Так начинался день...

Мой крик ужаса грязными лапами разорвал ночь. Предшествующие картины ночного кошмара медленно отошли в тень, спрятались за книжными шкафами, за неплотными бежевыми шторами, резко отстранились от неоновых лучей, которые старые цифровые часы бросали в ночную тишину, и причудливо застыли.

По ковру змеился страх, влажными щупальцами тянулся к моим обнаженным ногам. Эфемерные незримые, но возбуждающие своим металлическим холодом, руки зажимали шепчущие от страха губы и пробирались под причудливое кружево нижнего белья.

Запах земли и неба попеременно наполнял воздушные потоки и все так же обволакивал меня ночным кошмаром: веки тяжелели, а пальцы так сильно впились в края дивана, что местами под ногтями выступила кровь, неожиданно сильным запахов разрезающая мое замерзшее тело.

Мне было страшно и я не хотела возвращаться в тот сон, который, проигнорировав мое желание, вернулся ко мне – прорвал оковы реальности, перешагнул через границы фантазии. По-прежнему не хватало воздуха, а на шее лежала тяжесть горячих рук, пахнущих мелом и учительской указкой, а в ушах стоял демонический смех этой женщины, облаченной в белые одежды.

Покойная улыбалась, повествовала о новом счастье и укладывала меня вместо себя в собственный гроб в день похорон.

На кладбище было людно, но никто не скорбел. На лицах был отпечаток облегчения и некоторого нетерпения. Серость воздуха не позволяла угадать сезон и время суток.

Я поняла, что не знаю ни одной молитвы. Окружающие смущенно молчали и привносили в этот фарс элементы трагикомедии.

- Ты забыла лечь в гроб. – С укором говорили мне кладбищенские работники, а женщина в белом, бледная, с фиолетовыми ногтями и мертвыми глазами улыбалась и вела меня за руку к своей свежевырытой постели.

Я бежала сквозь тьму, сквозь сон, сквозь преследовавшие меня руки, сквозь фальшивые слезы собравшихся на этих похоронах – я бежала, чтобы рассказать, что произошло… но горячие руки, пахнущие мелом и учительской указкой, сомкнулись на моей шее и пытались выдавить из меня жизнь, за бордовые нити вытягивали стремления и слова.

- Молись! – Аккомпанементом к альянсу приглушенных криков нашей борьбы прозвучал новый музыкальный инструмент.

Но мои покусанные губы не могли вымолвить ни слова молитв, неизвестных и невозлюбленных мною песен.

Приглушенные бежевые тона подсказывали решение – открыть глаза, которые все навязчивее закрывала чья-то грубая рука. Но сила крика победила в схватке с демонами сна и я вернулась к жизни – крича и кутаясь в одеяло, как в панцирь, способный защитить от всего.

Этой ночью я верила в монстров, живущих под кроватью.

Так начинался день…


Bagira Individual.