зажмурился и стал палить напропалую во все стороны, совершенно не надеясь вырваться.

Когда я открыл глаза, крыша была девственно чиста. Ни одного инструмента. «Только небо, только ветер, только радость впереди!» - пронеслось в голове совершенно не к месту. Картина внизу удручала. Снег был усеян обломками деревянных панелей и скрученными струнами. И кровища... Каждое пианино нашло свою цель. Оперативные работники, пойманная блондинка, так и не успевшая одеться, случайные прохожие и даже какой-то человек в костюме клоуна. Накрыло всех.

«Спуститься по лестнице или прыгнуть прямо отсюда?» - промелькнула в голове шальная мысль. Я решил все-таки спуститься по лестнице – возможно, кто-то выжил в этой мясорубке. Снизу все выглядело намного хуже. Черные обломки на красном снегу. И ослепительно оранжевый парик...

«Твою мать!», - острый нож собственного взвизга прорезал воздух. Ноги стали ватными, и я сполз по стене склада на землю. Посмотрел на пистолет в своей руке, горько усмехнулся и приставил ствол к виску. А что еще оставалось делать? Я только что практически собственноручно положил полтора десятка человек! Закрыв глаза, я нажал на спусковой крючок. Раздался звук выстрела, что-то полыхнуло и опалило мне волосы. Я еще успел мимолетно удивиться – мол, это так и происходит? И отключился...

....

- Блин, он реально умер! – заорал Крокотский, подбежав к упавшему телу. – Слышите вы, телевизионщики хреновы?! Умер!
- Разрыв сердца, - подтверждающе кивнул судмедэксперт.
- Не может быть! – растерянно забормотал сторож Воронков, стирая грим с лица и превращаясь в Валдиса Пельша. – Мы же все рассчитали, и патроны у него в пистолете были холостые… Вы же сами просили розыгрыш, классный, которого он никогда в жизни не забудет…
- Конечно, блин, не забудет! Он теперь уже ничего вообще не забудет, некому забывать!! – орал Олег. – Ты, гад прибалтийский, у меня прямо сейчас тоже ничего забывать не будешь!! – надвигался он, словно танк, на Пельша, на ходу передергивая затвор «Макарова».
Пельш побледнел и рухнул на колени прямо на снег. Блондинка, оказавшаяся Татьяной Арно, забилась в истерике. Олег остановился в метре от телеведущего и прицелился тому между глаз:

- Молись, сука! Всем своим арийским богам молись!
- В-вы не посмеете… - забормотал тот и напустил лужу. Остро запахло мочой. - Не надо! Не надо!!
- Это я-то не посмею, - зловеще ухмыльнулся Крокотский, - я? Получи, фашист, гранату от советского бойца!

Выстрел показался оглушительным. Арно, закатив глаза, упала в обморок. А Пельш, приоткрыв один глаз, убедился, что он все еще жив. Подняв глаза, он увидел Олега, осклабившегося в ухмылке, врача, хлопотавшего над Татьяной и меня, с невозмутимым видом, стоявшего рядом.

- С первым апреля, дружок! - сказал ему я. И улыбнулся.