Мостовые в Севастополе

В Севастополе мостовые особенно-серым цветом напоминали мне о грустном родном небе Лондона, завораживая и наводя тоску, постепенно переходящую в апатию. Когда я шел по Северной мостовой, звон колокольни был созвучен со звуком эха моих шагов, я спешил на другую сторону, отбивал курантами, чтобы купить последний выпуск газеты «Севастополь». Особенный номер. Мои стихи на девятой странице.
Где-то в определенной для чего-то точке моего недолгого пути я увидел букет ромашек, лежавший в луже. Одним махом я поднял его, стряхнул воду и повернулся лицом к закату. Лучи розового солнечного света сквозь лепестки ромашки падали на мой желтый пиджак, и я подумал: «Сегодня же сменю рубашку и перешью все пуговицы. Сегодня же начищу туфли до бела. Сегодня же порву все старые майки на тряпки, все старые простыни». И хотя у меня не было никаких старых маек и простыней, я был уверен в правильности своего решения. Я разорвал букет на две части и бросил с моста вниз, в темную воду. Я громко прочитал стихи в его честь.
***
Нет печали и уныния,
Ты летишь так быстро;
и отчаянно, тяжело
вздыхаешь там.
В воду упадешь. Рана
Умертвит тебя потом,
После пламени в душе,
Разгоревшемся костре,
Успокоившем меня,
Защитившем
от ничтожных мыслей.
***
Такие смелые поступки изменили многое во мне, мои взгляды на некоторые обстоятельства.
Продолжив свой путь, я заметил, что солнце уже село и мостовой зажег фонари, и все было готово для ночного разведения моста. Я поспешил к Зарцепу, продавцу местных газет. Я всегда выкупал у него устные новости, так как в газетах писали далеко не все. Я опоздал, Зарцеп закрыл свой ларь на час раньше; сегодня суббота; об этом я забыл. Мост был уже разведен, и у меня был только один выход: ждать. Ждать следующего дня.